Почему учеба в школе превращается в кошмар для родителей — Российская газета
Большинство современных родителей не скрывают, что делают домашнюю работу вместе с ребенком. Это раньше родители и школьники смеялись «Где это видано, где это слыхано, папа решает, а Вася сдает». Сегодня школьная реальность такова, что папам и мамам не до смеха. Решать, писать, читать и сдавать приходится вместе с Васей. Накануне нового учебного года в помощь родителям вышла книга «Караул, домашняя работа!». О том, что общего между модным тайм-менеджментом и унылой домашней работой, можно ли научить ребенка делать уроки самостоятельно «РГ» рассказал автор пособия, методист Ольга Узорова.
Ольга Васильевна, один из лайфхаков по эффективной домашней работе звучит совершенно абсурдно — «найдите учителя». Полвека назад такой совет вызвал бы у родителей недоумение. Что произошло?
Ольга Узорова: Была другая система обучения. Любой учитель, даже тот, который не был прилежным студентом в педвузе, мог на достойном уровне дать программу начальной школы своим ученикам.
Поясню. Программа давала возможность среднему учителю дать хорошие базовые знания среднему ученику. Советская система, с помощью которой мы выучили людей, которые первыми запустили ракеты в космос, была грамотной и логичной. Изучаемая тема логично и в соответствии с возрастом школьников развивалась и применялась на практике. Многие современные авторы учебников ушли от этой классики, от грамотной подачи материала. Компоновка программ нарушилась. Пошаговость подачи материала тоже. Стало модным в третий класс вводить темы из седьмого, не отработав базовые навыки. Первый класс превратился в «два прихлопа три притопа», а на сложные темы в последующих классов часов не добавили и поэтому со второго класса для родителей начинается суровая правда жизни. Учитель в классе должен успеть отработать с учениками темы, но не успевает, потому что или идет урок-контрольная, урок-контрольная или новая тема, новая тема-новая тема. Добавьте сюда бесконечные диагностические работы, отнятые часы у математики, русского языка и чтения в пользу физкультуры, английского и т.
д., да еще отсутствие времени, чтобы сделать в классе работу над ошибками. И в итоге родители в ужасе от того, что их ребенок не может выполнить домашнюю работу самостоятельно, ведь они-то когда-то делали ее сами. Именно поэтому очень важно найти грамотного и опытного учителя. И делать это нужно, когда ребенку исполняется четыре года.
Предположим, с учителем повезло. Что дальше? Что делать, чтобы домашняя работа не стала шоком для ребенка и родителей?
Ольга Узорова: Желательно, чтобы ребенок с трех лет знал системное «надо». Не просто одноразовое «ах, мой ребенок полгода назад помог мне помыть пол». Занятие должно быть системным. С трех лет надо потихонечку приучать ребенка к какой-то домашней работе. Например, мы с тобой раз в неделю прибираем квартиру, ты вытираешь эти полочки. В четыре-пять лет ребенок может помогать маме накрывать на стол. Каждый день на ужин ставить тарелки на стол. Это нужно делать каждый день. Тогда домашнее задание на каждый день не будет для него шоком, потому что до этого он каждый день накрывал на стол, поливал цветы, кормил хомячка.
Ребенок уже понимает важнейшее для успешной учебы в школе слово надо.
Допустим, воспитание системного «надо» было упущено. И теперь, оглядываясь на свое будто бы идеальное школьное прошлое, есть большой соблазн сказать первокласснику: «Ну, ты уже большой, давай сам».
Ольга Узорова: Увы, нельзя сказать ребенку «ты уже взрослый садись и делай». Надо научить его делать домашнюю работу. Мы не можем спрашивать с ребенка того, чему мы его не научили, а потом не отработали. Забота грамотного выполнения домашнего задания в первую очередь — зона ответственности взрослых. Учитель в классе учит, как выполнять домашнюю работу, а вы дома контролируете этот процесс. И чем быстрее взрослые научат ребенка, а не просто торжественно сообщат ему: «Все, ты теперь школьник, ты взрослый — домашнее задание на твоей совести», чем грамотнее взрослые выстроят все этапы обучения ребенка, тем раньше он станет самостоятельно выполнять домашнюю работу.
Но мы сейчас говорим о сильном учителе, который умеет комбинировать современную школьную программу и о грамотном и мотивированном родителе.
В этом случае в первой четверти родительский контроль за домашним заданием должен быть пристальным. Дальше нужно смотреть, что и как ребенок сделал, с чем предстоит поработать. Домашняя работа должна быть чистой, без помарок и перечеркиваний. Неприлично сдавать работу, если она написана «курица лапой».
Сколько времени должно уходить на домашнюю работу?
Ольга Узорова: По рекомендациям опытных учителей-практиков в начальной школе время выполнения домашней работы не должно превышать 1-2 часа, в 5-6 классах — 2,5 часа.
Глядя на обилие заданного (одни проекты по окружающему времени чего стоят), иногда очень хочется сделать уроки за ребенка.
Ольга Узорова: К сожалению, проекты в разных школах вводят по-разному. И требования к ним очень разные. Многие требования зависят даже не от учителя, а от директора школы. Давайте тему проектов обсудим отдельно. У меня, мягко сказать, неоднозначное отношение к ним, особенно в начальной школе.
Слишком много перекосов на практике.
Родители стали часто нанимать репетиторов для учеников начальной школы не для того, чтобы подтянуть предмет, а только для того, чтобы с ребенком делали домашнее задание.
Ольга Узорова: Когда я бываю в других странах, обязательно разговариваю с родителями. Недавно спрашивала у папы-американца (обычно уроками занимаются мамы), как у них в семье обстоят дела с домашней работой? Он говорит — отлично. Ребенок учится во втором классе. Спрашиваю, сколько времени он тратит? Два часа и без помощи родителей, бодро отвечает папа. В общем, в итоге выяснилось, что каждый день уроки с ребенком делает репетитор. Этот путь очень опасный. Ребенок должен научиться делать домашнюю работу сам. Взрослые должны не делать за него, а научить справляться с этой работой.
Домашняя работа — это фундамент тайм-менеджмента?
Ольга Узорова: Да, это планирование. Домашняя работа учит планировать свои действия.
Но прежде всего, она проверяет знания. Если выполняя домашнее задание ребенок задает много вопросов взрослому, значит, есть пробелы. И над этими пробелами нужно поработать.
Любому родителю хотелось бы, чтобы ребенок писал грамотно, умел считать и решать примеры. Но если с учителем не повезло?
Ольга Узорова: Ох, тогда маме придется сначала делать домашнюю работу, а потом закрепить пройденное упражнениями, которые дадут необходимую базу. А бедный ребенок в этом случае будет учиться в три смены — школа, домашняя работа и отработка материала дома. Повторю — в начальной школе идите на учителя. Ищите его заранее, когда ребенок еще ходит в детский сад.
Хитрые советы от Ольги Узоровой
Чтобы выполнить домашнюю работу быстро, нужно составить план, то есть распланировать, сколько времени потребуется на каждый этап работы. Например: 2 задачи решу минут за 10, на 20 примеров уйдет 5-6 минут, 2 уравнения — да это минут на 5! Отмечаете карандашом время на полях.
Включаете таймер для самопроверки (или ставите песочные часы). И тогда вся математика будет сделана без никому не нужных слез всего минут за 20.
Существуют разные виды памяти, и у людей, как правило, лучше развит какой‑то один из них. …Поэтому и запоминать всем нужно по‑разному. Кто обладает хорошей зрительной памятью, все записывайте и иллюстрируйте. У кого развита слуховая память, читайте (например, басню, стихотворение, правило) вслух или пропевайте на любой подходящий мотив. У кого преобладает моторная память — рисуйте схемы; переписывайте правила, делайте наглядные пособия; басню или стихотворение не только спойте, но и спляшите.
Когда вы делаете домашнюю работу, не стоит учить похожие предметы подряд. Например, после того как выполнили задание по литературному чтению, не беритесь сразу за параграф из окружающего мира — вам будет трудно его запомнить. Так уж устроена наша память.
Работа над ошибками
В тетради ребенка много помарок?
Научитесь ценить и уважать самостоятельный труд ребенка.
Помарки уйдут со временем, если их истоки — не пробелы в знаниях. (Если пробелы есть, они обязательно обнаружатся, вот тогда и начинайте с ними бороться). Если помарки появляются из‑за пропуска или замены букв, не стоит из‑за этого перечеркивать весь труд ребенка. (Однако если помарок больше 20 на работу, то это сигнал, что надо обратиться к логопеду или дефектологу).
Ребенок сам не садится за выполнение домашнего задания?
Возможные причины этой проблемы — лень, неорганизованность. В борьбе с ними поможет только режим. Старайтесь приучать ребенка к режиму дня. За уроки лучше садиться в одно и то же время. Организуйте удобное рабочее место. Поначалу сидите рядом, но не помогайте и не подсказывайте ответы. Именно сейчас вы должны жестко пресечь все детские «хочу» — «хочу пить» (в десятый раз!)… Вам нужно отвечать примерно так: «Доделаешь — будет и яблоко, и питье»…
Ваш малыш почти всегда садится за домашнее задание не раньше шести-семи вечера (у него много секций или он ждет маму с работы)?
Срочно меняйте расписание секций и уменьшайте нагрузку ребенка.
После 6 часов вечера ученик и домашнее задание — явления почти не совместимые
Лайфхак для школьника
КАК БЫСТРЕЕ ВЫУЧИТЬ НОВЫЙ МАТЕРИАЛ? Сначала надо понять материал, а затем его запомнить. Прежде чем выполнять письменное задание, пойми и выучи правило, на которые оно направлено. Ежедневно повторяй по 2-3 пройденных правила. Всю теорию надо знать всегда. Выполняй упражнения, применяя те правила, алгоритмы, которые ты выучил. Ни одно правило, ни один алгоритм не написан в учебнике просто так — потому что место осталось. Каждое правило — фундамент практического применения.
КАК ВЫПОЛНЯТЬ ПИСЬМЕННЫЕ ЗАДАНИЯ. ОБЩАЯ ПАМЯТКА 1. Приведи рабочее место в порядок, приготовь все необходимое для работы. 2. Открой тетрадь. Сделай в тетради работу над ошибками. 3. Открой дневник, посмотри, что задано. Подумай, с какого предмета ты начнешь выполнение домашнего задания. 4. Открой учебник, прочти задание, подумай, какие правила следует применять в данном упражнении, и вспомни их. Если не помнишь, найди эти правила в учебнике и повтори.
5. Не знаешь, как оформить и выполнить задание? Просмотри классную работу, найди аналогичные упражнения, выполненные под руководством учителя, и ориентируйся на них. 6. Выполни упражнения. Если получилось грязно, перепиши. Совет: сложные задания сначала выполняй на черновике и там же исправляй ошибки и переписывай набело в тетрадь. 7. Проверь работу, аккуратно исправь ошибки. 8. Отдохни 10 минут и приступай к выполнению домашнего задания по другому предмету.
КАК ВЫПОЛНЯТЬ ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ 1. Пропиши буквы, слоги, слова, которые тебе задал учитель. 2. Повтори основные правила. 3. Отступи две строчки от предыдущей работы и напиши посередине «Домашняя работа». 4. Напиши «Работа над ошибками» и сделай ее. 5. Выучи и повтори заданное правило. Придумай свои примеры на это правило. 6. Приступай к заданию. Запиши: «Упражнение … (номер)». 7. Прочитай задания упражнения. Прочитай текст упражнения. 8. Сначала выполни задания к упражнению устно. 9. Выполни упражнение письменно. Не забывай выделять и проверять (если есть возможность) все пройденные орфограммы ручкой с зеленой пастой или карандашом. 10. Выполни все письменные задания к упражнению. 11. Проверь работу.
КАК ПРОВЕРИТЬ ОРФОГРАММУ 1. Определи, к какой части речи относится слово с орфограммой (существительное, прилагательное, глагол…). 2. Установи, в какой части слова находится орфограмма (корень, приставка, суффикс, окончание). 3. Определи способ проверки (применить правило / проверить по словарям). 4. Подумай, как писать правильно. Сделай вывод. 5. Напиши слово правильно. 6. Проверь себя.
КАК РЕШАТЬ ЗАДАЧИ ПО МАТЕМАТИКЕ 1. Прочитай условие задачи два или три раза. Представь, о чем говорится в задаче. 2. Перескажи задачу своими словами без цифр (как ты понял сюжет задачи?). 3. Поясни, что показывает каждое число задачи. Повтори вопрос задачи. 4. Составь краткую запись условия или выполни чертеж (схему). 5. Рассуждай, думай: можно ли сразу ответить на вопрос задачи? Если нет, то почему? Что нужно узнать сначала, а что потом? 6.
Запиши план — цепочку решения задачи и решение по действиям (с пояснением после каждого действия или с вопросами). 7. Проверь решение. Обрати внимание на написание наименований в скобках после каждого действия. 8. Если уже умеешь, напиши решение выражением (одной строчкой, не по действиям). 9. Запиши ответ задачи.
Чему учат сегодня в школе, и что возмущает родителей?. Новости. Первый канал
Экзамен для школьных учителей был добровольным и анонимным. Эксперты Рособрнадзора хотели оценить уровень учителей в целом. Но даже «общая температура по больнице» оказалась низкой.
«Около 20% педагогов испытывают проблемы в предметной подготовке, И около 80% учителей не владеют навыками объективного оценивания детских работ», — заявил начальник Управления Рособрнадзора Евгений Семченко.
Самые худшие результаты по математике. Половина школьных учителей завалили экзамен. Вопросы того самого теста мы попросили оценить Дмитрия Гущина — лауреата премии «Учитель года». Возможно, сами задачи составлены некорректно? Оказалось, что некоторые рассчитаны на детей, поступающих в математические вузы..jpg)
Другие задачи, наоборот, показались Дмитрию Дмитриевичу слишком, даже до обидного легкими.
«Установите соответствие между величинами и их возможными значениями. Высота здания, рост девочки. А зачем это учителя спрашивать? Мы что, считаем, что учитель не знает, какая величина здания и какой рост девочки?» — недоумевает Дмитрий Гущин.
Но на экзамене именно эта задача на логику поставила в тупик учителей. По результатам теста, девочка оказалась все-таки выше здания.
«С этой задачей справилось только 45% участников нашего исследования. У нас есть в ЕГЭ аналогичная задача. С ней, как правило, справляются 90%», — отмечает Евгений Семченко.
Получается, что от детей учителя требуют больше, чем могут сами. Авторитет подкреплен статусом. Из поколения в поколение передается правило, что звонок звенит для учителя. А школьные требования обязательны для учеников. И двойные стандарты касается не только знаний.
Видеозапись из школьной столовой прислали в редакцию родители учеников одной московской школы.
Другой снимок сделан во дворе другой школы в Башкирии. Дети переобуваются в сменную обувь прямо на крыльце. Сложно представить в аналогичной ситуации завуча этой же школы. В современном обществе, где у каждого в кармане камера, нарушения и злоупотребления не скроешь. Например, домашнее задание тем же первоклассникам, которое запрещено федеральными стандартами образования. Но на этот запрет как раз школа готова закрыть глаза. В Интернете множество роликов с первоклашками за уроками, которые выкладывают сами же родители. Учителя обычно дают задание с формулировкой «по желанию». Но родители все равно понимают: надо выполнить, иначе ребенок отстанет от класса.
Зачем Людмила Валерьевна нарушает закон, на первый взгляд, непонятно. Но если представить, что родители перестанут делать часть работы с детьми, за результат в конце года целиком ответит учитель. А так всегда можно сказать: «Недоработали дома».
Вот, например, видеозапись, снятая учениками уже 8-го класса в школе Самары.
В том, что класс не освоил предмет, учитель обвиняет родителей.
Эксперты системы образования утверждают, что задание на дом по объему должно быть не больше трети того, что успели сделать на уроке. Но именно непомерной домашней работой педагоги любят компенсировать неэффективно проведенное время в классе. Тест Рособрнадзора показал, что половина школьных учителей в России не умеют доносить информацию и не знают, как заинтересовать детей. Педагоги не готовы ни к провокациям со стороны учеников, ни к конфликтным ситуациям.
«Вы откройте новостные ленты, что творится вообще. До чего дошли учителя. Вот эти крики, знаете, про маленькую зарплату, невыносимые условия труда. Ну, ребят, ну, не идите в эту профессию. Да, у нас большие проблемы с детьми. Да, все это прекрасно знают. Но что у нас творится со школой?» — недоумевает мама пострадавшего школьника Ульяна Меньшикова.
Сына Ульяны Меньшиковой дети травили в школе несколько месяцев, а на этой неделе компания детей жестоко избила его прямо на школьном дворе под камерами наблюдения. Несмотря на это, администрация школы пыталась скрыть нападение.
«Сейчас школа, как она себя позиционирует, оказывает образовательные услуги. Так что же это, простите меня, за услуга такая? Что я отправляю своего ребенка и я не знаю, вернется ли он из этой школы живым? Первый вопрос мне все задают, будете ли вы переводиться в другую школу? А, позвольте, почему бы в другую школу не перевестись директору, завучу, классному руководителю и всем тем, кто травил моего Илью?» — говорит мама пострадавшего школьника.
Ульяна Меньшикова считает, что если ее сын уйдет, а обидчики останутся, это будет плохим уроком для всей школы. Ведь в этих стенах нужно учить не только математике, но и справедливости.
Петр Толстой
Конечно, образование — одна из таких сфер, в которой все все понимают, и от этого еще больше споров и предвзятых суждений. И именно поэтому сегодня мы пригласили в нашу студию министра просвещения России Ольгу Васильеву.
10 вредных идей, которым нас учат в школе — Учёба.
ру1. Оценки важны
С самых первых классов нам вбивают в голову, что главное в жизни — это оценки. «С такими отметками ты никуда не поступишь». «Опять тройка? Ты что, хочешь дворником работать?» И родители, и учителя уделяют реальным знаниям куда меньше внимания, чем формальным критериям. Школьники приучаются думать не о том, насколько хорошо усвоили предмет, а о том, как напишут контрольные.
Отчасти это верно: на собеседовании с работодателем первое впечатление о соискателе, как правило, складывается на основе того, какой у него диплом, какие были стажировки и т. д. Но в действительности никто не ждет от вас идеальных результатов. А вот пробелы в знаниях и опыте становятся заметны очень быстро и обходятся в результате гораздо дороже.
2. Старшие знают лучше
В нашей системе образования фигура педагога практически сакральна. Все, что должны делать ученики, — это с трепетом внимать его мудрости, восхищаться и слушаться беспрекословно. Тех, кто спорит или высказывает свое мнение, не только не поощряют, но и, как правило, осуждают: «Ты что, знаешь лучше учителя?».
При этом люди часто забывают, что педагоги — обычные люди. Среди них есть прекрасные преподаватели и вдохновляющие примеры для подражания, но также немало недалеких и косных. Но, главное, иногда все они ошибаются — как и любой человек.
3. Обучение конечно
Чтобы успевать в школе, достаточно сделать необходимый минимум: прочитать заданный параграф и выделенные отрывки из произведений, сделать несколько упражнений. Выучил необходимое — и до следующего домашнего задания можешь ничем не забивать голову. Никто не мотивирует школьников узнавать больше, смотреть на тему в целом, замечать параллели с уже известной им информацией. Учителя следят лишь за выполнением заданного («решите контрольную — и свободны»), но не говорят о том, что процесс обучения должен быть непрерывным, а не заканчиваться сразу, как прозвенел звонок. Школа должна прежде всего учить детей и подростков думать и судить самостоятельно. К сожалению, как раз этого она зачастую не делает.
4.
Главное — правильный ответВ российской школе никому не интересно остроумное решение задачи, новый подход или иное видение предмета. Сошелся ответ — молодец, нет — двойка. Причем неважно, не сделал ученик ничего или пытался, но ошибся в самом конце, рискнул ли он и попробовал новое или поленился и сдал пустой лист.
Все успешные люди твердят о важности ошибок и о ценности опыта, полученного за счет промахов. В школе же нас учат, что не нужно пробовать новое и сложное. Лучше простым и понятным методом раз за разом повторять одно и то же, поскольку единственный важный критерий — формальный результат.
5. Есть только один путь к успеху
С начальной школы нам вбивают в голову, что единственно правильная стратегия жизни — окончить школу с пятерками, отучиться в университете и найти работу по специальности. О любой контрольной или экзамене говорят как о важном шаге на пути к светлому будущему.
Однако на деле разные люди приходят к успеху по-разному, получая свой, уникальный опыт и набивая собственные шишки.
6. Всегда следуйте правилам
Люди достигают большего, когда пробуют новые подходы, думают «а что, если?» и ломают стереотипы. Но в школе от учеников требуют, чтобы они выполняли задания строго определенным методом. Неважно, если вы нашли или придумали новый прием, можете сделать быстрее и лучше, главное — следовать стандартам. Нередки случаи, когда ученикам даже снижали оценки за правильно, но «не так» выполненное упражнение или использование «неизвестного» слова в сочинении.
7. Будьте паиньками
В любимчиках у учителя обычно ходят самые тихие, самые прилежные ребята. Они не бегают на переменках, не крутятся на уроках, не задают неудобных вопросов. Педагоги твердят, что именно такое поведение — правильное.
В действительности подобные «тихони» редко добиваются успеха, поскольку подавляют в себе любопытство и боятся высказаться. Конечно, не стоит громить аудитории и драться в столовой. Однако умение адекватно понимать и выражать свои чувства и желания не раз пригодится в жизни.
8. Достаточно одного источника
Даже если есть несколько взглядов на проблему и разные подходы к теме, школьники этого не узнают. Как правило, для них существует лишь один, одобренный «сверху» вариант, спорить с которым не рекомендуется. Ребят не учат подвергать сомнению позицию автора учебника и уж тем более учителя, перепроверять информацию и сравнивать источники. Вместо этого им прививается некритическое мышление и слепая вера в абсолютную правильность того, что они только что узнали. И только попробуйте заикнуться о том, что Татьяна все-таки могла бы быть с Онегиным!
9. Экзамены определяют, кто вы
К результатам экзаменов и контрольных в школе относятся предельно серьезно.
10. Учеба — это тяжкий труд
На вопрос, что вы больше всего любите в школе, многие отвечают — переменки и обед. И в этом заключается серьезная проблема системы образования. Большинство учителей даже не пытаются заинтересовать учеников предметом. Все, что их беспокоит, — необходимость «впихнуть» в юные головы как можно больше знаний и продержать класс до начала перерыва. Школьников приучают к тому, что нужно «просто дотерпеть». В действительности же практически у каждого есть предмет, который был бы ему интересен, если бы нудные уроки не отбили охоту исследовать, узнавать и учиться.
Школа: вчера, сегодня, завтра | Советы родителям — как учить ребенка
Первый из них заключается в том, что в 4 года у ребенка уже сформированы все ролевые стереотипы: мальчики – пилоты и хирурги, девочки – стюардессы и медсестры. Разницы между детьми 4-х и 14-ти лет почти нет.Мы сейчас много говорим о важности STEM-образования (прим. ред.: STEM – образование в сфере наук, технологий, инженерии и математики), но преподаем его через контент и тесты, а не через ролевые модели. Как следствие, мы упускаем, как минимум, половину уравнения. Девочки справляются с тестами лучше, чем мальчики, но, когда дело доходит до выбора профессии, они возвращаются к стереотипам.
Во всем мире, независимо от происхождения и уровня доходов семьи, девочки менее уверены в себе. Приходя к нам, они выбирают виды деятельности, предназначенные для младшей возрастной группы: девятилетние девочки предпочитают задания для семилеток; девятилетние мальчики, напротив, выбирают задания для десятилетних детей.
Не так давно я гулял в парке в Шеффилде со своей дочерью. В парке есть специальные турники для малышей от 1 до 3 лет. Было прекрасное воскресное утро и многие семьи вышли прогуляться с детьми. Каждый раз, когда к турнику подбегала какая-нибудь девочка, сопровождавшие ее взрослые говорили: «Осторожней, солнышко, не ударься!». Мальчиков же, наоборот, подбадривали: «Давай, давай, покажи, как ты залезешь на самый верх!». Конечно, родители не хотели навредить, но, зачастую мы неосознанно укореняем в сознании ребенка сильные стереотипы. Общество должно задуматься о том, какой язык мы используем, какие образы проецируем.
Будучи учителем, я знаю эту особенность. Девочкам нужны отдельные ролевые модели, которые помогут преодолеть стереотипы. Задача школы – показать вдохновляющие пути и помочь вдохновению превратиться в конкретные жизненные цели. И эти пути не могут быть универсальными для всех детей. Мы должны как можно больше знать о каждом ребенке, чтобы дать ему правильный совет, помочь найти свою амбициозную и вдохновляющую цель в жизни.
Известно, что стереотипы прививаются уже к 4 годам, но в большинстве образовательных систем во всем мире мы ждем еще 10 лет с этого момента, прежде чем начать говорить с детьми о профессиях. Т.е., на протяжении десятилетия мы позволяем стереотипам укрепиться, а потом ожидаем, что сможем изменить сознание. Нет. Нам нужно обсуждать с детьми будущие возможности в гораздо более раннем возрасте. Я не говорю об обучении пятилеток профессиям. Но почему бы время от времени не приглашать в школу врача, юриста, медсестру, инженера, чтобы они могли рассказать о своей работе? Это простые примеры, но они будут иметь большое значение.
ТЕМА ДНЯ: В школе плохо учат? | Программа: ОТРажение | ОТР
Леонид Перловучитель высшей категории, почетный работник общего образования России
Иван Князев: В эфире «ОТРажение», мы продолжаем. С вами по-прежнему Тамара Шорникова…
Тамара Шорникова: …и Иван Князев.
Иван Князев: Переходим к главной «Теме дня». Будем учиться сами и дома: в России все больше родителей выбирают для своих детей семейное обучение. Количество таких детей, кто получает образование вне обычных школ, стремительно растет. Вот смотрите, еще 5 лет назад их было всего 8,5 тысяч, такие данные есть, а уже по итогам 2020 года стало 100 тысяч. И по мнению экспертов, число таких детей будет расти.
Тамара Шорникова: Почему родители не хотят вести детей в обычные школы? По данным опросов, больше половины родителей считают, что школа не обеспечивает достаточное качество обучения. Еще в качестве причины указывают буллинг, или травля, детей, проблемы со здоровьем, частые переезды и стремление к свободе.
Иван Князев: Ну да, здесь тоже вот такой интересный момент. В общем, что не так с современными школами в России? Можно ли вырастить ребенка и дать ему хорошее образование без них, без школ то есть? Что вообще подразумевает под собой семейное обучение? Как его организовать? Дорого ли все это, наконец? Вот на эти вопросы попросим ответить наших экспертов. Вы, уважаемые телезрители, тоже присоединяйтесь к разговору. Что думаете о нынешнем образовании детей? Звоните нам в прямой эфир. Представим экспертов.
Тамара Шорникова: Леонид Перлов, учитель высшей категории, почетный работник общего образования.
Иван Князев: Здравствуйте, Леонид Евгеньевич. И Алексей Семенычев, идеолог семейного образования, писатель, – здравствуйте, Алексей Юрьевич.
Алексей Семенычев: Добрый день.
Тамара Шорникова: Для начала давайте оценим цифры. Как они вам? Вам вот первый вопрос: вам не обидно слышать о недоверии такого огромного количества родителей к классической школе и образованию?
Леонид Перлов: Мне, честно говоря, несколько странно слышать цифры, точнее даже комментарии к этим цифрам. Дело в том, что цифру около 100 тысяч на семейном обучении я слышу примерно в 1912 года, принципиально эта цифра с тех пор по крайней мере по официальным источникам не менялась, то есть ситуация без особой динамики. Ну а что касается обиды… Отношение к школе формируется целым букетом причин, часть из них здесь названа, но далеко не все. Ну что значит «обидно»? Глупо обижаться на реальность.
Тамара Шорникова: Вы разделяете скепсис по поводу качества образования?
Леонид Перлов: Я считаю, что целый ряд школ, я бы даже сказал множество школ, должного качества образование сегодня не дают…
Тамара Шорникова: В чем причина?
Леонид Перлов: …опять-таки в силу ряда причин. Школа – это учителя, значит, причиной №1 я бы назвал кадровый дефицит и, увы, чрезвычайно низкий, я бы сказал подпорогово низкий, социальный статус учителя, который не позволяет сегодня каким-то образом повлиять на кадровую ситуацию.
Иван Князев: То есть социальный статус или все-таки качество педагогики у нас хромает?
Леонид Перлов: Качество определяется…
Иван Князев: Просто вот те случаи, когда, например, я не знаю, учитель языка чуть ли не заменяет учителя математики…
Леонид Перлов: Да бывает сплошь и рядом, а бывает и наоборот.
Иван Князев: Вот.
Леонид Перлов: Качество учительского корпуса, подготовки учительского корпуса, квалификация учительского корпуса формируется изначально контингентом поступающих в педагогические институты и идущих потом работать в школы.
Иван Князев: Там у нас учат не очень хорошо.
Леонид Перлов: И вот там-то как раз, да, более чем нехорошо, я бы сказал, и даже люди, поступающие в педвузы, вот Московский городской, например, хвастается, 80% выпускников идут в школы, но, к сожалению, при этом умалчивается, что из них бо́льшая часть в течение 1–2 лет свою педагогическую карьеру заканчивают.
Иван Князев: Из-за зарплаты?
Леонид Перлов: И из-за зарплаты, и из-за этого отвратительного отношения общества сегодня к фигуре, к статусу учителя, из-за целого ряда чудовищно совершенно административных факторов работающих, безумной перегрузки административными требованиями, документацией, бумагами, на детей времени не остается. И то, за чем они идут в школу, они, в общем, не получают. Идут они работать с детьми.
Тамара Шорникова: Подробнее по пунктам разберем эти негативные факторы.
Алексей Юрьевич, как вы относитесь к популярности семейного образования сегодня? Нет, эксперты говорят, что все-таки цифры подрастают.
Иван Князев: Я уточню, да, – вы ее замечаете?
Алексей Семенычев: Ну смотрите, давайте все-таки… Я здесь не могу не присоединиться, потому что действительно давайте скажем уж наконец прямо по телевизору, честно и прямо, что 100 тысяч – это придуманная цифра, высосанная из пальца много лет назад, ее перекидывают уже из одного СМИ в другое как очень красивую, потому что три цифры, даже нет, шесть цифр выглядят лучше, чем пять.
Тамара Шорникова: Неужели коллеги с 1900 года переделывают?
Алексей Семенычев: Нет, конечно, все это ерунда полная, никаких там нет 100 тысяч, реальная практика доказывает, что то, что выросло, действительно где-то приблизительно с 20–23 тысяч до 30 с небольшим, это за год, и это в первую очередь результат эпидемии, а не результат того, что школа плохая.
Иван Князев: Вот я поэтому не зря спросил про личные наблюдения.
Алексей Семенычев: Давайте все-таки немножко про другое говорить, давайте не будем передергивать. В основном причина – это все-таки… Да, там есть рост, но он не такой, как это может показаться. И повторю еще раз, главная причина того, что за год выросло, – это эпидемия: эпидемии не будет, все вернется обратно, это очевидно, очень понятно.
Иван Князев: Эпидемия – это причина или все-таки повод был?
Алексей Семенычев: Ну конечно, повод это был.
Иван Князев: Попробовали и можно, почему бы и нет?
Алексей Семенычев: Ну да, это был очевидный рост, но повторяю еще раз, скорее всего, он закончится. Да, какая-то часть останется, какая-то часть вернется обратно. Да, эпидемия нам помогла довольно серьезно развить свое обучение, это тоже правда, цифровое обучение нам помогло развить огромный пласт дополнительного образования, что тоже, конечно, повлияет. Но сказать, что это прямо, ну вот мы тут сейчас все дружно перейдем, – ну нет, конечно, они будут…
Иван Князев: Семейное обучение – это про какие классы? Это вот когда уже родители и их дети понимают, что сейчас вот то, что им дает школа, им этого не хватит в конечном итоге на то, чтобы поступить, на то, чтобы получить профессию?
Леонид Перлов: Понятно. Ну, родители да, дети, скорее всего, нет, семейное обучение – это про любые классы. Ну вот как раз, готовясь к программе, я побеседовал с коллегами с некоторыми и с родителями… Ситуация такая. Для начальной школы, 1–4 классы, большинство из тех, с кем я на эту тему беседовал, считают, что да, это возможно. Для средней школы и старшей школы крайне сомнительно опять-таки в силу ряда причин. Так что про любые.
Иван Князев: А ближе вот уже к выпускному году?
Леонид Перлов: Очень… Я бы не назвал это семейным обучением. Ближе к выпускному периоду, после 9 класса обычно, очень многие уходят из школы и переходят в экстернат. Но далеко не всякий экстернат – это семейное обучение.
Иван Князев: Ага.
Леонид Перлов: Разница в том, что, если в соответствии с законом, по-моему, 3-й пункт 17-й статьи закона «Об образовании», ребенок имеет право обучаться дома по желанию родителей, пожалуйста, периодически сдавая, раз в полгода, раз в год какие-то материалы. Но при этом ответственность за образование ребенка возлагается на родителей. В том случае…
Иван Князев: Чтобы уже потом претензий не было.
Леонид Перлов: Да. В том случае, если ребенок переходит на экстернатную форму, очно-заочную так называемую, ответственность лежит на школе, он числится учеником этой школы, и школа за него отвечает, вот в этом разница принципиальная.
Тамара Шорникова: Давайте послушаем телезрителей. Все-таки мне хотелось бы запустить еще дискуссию, чтобы понять, что вас устраивает в современной школе, что вас не устраивает, за что хотите поблагодарить руководство, преподавателей, а что, по-вашему, нужно менять. Звоните, высказывайте свое мнение. Виктор, Москва.
Иван Князев: Здравствуйте, Виктор, слушаем вас.
Зритель: Здравствуйте.
Я хочу сказать свое мнение по поводу нынешнего образования. Значит, за последние 10–20 лет образование в стране резко ухудшилось. Сравнить с тем, какое было образование в советское время, когда мы заканчивали школу, изучали подробно историю, географию, сейчас, конечно, таких знаний абсолютно школа не дает. И в то же время семейное образование – это действительно, я согласен с вашим соведущим или…, что нельзя, извините меня, в старших классах детей обучать семейному обучению. Во-первых, все-таки должна быть, наверное, определенная адаптация, и в коллективе дети должны воспитываться. Плохо то, что школа сейчас у нас только оказывает услугу, она не занимается совершенно настоящим образованием и воспитанием людей.
Иван Князев: Виктор, ну вот хотелось бы чуть-чуть предметнее. Вот вы говорите, да, в Советском Союзе было хорошее образование. Господи, остались те же практически учебники, те же знания, фактически та же программа.
Зритель: Учебники совершенно другие, а знания совершенно никаких. Вы знаете, вот ходят ролики по интернету, когда, извините меня, вон, дети даже после окончания института не знают элементарных вещей.
Иван Князев: Ага.
Зритель: Ни по истории, ни по финансам, кончающие финансовые университеты, они не знают, что такое валюта и что такое курс. То есть это вообще полнейший абсурд, понимаете?
Тамара Шорникова: Понятно ваше мнение, спасибо, Виктор.
Иван Князев: Да, хорошо, спасибо.
Тамара Шорникова: Давайте следом еще Уфу подключим, Шамиль дозвонился, узнаем еще одно мнение.
Зритель: Алло, здравствуйте.
Тамара Шорникова: Да, здравствуйте, Шамиль.
Иван Князев: Слушаем вас.
Зритель: Вот хорошая тема у вас сегодня в передаче, «В школе плохо учат». Сам я пошел в школу в 1986 году. Значит, я захватил часть советского образования, систему преподавания, как говорится, советской системы, и полностью меня обучили в школе те советские преподаватели, которые дорабатывали. И вот сейчас мой старший сын, значит, он учится на домашнем образовании, отучили мы его, значит, первые 2 класса, в 3 классе мы уже пошли на домашнее образование. И то, что сейчас уровень преподавания в школе и преподавания в Советском Союзе, – это две совершенно разные вещи.
Иван Князев: Шамиль, а можно подробнее? Во-первых, почему все-таки решили перевести на домашнее образование? А во-вторых, как оно у вас выглядит? Кто учит ребенка? Вы нанимаете педагогов, сами что-то рассказываете?
Зритель: Ну, сейчас мы рассказываем сами, у жены высшее образование, у меня высшее техническое образование, так что пока нашего уровня достаточно. Прикреплены мы к московской школе, значит, соответственно, документами, материалы высылает нам авторская школа, все вот эти контрольные, все вот эти задания, мы высылаем их обратно по интернету.
Иван Князев: Так, хорошо. А дальше, дальше полностью планируете заканчивать таким образом школу?
Зритель: Ну, вы знаете, нынешняя школа – это… Нынешний результат школы – это сдача ЕГЭ для дальнейшего поступления в вуз. Понятно, что школьнику все равно надо заниматься углубленно с репетитором, ну такие предметы возьмем, как информатика, физика, математика. То есть вот это посредника, школу, зачем вот школа, если ребенок все равно должен заниматься с репетитором углубленно для поступления в вуз?
Тамара Шорникова: Да, понятно. Шамиль, еще коротко: вы сдаете, промежуточные какие-то аттестации проходите? Какие отметки?
Зритель: Ну, пока четверки и пятерки.
Тамара Шорникова: Понятно. Да, спасибо.
Иван Князев: Да, спасибо, спасибо большое, Шамиль.
Ну вот два интересных момента. Хорошо, что родители пока сами могут, да, преподавать что-то, у них есть образование. А второй момент – это ЕГЭ. Вот мы ввести-то ввели, а все время нанимаем репетиторов, потому что, видимо, тех знаний в школе не хватает.
Леонид Перлов: Я бы сказал, три ключевых момента. Вот предыдущий звонивший упомянул слово «услуга», на мой взгляд, одна из ключевых проблем, которая сегодня в школе существует, – это то, что школа перестала учить и воспитывать и в полном соответствии с законодательством оказывает услуги. Отчасти этим объясняется и падение статуса учителя, он стал работником сферы услуг, а следовательно, клиент всегда прав, а учитель всегда неправ получается.
То, что второй звонивший забрал своего ребенка из школы, мало что хорошего говорит об этой школе. Школы разные. Я знаю прекрасные школы, которые вполне готовят и к ЕГЭ, и к чему угодно, но их опять-таки, к сожалению, мало, не хватает толковых учителей. В дальнейшем либо этот человек будет тратить очень большие деньги на дальнейшее обучение своего ребенка дома… Кстати, у него не семейное обучение судя по тому, что он сказал, я правильно понимаю, у него, скорее всего, очно-заочное.
Алексей Семенычев: Он не уточнил, в какой именно форме.
Леонид Перлов: Он уточнил, что…
Алексей Семенычев: Там у него получилось заочное семейное, там не очень понятно.
Леонид Перлов: Он сказал, что ребенок прикреплен к школе, следовательно, он в списках учеников этой школы, следовательно, он учится по очно-заочной схеме, потому что, если обучение семейное, ребенок не числится в учениках этой школы, почему, собственно, и не отвечает за него школа. Нельзя говорить в целом о системе, система разбалансирована, система отвратительно работает, но кому-то повезло со школой, которая находится рядом, где есть учителя и где ребенок может учиться, где результат хороший; кому-то, увы, не повезло. Времена такие, что на это рассчитывать сегодня не приходится.
Тамара Шорникова: Ага. Кстати, вот уточнение, просто из тех материалов, которые я видела, готовясь к этому эфиру, и при семейном обучении школьник тоже остается числящимся за школой, родители вместе с учеником пользуются ресурсами, которыми располагает школа, учебниками и так далее, проходит аттестацию и получает аттестат по окончании образования.
Леонид Перлов: Но он не числится в списках учеников этой школы.
Тамара Шорникова: Это какой-то другой статус?
Леонид Перлов: Это другая форма совершенно. Он может пользоваться материальной базой школы, но в списках учеников он не числится, а потому школа за него и не отвечает.
Тамара Шорникова: А как же аттестат выдается таким образовательным учреждением?
Леонид Перлов: Есть процедура, согласно которой он проходит аттестацию в одной из школ и получает аттестат, сдав экзамены, пройдя эту аттестацию, но не являясь учеником этой школы.
Иван Князев: Давайте прямо сейчас посмотрим одну такую историю. О семейном обучении в Курске есть у нас видеоматериал, сюжет. Давайте посмотрим.
СЮЖЕТ
Иван Князев: Ну вот я видел, как вы вздыхали, Леонид Евгеньевич, когда смотрели этот материал…
Леонид Перлов: Да.
Иван Князев: Вас что-то там смутило?
Леонид Перлов: Да нет, не смутило, скорее порадовало, что вот есть такая семья, которая может себе материально позволить семейное обучение нескольких даже детей, прозвучала цифра 25 тысяч, по-моему, не путаю, которую она платит за репетитора…
Тамара Шорникова: Да-да-да.
Леонид Перлов: …в перспективе, что будут еще следом, что мама домохозяйка, да еще и с педагогическим образованием, это важно, она в состоянии построить образовательный процесс. И при этом, заметьте, она предполагает брать учителей в дальнейшем, понимая, видимо, что самой ей не справиться.
Иван Князев: Ну, это, наверное, очевидно, конечно же, всю программу один человек…
Леонид Перлов: Да, это очевидно, не потянуть это дело. То есть в принципе да, возможно, дорого однозначно совершенно и требует все же… Это доступно не каждому. Вот этой семье, по всей вероятности, доступно, ну дай бог им.
Тамара Шорникова: Да. Многие пишут нам телезрители о том, что это все для богатых, это для обеспеченных людей, потому что… Во-первых, это логично вытекает из того, что кто-то должен этим заниматься, соответственно, один родитель, например, должен не работать, либо требуются какие-то нанятые специалисты. При этом пишут: что делать тем, кто не имеет такого достатка или возможности посвятить себя образованию, но при этом категорически не устраивает качество образования в местной школе? Потому что, мол, есть, например, элитная, в которые не попасть, и есть та, которая под боком и в которую «повезло» записаться.
Алексей Семенычев: Ну смотрите, вы сейчас задаете очень такой сложный вопрос, очень многогранный. Вообще давайте начнем с базовых вещей, чтобы было понятно не только… Смотрите, образование бывает двух типов, индивидуальное и массовое. Современный мир движется к индивидуальному образованию. Ну как вот ни крути, если вы придете на любую конференцию обычных педагогов, вам скажут, что, ребята, самое главное – это индивидуальное образование, оно рулит, оно будущее.
Более того, европейские, американские модели образования вполне себе позволяют выстраивать индивидуальную траекторию обучения в том числе и в рамках школы, вот. К сожалению, эта проблема касается, решается на уровне государства, на уровне частных школ за рубежом, у нас нет. И если мы сейчас себя спросим, кто ближе всего стоит к индивидуальному формату обучения, школа современная российская или семейное образование, извините, но я буду вынужден сказать, что семейное образование к современным технологиям, к современным направлениям, к современным течениям образования и педагоги стоит значительно ближе, чем любая школа, любая школа.
Леонид Перлов: Ха-ха.
Иван Князев: Я просто пытаюсь понять, как это можно действительно реализовать вот именно в нашей стране.
Алексей Семенычев: Если как реализовать, это действительно сложно. И вот когда вы меня сейчас спрашиваете про деньги, ну я вам честно могу сказать, что да, к сожалению, это именно так, вот действительно, не имея денег, вам это трудно будет реализовать. Я сейчас говорю про семейное образование.
Вы меня спросили немножко про другую тему, с моей точки зрения, значительно более интересную сейчас, если быть честным, давайте немножко вернемся, пока у нас есть время. Когда вы сказали, что делать, если у нас нет денег, но мы должны учиться в школе, – это такая серьезная тема, что нам делать, если у тебя нет денег учить ребенка в школе. На самом деле все значительно проще. Надо понимать, что успех ребенка вообще, по определению, давно уже в школе не строится. Вот когда родители это поймут, это будет очень большой прорыв для них. Нельзя современное образование выкладывать только на школу.
Вы понимаете, школа расползлась. Если вы хотите, чтобы ваш ребенок нормально учился, нужно, во-первых, внимательно на него смотреть, смотреть то, что ему интересно, и краеугольный камень в образовании не школа современная, а семья и дом. Уровень профессионализма школы, как только что товарищ объяснял, падает с катастрофической скоростью, он падает с невероятной скоростью. В Москве и Питере это хоть как-то тормозится, но в регионах он просто невероятно рушится, и любая семья довольно легко ее можно заменить, вообще-то говоря. Ну, не будем вдаваться в подробности, в тонкости, как именно она это сделает.
Иван Князев: А хотелось бы, хотелось бы понять.
Тамара Шорникова: Подожди, сейчас.
Алексей Семенычев: Ну хотелось, я заканчиваю. Я хочу сказать все-таки более важную вещь сейчас, что, конечно, тяжело. Но давайте, если вы хотите, чтобы школа действительно оказывала влияние, такого влияния на вашего ребенка, буллинг и так далее, первую я скажу очень банальную вещь – любите своего ребенка, заботьтесь о нем и давайте ему еще что-нибудь кроме школы, иначе ничего не получится. Все.
Тамара Шорникова: Вы знаете, есть при этом широко разошедшееся выступление одного из стендап-комиков в нашей стране, ну юмориста, классически назовем, он очень эмоционально рассказывал в таком негативном ключе, что, мол, ребята, а что вы там в школе делаете? Потому что, значит, ребенок приходит и мы с ним там по 5 часов эти домашние задания делаем и так далее, мне, значит, в чатах во всех учительских пишут, что, дорогие друзья, вы не успеваете по чему-то, – это вы не успеваете по чему-то! Я же не спрашиваю вас, хорошо ли накормлен мой сын, хорошо ли одет, это моя забота. На это откликнулись даже некоторые губернаторы и так далее.
Иван Князев: Ага.
Тамара Шорникова: И это такой, судя по популярности этого ролика, тоже больной вопрос и больное место у родителей. Потому что как только вот начинается разговор о том, что нужно вкладываться в ребенка, о его индивидуальной траектории развития и так далее, это все как-то автоматически списывается на родителей. Но у нас, мол, есть целый социальный институт, почему там не работает, почему опять на мне все? Понятно, что, если я люблю ребенка, это моя задача и так далее, но а там-то что-то делают?
Леонид Перлов: Мы опять возвращаемся к тому, с чего начали. Для того чтобы там что-то делалось, должен быть кто-то, кто это будет делать, педагог соответствующей квалификации. А это сводится к тому, о чем мы, собственно, уже поговорили. Я целиком и полностью поддерживаю коллегу в том, что семья – это главное. У меня трое детей выросших уже, и я считаю, что да, ребенок формируется главным образом в семье. Но у школы другая задача, другие ориентиры, другие цели в работе с ребенком.
Тамара Шорникова: Безусловно. Просто мы сейчас подходим к тому, что у нас достаточно много сфер, где есть большое расслоение, и образование в том числе. Получается, что хорошее, качественное образование доступно либо тем, кто в частных школах, которые могут себе позволить…
Иван Князев: Ну не знаю…
Тамара Шорникова: …хорошее, утонченное, скажем так, образование, либо твои родители нанимают кучу репетиторов и сами вкладываются и так далее, а вот как бы остальные нет.
Леонид Перлов: Тамара, «сами вкладываются» – опять и снова: родитель должен заниматься своим ребенком. Я много лет, десятков лет твердил об этом родителям, с детьми которых я работал. Чем больше ты работаешь с собственным ребенком, чем больше ты с ним общаешься, тем больший результат, и, кстати, тем больше он твой ребенок в результате. С этим… Родителям некогда.
Тамара Шорникова: Леонид Евгеньевич, медианная зарплата в стране 30 тысяч, а модальная, по-моему, еще меньше, 25.
Леонид Перлов: Модальная меньше, да.
Тамара Шорникова: Если… Я думаю, что многие хотели бы гораздо больше времени уделять детям и так далее…
Леонид Перлов: …но не могут.
Тамара Шорникова: …но не могут, не все могут себе этого позволить. Не все могут позволить себе, некоторые работают на двух-трех работах и так далее.
Леонид Перлов: Скажите, кто может позволить себе пренебречь будущим собственного ребенка?
Иван Князев: Ха-ха.
Тамара Шорникова: Возможно, те, кто сейчас думают о настоящем, как накормить того самого ребенка.
Иван Князев: Леонид Евгеньевич, ну это такой философский вопрос…
Леонид Перлов: Все правильно. Опять-таки, мои дети росли в 1980-е гг., ну помните это время, это было сильно непросто их хотя бы накормить, и тем не менее это не снимало с меня как с отца необходимости и желания, кстати говоря, с этими детьми общаться, заниматься, разговаривать, развивать их и так далее. Не в этом проблема, а в том, что вышло (чуть не сказал «моды») вообще общение с собственным ребенком. Вот есть школа, социальный институт, который предназначен для воспитания, для образования и воспитания ребенка, и вот он пускай и занимается, мое дело его прокормить. Очень распространенная точка зрения и совершенно ошибочная, как мне представляется.
Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонные звонки, много их у нас.
Иван Князев: Владимир, Ямало-Ненецкий автономный округ у нас на связи. Здравствуйте, Владимир.
Зритель: Здравствуйте, дорогие ведущие, здравствуйте, дорогие эксперты.
Мое предложение – вернуться к советской форме обучения. Я как раз учился с 1980-го по 1990-й гг. и прекрасно помню всю систему обучения. Значит, сейчас в учебниках во многих, особенно точных наук, нет правил, представляете себе, нет правил, ребенку предлагается найти их в интернете, выучить самому или найти в каком-то другом постороннем источнике. А если он не склонен немножко к учебе, ему немножко лень или у него времени нет, он идет на борьбу куда-то, идет в музыкалку, а у него дома нет интернета, где же ему искать? И родители это правило забыли.
А я помню нашу продленку: вот остаешься после 1, 2, 3 классов на продленку, сделали с тобой домашнее задание, проверили, кто на четверки-пятерки написал, те играют в какие-то игры, двоечников и троечников учительница собрала вокруг себя и начинает по новой им объяснять, что и как, и объясняет бесконечно. И понимаете, совершенно разные системы подхода у педагогов новой формации и у педагогов старой формации. У нас есть еще учителя в школе, которым под 60 лет и за 60 лет…
Леонид Перлов: Спасибо.
Зритель: Мы буквально на них молимся. Поэтому педагог приходит в класс, например русский язык, и говорит: «Дети, открываем тетрадки, записываем правило, этого правила вы в учебнике не найдете. Записываете и учите, потом рассказываете». Конечно, так хорошо. И педагог новой формации, который пришел и сказал: «У нас сегодня новая тема такая-то, домой приходите…
Иван Князев: …решаете тест.
Зритель: …ищете.
Иван Князев: Да, в интернете ищете, решаете тест, отвечаете, сдаете завтра, получаете свою оценку.
Леонид Перлов: Ха-ха-ха.
Иван Князев: Да, Владимир, мы поняли вас, спасибо.
Смотрите, уважаемые гости, учителей не хватает, зарплаты у них маленькие, качество педагогики страдает, а телезрители говорят, еще учебники у нас поменялись, тоже нет там уже того, что было раньше. Алексей Юрьевич, вы сказали, что единственный путь – это все-таки переход на вот этот вот домашний вариант обучения, на семейное обучение, и сказали, что это просто сделать. Вот я как раз-таки хочу немножко назад вернуться – тогда как это сделать?
Алексей Семенычев: Смотрите, на самом деле, честно сказать, мой коллега почти описал все, что происходит. На самом деле это не слишком сложно, это довольно скучная затея…, довольно скучно трясти его, что спросить в интернете. Есть действительно очное обучение, есть заочное обучение, очно-заочное, есть индивидуальный план. Вы приходите в школу, оформляете документы, выходите, это вопрос одного дня.
Иван Князев: Нет, меня не интересует техническая сторона.
Алексей Семенычев: А что именно?
Иван Князев: Техническую сторону, здесь можно что-нибудь придумать. Кто преподавать будет? Денег нет нанимать педагогов. Я, например, не учитель.
Алексей Семенычев: А смотрите, смотрите. Давайте, во-первых, немножко с другого начнем, я все-таки не могу это не сказать сейчас. Я думаю, что… Вот я люблю Макаренко, и наши педагоги все, которые ходят в школу, они тоже все любят Макаренко. И все, кто заканчивают школу, они тоже все любят Макаренко, но, как правило, мало его читали. А Макаренко был хороший человек, он хорошие вещи писал. Вы знаете, если вы будете читать Макаренко, вы неожиданно обнаружите, что у него, вообще говоря, в книжках нигде не написано, как учить литературу, и как математику учить, тоже у него не написано.
Иван Князев: Вот.
Алексей Семенычев: Я вам скажу больше: у него, вообще говоря, про то, как учить, вообще нет ничего. Он пишет про взаимоотношения. Вот я когда говорю вам про современную школу, когда мы говорим про то, что не хватает денег, у меня нет времени, чтобы учить, – ребят, открывайте Макаренко, он вообще говорит про другое.
Леонид Перлов: Ха-ха-ха.
Иван Князев: Я боюсь, что не все наши телезрители знают, о чем он пишет. Вы тогда вкратце раскройте.
Алексей Семенычев: Может быть, я еще должен сказать, кто такой Макаренко, я думаю, мы придем к этому времени, когда нужно будет сказать, кто такой Макаренко, хорошо хоть, слава богу, это время еще не пришло. Он говорит про взаимоотношения, он говорит про то, что это главное, главное, как мы относимся к ребенку, как мы относимся к учебе. Вот если мы создаем среду, в которой обучается ребенок, то он будет учиться хорошо, даже если у вас мало денег.
Леонид Перлов: Вот, вот.
Иван Князев: Как эту среду создать? Вот тогда на вас…
Леонид Перлов: Вот-вот-вот.
Алексей Семенычев: Вот я как раз хочу сказать. Когда мы говорим, что в школе… Не математик определяет умение учиться, а та среда, которая существует в школе.
Иван Князев: Вы не согласны?
Леонид Перлов: Я как раз об этом хотел сказать.
Алексей Семенычев: Почему, когда мы говорим, что… Опять же, между прочим, это как раз советские учителя в свое время тоже говорили, которые прошли другую совсем школу, они говорили: ребят, не количество вообще определяет количество успешных учеников в школе, определяет не количество компьютеров, не количество предметов, которые в очередной раз вы ведете, даже не программы, которые вы проходите, и несоветские или советские учебники, нет, а атмосфера в школе определяет то, каким будет образование, хочет ребенок учиться, – атмосфера в школе. Атмосфера в доме лучше, чем нынешняя атмосфера в школе, как следствие мы учимся дома, все. А все остальное лишь какие-то такие незначительные факторы.
Иван Князев: Дополните?
Леонид Перлов: Да, я хотел сказать, напомнить, что Антон Семенович Макаренко – один из очень немногих педагогов, одной руки хватит перечислить, внесенных ЮНЕСКО в перечень великих педагогов столетия.
Алексей Семенычев: Согласен, пять на самом деле, да.
Леонид Перлов: А вот насчет среды – да. Вот в чем принципиальное отличие семейного любой формы нешкольного образования и школьного? – именно в среде.
Иван Князев: Это заинтересованность какая-то? Просто чтобы понимать.
Леонид Перлов: Да. Для того чтобы…
Иван Князев: Мотивация к учебе? Какие-то игровые формы?
Леонид Перлов: Кстати, я учитель, как вы догадываетесь, старой школы, еще и в советской школе поработал порядочно. Так вот задача учителя, на мой взгляд, создать вот эту самую образовательную среду, в которой я с детьми работаю, и чем эта образовательная среда грамотнее создана, чем она полнее, разностороннее, многограннее, чем она интереснее, тем лучше мне работать с детьми и тем интереснее детям учиться. Но опять-таки проблема в том, что создать эту среду сложно, и особенно сложно, когда тебе непрерывно бьют по рукам, мешая эту среду создавать.
Ну вот последняя эта история наша с COVID, на мой взгляд, ну совершенно идиотское решение, ликвидация кабинетной системы. Вот оставили кабинет химии, кабинет информатики, якобы остальным не нужно. Я географ, кто сказал, что мне не нужен кабинет географии, что я могу работать где угодно? Я создаю эту среду годами, я ее все время меняю, она динамична.
Иван Князев: Заходишь в кабинет географии, попадаешь в новый мир, в мир географии.
Леонид Перлов: И ты попадаешь в мир географии и работаешь в этом мире, ребенок работает в этом мире, и эффект соответствующий.
Иван Князев: То есть нельзя все свести к тестам, к компьютерам и ответам на вопросы?
Леонид Перлов: И невозможно, и бессмысленно абсолютно, потому что есть контроль, а он сегодня куда главнее, чем педагогика у нас в школе, контроль, надзор… Я вот уже несколько раз говорил: контроль, надзор, режим, контингент, охрана – какую среду формирует вот этот вот перечень терминов? Академик Велихов говорил, что слово формирует среду обитания. Вот такой перечень формирует совершенно тюремную среду, учиться в такой среде ребенку абсолютно неинтересно и не хочется. Дома, разумеется, у него обстановка другая.
Иван Князев: Да…
Тамара Шорникова: Давайте послушаем, подключим телезрителей. Оксана, Краснодар. Здравствуйте.
Зритель: Добрый день.
Я хотела бы высказаться вот по какому вопросу. Я также заканчивала школу в 1980-е гг., и хотелось бы отметить, что обучение было более качественнее и интереснее нам, детям. Плюс педагоги. Сейчас я разговариваю с родителями детей, которые учатся в школе, ценность педагога заключается в том, что она называет страницу и номер задания, которое дети должны сами дома изучить, выполнить и принести готовый ответ уже в школу. Полностью родители начиная с 1 класса делают уроки вместе с детьми, за них, можно даже так сказать, и дети потом эти результаты несут в школу. Сам ребенок не в состоянии ничего сделать, получается. Плюс задача педагога сегодня – это только обозначить тему изучения. Мы учились, раньше был учебник, тетрадка. Сейчас тетрадка, потом еще какая-то учебная тетрадка…
Леонид Перлов: Тетрадка…
Зритель: …учебник. То есть дети несут два-три портфеля в школу, чтобы просто обозначить, какое задание, надо вернуться домой и родителям сидеть в интернете…
Леонид Перлов: Ужас какой.
Зритель: …все это смотреть, рассказывать, объяснять. Правильно высказывается вот предыдущий родитель, что школа – это просто прокладка между заданием и ответом, все. Наши педагоги, которые старой закалки, заставляли нас, если что-то не понял, приди до школы, «с 7 часов я на месте, я вам все расскажу-покажу». Мы заканчивали 9–11 классы, педагог говорил: «Так, Иванов, Петров, ты поступаешь в институт, тебе нужна математика, приходи, я с тобой буду заниматься безвозмездно». А сейчас с 1 класса родители вынуждены нанимать репетиторов. У меня ребенок через год идет в школу, я уже занимаюсь с ним, хотя я педагог, репетитор с ним занимается, и я не знаю, что будет в 1 классе, получится у нас учиться на пятерки или нет.
Иван Князев: Да, понятно, Оксана. Спасибо, спасибо вам за ваше мнение.
Тамара Шорникова: И еще Юлию послушаем из Ростова-на-Дону. Юлия, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте.
Я полностью согласна с предыдущим, с Оксаной из Краснодара. У меня вот есть такой пример. У меня ребенок учился в обыкновенной школе… Алло, вы слышите меня?
Тамара Шорникова: Да, говорите.
Зритель: У меня такой пример. У меня ребенок учился в школе, учился посредственно. Мы закончили, сдали ЕГЭ и поступили на платной основе в РИСИ, ну это у нас строительный университет. Он проучился 3 года, мы наняли ему репетитора по математике, он в итоге все сдал, что положено, и закончил этот, институт, буквально, ну как сказать, на одни пятерки.
К чему я веду этот разговор? У нас учителя не хотят просто-напросто заниматься с нашими детьми, им нужны просто деньги. С чем я столкнулась? В школе, когда я приходила и спрашивала преподавателя, как он учится, она говорила, что «вам нужно нанимать репетитора». Репетитором вы нанимаете преподавателя с соседнего потока, то есть та нанимает наших детей и занимается с ними, а наш преподаватель занимается с теми детьми.
Иван Князев: Ну а вы из параллельного потока.
Леонид Перлов: Ага.
Зритель: Но толку от этого никакого не было, просто были одни деньги.
Иван Князев: Да, спасибо.
Зритель: Поэтому и при поступлении в университет у нас, я смотрела, следила, как у нас идут поступления, то есть на бюджет поступили на наш факультет 50 человек, из них осталось всего лишь 28, то есть вот эти вот 200-балльники все ушли, их ни одного не осталось, остались «хвосты», которые были посредственны. Вот как у нас учат в школе.
Иван Князев: Спасибо вам, Юлия, спасибо вам большое.
Ну вот действительно, а почему в одних школах удается создать и атмосферу, и какие-то дополнительные занятия с детьми, а в других нет?
Алексей Семенычев: Ну вот вы меня спросили… Я, во-первых, про школу-то не очень, это вот туда.
Леонид Перлов: Да.
Иван Князев: Да.
Алексей Семенычев: Но если честно, я вот могу только повторить то, что говорил мой коллега сейчас, да, вот просто дословно про бумаги… Это тоже, что убивает… Поймите, учителя тоже нормальные люди, у них вообще тоже семьи есть, они тоже, когда шли в институт, не думали, что они будут там детей ругать, бить их там, ругаться на них и с родителями. Нет, они шли вообще тоже со светлыми идеями в школу работать, вот, только та среда убивает же не только детей, среда убивает и учителей тоже. Все хорошее, что там происходит с ними… Приходят хорошие люди. Почему молодежь не хочет идти работать? Ну потому что атмосфера, которая творится в школе, совершенно не то, что…
Иван Князев: Причем здесь дело не только в деньгах, мне кажется.
Алексей Семенычев: Да абсолютно.
Леонид Перлов: Совершенно. Это не приоритет.
Алексей Семенычев: Кстати, люди же прекрасно понимают, вы извините, только в Финляндии учителя получают много, во всех странах это нормальный вообще уровень профессии…
Леонид Перлов: Ну нет, не только в Финляндии, безусловно.
Алексей Семенычев: Ну может быть, я не знаю, но как бы в любом случае это не миллионеры все, они…
Леонид Перлов: Средний класс.
Алексей Семенычев: Да, это средний класс.
Леонид Перлов: Средний класс.
Иван Князев: Но не только деньги.
Алексей Семенычев: Ну в принципе везде и нормально, да. Но еще есть какое-то удовольствие от того, что ты делаешь, но этого нет ничего.
Тамара Шорникова: Да. Как создать среду в каждой школе, а не в избранных?
Леонид Перлов: Если директор школы педагог, а не менеджер-управленец, пришедший туда не из сферы образования, если учителя учителя с большой буквы «у», работающие так, как они думали работать, идя в педагогический институт, эта среда создается. Все упирается опять-таки в людей, в кадры учителей, которые в этой школе работают. Я много лет работал во Второй школе московской знаменитой физико-математической, и у нас нет тех проблем, о которых говорили люди звонившие, говорит коллега, потому что, соответственно, подобраны учителя, спасибо Владимиру Федоровичу Овчинникову, недавно ушедшему от нас, люди, которые заинтересованы в своей работе и которым не мешают работать. В стране 16 миллионов школьников, из них пара десятков тысяч сегодня учатся не в школе, скажем так, мне кажется, это достаточно наглядно показывает: мы сегодня не можем обойтись без массовой школы, ну невозможно это, 16 миллионов школьников.
Иван Князев: Все-таки не можем?
Леонид Перлов: Невозможно.
Иван Князев: Алексей Юрьевич считает, что можем.
Алексей Семенычев: Ну смотрите, будущее образования на самом деле… Я уже говорил, что у нас есть индивидуальное образование и массовое. Без массового мы, разумеется, не обойдемся. Но у нас есть, уже сейчас по факту мы имеем разные образования. Образование должно быть разным, должна быть школа Монтессори, должны быть вальдорфские школы, должны быть массовые школы, должны быть авторские школы…
Леонид Перлов: Конечно.
Алексей Семенычев: …Шмакова, Курбатова, Тубельского…
Леонид Перлов: …Овчинникова…
Алексей Семенычев: …Овчинникова, да неважно кого, авторская школа. Должны быть частные школы с разными программами, которые позволяют себе разные программы, в том числе для людей, которые имеют деньги. Да, извините, это печальная новость, но, к сожалению, это факт, это везде такая система, да, печально, но тем не менее. Оно разное, в том числе и семейное образование, конечно.
Леонид Перлов: В том числе, это очень хорошо сказано.
Тамара Шорникова: Леонид Перлов, учитель высшей категории, почетный работник общего образования, и Алексей Семенычев, идеолог семейного образования, писатель. Спасибо, что приняли участие в беседе.
Иван Князев: Спасибо вам, уважаемые гости.
Алексей Семенычев: Спасибо.
Иван Князев: Ну а мы скоро продолжим.
Школьное образование в Швеции — Швеция
Чему учат в школе
С первого класса по третий основу школьной программы составляют математика, шведский язык, домоводство, обществоведение и природоведение. Занятия по большей части – в форме игры. Уже в 7-10 лет на уроках обществоведения детей активно приобщают к обсуждению происходящего в мире, например, после совместного просмотра детской программы новостей – Lilla Aktuellt. Эта программа идет ежедневно по шведскому телевидению. В простой и доходчивой форме она знакомит самых маленьких телезрителей с главными событиями Швеции и мира. С третьего класса школьники начинают изучать английский. Зубрежкой и грамматикой им пока не докучают – разучивают простые песенки, учат считать и в игровой форме знакомят с некоторыми словами и выражениями. Физкультура тоже присутствует в расписании, но больше в форме подвижных игр, походов на природу, если погода позволяет. Занятия по домоводству – одни из самых любимых. На них мальчики и девочки вместе учатся шить и вязать, мастерить игрушки и нехитрую домашнюю утварь своими руками, а также готовить и печь по несложным рецептам.
Со средних классов учебная нагрузка и объем требований к знаниям и умениям школьников заметно растут. Становится больше домашних заданий – и возможностей для самостоятельного выбора предметов. К примеру, с шестого класса можно выбрать второй язык, помимо английского. Наиболее популярны немецкий, французский и испанский. В некоторых школах даже есть возможность изучать русский язык.
Национальный экзамен
Ученики третьего, шестого и восьмого классов проходят обязательное тестирование по некоторым предметам. Цель экзаменов, правда, не только оценить успеваемость каждого ученика, но и измерить общий уровень качества образования в школах страны и определить, насколько хорошо или плохо они справляются со своей образовательной миссией.
Интересно знать- В Швеции 83,6% взрослых в возрасте 25–64 лет получили диплом об окончании старшей средней школы (гимназии), в то время как в среднем по странам ОЭСР такой диплом получили около 75% взрослых.
- Образование в Швеции финансируется в основном за счет муниципальных налогов, но существует также общая государственная дотация. Ее выделяют муниципалитетам, у которых недостаточно средств в бюджете на образование
- Швеция была первой страной в мире, которая запретила телесные наказания детей в 1979 году. Она также была одной из первых стран, подписавшей Конвенцию Организации Объединенных Наций о правах ребенка в 1990 году.
Первый раз в ковидный класс. Как в Европе будут учить детей, несмотря на коронавирус
- Юри Вендик
- Русская служба Би-би-си
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,В Германии школьники уже сели за парты — в масках и с санитайзером под рукой
Несмотря на новые вспышки коронавируса, школьники многих европейских стран 1 сентября возвращаются в классы. За время весеннего карантина взрослые поняли, что домашнее обучение по интернету — это всё-таки совсем не то, и надо попытаться не загубить учебный год.
Во многих странах старшеклассники как будто снова пойдут в первый класс, когда они весь день, на всех предметах, сидели в одном помещении, а на переменах гуляли под строгим присмотром учителя.
По рекомендации международных экспертов, многие школы постараются держать учеников в «пузырях общения» в их классах или группах по году обучения, что подразумевает учебу в одном помещении и минимум контактов с другими классами.
Кроме того, в школах появились обычные атрибуты эпохи ковида: маски, санитайзеры и градусники на входе.
Вот как начало учебного года в коронавирусные времена выглядит в разных странах Европы — судя по материалам местной прессы и документам министерств и департаментов образования.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Самым маленьким можно без масок. Борис Джонсон в одной из начальных школ Англии в июле, когда возобновились занятия в предыдущем учебном году
Британия — маски с 11 лет
Начиная с 1 сентября, в школу пойдут дети в Англии и Уэльсе. В Шотландии и Северной Ирландии учеба уже началась в августе.
«Шансы, что ребенок заболеет ковидом и получит долгосрочные серьезные проблемы именно из-за того, что пошел в школу, крайне малы, — сказал журналистам советник правительства по вопросам здравоохранения профессор Крис Уитти. — А вот свидетельств, что непосещение школы вредит ребенку и может повлиять на его шансы в жизни, масса».
Департамент образования рекомендует, чтобы в средней школе, то есть начиная с тех, кому 11 лет (это в Британии седьмой класс), все носили маски в коридорах и прочих общих помещениях, где трудно соблюдать дистанцию, но вообще право решать, нужны ли маски, отдано самим школам.
Исключение составят только школы в тех регионах, где введен локальный локдаун — там маски на переменах будут обязательны — и для учеников, и для учителей.
На уроках же маски нужны не будут.
Премьер-министр Борис Джонсон, выступая в конце августа в одной из школ, сказал, что требовать надевать маски на уроках было бы глупо: «Нельзя учить с закрытым лицом, и невозможно ждать от школьников, что они будут учиться в масках».
Меры безопасности, конечно, не ограничиваются одними масками: департамент образования рекомендует школам, если есть такая возможность, держать школьников в «пузырях» их класса или годовой группы (то есть, например, проводить уроки по всем предметам для одного класса в одном помещении), расставить побольше флаконов с санитайзером, постоянно дезинфицировать ручки дверей и прочие поверхности, к которым прикасается много людей, а также просит учителей по возможности держать дистанцию друг с другом и с учениками.
Шотландские школьники вернулись в классы уже в августе.
Классы в Шотландии разделены, где возможно, на более мелкие группы. Школы постарались сделать так, чтобы потоки на переменах не пересекались, а в ближайшее время правительство Шотландии собирается, как в Англии, рекомендовать учителям и всем школьникам, кроме самых маленьких, носить маски в коридорах и общих помещениях.
В Северной Ирландии учеба в школах началась на последней неделе августа. Там тоже маски рекомендованы, но не обязательны, а учеников рекомендовано держать в «классных пузырях», то есть чтобы они весь день проводили в одном помещении со своими одноклассниками и не общались с другими классами.
Россия — удаленка по желанию
Большинство российских школьников 1 сентября пойдет в школу почти как обычно, только в этом году из-за вируса не будет торжественных линеек и «первых звонков».
Автор фото, TASS
Подпись к фото,Дезинфекция перед 1 сентября в московской школе
При этом во многих регионах, включая Москву, часть детей сможет остаться дома: если родители боятся отпускать ребенка в школу, то ему разрешат остаться на «удаленке» и получать задания и отправлять сделанные уроки через интернет.
Российские школьники теперь, в эпоху коронавируса, тоже будут по возможности сидеть в одном классе, а переходить из помещения в помещение будут учителя. Правда, на физкультуру, физику или химию школьникам все-таки придется идти самим: спортзал или лабораторию учитель принести с собой не может.
Кроме того, российским школам велено ввести разное время начала занятий для разных классов, чтобы дети не толпились все разом у входа и в раздевалках.
Родителей же в здание школы в этом году пускать не будут: как сообщает Роспотребнадзор, все родительские собрания планируется проводить в интернете.
Во всех российских школах обязательно будет врач, по крайней мере первое время; всем предписано постоянно дезинфицировать классы, по возможности проводить раздельные перемены; на входе у всех будут измерять температуру.
«Сотрудники школы в обязательном порядке носят маски, которые позволяют предотвратить распространение инфекционных заболеваний. Учителям разрешено снимать маски при соблюдении социальной дистанции, когда они объясняют новый материал у доски», — цитирует «Российская газета» пресс-службу московского департамента образования.
Если же кто-то из школьников заболеет ковидом, то на карантин отправится весь его класс. Так собираются поступать не только в России, но и во всей Европе.
Украина — без первого звонка в красных зонах
Регионам Украины в зависимости от числа заражений присваивается категория: зеленая, желтая, оранжевая или красная, и в «красных зонах» школы 1 сентября не откроются.
Автор фото, EPA
Подпись к фото,Старшеклассникам и старшеклассницам во многих странах Европы теперь придется прятать красоту и молодость под масками
Если же регион попадет в «красную» категорию уже во время учебного года, то там в школах будет введен двухнедельный карантин, и детей отправят учиться дома.
Если у кого-то из учеников или учителей обнаружат вирус, то на карантин отправят весь класс или всю школу, в зависимости от ситуации.
Вне классов всем в украинских школах, кроме детей в начальной школе, предписано носить маски, но на уроках их надевать не обязательно.
Украинское министерство образования тоже рекомендует по возможности все предметы преподавать одному классу в одном помещении, а также проводить занятия на воздухе.
Ну и антисептики, дезинфекция дверных ручек, проветривание — это уж само собой.
Эстония — «решайте сами»
В Эстонии школы и вообще довольно самостоятельны (в выборе программы и приемов обучения, например), и в борьбе с ковидом министерство образования тоже дает им свободу действий: какие принимать меры безопасности, каждая школа может решать сама.
Министерство образования и минздрав только дают рекомендации: например, советуют (как и в других странах), по возможности разводить учеников в пространстве и времени, то есть держать один класс в течение дня в одном помещении, ввести смены и так далее.
Вообще же все учебные заведения в Эстонии 1 сентября открываются как обычно, но власти рекомендуют им быть готовыми в случае новой серьезной вспышки (которой в Эстонии пока нет) снова, как весной, перейти на заочную учебу
Латвия — один день на удаленке
В Латвии, где эпидемиологическая обстановка пока тоже выглядит неплохо, школы открываются 1 сентября как обычно и даже смогут сами решать, проводить ли церемонии «первого звонка».
Но на случай новой вспышки министерство образования составило три плана работы, A, B и C — от почти полностью очного обучения до полного перехода на удаленку.
В остальном министерство дает латвийским школам примерно те же рекомендации, что и в других странах: разделение потоков, дезинфекция, занятия на воздухе. Только маски носить не обязательно, а кроме того, минобр предлагает часть времени — например, один день в неделю — учить школьников удаленно, причем эти дни должны быть у разных классов разными, чтобы в школе одновременно присутствовало поменьше детей.
Германия — открыться и закрыться
В Германии нет единого «праздника знаний» — там учебный год в школах начался не 1 сентября, а в августе, причем в разных землях — в разные дни.
Автор фото, EPA
Подпись к фото,В немецкой земле Северный Рейн-Вестфалия школьникам велено ходить в масках
И уже тысячам немецких школьников, как сообщает местная пресса, снова пришлось отправиться на карантин: число заражений в Германии, как и практически во всей Европе, растет, и в школах тоже обнаруживаются новые носители вируса.
Рекомендации школам, как защищаться от коронавируса, в каждой немецкой земле — тоже свои, и каждая школа сама решает, каким из них следовать. Хотя меры, конечно, во многом совпадают: маски, дезинфекция, проветривание, уменьшенные классы-группы и разделение потоков.
Франция — мыть руки по десять раз на дню
Во Франции, где число заражений тоже снова быстро растет, либеральничать не стали и ввели строгие обязательные правила для всех.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Во Франции не стали оставлять вопрос о масках на усмотрение регионов и школ, а предписали носить их всем, от малышей до старшеклассников
Все ученики колледжей и лицеев, то есть средних (с 11 лет) и старших классов, а также учителя, должны носить маски.
Все школьники и учителя обязаны мыть или дезинфицировать руки минимум несколько раз в день: перед входом в школу, перед едой, до и после каждой перемены, после туалета и дома после школы.
Кроме того, школьникам и учителям рекомендовано чихать всегда в одноразовые салфетки (а школам — обеспечить запас салфеток и урны), не обниматься и не здороваться за руку при встрече, и держать дистанцию в один метр там, где это возможно.
Если весной, когда французские школы снова открылись после первой волны коронавируса, родители могли свободно решать, отправлять ли ребенка в школу, то теперь очная учеба сделана по умолчанию обязательной, а если кто-то хочет все-таки оставить ребенка дома, то должен подать прошение местным властям.
Испания — маски на малышах и пятикратное омовение рук
В Испании — самая тяжелая обстановка во всей Европе. Число новых обнаруженных заражений коронавирусом за две недели в августе там составило 145 человек на 100 тысяч населения (во Франции — 51, в Британии — 21, в Германии — 16, в Эстонии — 9, в Латвии — 2,7).
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,«Учебный год должен начаться как обычно», — сказал испанский премьер Педро Санчес, и его правительство договорилось с регионами об открытии школ в этих очень необычных условиях
Однако число тяжелых больных и смертей в Испании остается сравнительно низким, и школы в стране решено открыть — только не 1-го, а 4-го сентября.
«Учебный год должен начаться как обычно», — сказал премьер-министр Педро Санчес в конце августа, незадолго до совещания его правительства с властями всех регионов Испании, на котором и было решено открыть школы.
При этом всем ученикам, начиная с шестилетнего возраста, предписано носить маски, мыть руки не меньше пяти раз в день и стараться по возможности соблюдать дистанцию в полтора метра.
На входе в школу будут измерять температуру; поверхности предписано регулярно дезинфицировать, а помещения — проветривать.
Если у кого-то в испанской школе обнаружится вирус, то на карантин отправится весь класс вместе с учителями, а если заражений окажется много — по домам отправят всю школу.
TEACH-NOW Высшая школа образования
САМАЯ ЭФФЕКТИВНАЯ И ИННОВАЦИОННАЯ программа
Философия программы TEACH-NOW Graduate School of Education заключается в том, чтобы «учиться так, как вы планируете учить». В соответствии с этой философией TEACH-NOW использует ультрасовременную учебную программу для обучения кандидатов на пост-бакалавриат, которые знакомы с предметом и стремятся обучать завтрашних студентов в мире обучения завтрашнего дня. Весь опыт является виртуальным и включает 12-недельный клинический опыт, где это необходимо.
Процесс
Подать заявку на участие в программе
Первым шагом в этом процессе является подача заявки на участие в программе на нашем веб-сайте. Вы можете присоединиться к 9-месячной программе сертификации учителей или к одной из нескольких 12-месячных программ магистратуры. Свяжитесь с нашей командой ADMISSIONS, чтобы узнать больше.
Присоединяйтесь к когорте
После зачисления в программу вам нужно будет присоединиться к когорте. Ваша когорта — это группа людей, с которыми вы будете проходить всю программу от начала до конца.Это коллеги, с которыми вы будете строить свое учебное сообщество.
Пройти программу
Ожидайте, что вас бросят вызов. Вы разовьете навыки мастера-преподавателя, научившись интегрировать множество технологических инструментов в свою педагогическую практику. К концу вы будете полностью уверены в своей способности принять вызовы современного класса.
Получите лицензию
После прохождения программы TEACH-NOW вы можете подать заявление на получение лицензии на преподавание.TEACH-NOW — это утвержденная штатом программа подготовки преподавателей в Вашингтоне и Аризоне. Чтобы узнать больше о том, как работает подача заявки на лицензию на преподавание, перейдите на нашу страницу ЛИЦЕНЗИРОВАНИЯ УЧИТЕЛЯ.
Оцените преимущества
Присоединяйтесь к тысячам выпускников TEACH-NOW, которые достигли своих профессиональных целей и сделали карьеру. Создайте сообщество увлеченных и преданных делу преподавателей. Посмотрите, как ваши новые знания и навыки влияют на ваш класс и учебу вашего ученика.
Высшая школа образования TEACH-NOW объявляет о новом вице-президенте по стратегии
Высшая школа образования TEACH-NOW объявила сегодня о назначении доктора Кевина Дж. Рута вице-президентом по стратегии. Д-р Рут является экспертом в области международного образования и бывшим главным исполнительным директором Образовательного сотрудничества для международных школ (ECIS), организации, которая представляет более 50 000 международных учителей и администраторов.TEACH-NOW — одна из самых быстрорастущих высших учебных заведений в стране, предлагающая совместную, основанную на деятельности, ориентированную на технологии программу подготовки учителей и профессионального развития. TEACH-NOW использует онлайн-курсы для подготовки динамичных преподавателей, готовых преуспеть в эпоху цифровых технологий. В TEACH-NOW обучается более 4000 студентов из 130 стран. Доктор Рут стратегически поможет TEACH-NOW расширить охват во всем мире. «Мы очень рады, что д-р Рут присоединилась к команде TEACH-NOW», — сказал д-р.Эмили Файстрицер, генеральный директор и основатель TEACH-NOW. «Мы очень быстро растем, и Кевин (доктор Рут) привносит страсть и навыки в области брендов и маркетинга (просто взгляните на наш новый динамичный веб-сайт), данных и исследований, стратегического планирования, развития бизнеса и глобальных разработок в сфере образования. , с сетью, чтобы сопровождать это ». Доктор Рут — научный сотрудник Королевского общества искусств Великобритании, член глобальной исполнительной группы HolonIQ, член онлайн-исполнительной группы McKinsey & Company, член форума отзывов (маркетинг) для Financial Times и в прошлом преподаватель Национального фонда гуманитарных наук.Он имеет степень бакалавра французского и немецкого языков, степень магистра сравнительной литературы Университета штата Пенсильвания и докторскую степень. по сравнительной литературе Университета Рутгерса. Доктор Рут свободно говорит на семи языках и имеет гражданство США и Великобритании. О TEACH-NOW Основанная в 2011 году, Высшая школа образования TEACH-NOW представляет собой совместную, основанную на деятельности, ориентированную на технологии программу подготовки учителей и учреждение, присуждающее степени, чья миссия состоит в том, чтобы дать возможность будущим учителям для будущих учеников в завтрашнем мире.TEACH-NOW предлагает девятимесячную программу сертификации учителей после получения степени бакалавра и 12-месячную программу магистратуры в области образования с упором на глобализацию образования или исследования в области образования. TEACH-NOW может похвастаться 90-процентным коэффициентом завершения программы, и почти 100 процентов выпускников, которые хотят преподавать, могут сделать это через сертификацию и помощь в трудоустройстве. В TEACH NOW обучаются 4000 студентов из 130 стран, и 98 процентов выпускников говорят, что они порекомендовали бы эту программу другим.
Пожалуйста, заполните форму ниже, если вы хотите оставить комментарий к этой статье:
Комментарии
Здесь пока нет комментариев. Отправьте его через форму выше.
Интервью с Соней Ньето (Мнение)
Соня Ньето согласилась ответить на несколько вопросов о своей книге « Почему мы учим сейчас».
Почетный профессор языка, грамотности и культуры Педагогического колледжа Массачусетского университета, Амхерст, Соня Ньето посвятила свою профессиональную жизнь вопросам равенства, разнообразия и социальной справедливости. Она написала множество книг, в том числе недавно Обретая радость в обучении студентов разного происхождения: культурно-отзывчивые и Социально справедливые практики в школах США (2013), Почему мы учим сейчас, (2015) и мемуары, Бруклинские мечты: Моя жизнь в государственном образовании ( 2015).Она является обладателем множества наград за свою стипендию и защиту, в том числе шести почетных докторских степеней, а в 2015 году она была избрана в Национальную академию образования.
LF: Вы пишете, что Почему мы учим сейчас основан на «дискурсе возможностей». Можете ли вы объяснить, что вы имеете в виду под этим и как, по вашему мнению, это соотносится / контрастирует с тем, что вы видите в более типичных обсуждениях политики в области образования?
Соня Нието:
Последние пару десятилетий мы погрязли в дискурсе безнадежности.Это связано с несколькими факторами, не последним из которых было так называемое «движение за реформу образования», которое сосредоточилось на жесткой подотчетности, приватизации и корпоративном захвате государственного образования, что фактически лишило учащихся и учителей достоинства и уважения. , и исключение «общественности» из государственного образования. Эти политика и практика привели к тому, что во всех проблемах государственного образования виноваты бедные и маргинализованные сообщества, а также учителя. Вместо того, чтобы вдохновлять или мотивировать преподавателей их ролью в изменении ситуации, атмосфера обвинений и возмездия привела к массовому уходу учителей из профессии, дальнейшему отчуждению учащихся, которые нуждаются в наибольшей поддержке, и даже к масштабному обману. в попытке сыграть в систему тестирования.Было трудно найти надежду.
Мы должны были предвидеть это. Мы не можем продолжать обвинять учителей и наиболее уязвимых учеников в политике и практике, над которыми они не могут повлиять. Хорошим примером является так называемая «разница в успеваемости» — разница в успеваемости между белыми учениками и цветными учениками. Я отвергаю этот термин, предпочитая вместо этого «разрыв возможностей», потому что многие цветные учащиеся и студенты, живущие в бедности, посещают школы с ограниченными ресурсами и просто не имеют тех возможностей и преимуществ, которые были у среднего класса и богатых учащихся.Чтобы подтвердить эту ситуацию, все, что нам нужно сделать, это посетить школы в районах со средним классом или в богатых районах и сравнить их со школами в бедных районах. В большинстве случаев существуют огромные различия в ресурсах и возможностях, которые они предлагают своим ученикам. И все же мы продолжаем относиться ко всем ученикам так, как если бы они начинали с равных условий.
Именно по этим причинам я называю учителей, представленных в «Почему мы учим сейчас», вовлеченными в «дискурс возможностей.«Независимо от того, преподают ли они в городах или пригородах, в больших или маленьких школах, в раннем детстве или в старшей школе, они полны надежды. Но это не наивная надежда, а надежда, сдерживаемая реальностью ситуации, в которой они работают и живут. Они реалисты с целеустремленностью и целеустремленностью. Они знают, что система часто направлена против наиболее уязвимых, и все же у них есть надежда на своих учеников и на самих себя, чтобы сопротивляться и изменить ситуацию. Мария Росарио, учительница начальной школы из Чикаго, описала это в своем эссе следующим образом: «Поскольку образование всегда существовало для того, чтобы внушить молодым людям систему, в которой голосование можно было бы лучше контролировать или их умы могли бы быть лучше сформированы, чтобы они могли служить членами рабочий класс, я могу быть там, чтобы помочь своим ученикам мечтать о других возможностях для себя »(стр.200).
LF: Ваша книга состоит из сочинений преподавателей о том, почему они преподают. Я уверен, что будет сложно выбрать, но не могли бы вы выбрать из коллекции три идеи, которые, по вашему мнению, особенно важны для преподавателей?
Соня Нието:
Вы правы, это сложно! Меня чрезвычайно вдохновляли учителя, которые писали эссе для книги, и именно из-за их чувства надежды и возможности я по-прежнему питаю надежду на будущее государственного образования, надежду, которая в противном случае могла бы казаться потерянной, учитывая состояние народного образования сегодня.Я благодарен им и таким многим педагогам, как они, которые продолжают верить в перспективы государственного образования.
Еще одно понимание, подкрепленное эссе учителей, заключается в том, что преподавание — это профессия, которая отражает наши глубинные ценности и нашу идентичность. В результате многие учителя приходят в профессию либо потому, что у них есть вдохновляющие учителя и они хотят быть похожими на них, либо потому, что у них был негативный опыт в школе, и они хотят служить таким же ученикам, чтобы у них не было такого опыта.
Сестры Дженнифер Бургос-Карнес и Ванесса Бургос-Келли, семья которых переехала в Южную Каролину из Германии, когда они были детьми, писали о своих попытках сохранить чувство латинской идентичности в месте, которое в то время почти не ощущалось. опыт работы с латинскими @ студентами. Отчужденные и одинокие, в течение многих лет они чувствовали себя изолированными от школы. В обоих случаях чувство отчуждения побудило их стать учителями, чтобы их ученики любого происхождения, и особенно их студенты латыни @ (сейчас они гораздо более распространены в Южной Каролине), имели более положительный опыт.Ванесса, например, упомянула одну из причин, по которой она стала учителем, написав: «Я хотела стать положительным образцом для подражания для студентов-латиноамериканцев, которые могут редко видеть латиноамериканца в образовательной среде». Идентичность упоминалась во многих эссе учителей, но для учителей важны не только их собственные личности, но и личности их учеников, их жизненный опыт любого происхождения.
Мэри Джейд Хейни, другая учительница из Южной Каролины, вспоминала свое отчуждение в молодости, написав: «Я учу, чтобы восстановить образование, которое я получил, будучи цветным учеником в системе государственных школ.Бросая вызов этому чувству отчуждения своих учеников, она написала: «Я учу зажигать и вдохновлять страсть к обучению в сердцах всех детей». Ее заявление: «Я преподаю, потому что я занимаюсь профессией, которая уравновешивает вселенную» — одно из самых красноречивых утверждений о преподавании, которые я когда-либо видел.
Изменения не происходят просто потому, что мы этого хотим, — еще одна мысль, подчеркнутая в эссе учителей. Эти учителя являются активистами, иногда тихо, а иногда шумно, будь то в своих классах, школах, округах, профессиональных организациях или даже на уровне штата и федеральном уровне.Не всем учителям нужно участвовать во всех этих направлениях, но все они признают, что пассивность ведет не к изменениям, а к стагнации. Нина Теппер, которая недавно вышла на пенсию после более чем трех десятилетий обучения в классе, написала о том, что привело ее к преподаванию: «Как активистка мира и справедливости в 1960-х и 1970-х годах я думала:« Если бы я могла изменить мир к лучшему, это будет как учитель ». И это именно то, что она сделала в своем случае посредством преподавания, профессионального письма и постоянной активности в сообществе.Оглядываясь на свою карьеру, она пишет: «Как учитель, я имела возможность влиять на развитие ребенка и влиять на будущее, как никакая другая профессия».
Учитель Джесси Акопиан, учитель социальных наук из Сиэтла, штат Вашингтон, вывел свою деятельность далеко за пределы своего класса и школы на уровень штата и страны. Акопян написал об успешной попытке отменить тест MAP в своей школе, а затем и во всем штате. Он связал эту борьбу со своим стремлением стать учителем, написав: «Я преподаю, потому что знаю, что можно организовать учеников, родителей, учителей и администраторов, чтобы они боролись за систему образования, которой демократическим путем управляют люди, составляющие ее. система, а не капризы филантро-капиталистов.”
LF: Как вы думаете, почему люди должны подумать о том, чтобы стать учителем «сейчас» и почему?
Соня Ньето:
Трудно привести доводы в пользу того, что люди, будь то только что окончившие колледж или сменившие профессию, должны сейчас присоединиться к профессии учителя. В своем эссе Мэри Джинли, бывшая учительница года в Массачусетсе, которая провела 42 года в классе, написала: «Зачем кому-то с каким-либо умом и воображением когда-либо захотеть стать учителем?» Задав этот острый вопрос, Мэри описала некоторые из глубоких изменений, которые она увидела в образовании с тех пор, как начала преподавать, в основном в ущерб детям и учителям.Она также написала о некоторых из многих разговоров, которые у нее были со студентами, которых она преподавала, о проблемах, с которыми они сталкиваются, об их семьях и о таких разрозненных темах, как движение за гражданские права и о том, был ли Колумб героем или нет. Эти разговоры изменили жизнь ее учеников так же, как и ее. И в конце своего эссе она написала: «Но я больше любила те минуты, часы, дни, месяцы и годы обучения, чем нет, смеялась гораздо больше, чем плакала, и почти каждый раз вставала с постели. школьный день в течение 42 лет с нетерпением жду своего дня.Да, конечно, я бы сделал это снова … Несмотря на опасения, которые я высказал в начале этого эссе, да, я бы все равно выбрал это. Я учитель и не могу представить себя кем-то другим ».
Вот почему сейчас как раз то время, когда нам нужны хорошие люди, чтобы войти в профессию. Нам нужны талантливые, целеустремленные учителя, учителя, которые будут отстаивать цели равного и высококачественного образования, которые наша страна всегда считала определяющими для государственного образования. Конечно, эти цели так и не были выполнены.Напротив, когда началось государственное образование, оно было основано на заводской модели, которая производила послушных рабочих среди детей масс, а менеджеров и профессионалов среди детей элиты. Он также был предназначен для ассимиляции иммигрантов и людей африканского, мексиканского и азиатского происхождения и отделения их от белых коренных жителей, которые считались более способными и достойными. Несмотря на эту неоднозначную историю, которая все еще видна в некоторых образовательных политиках и практиках, равное и высококачественное образование для каждого ребенка, независимо от социального класса, расы, пола или других различий, по-прежнему остается достойной целью.Я считаю, что именно учителя и другие преподаватели, приверженные этим идеалам, помогут нам работать над достижением этой цели, а не политики, корпорации или даже политики.
LF: Исходя из того, что вы узнали из эссе книги и других источников, что, по вашему мнению, должны делать государственные служащие, округа и школы, чтобы повысить вероятность того, что учителя останутся в своей профессии? Как вы думаете, какие действия могут сделать сами учителя, чтобы увеличить те же шансы?
Sonia Nieto:
Очевидно, что мы теряем слишком много учителей каждый год, и исследования показывают, что уходят самые талантливые из них.Хотя они стали учителями, чтобы изменить жизнь молодых людей, они разочарованы тем, что с ними обращаются как с экзаменаторами, а также из-за отсутствия уважения со стороны администраторов, политиков и общественности в целом. Во многих эссе книги «Почему мы учим сейчас» учителя ясно дают понять, что они пришли к профессии не для этого. Например, Чак Гринофф, учитель американской истории и психологии в средней школе в Лейквуде, штат Огайо, средней школе, которую окончили он и его родители, написал в своем эссе следующее: «К сожалению, много очень сильных, хорошо организованных У людей другая повестка дня для наших школ, и она не включает в себя домашние стены, заботу об эмоциональном здоровье учеников или даже демократически избранные школьные советы.Но он продолжает сопротивляться этому контексту, заключая: «Самая большая опасность депрессивного духа — это чувство выученной беспомощности, пассивное принятие« неизбежного »потрошения государственного образования». И, несмотря на бесчеловечный контекст во многих школах сегодня, это именно тот дух, который необходим.
Первое, что я хотел бы сделать, чтобы увеличить вероятность того, что учителя останутся в профессии, — это вовлечь их в беседу. Слишком часто их исключают из процесса принятия решений, влияющих на их работу.Достаточно взглянуть на большинство комиссий, исследовательские отчеты, официальные документы и другие примеры изменений политики, чтобы увидеть, что в большинстве из них учителя не видны.
Во-вторых, я бы посмотрел на то, что делают другие страны, чтобы учителя были привержены делу, учились и были счастливы. Посмотрите на пример Финляндии, где потенциальных учителей тщательно отбирают, проходят сложную подготовку и, когда они начинают преподавать, к ним относятся с уважением и дают достаточно времени для обучения и планирования, индивидуально и вместе со своими коллегами.Они сталкиваются с немногими ситуациями, в которых ставятся высокие ставки при тестировании, и им предоставляется широкая свобода разработки учебной программы, что снижает значительный стресс, с которым наши учителя в США сталкиваются каждый день. Разумеется, вы не можете полностью перенести политику из одной страны в другую, не обращая внимания на многочисленные различия, существующие между ними. Соединенные Штаты гораздо более разнообразны и сложны, чем другие страны, и то, что работает в меньших и более однородных обществах, чем наше, может здесь не сработать. Но есть некоторые практики, которые имеют большой смысл, и их следует хотя бы попробовать.
Итог: я думаю, что самое важное, что мы можем сделать, — это начать с уважения и доверия к учителям и к их профессионализму, которых очень не хватает во многих текущих правилах подготовки, набора и удержания их в профессии. Как только это произойдет, я верю, что мы проделаем большой путь к удержанию большего числа учителей в этой профессии.
LF: Спасибо, Соня!
Сохранить
Сохранить
Что стоит изучать в школе?
Профессор Дэвид Перкинс любит рассказывать эту историю: Индийский лидер Махатма Ганди садился в поезд.Одна из его сандалий соскользнула и упала на землю. Поезд ехал, и возвращаться было некогда. Не раздумывая, Ганди снял вторую сандалию и бросил ее в сторону первой. На вопрос своего коллеги, почему он это сделал, он сказал, что одна сандалия не принесет ему никакой пользы, а две, безусловно, помогут кому-то другому.
Как пишет Перкинс в своей новой книге Future Wise : «Люди дорожат историей как чудесным примером благотворительности. И так, в небольшом масштабе, улавливается особый момент.”
Но, как он также указывает, и как он сказал аудитории в Институте будущего обучения, прошедшей этим летом в школе Эда, это было нечто большее: это также был поступок со знанием дела. Бросив ту сандалию, Ганди получил два важных открытия: он знал, что нужно людям в мире, и знал, от чего отказаться.
По словам Перкинса, преподавателидолжны принять те же идеи. Им нужно начать спрашивать себя, что он считает одним из самых важных вопросов в образовании: что стоит изучать в школе?
Чему стоит учиться в школе? Это вопрос, который студенты годами лоббируют учителям, но в несколько иной форме.
«В конце класса эта праздно машет рука», — пишет Перкинс. «Вы достаточно долго преподаете, чтобы быть уверенным, что рука поднимется, как только вы начнете заниматься этой темой, и так оно и есть, с досадной леностью. Все в порядке. Вы показываете на руку, давай послушаем.
«Ученик:« Зачем нам это знать? »»
Как учитель, Перкинс говорит, что ненавидит этот вопрос. Учителя усердно работают над тем, что они делают, и вопрос неуважительный.Тем не менее, признает он, вопрос на самом деле хороший — «дерзкая версия» того, чему стоит учиться в школе. (Он также признает, что сам спрашивал один или два раза.)
«Когда эта баллистическая ракета летит из глубины комнаты, это хорошее напоминание о том, что вопрос касается не только государственных школьных советов, авторов учебников, разработчиков стандартов учебных программ и другой элиты», — говорит он. «Об этом думают наши студенты».
Вот почему Перкинс решил посвятить целую книгу, множество лекций и дискуссий тому, как получить ответ на этот вопрос.
В наши дни, по его словам, мы учим многому, что не будет иметь существенного значения в жизни студентов. Кроме того, мы многому не учим, что могло бы повысить рентабельность инвестиций. В результате, как педагоги, «мы переживаем несколько тихий кризис содержания, — пишет Перкинс, — затих не из-за полного отсутствия голосов, а потому, что другие проблемы в образовании, как правило, заглушают их». Эти другие проблемы — это то, что он называет конкурирующими программами обучения: информация, достижения и опыт.
ИНФОРМАЦИЯ
Во-первых, образование превратилось в овладение огромным объемом информации, даже если это не то, что Перкинс называет достойным жизни — вероятно, имеет какое-либо значимое значение в жизни учащихся.
«Приятно все знать. Я люблю все знать. Вам нравится все знать, — говорит Перкинс. «Но есть проблемы с балансом, особенно в эпоху цифровых технологий. Информация в учебниках — это не обязательно то, что вам нужно или вы хотели бы иметь под рукой ». Вместо этого, несмотря на то, что большинство людей сказали бы, что образование должно подготовить вас к жизни, многое из того, что предлагается в школах, не работает в этом направлении, говорит Перкинс. Педагоги «зациклены» на накоплении знаний учащихся, часто потому, что мы не делаем того, что делали всегда.
«Обычная учебная программа привязана к стойке для велосипедов», — говорит он. «Это прочно укоренилось в сознании родителей:« Я научился этому. Почему мои дети не изучают его? »Огромные затраты на учебники и затраты на их пересмотр делают знакомые элементы учебной программы более продолжительными, чем они, возможно, заслуживают. Учебная программа страдает чем-то вроде эффекта переполненного гаража: обычно кажется безопаснее и проще оставить старый велосипед, чем выбросить его ».
В результате, «жизнеспособность множества фактов и идей в типовой учебной программе неутешительна», — говорит он.«Кажется, это не было продумано очень тщательно».
И просто наличие огромного запаса знаний бесполезно, если они не используются. «Знания нужны для того, чтобы куда-то идти», — говорит Перкинс, а не только для накопления. Но слишком часто мы склонны сосредотачиваться на краткосрочных успехах — хороших баллах в викторине, прохождении проверки правописания. К сожалению, все эти тестовые знания, все накопленные знания, которые, как мы считали, стоило знать, становятся бесполезными, если не используются.
«Жесткий факт в том, что наш разум держится только за знания, которые мы имеем возможность использовать в каком-то уголке нашей жизни», — пишет Перкинс.«В подавляющем большинстве случаев неиспользованные знания забываются. Его больше нет.
Вот где во время сеанса «Будущее обучения» Перкинс попросил аудиторию подумать о том, чему они научились в течение первых десяти лет обучения, что действительно важно в их жизни сегодня, помимо таких основ, как обучение чтению, и не включая специальные профессиональные навыки.
«Когда я веду эти разговоры, пугает то, как трудно людям отвечать», — говорит он. «Я нахожу это пугающим.Это также многое говорит о нынешнем состоянии образования ».
Возьмем митоз, процесс деления клеток. Во время сеанса Future он попросил всех в аудитории — сотни людей — поднять руки, если они изучали митоз в старшей школе. Практически все подняли руку. Он спросил, сколько людей в основном помнят, что это такое. Подорожало около половины. Затем он спросил, сколько человек использовали свои знания о митозе за последние 10 лет. Одна рука поднялась.
Перкинс признал, что лично он находит митоз увлекательным, и подчеркнул, что в обучении всегда должно быть место для страсти, «но с точки зрения общего образования и того, что каждый должен изучать, что-то вроде митоза не дает результатов.”
ДОСТИЖЕНИЕ
Подобно тому, как преподаватели подталкивают студентов к накоплению огромного объема знаний, они также сосредоточены на том, чтобы студенты усвоили материал, иногда в ущерб актуальности. Это происходит, например, с разрывом в достижениях. Хотя Перкинс поспешил сказать, что разрыв в достижениях — очень важная проблема, к которой следует относиться серьезно, в целом, по его словам, «достижение» связано с усвоением темы, а не с обеспечением жизнеспособного контента. Разрыв в достижениях спрашивает, достигли ли учащиеся X.Вместо этого, возможно, было бы более полезно посмотреть на разрыв в релевантности, который спрашивает, будет ли X иметь значение для жизни, которую, вероятно, будут вести студенты.
«Если X хорошо владеет чтением и письмом, оба вопроса заслуживают большого да!» — говорит Перкинс. «Умелое, свободное и увлеченное чтение и письмо — это одновременно и непростой пробел, и достижение с высокой отдачей. Это знание куда-то уходит. Однако, если X — квадратное уравнение, ответы не совпадают. Овладеть квадратными уравнениями сложно, но эти уравнения не так достойны жизни.Перкинс говорит, что мы можем заполнить X тысячами тем, которые составляют типичный учебный план, например, географии. Студентов учат запоминать столицы штатов и крупные реки и награждают как «достигшие», когда они набирают хорошие результаты. И хотя знать эти вещи приятно, а иногда и полезно, Перкинс утверждает, что вместо этого знание того, как расположение рек, гаваней и других особенностей земли формировалось и продолжает формировать ход истории, дает больше с точки зрения полезности на всю жизнь — больше, чем «мешок, полный фактов».Все эти разговоры о достижениях не оставляют места для обсуждения того, что было достигнуто ».
ЭКСПЕРТИЗА
И еще есть то, что Перкинс называет «Святым Граалем» обучения в школе: стать экспертом. Типичная учебная программа по математике — хороший пример того, как мы хотим, чтобы учащиеся продвигались к знанию предмета, не заботясь о полезности. Арифметика ведет к алгебре, в том числе к множеству «редко используемых изгибов и поворотов» сложной алгебры, затем к геометрии и исчислению, «целому предмету, которым почти никто никогда не пользуется», — пишет Перкинс.
К сожалению, если кто-то сомневается в том, что этот опыт полезен студентам, и вместо этого предлагает более важные для жизни темы, Перкинс говорит, что общая реакция будет такой: «Мы жертвуем строгостью!» Но это не обязательно. Вместо того, чтобы в течение первых 12 лет обучения развивать опыт в такой сложной теме, как вычисления, которая почти никогда не встречается в нашей жизни, Перкинс говорит, что студенты могут вместо этого стать «опытными любителями» в чем-то вроде статистики — строгой теме, которая также используется в повседневная жизнь.На самом деле, по его словам, профессиональное дилетантство отлично работает в большинстве сфер нашей жизни — воспитании детей, подаче налоговой декларации, оценке искусства, понимании страховых ставок или заботе о нашем собственном здоровье.
Perkins очень ясно дает понять, что опыт в конкретной области — это неплохо; фактически, он поощряет это и предполагает, что это произойдет на уровне колледжа или университета. Но он утверждает, что в современном мире младшим школьникам необходимо сначала овладеть основами ключевого обучения, а затем решить, где они хотят специализироваться.
Итак, мы возвращаемся к вопросу: чему стоит учиться? В своей книге Перкинс обещает, что не собирается отвечать на этот вопрос, по крайней мере, аккуратно. Нет списка из тысячи вещей, которые мы должны знать или чему учить. Перкинс говорит, что невозможно составить исчерпывающий список, потому что есть много вещей, которым стоит научиться в любой момент времени или для специализированной карьеры, или даже просто потому, что нам нравится учиться.
Напротив, он знает, что энциклопедический подход к обучению, применяемый в большинстве школ и ориентированный в первую очередь на достижения и опыт, не имеет смысла.
«Зацикленность на кучу информации в учебниках сама по себе является частью проблемы, потому что мир, для которого мы обучаем учащихся, является чем-то вроде подвижной цели», — говорит он.
Исторически сложилось так, что первые 12 или около того лет обучения были сосредоточены на обучении известных, «испытанных и верных, установленных канонов», — пишет он. «Это имело смысл во многих периодах и местах, где жизнь большинства детей была более или менее похожа на жизнь их родителей.Однако ставка на то, что завтра будет во многом похоже на вчера, сегодня не кажется хорошей ставкой. Возможно, нам нужно иное видение образования, видение, которое ставит на передний план образование как для неизвестного, так и для известного ».
И для этого, по словам Перкинса, нам необходимо радикально переосмыслить, чему стоит учиться, а от чего стоит отказаться.
«Нам действительно нужно взорвать систему и начать все заново», — говорит он. «Ну, может, не все взорвать, но хоть какие-то углы.”
По его словам, одним из этих углов является стремление к обучению посредством тестирования с высокими ставками.
«Ясно, что NCLB не сработал» с давлением на учителей и учеников, иногда приводящим к случаям обмана и маневрирования. По его словам, в случае тестирования с высокими ставками существует фиксация на «итоговом», а не «формирующем» оценивании — оценка усвоения материала учащимися с помощью экзаменов и итоговых проектов (достижений) по сравнению с предоставлением постоянной обратной связи, которая может улучшить обучение.«В конце года вы снимаетесь на Большом конкурсе, на Большом испытании», — говорит он. «Это искажение». В результате «учеников просят многому научиться для класса и для теста, который, вероятно, не играет никакой роли в жизни, в которой они будут проживать, — то есть многое, что просто вряд ли повторится им снова». осмысленный способ ».
Перкинс подчеркивает, что он не выступает против оценивания, которое, по его словам, имеет решающее значение для обучения. Вместо этого «это больше о том, как проводится оценка.Это голосование за более богатую форму достижений ».
Честно говоря, говорит он, оценочная «игра», в которую обычно играют в образовании, поначалу кажется вполне разумной. Тесты «социально очень эффективны. Их можно широко распространять и эффективно оценивать », — говорит он. «Мы проводим эти тесты. Мы оцениваем эти тесты. Но это приводит к поверхностному обучению и пониманию. … Вы стараетесь хорошо сдать тест, но, возможно, не понимаете. Это распутывается ».
Вместо этого мы должны уходить от понимания чего-либо — информации о тесте, списка столиц штатов — к пониманию с чем-то.По его словам, в последнем случае студенты могут устанавливать связи с другими вещами. Например, вместо того, чтобы просто узнавать факты о Французской революции, учащиеся должны узнавать о Французской революции как способ понять такие проблемы, как мировой конфликт или бедность или борьба между церковью и государством. Перкинс говорит, что без этих связей он не удивлен, что так много людей не могут назвать то, что они узнали на раннем этапе, но которые все еще имеют значение сегодня, или что отстраненные студенты поднимают руки, спрашивая, зачем им что-то знать.
«И студенты совершенно правы», — говорит он. «Первоклассники очень интересуются [школой], но со временем увлекают слайды и слайды. Часто этому есть несколько причин, но одна из них заключается в том, что они не видят актуальности того, что изучают. Они не видят, как это служит их жизням ».
Выросший в Фармингтоне, штат Мэн, небольшом городке с населением чуть менее 5000 человек, Перкинс помнит, как он чувствовал себя в безопасности и умиротворении, как прекрасное место для достижения совершеннолетия. Он также вспоминает, что до восьмого класса ему было скучно в школе.
«Я пришел в восторг в старшей школе, когда столкнулся с рядом тем, рассматриваемых на более высоком уровне», — говорит он. Но он признает, что, вероятно, он был уникальным. «Мне повезло, я думаю, что я не такой человек, для которого был написан Future Wise . Мне нравится много знаний ради знаний. Алгебра, история — я действительно могу вникнуть в эти вещи. Мне не нужно спрашивать себя, как это просветит мою жизнь ».
Тем не менее, несмотря на свой собственный опыт, он говорит, что в более широкой картине обучения мы должны помнить Ганди.
«Когда поезд тронулся и Ганди бросил свою вторую сандалию, он проявил мудрость в том, что оставить, а что отпустить, — говорит Перкинс. «Оба эти вопроса являются центральными для образования, поскольку мы выбираем для сегодняшних учеников сандалии, которые им понадобятся в завтрашнем путешествии».
Иллюстрации Шоу Нильсена.
Nieto, Sonia: 9780807755877: Amazon.com: Books
Почему мы учим Теперь осмеливается бросить вызов существующим представлениям о том, что значит быть «высококвалифицированным учителем» á la No Child Left Behind и демонстрирует глубину приверженности и заботы, которую учителя вносят в свою работу со студентами, семьями и сообществами.В этом продолжении популярной книги Ньето « Почему мы учим, » представлены яркие истории классных учителей со всей страны, свидетельствующих об их надеждах и усилиях по обучению детей нашей страны. Почему мы учим Now предлагает нам голоса учителей, таких как 42-летний ветеран Мэри Джинли, которая задается вопросом: «Зачем кому-то с каким-либо умом и воображением когда-либо захотелось стать учителем?» Затем она утвердительно отвечает на свой вопрос: «Это потому, что почему-то даже сегодня, даже при всем безумии, всех правилах, всех плохо разработанных учебниках, всех инструкциях по обучению перед экзаменом, есть дети, которым нужны хорошие учителя. .
В то время, когда политики, политики и благотворители быстро очерняют работу учителей и высокомерно говорят от имени профессии, Why We Teach Now предлагает учителям место и уважение, чтобы говорить за себя . Еще раз, Nieto дает учителям и тем, кто заботится об образовании, вдохновение и энергию, чтобы принять свою роль защитников — роль, которая жизненно важна не только для благополучия учеников, но и для будущего профессии и нашей нации.
Похвала за то, почему мы учим:
«Эти произведения демонстрируют страсть и надежду, которые удерживают людей в классе. Вдохновение и информация, Why We Teach помогает нам лучше понять преданность делу, которая питает приверженность людей этой профессии ». — Rethinking Schools
«Этот сборник сочинений, написанных учителями со всей страны, демонстрирует, почему в наших государственных школах есть надежда. Их слова показывают, почему, несмотря на бюрократию и низкую оплату труда, они продолжают преподавать.Эта книга должна быть обязательна к прочтению студентам колледжа, планирующим начать свою профессию. Учителя, которые уже учатся в классе, будь то пять или двадцать пять лет, будут воодушевлены и вдохновлены ». — VOYA
Каким должно быть будущее детей в 2021 году
Forbes 30 до 30 лауреатов 2021 года: большие мысли о будущем образования
Ранее в этом месяце четыре выпускника Teach For America были включены в список Forbes «30 до 30 лет» 2021 года:
- Раби Гуйе (Феникс ’13), бывшая учительница средней школы и основательница Teach For Senegal, организации, которая набирает и обучает лидеров для преподавания в ее родном городе Подор, и работает над установлением официального партнерства с Teach For All.
- Ксавьер Хендерсон (Даллас-Форт-Уэрт ’15), соучредитель и директор по стратегии For Oak Cliff, организации, занимающейся освобождением жителей от системного притеснения в районе Оук-Клифф в Далласе посредством образования, защиты интересов, общественного строительства и искусства.
- Адитья Кадду (Хьюстон ’12), основатель EdStruments, инструмента, который помогает школьным администраторам составлять более справедливый бюджет и сотрудничать с теми, кто напрямую влияет на то, что ученикам больше всего нужно.
- Кира Мунгиа (Bay Area ’13), заместитель директора по вопросам образования мэра Либби Шааф в Окленде, Калифорния, возглавляет усилия по расширению доступа к технологиям для дистанционного обучения и увеличению числа учителей для цветных в государственных школах города.
Каждый из этих квасцов является частью экосистемы поддержки детей и сообществ, наиболее пострадавших от пандемии. Здесь они делятся тем, чему научились в этом году, и тем изменениям в образовании, которые, как они надеются, сохранятся после 2020 года.
Нам необходимо сохранить импульс и коллективные усилия по обеспечению равенства в образовании, которые мы наблюдали в этом году.
Хендерсон: «Было очень важно увидеть, как учреждения реагируют на потребности сообществ. Мы должны раздавать еду.Мы должны давать технологии. Что бы это ни превратилось в крупные учреждения, такие как наши школьные округа и города, это должно стать важным выводом. Мы должны быть гораздо более отзывчивыми и оперативными, чтобы удовлетворять потребности студентов и семей, какими бы они ни были в ближайшие год-пять и далее. Это должно быть просто неотъемлемой частью нашей культуры. Чтобы проснуться и сделать это, не нужна пандемия ».
Gueye: «Чтобы восполнить растущий разрыв в равенстве, мы должны рассматривать образование и равенство как коллективные усилия.Одними учителями эту проблему не решить. Нам нужны отличные директора, чтобы поддерживать этих учителей. Нам необходимо проинформировать родителей, чтобы они продолжали участвовать в учебном процессе в школах. Нам нужны дальновидные бюрократы и политики, чтобы создать среду, в которой директора и учителя могут процветать. И нам нужны активные гражданские лидеры, чтобы привлекать к ответственности заинтересованные стороны, и заинтересованные корпоративные лидеры для мобилизации ресурсов для поддержки школьных систем. У каждого из нас есть своя роль ».
Нам нужно отменить школьную политику, которая наказывает цветных учащихся.
Mungia: «Мы должны покончить с несправедливой дисциплинарной практикой, которая непропорционально влияет на цветных учащихся. Мы все еще видим, как это происходит, даже с виртуальным обучением, что для меня безумно ».
Хендерсон: «Я помню, как был студентом и собирался отслеживать собрания в школах, которые в основном находились в районах с преобладанием белых. И я помню, как задавался вопросом, где их металлоискатели и почему у них нет полицейских. И я помню такое чувство, что вы все пытаетесь сказать обо мне и моих одноклассниках, что у нас есть вооруженный офицер и металлоискатели на каждом входе? Я никогда не хотел, чтобы в наших школах были вооруженные офицеры.Это просто опасный сигнал для детей. По крайней мере, это произошло со мной и некоторыми моими друзьями. Я не преступник.
Я знаю, что это щекотливая тема, но я надеюсь, что в будущем мы разберемся с этим. Нам не нужны офицеры. Нам абсолютно необходимо больше консультантов и социальных работников в наших школах ».
Нам нужно радикально изменить способ поддержки учителей.
Kaddu: «В этом году мы как никогда убедились в ценности действительно качественного учителя. Как привлечь в классы больше лучших и самых талантливых людей нашей страны и сделать эту профессию устойчивой? Это действительно сложный выбор для человека, у которого есть реальная возможность заработать двойную (или больше) прибыль в другой профессии, уйти и стать учителем.Какие стимулы мы можем создать на федеральном уровне, чтобы привлечь в класс действительно талантливых, увлеченных и увлеченных людей? И как мы действительно ценим профессию учителя не только словами, но и ресурсами? Если мы хотим, чтобы больше высококвалифицированных учителей входило и оставалось в классе, мы должны дать им компенсацию тем профессионалам, которыми они являются ».
Gueye: «Родители, учителя, все осознали, как сложно быть учителем в этом году. Учителя надевают несколько голов: они психолог, терапевт, родитель.Они все. Они играют центральную роль в обществе, но, тем не менее, мы как общество обесцениваем учителей. Нам нужно действительно сосредоточиться на том, как мы поддерживаем наших учителей — морально, физически и профессионально, если мы хотим, чтобы они остались в профессии ».
И нам нужно делать больше для поддержки администраторов.
Kaddu: «Один из самых важных выводов этого года — важность сильных администраторов. Многие решения, касающиеся того, когда и как открывать школы, а также последующее общение и исполнение, находятся в руках директоров школ, руководителей округов и советов директоров.Мы так часто думаем об инновациях в образовании через призму учителей, учеников и родителей (и не без оснований). Люди в основном игнорируют потребности администраторов K-12, и когда дело доходит до значительного сокращения бюджета, эти должности часто сокращаются в первую очередь. Мы гордимся тем, что создаем лучшие в своем классе инновации для поддержки важной работы руководителей школ и округов ».
Нам нужно делать больше, чтобы вовлекать местные сообщества в решения, которые на них влияют.
Mungia: «Я думаю, что COVID и все другие пандемии, в которых мы находимся, особенно в борьбе за расовую справедливость, просто подчеркивают, что мы должны прислушиваться к сообществу и работать с ним над поиском решений.Он не должен исходить из нашей башни из слоновой кости, которая ведет себя так, будто мы знаем, что лучше. Но нам действительно нужно слушать. Сообщество лучше всех знает, что им нужно, и пришло время, чтобы те, кто наделен властью, прислушались ».
Gueye: Для меня тема аборигенного и деколонизирующего образования — тот факт, что люди говорят об этом — вселяет надежду. Я наблюдаю это в США и больше думаю об этом в Сенегале, потому что, пока мы получили независимость, мы все еще сохранили ту же колониальную систему образования.Теперь речь идет о более локализованной учебной программе, которая представляет сообщество, наш язык и культуру. Я очень рад, что Teach For Senegal сможет стать частью этого, поскольку мы работаем вместе с нашими сообществами ».
Мои ученики — это то, что дает мне надежду на будущее.
Mungia: «Что всегда дает мне надежду, так это мои бывшие ученики, с которыми мне очень повезло оставаться в контакте, и теперь все они учатся в средней школе. COVID — это действительно тяжело. Я думаю, что у них тяжелые времена, они невероятно устойчивы и умны, они просто продолжают продвигаться вперед и делать все, что в их силах.Они вселяют в меня надежду. Именно они управляют моей работой каждый день. Даже если я не общаюсь с ними каждый день, все, что я делаю, делается для них ».
Хендерсон: «Мне повезло, что в моей работе много молодежи и много энергии уделяется социальным вопросам … Приятно видеть другое поколение, которое действительно не извиняется и понимает, что есть коллективная сила, с которой вы должны действовать. , и пытаются скрепиться вместе. Будет интересно работать вместе с такой энергичной группой над такими вещами, как равенство в образовании.”
Нам нужны ваши отзывы. Поделитесь своими мыслями об этой истории или предложите нам другие истории.
Преподавание отличается от прошлого
За последние десять-два десятилетия преподавание существенно изменилось, причем настолько, что школы могут быть не такими, какими некоторые из нас помнят с детства. Изменения коснулись как возможностей, так и проблем преподавания, а также отношения, знаний и навыков, необходимых для подготовки к педагогической карьере.Изменения повлияли на большую часть содержания этой книги.
Чтобы понять, что мы имеем в виду, кратко взгляните на четыре новых тенденции в образовании, на то, как они изменили то, что делают учителя, и на то, как вам, следовательно, необходимо подготовиться к преподаванию:
- увеличилось разнообразие: между студентами больше различий, чем было раньше. Разнообразие сделало преподавание более интересным как карьеру, но в некоторых отношениях также усложнило его.
- усовершенствованные технологии обучения: классных комнаты, школы и учащиеся сегодня чаще, чем раньше, используют компьютеры для исследований, написания, общения и ведения записей.Технологии открыли для студентов новые способы обучения (например, создание этого учебника было бы невозможно без Интернет-технологий!). Это также изменило то, как учителя могут преподавать наиболее эффективно, и даже подняло вопросы о том, что составляет «истинное» преподавание и обучение.
- большая подотчетность в образовании: и общественность, и сами преподаватели уделяют больше внимания, чем в прошлом, тому, как оценивать (или предоставлять доказательства) обучение и хорошее качество преподавания. Внимание повысило важность образования для общества (что хорошо) и улучшило образование для некоторых студентов.Но это также создало новые ограничения на то, чему учат учителя и чему учатся студенты.
- Повышение профессионализма учителей: Теперь, как никогда, учителя могут оценивать качество своей работы, а также работы коллег, и при необходимости принимать меры для его повышения. Профессионализм улучшает преподавание, но, создавая более высокие стандарты практики, он также вызывает большее беспокойство о том, являются ли конкретные учителя и школы «достаточно хорошими».
Как эти изменения проявляются в повседневной жизни классных комнат? Ответ частично зависит от того, где вы преподаете; обстоятельства различаются между школами, городами и даже целыми обществами.Однако некоторые подсказки о влиянии тенденций на жизнь в классе можно найти, рассмотрев один конкретный случай — изменения, происходящие в Северной Америке.
Новая тенденция №1: разнообразие студентов
Студенты, конечно, всегда были разноплановыми. Будь то в прошлом или в настоящее время, студенты учатся в уникальном темпе, проявляют уникальные личности и учатся по-своему. Однако в последние десятилетия формы и масштабы разнообразия увеличились. Сейчас, более чем когда-либо, учителя, вероятно, будут обслуживать студентов из разных языковых групп, обслуживать большее количество людей с особыми образовательными потребностями и обучать студентов младшего и старшего возраста, чем в прошлом.
Языковое разнообразие
Возьмите случай языкового разнообразия. В Соединенных Штатах около 40 миллионов человек, или 14 процентов населения, составляют латиноамериканцы. Около 20 процентов из них говорят в основном на испанском языке, а еще около 50 процентов говорят лишь на ограниченном английском (United States Census Bureau, 2005). Педагогам, отвечающим за детей в этой группе, необходимо как-то приспособить обучение этих учеников. Частью решения, конечно же, является организация специализированных учителей и классов второго языка.Но корректировка также должна происходить в «обычных» классах разных классов и предметов. Классные учителя должны научиться общаться с учащимися, чьи знания английского языка ограничены, в то же время, когда сами учащиеся учатся использовать английский более свободно (Pitt, 2005). Поскольку относительно немного учителей латиноамериканского происхождения или бегло говорят по-испански, корректировка иногда может быть сложной задачей. Учителя должны планировать уроки и задачи, которые действительно понимают ученики. В то же время учителя также должны отслеживать основные учебные цели учебной программы.По мере того, как вы приобретете опыт преподавания, вы, несомненно, найдете дополнительные стратегии и ресурсы (Gebhard, 2006), особенно если изучающие второй язык станут важной частью ваших занятий.
Разнообразие особых образовательных потребностей
Еще одним фактором, делающим классную комнату все более разнообразной, стало включение учащихся с ограниченными возможностями в классы со сверстниками, не являющимися инвалидами. В Соединенных Штатах эта тенденция началась в 1970-х годах, но ускорилась с принятием Закона об образовании для лиц с ограниченными возможностями в 1975 году и снова, когда в Закон были внесены поправки в 2004 году (United States Government Printing Office, 2005).В Канаде аналогичное законодательство было принято в отдельных провинциях в течение того же общего периода времени. Законы гарантируют бесплатное надлежащее образование для детей с ограниченными возможностями любого рода — будь то нарушение физического, когнитивного, эмоционального или поведенческого характера. Законы также признают, что такие учащиеся нуждаются в специальной поддержке, чтобы учиться или эффективно работать в классе со сверстниками, не являющимися инвалидами, поэтому они предоставляют специальные услуги (например, помощников учителя) и процедуры для составления индивидуальных учебных планов для учащихся с ограниченными возможностями. .
В результате этих изменений у большинства американских и канадских учителей, вероятно, будет по крайней мере несколько учеников с особыми образовательными потребностями, даже если они не прошли специальную подготовку или не имели личного опыта работы с людьми с ограниченными возможностями. Классные учителя также могут работать в составе профессиональной команды, направленной на то, чтобы помочь этим ученикам учиться как можно лучше и участвовать в жизни школы. Тенденция к инклюзии определенно нова по сравнению с обстоятельствами, существовавшими всего одно или два поколения назад.Это поднимает новые проблемы, связанные с планированием обучения (например, как учителю находить время для планирования отдельных занятий?), И философские вопросы о самой природе образования (например, что в учебной программе действительно важно изучать?).
Непрерывное обучение
Разнообразие современных классных комнат не ограничивается языком или ограниченными возможностями. Еще одним недавним изменением стало расширение возрастного диапазона лиц, считающихся «студентами». Во многих странах мира половина или большая часть трех- и четырехлетних детей посещают ту или иную форму образовательных программ, включая дошкольные учреждения неполный рабочий день или полный рабочий день по уходу за детьми (Национальный институт исследований в области раннего образования, 2006).В Северной Америке некоторые подразделения государственных школ перешли к включению детских садов или дошкольных учреждений в качестве нового «уровня обучения», предшествующего детскому саду. Другие расширили часы детского сада (который в начале 20 века считался «новой» программой), чтобы охватить программу полного дня.
Очевидные различия в зрелости между дошкольниками и детьми старшего возраста побуждают большинство учителей самых маленьких использовать гибкие, открытые планы и стратегии обучения и развивать более личные или семейные отношения со своими маленькими «учениками», чем обычно со старшими. студенты (Bredekamp & Copple, 1997).Однако не менее важны образовательные и философские вопросы, которые дошкольное образование привлекло внимание общественности. Некоторые критики в области образования задаются вопросом, рискуют ли программы дошкольного образования и дневного ухода превратиться в из , подходящих для замены семьи. Другие педагоги, напротив, предполагают, что учителя старших классов могут извлечь уроки из гибкости и открытого подхода, характерного для дошкольного образования. Для учителей любого уровня подготовки это дискуссия, которую невозможно избежать полностью или навсегда.В этой книге он снова появляется в главе 3, где я обсуждаю развитие учащихся — их основные долгосрочные изменения, изменения в навыках, знаниях и отношениях.
Другой конец возрастного спектра также расширился. Многие люди проходят курсы в зрелом возрасте, даже если они не посещают формальный университет или колледж. Образование для взрослых , как его иногда называют, часто осуществляется на рабочих местах, но часто это также происходит в государственных средних школах или в местных общественных колледжах или университетах.Некоторые взрослые учащиеся могут получать аттестаты средней школы, которые они пропустили ранее в своей жизни, но часто у учащихся есть другие цели, даже более целенаправленные, например, обучение навыкам, связанным с торговлей. Учителя взрослых учеников должны скорректировать свои учебные стратегии и отношения с учениками, чтобы бросить вызов и уважать их особые сильные стороны и ограничения, когда они взрослые (Bash, 2005). Зрелость студентов часто означает, что у них есть жизненный опыт, который улучшает и мотивирует их обучение.Но это также может означать, что у них есть важные личные обязанности, такие как воспитание детей или работа на полную ставку, которые конкурируют за учебное время и заставляют их нетерпеливо относиться к обучению, не имеющему отношения к их личным целям или потребностям. Эти преимущества и ограничения также встречаются в меньшей степени среди «обычных» старшеклассников. Даже учителя средней школы должны спрашивать, как они могут убедиться, что обучение не тратит впустую время учащихся, и как они могут сделать его действительно эффективным, действенным и ценным.
Новая тенденция №2: использование технологий для поддержки обучения
Для большинства учителей «технология» означает использование компьютеров и Интернета в качестве ресурсов для преподавания и обучения. Эти инструменты значительно увеличили объем и диапазон информации, доступной студентам, даже если их преимущества иногда преувеличивались в сообщениях средств массовой информации (Cuban, 2001). Благодаря Интернету теперь относительно легко получить доступ к актуальной информации практически по любому предмету, который только можно вообразить, часто с изображениями, видеоклипами и звуком, сопровождающими их.Казалось бы, не только Интернет и связанные с ним технологии могут изменить традиционное школьное обучение, но также и то, что они фактически начали это делать.
Однако по разным причинам технологии не всегда очень тщательно интегрируются в практику учителей (Haertel & Means, 2003). Одна из причин носит практический характер: во многих обществах и регионах классы содержат максимум один или два компьютера, а во многих школах доступ к Интернету в лучшем случае ограничен.Ожидание включения компьютера или посещение компьютерного класса или школьной библиотеки ограничивает количество пользователей, пользующихся Интернетом, независимо от того, насколько ценным он может быть. Более того, в таких случаях компьютеры, как правило, работают относительно традиционными способами, которые не используют в полной мере преимущества Интернета: например, как текстовый процессор («модная пишущая машинка») или как справочник, подобный энциклопедии.
Тем не менее, однокомпьютерные классы создают новые возможности и проблемы для учителей.Один компьютер можно использовать, например, для представления предстоящих заданий или дополнительных материалов студентам, по одному или в небольших группах. Работая таким образом, компьютер дает учащимся больше гибкости в выборе того, когда нужно закончить старые задания или начать новые. Один компьютер также может обогатить обучение отдельных студентов с особыми интересами или мотивацией, и он может предоставить дополнительный обзор студентам, которые нуждаются в дополнительной помощи. Эти изменения не кардинальны, но они приводят к важному пересмотру ролей учителей: они уводят учителей от простого предоставления информации учащимся к тому, чтобы способствовать собственному построению знаний учащимися.
Переход от «фронтального обучения» к «побочному руководству» становится проще по мере увеличения количества и использования компьютерных и интернет-технологий. Если в школе (или, что еще лучше, в классе) есть множество компьютеров с полным доступом в Интернет, тогда учащиеся в принципе могут управлять своим обучением более независимо, чем если бы компьютеры были дефицитным товаром. Имея широкий спектр доступных технологий, учителя могут гораздо больше сосредоточиться на помощи людям в разработке и выполнении учебных планов, а также на помощи людям с особыми учебными проблемами.Таким образом, переход к компьютерам и Интернету может значительно изменить роль учителя и сделать его более эффективным.
Но технологии также порождают некоторые проблемы или даже создают проблемы. Полное оснащение классных комнат и школ требует денег: часто этих денег не хватает, и поэтому они могут означать лишение учащихся других ценных ресурсов, таких как дополнительный персонал или дополнительные книги и принадлежности. Другие проблемы менее ощутимы. Например, при использовании Интернета учащимся нужна помощь в отделении заслуживающей доверия информации или веб-сайтов от «пустяков», ненадежных или даже вредных веб-сайтов (Seiter, 2005).Оказание такой помощи иногда может быть сложной задачей даже для опытных учителей. Некоторые виды образовательной деятельности просто не поддаются компьютеризированному обучению — например, спорт, обучение водителей или хоровая практика. Таким образом, как новому учителю вам нужно будет не только оценить, какие технологии возможны в вашем конкретном классе, но также и то, чему на самом деле помогут новые технологии. Затем будьте готовы к тому, что ваши решения повлияют на на то, как вы преподаете — на то, как вы работаете со студентами.
Новая тенденция № 3: подотчетность в образовании
В последние годы общественность и ее лидеры все чаще ожидают, что учителя и ученики будут нести ответственность за свою работу, что означает, что школы и учителя несут ответственность за выполнение определенных учебных программ и целей, а учащиеся несут ответственность за изучение определенных знаний . Тенденция к подотчетности увеличила юридические требования для получения и (иногда) сохранения сертификата учителя.В Соединенных Штатах, в частности, учителям preservice требуется больше курсов предметной области и образования, чем в прошлом. Они также должны тратить больше времени на практику преподавания, чем в прошлом, и они должны сдать один или несколько экзаменов на знание предмета и стратегии обучения. Специфика этих требований различается в зависимости от региона, но общая тенденция — к более многочисленным и «более высоким» уровням требований — широко распространена во всем англоязычном мире. Очевидно, что эти изменения влияют на индивидуальный опыт становления учителем, особенно на скорость и стоимость этого.
Подотчетность обществу привела к более широкому использованию тестов с высокими ставками , которые представляют собой тесты, сдаемые всеми учащимися в районе или регионе, которые имеют важные последствия для дальнейшего образования учащихся (Fuhrman & Elmore, 2004). Тесты с высокими ставками могут повлиять на оценки, получаемые учащимися на курсах, или определить, закончат ли учащиеся или продолжат ли они обучение на следующем уровне. Тесты часто представляют собой смесь эссе и вопросов со структурированными ответами (например, с несколькими вариантами ответов) и поднимают важные вопросы о том, чему учителя должны учить, а также о том, как (и должны ли) учителя помогать ученикам сдавать экзамены.Это также поднимает вопросы о том, справедливо ли тестирование с высокими ставками для всех учащихся и согласуется ли с другими идеалами государственного образования, такими как предоставление учащимся наилучшего возможного старта в жизни вместо того, чтобы лишать их возможности получения образования. Более того, поскольку результаты тестов с высокими ставками иногда также используются для оценки успеваемости учителей, школ или школьных округов, обеспечение успеха учащихся в них становится очевидной проблемой для учителей, которая влияет на решения об обучении на повседневной основе.
Новое направление №4: повышение профессионализма учителей
Какими бы ни были ваши реакции на первые три тенденции, важно понимать, что они внесли свой вклад в четвертую тенденцию, повышение профессионализма учителей. По большинству определений профессия (например, медицина или право — или в данном случае преподавание) является профессией, если ее члены берут на себя личную ответственность за качество своей работы, несут ответственность друг перед другом за ее качество, а также признают и требуют специальной подготовки для того, чтобы практиковать это.
Согласно этому определению, преподавание определенно стало на более профессиональным, чем в прошлом (Cochran-Smith & Fries, 2005). Повышенные ожидания учащихся в отношении достижений означают, что учителя несут повышенную ответственность не только за академические успехи своих учеников, но и за их собственное развитие как учителей. Чтобы стать новым учителем, сейчас требуется на больше специализированных работ, чем в прошлом, что отражено в повышенных требованиях к сертификации и лицензированию во многих обществах и регионах.Повышенные требования отчасти являются ответом на сложности, создаваемые растущим разнообразием студентов и все более широким использованием технологий в классах.
Повышению профессионализма также способствовали инициативы самих преподавателей по изучению и совершенствованию своей собственной практики. Один из способов сделать это, например, — это исследование действий (иногда также называемое исследование учителей ), форма исследования, проводимого учителями в отношении своих учеников или своего собственного обучения.Практические исследования приводят к конкретным решениям, которые улучшают преподавание и обучение в определенных образовательных контекстах (Mertler, 2006; Stringer, 2004). Исследования могут принимать разные формы, но вот несколько кратких примеров:
- Насколько точно дети учатся читать? В исследовании действий учитель может внимательно наблюдать и отслеживать успехи одного ребенка в чтении в течение длительного времени. Из наблюдений она может понять, как помочь не только этому конкретному ребенку читать лучше, но и другим детям в ее классе или даже в классах коллег.
- Имеет ли значение, если учитель социальных наук в старшей школе использует больше, а не меньше открытых вопросов? В рамках исследовательского исследования учитель может записывать на видео свои собственные уроки и систематически сравнивать ответы учеников на его открытые вопросы по сравнению с их ответами на более закрытые вопросы (те, которые имеют более фиксированные ответы). Анализ может подсказать, когда и насколько действительно желательно использовать открытые вопросы.
- Может ли учитель рисования на самом деле побудить учеников к более творческому риску со своими рисунками? В качестве практического исследования учитель может внимательно изучить рисунки учеников на предмет визуальной новизны и новаторства, а затем посмотреть, увеличиваются ли признаки, если она явно поощряет новизну и инновации
| Таблица 1: Примеры действий исследовательского проекта | ||
|---|---|---|
| Шаги в действии исследования Проект | Пример 1: использование Интернета учащимися | Пример 2: помощь учителя студентам ESL |
| Цель исследования (выраженная учителем, проводящим исследование) | «Насколько успешно мои ученики при выполнении заданий находят качественную и актуальную информацию?» | «Отвечаю ли я своим ученикам ESL так же полно и полезно, как моим англоговорящим ученикам, и почему или почему нет?» |
| Кто проводит исследование? | Классный руководитель (начальный уровень) и школьный учитель-компьютерщик | Классный руководитель (старший высший разряд) — учится самостоятельно; Возможно сотрудничество с другими учителями или со специалистом ESL. |
| Как собирается и регистрируется информация | Оценка заданий студентов; Наблюдение за студентами во время поиска в Интернете. Опрос студентов об их опыте поиска | Видеозапись самовзаимодействия во время обсуждения в классе; Журнальный дневник учителя об опыте ESL по сравнению с другими студентами; Интервью с преподавателями ESL |
| Как анализируется информация | Ищите препятствия и «советы по поиску», высказанные несколькими студентами; Ищите общие сильные стороны и проблемы в исследованиях, цитируемых в заданиях. | Ищите различия в типах и количестве взаимодействий с ESL и другими студентами; Ищите закономерности в различиях; Попробуйте изменить модели взаимодействия и посмотрите на результат. |
| Как сообщается и передается информация | Напишите краткий отчет о результатах для коллег; Сделать краткий устный отчет коллегам о результатах | Напишите краткое изложение результатов в дневник учителя; Поделиться результатами с другими сотрудниками; Делитесь результатами с учениками учителей. |
Два других, более полных примера исследования действия приведены в таблице 1. Хотя эти примеры, как и многие исследования исследования действия, напоминают «особенно хорошую педагогическую практику», они спланированы более тщательно, чем обычно, проведены и зафиксированы больше систематически и более подробно и открыто делиться с коллегами-учителями. Как таковые, они приносят особые преимущества учителям как профессионалам, хотя также требуют особого времени и усилий. На данный момент важным моментом является то, что использование исследования действий одновременно отражает растущий профессионализм учителей, но в то же время создает более высокие стандарты для учителей, когда они преподают.
Список литературы
Баш, Л. (Ред.). (2005). Лучшие практики обучения взрослых . Бостон: Публикации Анкер.
Бредекамп С. и Коппл К. (1997). Практика, соответствующая развитию, Пересмотренное издание . Вашингтон, округ Колумбия: Национальная ассоциация образования детей младшего возраста.
Кокрэн-Смит, М. и Фрис, К. (2005). Образование учителей-исследователей в меняющиеся времена: политика и парадигмы. В M. Cochran-Smith & K. Zeichner (Eds.), Изучение педагогического образования: отчет группы AERA по исследованиям и педагогическому образованию , 69–110.
Кубан, Л. (2001). Перепроданные и недоиспользованные: компьютеры в классе . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Фурман, С. и Элмор, Р. (2004). Перестройка систем подотчетности в сфере образования . Нью-Йорк: издательство Teachers College Press.
Гебхард, Л. (2006). Преподавание английского языка как второго или иностранного: методическое пособие и методическое пособие по саморазвитию учителей, 2-е издание .Анн-Арбор, Мичиган: Мичиганский университет Press.
Haertel, G. & Means, B. (2003). Оценка образовательных технологий: эффективные исследовательские проекты для улучшения обучения . Нью-Йорк: издательство Teachers College Press.
Мертлер, К. (2006). Практическое исследование: учителя как исследователи в классе . Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж.
Национальный институт исследований в области дошкольного образования. (2006). Процент населения в возрасте 3 и 4 лет, посещающего школу: перепись 2000 года .Получено 21 марта 2006 г. с сайта http://www.nieer.org/resources/facts/.
Питт, К. (2005). Дебаты по преподаванию и изучению английского языка как иностранного: культура, сообщества и классы . Лондон, Великобритания: Рутледж.
Сейтер, Э. (2005). Игровая площадка ИНТЕРНЕТ: доступ детей, развлечения и неправильное образование . Нью-Йорк: Питер Лэнг.
Стрингер, Э. (2004). Исследования в сфере образования . Река Аппер Сэдл, Нью-Джерси: Pearson Education.
Бюро переписи населения США.(2005). Испаноязычное население США: 2004 год . Получено 21 марта 2006 г. с сайта http://www.census.gov/population/www/socdemo/hispanic/cps2004.