brinmax

МАРГИНАЛЬНОСТЬ — это… Что такое МАРГИНАЛЬНОСТЬ?

    МАРГИНАЛЬНОСТЬ (от лат. margo — край) — термин, выдвинутый Э. Парком (1864—1944) в эссе “Человеческая миграция и маргинальный человек” (1928) для обозначения определенного социально-психологического состояния иммигрантов. Маргинальность, согласно Парку, связана с сомнениями индивида относительно своей личной ценности, с неопределенностью дружеских связей, постоянной боязнью быть отвергнутым, склонностью избегать неопределенных ситуаций, болезненной застенчивостью, одиночеством, чрезмерной мечтательностью, излишним беспокойством о будущем и т. п. Маргинальность рассматривалась как побочный продукт аккультурации, процесса воздействия друг на друга двух культур. Маргинальный человек живет в двух мирах одновременно (в случае иммигранта — в мире родной культуры и местной), что вынуждает его принимать ценности и нормы обоих миров. Р. Парк и Э. Стоунквист (“Маргинальный человек”, 1937) стали основоположниками психологической традиции в понимании явления маргинальности.    В 40—60-е гг. проблема маргинальности стала рассматриваться шире как конфликт культур. Э. Хьюз отмечал, что маргинальность имеет место там, где происходит социальное изменение и формируются группы, не имеющие определенной социальной идентификации, что сопровождается разочарованием (фрустрацией), расхождением личностных или групповых стремлений. Хьюз выделил т. н. переходные фазы, которые связаны с переходом людей от одного образа жизни к другому, от одной культуры и субкультуры к другой. Маргинальность для него — это идентификация человека с двумя статусами или референтными группами. Т. Шибутани считал, что обязательного соотношения между маргинальным статусом и личностными расстройствами душевного состояния не существует. Часто маргинальные личности формируют свои сообщества и следуют их ценностям. Невротические симптомы развиваются чаще у тех, кто пытается идентифицировать себя с высшей стратой и бунтует, когда их отвергают. Положительный исход маргинальной ситуации для личности — высокая творческая активность. Исследования маргинальности интенсивно развернулись после политических событий мая 1968. Маргинальность связывалась при этом с протестом, добровольным уходом от традиционных ценностей индустриального общества, своеобразными защитными реакциями молодежных субкультур в условиях массовой безработицы. Некоторые социологи приписывают явление маргинальности таким группам, как цыгане, иностранные рабочие, гомосексуалисты, проститутки, алкоголики, наркоманы, бродяги, молодежные субкультурные объединения, нищие, преступники и освобожденные уголовники.    Дж. Б. Манчини выделил три концептуальные направления в изучении маргинальности: культурное, структурное и ролевое. Культурная Маргинальность относится к процессам кросскультурных контактов и ассимиляции. Ролевая Маргинальность возникает в случае неудачного соотесения себя, своего социального положения с позитивной референтной группой; с выбором такой роли, которая содержит в себе элементы двух ролей и т. д. Структурная Маргинальность описывает случаи политического, социального и экономического бессилия лишенных избирательных прав (или поставленных в невыгодное положение) групп внутри общества.    В России о маргинальности заговорили в начале реформ. Как правило, термин употреблялся с негативным оттенком, поскольку Маргинальность отождествлялась с антиобщественными объединениями, с перевернутой системой ценностей. За последние годы семантика термина “Маргинальность” в отечественной литературе существенно изменилась, исчезло негатавное отношение к этому понятаю, которое рассматривается как понятие, обозначающее неустойчивость положения личности в контексте социальных изменений.

    Е. Сергеев

Маргинальность — это… Что такое Маргинальность?

Маргинальность

Маргинальность

качественное состояние человека или группы людей, оказавшихся в силу определенных обстоятельств (миграция, межэтнические браки и др. ) на грани двух культур; они участвуют во взаимодействии этих культур, но полностью не примыкают ни к одной из них, в результате чего формируется двойственное самосознание, возникает психическое напряжение и т.д.

Большой толковый словарь по культурологии.. Кононенко Б.И.. 2003.

.

Синонимы:

• Маньеризм
• Мария

Смотреть что такое «Маргинальность» в других словарях:

• МАРГИНАЛЬНОСТЬ

  —         (позднелат. marginalis находящийся на краю, от лат. margo край, граница), социология, понятие, обозначающее промежуточность, «пограничность» положения человека между к. л. социальными группами, что накладывает определ. отпечаток на его… …   Философская энциклопедия

• МАРГИНАЛЬНОСТЬ — (лат. margo край, граница) понятие, традиционно используемое в социальной философии и социологии для анализа пограничного положения личности по отношению к какой либо социальной общности, накладывающего при этом определенный отпечаток на ее… …   Новейший философский словарь

• маргинальность — сущ., кол во синонимов: 4 • обочинность (1) • пограничность (3) • промежуточность …   Словарь синонимов

• маргинальность — и, ж. marginalité f. Свойство маргинального. По вине лидеров Русской партии слово патриотизм на долгое время после распада СССР стало синонимом агрессивности, злобы, невежества, подозрительности, неистребимой маргинальности. ЛГ 5. 9. 2001 …   Исторический словарь галлицизмов русского языка

• Маргинальность — Маргинал, маргинальный человек (от лат. margo край) человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм, ценностей, и т.д. Маргинальная группа людей группа,… …   Википедия

• маргинальность — Франц.

  maroinalisme, англ. marginalism. В буквальном смысле слова периферийность, «пограничность» какого либо (политического, нравственного, духовного, мыслительного, религиозного и проч.) явления социальной жизнедеятельности человека по… …   Постмодернизм. Словарь терминов.

• Маргинальность — (лат. – граница) – состояние личности, отвергнутой обществом или конкретным сообществом по причине отрицания или невыполнения ею их норм, правил и требований. Такой человек, по своей собственной вине или по вине окружающих, как бы выпадает из… …   Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)

• Маргинальность — (позднелат. marginalis находящийся на краю) социологическое понятие, обозначающее промежуточность, пограничность положения человека между какими либо социальными группами, что накладывает определенный отпечаток на его психику. Маргинал – личность …   Словарь-справочник по философии для студентов лечебного, педиатрического и стоматологического факультетов

• Маргинальность — ж. отвлеч. сущ. по прил. маргинальный II 2. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 …   Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

• Маргинальность

  — Социологическое понятие, обозначающее пограничность положения человека (человеческой группы) между какими либо социальными группами. Понятие введено американским социологом Р.Парком. Источник: Религиозный словарь …   Религиозные термины

Маргинальность и конфликт в работах зарубежных и отечественных исследователей

Представлены существующие концепции маргинальное™ сквозь призму предложенной Дж. Манчини классификации типов маргинальности; выделены и охарактеризованы причины, способствующие возникновению маргинальных групп, а также охарактеризована маргинальность сквозь призму социального конфликта.

Marginality and conflict in works of foreign and domestic researchers. pdf Проблема маргинальности в обществе существует достаточно давно. Впервые данное понятие встречается в работах мыслителей XVI в. и используется ими для обозначения записанного на полях текста. В начале XX в. понятие «маргинальность» пришло на смену укоренившемуся на тот момент термину «гавайский феномен», используемому для обозначения процесса культурной ассимиляции трудовых мигрантов с местным населением Гавайских островов. Подобное взаимопроникновение национальных культур (в котором размываются и уничтожаются этнические границы, происходит «деформация культур») привело исследователей к пониманию того, что индивид, находящийся между двумя культурами, на границе старого и нового мира, приобретает статус «маргинального человека». В общеупотребимом значении «маргинальность» -понятие, применяемое при анализе индивидов и групп, пребывающих в специфичных условиях «отстраненности» от других в рамках определенных сообществ. По нашему мнению, маргинальность есть: — некое двойственное состояние, в котором пребывает человек; — процесс смены устоявшегося положения вещей, в ходе которого происходящие изменения неизбежно приводят к последствиям, не всегда приятным для тех, кто находится в центре (в радиусе влияния) подобных изменений; — предвестник неизбежного конфликта человека с самим собой и со своим окружением в обществе, подверженном различного рода катаклизмам и неожиданным переменам. Выделим и охарактеризуем причины, способствующие возникновению маргинальных групп. Объединим их в три блока и представим в хронологическом порядке [1] (по мере проявления интереса к данной теме): I. Причины, благоприятствующие раскрытию сущности культурной маргинальности. 1. Конфликт двух различных, конфликтующих между собой культур (культурологический подход Р. Парка [2]), в ходе которого возникает чувство моральной дихотомии: старые образцы поведения, стили общения, привычки отброшены, а новые еще не сформированы. Подобный подход к пониманию обсуждаемых понятий предполагает выделение и анализ образцов коллективного поведения (миграция — один из таких примеров, выделенных Р. Парком) и личностных черт маргинального человека. Последние охарактеризовал в своей работе Т. Шибутани. Он выделил такие особенности: серьезные сомнения в своей личной ценности; неопределенность связей с друзьями и постоянная опасность быть отвергнутым, склонность избегать неопределенных ситуаций, чтобы не рисковать унижением; болезненная застенчивость в присутствии других людей; одиночество и чрезмерная мечтательность; излишнее беспокойство о будущем и боязнь любого рискованного предприятия; неспособность наслаждаться и уверенность в том, что окружающие несправедливо с ним обращаются [3. С. 475]. 2. Процесс аккультурации в ситуациях, когда люди различных культур, рас объединяются для совместной жизни (культурологический подход Р. Парка [2]). В данном ракурсе маргинальный человек — новый тип личности, обреченный на существование в двух социокультурных мирах одновременно; он вынужден принять в отношении обоих миров роль космополита и чужака. Такой человек неизбежно становится индивидом с более широким горизонтом, более утонченным интеллектом с более независимыми и рациональными взглядами [4. С. 8]. 3. Балансирование между двумя мирами, один из которых доминирует над другим (культурологический подход Э. Стоунквиста [5]). Так же как и Р. Парк, Э. Стоунквист выделяет психологические характеристики маргинальной личности: дезорганизованность, ошеломленность, неспособность определить источник конфликта; ощущение «неприступной стены», неприспособленности, неудачливости; беспокойство, тревожность, внутреннее напряжение; изолированность, отчужденность, непричастность, стесненность; разочарованность, отчаяние; разрушение «жизненной организации», психическая дезорганизация, бессмысленность существования; эгоцентрич-ность, честолюбие и агрессивность [4. С. 9]. Сравним две ранее представленные трактовки рассматриваемого понятия в рамках единого культурологического подхода и выделим общность и отличие в его трактовке. И Р. Парк, и Э. Стоунквист понимают под маргинальностью следствие искаженного восприятия «новой» реальности человеком, оказавшимся в иной социальной среде, отличающейся от той, к которой он привык и с которой успел «сродниться». Отличием же трактовок указанных теоретиков стоит считать понимание ими конечного результата. Р. Парк считает результатом маргинализации процесс социокультурной трансформации реальности, которая происходит в сознании отдельного человека и превращает его в раздвоенную личность с расстроенной психикой, так и оставшуюся на границе не принявших его двух миров. Э. Стоунквист, наоборот, полагает, что подобный процесс не стоит представлять столь драматично, поскольку при подобных «изменениях» «рождается» новый человек с иными качествами и более успешными перспективами на будущем. II. Причины, характеризующие специфику структурной маргинальности. 4. Социальные изменения и восходящая мобильность (социологические подходы Е. Хьюза и Э. Тирь-якьяна). Е. Хьюз отмечает: «Маргинальность… может иметь место везде, где происходит достаточное социальное изменение, и обусловливает появление людей, которые находятся в позиции неопределенности социальной идентификации с сопровождающими ее конфликтами лояльности и разочарования (фрустрации) личностных или групповых стремлений». Развивая концепцию маргинальности, Е. Хьюз отметил важность переходных фаз, часто отмечаемых ритуалами перехода, которые переводят нас «от одного образа жизни к другому… от одной культуры и субкультуры к другой» (жизнь в колледже — переходная фаза в подготовке к более взрослой жизни и т.д.) [6]. 5. Трансформация социальной структуры, в процессе которой доминирование социальных изменений приводит к временному разрушению согласия (социально-психологический подход Т. Шибутани). В своей работе «Социальная психология» Т. Ши-бутани дает следующее определение маргинального человека: «Маргинальны те люди, которые находятся на границе между двумя или более социальными мирами, но не принимаются ни одним из них как его полноправные участники» [3. С. 475]. По его мнению, не стоит характеризовать маргинальность с позиции какого-то одного фактора или выделять какие-либо (например, психологические) качества, присущие абсолютно всем маргиналам (как это было у Р. Парка или Э. Стоунквиста). Главное, на что необходимо, по его мнению, обращать внимание, так это сам процесс маргинализации населения, специфика формирования маргинальных групп и особенности «конструирования» ценностных представлений у членов подобных групп. Еще одно понятие, на которое стоит обратить внимание в рамках данной темы, — введенное Т. Ши-бутани понятие «маргинальный статус», который есть: — позиция, воплотившая противоречия структуры общества [3. С. 490]; — источник внутриличных конфликтов и тяжелых депрессий; — источник высокой творческой активности. 6. Капиталистическая экономическая система, порождающая «структурную» маргинальность (социологический подход Дж. Манчини [1]). По определению Дж. Манчини, этот тип марги-нальности относится к той части населения, которая лишена гражданских прав, а отсутствие доступа к средствам производства и основной системе распределения приводит к увековечиванию бедности и безвластия. В данном случае оригинальная идея «маргинального человека» была дополнена различными видами конфликтов угнетения и эксплуатации. Более того, Дж. Манчини замечает, что это понимание мар-гинальности исходит не от Парка и Стоунквиста, а от К. Маркса и Ф. Энгельса и фокусируется больше на социальном, чем на личностном развитии [4. С. 11]. По всей вероятности, акцент ставится на тех утверждениях К. Маркса и Ф. Энгельса, на которые позднее «опираются» отечественные исследователи, утверждающие, что маргиналы — та часть населения, которая не «.участвует в производственном процессе, не выполняет общественных функций, не обладает социальным статусом и существует на те средства, которые либо добываются в обход общепринятых установлений, либо предоставляются из общественных фондов — во имя политической стабильности -имущими классами» [7. С. 7]. По их мнению, появление маргинальных личностей связано с экономическими кризисами и демографическими «казусами», войнами, революциями и т. д. III. Причины, указывающие на наличие в обществе маргинальности социальной роли. 7. Процесс социализации индивидов в обществе (социологические подходы Р. Мертона и Н. Дики-Кларка). Идея объединения позиций двух исследователей в один подход заключается в том, что и Р. Мер-тон, и Н. Дики-Кларк считают маргинальность следствием непринятия в группу, подразумевающего неполную социализацию и отсутствие социальной принадлежности. Н. Дики-Кларк дополняет данный подход выделением и трактовкой «подчиненных» и «доминирующих» групп. Он так формулирует свое понимание маргинальной ситуации: определенные группы или индивиды занимают определенные позиции в обществе, т. е. они, с одной стороны, включены в систему социальных отношений, а с другой — принадлежат к определенной культурной страте. Между этими двумя позициями группы или индивида должно быть соответствие. Н. Дики-Кларк отмечает, что фактически такое соответствие зачастую отсутствует, например, в случае этнических меньшинств, которые активно усваивают культурные ценности доминантной группы, но исключаются ею (или включаются не полностью) из системы социальных отношений. Это позволяет говорить о том, что индивид / группа находится в маргинальной ситуации. Таким образом, Н. Дики-Кларк углубляет понимание структуры маргинального конфликта, разнообразия факторов, создающих маргинальную ситуацию, включая в нее различные уровни (измерения) [8]. 8. Специфичность восприятия социальной реальности в определенный исторический период времени, сопровождающаяся конфликтом с общепринятыми нормами, особенно остро проявляющаяся в кризисные периоды развития общества (экзистенциализм Ж. Леви-Стрэнже). В рамках данного подхода исследователи выделяют иное понимание маргинальности, которую можно охарактеризовать как: — специфичную форму социального протеста или своеобразную защитную реакцию тех, кто не может адаптироваться в условиях кризиса; — разрыв традиционных связей и создание своего собственного, совершенно иного мира [7. С. 275]. Маргинал отныне тот, для кого «уход является индивидуальным теоретическим выбором, средством помешать развиваться обществу, неспособному выпутаться из своих противоречий. ..» [Там же], живущий в специально для него сконструированной маргинальной среде по специфичным законам. Он «схож со всеми, идентичен им и в то же время он калека среди подобных — человек с отсеченными корнями, рассеченный на куски в самом сердце родной культуры, родной среды» [9. С. 146]. 9. Социальная дистанцированность групп. Данный подход схож с позицией Р. Мертона о непринятии в «желаемую» группу. Утверждения представителей данного подхода опираются на идею описания маргиналов, отличающихся специфичным поведением, как «окраинной» группы. Например, их отличают «контактный минимализм» (минимальное количество контактов с другими людьми), пессимизм и апатия, зашу-ганность и угнетенность, с одной стороны, и буйство, агрессия — с другой. Вопросы группообразования, связи личности с группой всегда будут интересовать исследователей: не столько позиция определения тесноты их отношений, сколько сам процесс поиска человеком себя в этой группе, а также процесс отчуждения, при котором отдаление человека от группы не всегда зависит от его воли и желания. Маргинал в этом случае всегда будет восприниматься как одиночка, как тот, кого исключили и намеренно дистанцировали. Существуют, конечно, исключения, при которых человек намеренно отвергает предлагаемые «условия принятия в группу», дающие возможность считаться его членом и принимать участие в групповой деятельности. Подходы, выдвигаемые зарубежными и отечественными исследователями, позволяют сравнивать не только отношения «референтной группы» и так называемого новичка, но и проблемы его «идентичности» и «участия». И здесь важна точность формулировки последних понятий. «Идентичность» понимается как процесс полного отождествления человеком себя с группой, приобретение статуса «своего среди своих», тогда как «участие» — как процесс некоего дозволения (положение запасного игрока) со статусом «чужой среди своих». Подобная формулировка позволяет нам обратиться за поддержкой к некоторым отечественным исследователям, употребляющим при анализе понятия «маргинальность» чередующиеся термины «Другой — Чужой — Враг». Так, например, по мнению С.П. Баньковской, маргинал всегда находится перед выбором: принять новую форму отношений и идентифицировать себя с определенным кругом лиц либо остаться за границами «нового мира», а также на перепутье. Нельзя не отметить достоинства данного выбора: своеобразная защита, освобождение от контроля традиций и обычаев. Однако при этом не стоит исключать и смену позиций, при которых «новичок» может превратиться из «незнакомца» в «чужака», а в ряде случаев и во «врага». Для чего нужно маргиналу прибегать к подобному выбору? По мнению С. П. Баньковской, прежде всего, для того, чтобы в подобном зыбком положении использовать обстоятельства себе во благо. Иными словами, «.личность, находящаяся на пересечении социальных кругов, использует ресурсы социальной среды для самоидентификации и реализации собственных интересов. При невозможности идентифицировать себя с ними (имеется в виду с определенной группой), делает все возможное, чтобы ее (группу) изменить» [10. С. 100104]. В таком случае также возникает вопрос, связанный с природой возникновения маргинальности. С. П. Баньковская считает, что маргинальность -внутренняя особенность эволюционного развития общества, в ходе которого неизбежность постепенных социальных изменений актуализирует необходимость социального контроля за всем происходящим в обществе [10. С. 98-100]. Вопросами, связанными с обсуждением связи идентичности и маргинальности на фоне происходящих в стране изменений, в разное время занимались такие отечественные исследователи, как Г.М. Андреева, Н.В. Антонова, Т.В. Бугайчук, М.Л. Бутовская, Р.В. Буханова, Т.Г. Доссэ, И.Ю. Дьяконов, Н.Л. Иванова, Е.В. Покасова, И.А. Савченко, Е.Т. Соколова, Т.Г. Стефаненко Л.Б. Шнейдер и ряд других. В целом в работах отечественных исследователей начиная с 2000-х гг. прослеживается тенденция к обсуждению следующих вопросов: 1. Вопросы, связанные с историей возникновения маргинальности, представлением ее как явления, процесса или состояния. Так, например, Н.С. Кулешова считает, что маргинальность — это: — процесс перемещения индивидов или групп из одного состояния в другое вследствие происходящих в обществе радикальных изменений (например, системного кризиса, разрушения социальных структур и институтов социума, радикальной трансформации ценностных ориентаций и мировоззрения граждан, высокой миграционной активности и т. д.) [11. С. 73-74]; — состояние людей в момент изменения их статусных позиций и социальных ролей, в период формирования у них маргинального сознания. Обоснование необходимости применения подобных характеристик связано у Н.С. Кулешовой с выявлением прямой зависимости роста численности маргинальных слоев от особенностей развития общества и процессов, происходящих в нем. Так, например, она считает, что российское сообщество — общество с высокими социальными рисками, существенно увеличивающее степень неопределенности протекания в них массовых процессов и одновременно уменьшающее самоуправляемость, обостряющее различного рода негативные тенденции [Там же. С. 74]. Также необходимо отметить, что, по мнению Н. С. Кулешовой, среди маргиналов, проходящих стандартный путь «приобщения к новым ценностям», стоит выделить людей с высокой (заинтересованы в стабилизации общества, в котором улучшатся их статусные позиции и материальное положение) и низкой (их поведение зачастую носит ярко выраженный де-виантный характер, они практически всегда изолируются от социальных институтов общества, создают замкнутые связи и отношения и постепенно утрачивают навыки легитимной гражданской жизни) социальной адаптивностью. В.Г. Николаев утверждает, что маргинальный человек — это человек, переходящий из узкого мира во все более широкий мир, но не как во что-то уже готовое, а как в то, что он сам своими действиями и создает [12. С. 372]. По мнению М.С. Ивановой, маргинальность — это процесс вытеснения индивидов или целых социальных групп за рамки существующей общественной структуры в результате социальных или иных трансформаций [13. С. 162]. Маргинальность — естественное, нормальное состояние, в котором пребывает индивид, желающий жить в обществе (или предпочитающий пребывать среди людей), а не вне него. То, что воспринимается негативно и трактуется как недостаток человека, лишенного некой существенной благости, — это лишь следствие некоего «социального отпечатка», накладываемого общественным сознанием на восприятие и поведение людей, пребывающих в том или ином сообществе и выбирающих комфорт, спокойствие и благополучие, а не отчуждение, одиночные усилия и постоянные риски оказаться в опасности. 2. Вопросы, связанные со смещением акцентов в ходе изучения маргинальности (акцентирование внимания не столько на самом явлении, сколько на особенностях его проявления под влиянием изменений, происходящих в обществе). 3. Вопросы, связанные с привлечением внимания к теме конструирования маргинальности как следствия конфликта индивида с обществом (точнее, с предлагаемым им стилем жизни, образцами поведения и специфичностью трансляции воспринимаемой реальности, в некоторой степени навязанных индивиду не в силу наличия какой-либо жесткости и эгоистичности, но для необходимости соблюдения ранее установленных «правил», для сохранения стабильности и процветания). Например, Н.В. Заживихина считает, что подобное действие может происходить, в частности, при внешнем (при оказании на индивида давления со стороны общества и социальных институтов) и внутреннем (при осознании собственной уникальности и непохожести) давлении [14. С. 193]. 4. Вопросы, связанные с анализом связи маргинальности и идентичности (например, этнической), выделением на этом фоне позитивной, негативной и синкретичной множественной маргинальной идентичности [15. С. 13]. 5. Вопросы, связанные с выделением причинно-следственных связей между процессами маргинализации населения и переживаниями маргинальных субъектов, с их нахождением в состоянии постоянного внутриличностного конфликта, сопровождающегося апатией и депрессией, отчуждением и одиночеством, равнодушием и подозрительностью, растерянностью и отчаянием и т.д. [16. С. 173]. 6. Вопросы, связанные с исследованиями детерминации маргинальности и правосознания, правового поведения человека: установления ее субъектов в сфере права, а также причин, условий и последствий маргинальности [17. С. 6-7]. Подытоживая сказанное, отметим следующее. С момента введения в научный оборот понятия «маргиналь-ность» и его активного применения прошло немало времени. Каждый исследователь, интересующийся данной темой, по-прежнему старается выявить специфику мар-гинальности путем ее описания в рамках того или иного контекста (например, исторического, социально-политического, экономического, юридического, этнического и т. д.). Это выявлено нами в ходе изучения работ зарубежных и отечественных авторов. Своего рода «топтание» исследователей вокруг одного и того же предметного поля, по нашему мнению, несколько сдерживает выявление новых обстоятельств и не позволяет двигаться вперед. Однако не стоит забывать, что все новое, как и хорошо забытое старое, может снова стать актуальным и необходимым так же неожиданно, как когда-то считалось невостребованным.

Mancini B.J. No owner of soil: The concept of marginality revisited on its sixtieth birthday // Intern. rev. of mod. sociology. 1988. Vol. 18, № 2. P. 183.

ParkR. Human Migration and the Marginal Man // American Journal of Sociology. 1928. Vol. 33. P. 881-893.

Шибутани Т. Социальная психология. М. : Прогресс, 1969. 535 с.

Попова И.П. Эволюция понятия маргинальности в истории социологии // Маргинальность в современной России. М. : МОНФ, 2000. С. 7 45.

Stonequist E. V. The Marginal Man. A Study in personality and culture conflict. New York : Russel & Russel, 1961.

HughesE.C. Social change and status protest: An essay on the marginal man // Phylon-Atlanta. 1945. Vol. 10, № 1.

На изломах социальной структуры / рук. авт. кол. А.А. Галкин. М., 1987. 315 с.

Dickie-ClarkH.F. The marginal sitation: A cjontribution to marginal theory // Social forces. Chapel Hill. 1966. Vol. 44. P. 363-370.

ФаржА. Маргиналы // 50/50. Опыт словаря нового мышления / под общ. ред. Ю. Афанасьева, М. Ферро. М., 1989. С. 146-149.

Баньковская С.П. Между границ: понятие маргинальности в социологической теории // Социологическое обозрение. 2004. № 4. С. 94 104.

Кулешова Н.С. Маргиналы современной России: социокультурный подход // Вестник МГУКИ. 2011. № 1. С. 72-77.

Николаев В.Г. Человек маргинальный // Вопросы социальной теории. 2010. № 4. С. 354-372.

Иванова М.С. Маргинализация и ее динамика в современном российском обществе // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2013. № 2. С. 162-169.

Заживихина Н.В. Характеристика маргинальной ситуации // Известия Алтайского государственного университета. 2011. № 2-1. С. 191 194.

Курске В.С. Множественная этническая идентичность: теоретические подходы и методология исследования (на примере российских немцев) : автореф. дис.. канд. социол. наук. М., 2011. 27 с.

Макаренко О.Н. К вопросу о психологии маргинальной личности // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. 2009. № 1. С. 173-176.

Нечаева О.В. Правовые аспекты маргинальности : автореф. дис.. канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2006. 22 с.

(PDF) ФАКТОРЫ, ОБУСЛОВЛИВАЮЩИЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЯВЛЕНИЯ МАРГИНАЛЬНОСТИ

различных культур, будет знать их возможности, тем успешнее он

сможет преодолевать трудности. Замечено, что очевидных успехов в

области науки и искусства достигают те личности, которые

одновременно приобщены к ценностям нескольких социально-

культурных миров или к достижениям различных наук. По мнению

Бахтина, культура создается на линии пересечения культур.

Подобную точку зрения защищает и Л.Гумилев, по мнению которого,

наибольшей социальной и творческой активностью отличеются те

народы, которые находятся на пересечении цивилизаций и

генофондов, а также же те ученые, которые работают на стыке

различных наук[3]. Это происходит и потому, что маргинальные

личности мыслят более общими, всеобъемлющими категориями и они

способны к новым, неожиданным сопоставлениям.

В определенном смысле можно сказать, что маргиналы являются

движущей силой общественного прогресса. Выражаясь образно, двери

в будещее открывают маргиналы, однако строят это будещее и живут

в нем немаргиналы. Не случайно, что маргиналы появляются именно

в те периоды, когда в жизни общества происходят коренные

преобразования, когда друг с другом сталкиваются две различные

культуры, когда возрастает роль маргинализирующих факторов в

разных сферах жизни. Обилие маргиналов в обществе – свидетельство

его способности к мобильности и изменчивости. Маргинальные

личности играют важную роль в развитии культуры. По мнению

В.Тэрнера, «лиминальность, маргинальность и низшее положение в

структуре – условия, в которых часто рождаются мифы, ритуалы,

символы, философские системы и произведения искусства. Эти три

культурные формы снабжают людей набором шаблонов или моделей,

являющихся на определенном уровне периодическими

переклассификациями действительности и отношений человека к

8

Глава МВД Украины Аваков удалил пост про «опасного маргинала» Трампа

Фото: Никитин Максим/ТАСС

Глава МВД Украины Арсен Аваков удалил со своей страницы в Facebook июльский пост, в котором он назвал избранного президента США Дональда Трампа «опасным маргиналом» в связи с заявлением республиканца о возможном признании Крыма, пишет Ukranews.

Клинтон в первой речи после поражения порассуждала о Трампе, американской мечте и будущем США Политика

Клинтон в первой речи после поражения порассуждала о Трампе, американской мечте и будущем США

«Бесстыдное заявление кандидата в президенты США Трампа о возможном признании Крыма российским — диагноз опасного маргинала. И опасен он как для Украины, так и для США в такой же степени. Не может маргинал, потакающий диктатуре Путина, быть гарантом демократических свобод в США и мире», — заявлял Аваков в записи от 31 июля, которую он удалил 9 ноября после победы Трампа на выборах.

В свою очередь, депутат Верховной Рады Олег Ляшко опубликовал на своей странице пост, в котором назвал победу Трампа катастрофой, но позже отредактировал запись. «Надеюсь, что все реверансы кандидата в президенты Трампа в сторону Путина — это было не более чем предвыборная риторика. Президент Трамп обязан будет проводить только ту политику, которая отвечает национальным интересам США. Один из таких жизненных долгосрочных интересов США — сильная и независимая Украина», — написал Ляшко.

В июле бывший премьер-министр Украины, лидер партии «Народный фронт» Арсений Яценюк обвинил Трампа в том, что он бросает вызов свободному миру, цивилизованному порядку и международному праву. «Это — преступление против этических и цивилизационных принципов. Американцы достойны иметь ответственного и умного президента и верховного главнокомандующего», — писал Яценюк.

Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter

6. «Маргинальность – это результат конфликта с общественными нормами». А. Фардж

Философ А. Фардж в своём высказывании рассматривает проблему сущности маргинальности и связывает её с неприятием социальных норм.

Я полностью согласна с мнением автора. Маргинальность – это промежуточное пограничное состояние, отсутствие принадлежности к какой либо социальной группе – устойчивой совокупности людей, которые имеют отличные, только им присущие признаки: социальное положение, интересы, ценностные ориентации.

К представителям маргинальной группы относят иммигрантов, безработных, инвалидов, лиц без определённого места жительства и определённых занятий.

Причинами маргинализации общества являются социальные потрясения, конфликты, революции, кризисы, а так же субъективные качества людей.

Признаком, свидетельствующим о переходе в маргинальное состояние, является разрыв экономических, социальных и культурных связей с прежней социальной общностью и попытки установить их с новой. Однако, утратив связь со своей прежней социальной группой, маргиналы долгое время не могут найти своё место в социальной структуре, не могут приобрести прежний социальный статус, выполнять определённые социальные роли, принять новые ценности и нормы общественного поведения, находясь с ними в конфликте. Ярким примером такого состояния являются люди, переехавшие из сельской местности в поисках работы в город, оторвавшиеся от крестьянской среды, но пока не принявшие ценностей и образа жизни горожан.

Маргинальное состояние может возникнуть в процессе изменений мировоззрения человека. Мировоззрение – это представление о природе, обществе, человеке, находящее выражение в системе ценностей и идеалов личности, социальной группы, общества, такая ситуация возникла с деятелями культуры не принявшими советскую власть. Они не находили себе места в обществе, они были в состоянии конфликта с общественными нормами, царившими в сознании людей того времени. Поэты и писатели вынуждены были мигрировать из страны, они становились маргиналами в том обществе, где жили.

Маргиналы могут стать как социальной опорой прогрессивных преобразований в обществе, так и носителями различных антидемократических тенденций.

Таким образом, можно отметить, что маргинальность – это результат конфликта с общественными нормами.

7. «Семья является первичным лоном человеческой культуры».

И. Ильин

Иван Александрович Ильин, русский христианский философ, писатель и публицист, в своём высказывании определяет роль семьи в культурном развитии общества, характеризуя семью как первичное лоно человеческой культуры.

Я согласна с этим утверждением И. Ильина. Семья – это малая социальная группа общества, важнейшая форма организации личного быта, основанная на супружеском союзе и родственных связях. Семья как малая группа играет огромную роль в воспитании и становлении личности, является проводником тех ценностей и норм поведения, которые приняты в обществе. Жизнь семьи характеризуется материальными и духовными процессами. Семья, ее формы и функции напрямую зависят от общественных отношений в целом, а также от уровня культурного развития общества. Естественно, чем выше культура общества, тем выше культура семьи.

Однако семья как первичная ячейка является воспитательной колыбелью человечества. Семья как социальный институт выполняет различные функции: репродуктивную, экономическую, досуговую, но особое значение для общества имеет функция воспитания детей. В семье ребенок приобретает необходимые навыки и умения взаимодействовать с другими людьми. У него развивается умение ценить добро и справедливость, уважать труд людей. Он учится у взрослых культуре общения. В крепкой здоровой семье ребенок окружен заботой и любовью. Основными компонентами внутрисемейного общения являются сопереживание, терпимость, доброжелательность. На мой взгляд, именно семье принадлежит решающая роль в социализации новых членов общества. И от того, какие ценностные представления будут сформированы в сознании ребенка посредством семейного воспитания, зависит многое. Недаром говорят: «Ребенок учится тому, что видит у себя в дому».

Так в семье Степановых из города Тимашевска не только научили детей культурным нормам, но и воспитали детей как патриотов своей Родины, которые во время Великой Отечественной войны, отдали за неё жизнь.

Таким образом, можно сделать вывод, что семья – это первичное лоно человеческой культуры.

Маргинальный статус художественной культуры | Anthropology

[57]

Известно, что культура, ориентируясь по доминантным эстетическим установкам эпохи, всегда стремилась к некоему смысловому совокупному центру. При этом в общем ее движении неизбежно выделялись малоконтролируемые периферийные пространства, в которых художественная программа исторического времени проявлялась в вариациях местных школ, микротенденций или в форме индивидуального специфического поиска. Место этих сфер могло быть связано с географией культуры, концентрированной в завершенном и наиболее полном виде в развивающихся, сильных регионах и лишь в отражениях достигающей отдаленных регионов. Но метод географической регистрации фиксирует лишь внешний ряд маргинальной сферы. Радикальное значение для развития культуры имеет то обстоятельство, что периферия существует внутри нее самой как важный и постоянно функционирующий орган, сбой жизнедеятельности которого грозит серьезной деформацией художественного целого, вплоть до дегенерации его конструктивных основ. Процессы, представляющие функциональную деятельность такого органа культуры и называют маргинальными. Это определение учитывает важную для нашего восприятия сущностную сторону их содержания. Действительно, можно сказать, что они «с краю» доминирующих художественных движений. Но краем их местоположение в структуре культуры полагается нами лишь потому, что мы ориентируемся по явному, относительно константному ее наполнению. Для самой же культуры эта сфера краем быть не может, потому что у культуры края просто не существует. В свое оправдание заметим, что наше структурное восприятие художественных процессов во многом зависит от того, как располагает нашим сознанием сама культура. Ведь творя ее, мы подчинены ей. Такая зависимость гораздо сильнее, чем простая обусловленность менталитета или манеры поведения уровнем культурной жизни.

Как самовластный субъект, культура довольно категорично определяет место нашего в ней пребывания и способы отношений с ней, благосклонно отводя нам протопериферийное пространст- [58] во, выйти из которого мы вряд ли можем, ибо никто не бывает адекватен современной ему культуре по большому счету, а потому и не имеет возможности без остатка слиться с ней. Целью нашего знания остается попытка наиболее гармонично построить эти отношения и в меру личной способности отразить их в себе. При достижении такого уровня и складывается представление, что мы в состоянии обозреть культурный организм со стороны, с высоты наших знаний и эстетического вкуса. Это убеждение позволяет нам задавать экспозицию центра культуры, перенося искусственность нашего построения на собственное тело культуры.

Более справедливой поэтому представляется попытка прозреть ритм ее организма, в который мы включены, и подойти к пониманию если не «физиологии» художественного целого, то хотя бы некоторых важных функциональных образований, среди которых — ее маргинальный статус. Маргинальность, исходя из предлагаемой позиции, есть форма воплощения живой творящей культуры, соразмерная ее доминантным процессам и неотделимая от них. Конструктивность доминант дополняется пластической тканью «краевых» открытых образований. Вбирая в себя духовные компоненты эпохи, пронизывая собой сферу современного ей сознания, культура постоянно вопрошает себя в неизменной потребности самоидентификации. Будучи творческим образованием по природе и назначению, она на каждом этапе своего пути нуждается в непрерывном взаимодействии с самой собой, в постоянной верификации собственных модификаций, превращений. Можно сказать, что сам факт существования маргинальности — знак того, что самую напряженную работу по самосовершенствованию осуществляет именно культура как системное целое, выступая при этом сложным и мало изученным в подобном ракурсе субъектом. Любое маргинальное явление — это форма обращения к себе, своего рода исповедь культуры, момент ее экзальтации, откровения. Ведь не случайно то, что каждый из шедевров, взволновавших мир, формировался «на краю» культуры (сохраним для удобства изложения это определения). Лишь гениальность авторов причина тому, что эта крайность почти никогда в открытом виде не выступала и воспринималась как вполне понятное «новаторство». Но новаторство — явление в известной мере механическое с точки зрения органики культуры, ибо означает «привнесение», «улучшение», «добавление», «неожиданность [59] взгляда» и т.п. Это всегда вмешательство снаружи, деликатный разлом структуры, вживление в нее каких-либо элементов. У меня не повернулся бы язык назвать новаторской, например, «Троицу» А. Рублева или «Тайную вечерю» Леонардо и даже Сальватора Дали. Что «улучшено», «добавлено», например, в «Троице» и по отношению к чему? Ведь все в ней беспредельно просто и канонично. Но крайность «Троицы» в том, что в ней проявлена та острота гармонического чувства, в которой оно переставало быть чисто духовным, художественным, религиозным достоянием и воплотилось в эстетическую форму, проявив себя как жизненная мера, как мера мира, сколь бы широко мы это понятие ни трактовали. Можно ли подобное чувство удержать человеку в себе? Возможно ли сделать его темой художественного творчества? Думаю, нельзя. В такой ипостаси, в какой он является нам в «Троице», оно не открывается нам больше нигде. Другие шедевры дают нам иные пропорции гармонического постижения мира и культуры. В этом и заключается апофеоз маргинальности. Формула его — баланс острейшей концентрации содержания, невозможного для удержания его в физическом материальном воплощении и чудесным образом найденной формы его предметного запечатления, допускающей нас к пониманию явленного. Каждый раз такой баланс конкретен и неповторим. Подобные творения с конечной точностью не воспроизводимы поэтому ни в копиях, ни в работах апологетов, ни даже в творчестве самого автора. Именно в такого рода работах маргинальный порог становится преддверием, а система маргинальных путей, раскрываемая за этим пороговым произведением, специфической интенциональной сферой культуры.

Но краевые процессы редко достигают апофеозной точки и поражают нас откровениями и видом на новый путь внутри культурного пространства, до сих пор не ведомый нам. Множась внутри тела культуры как органичная ей ткань, динамика которой отличается от активности ведущих тенденций, они дифференцируют ее, провоцируют разрывы, заторы, тупики и преграды, словом, экстремальные ситуации, постоянно поддерживая ее напряжение и заставляя культуру видеть Другого внутри себя, стремиться узнать самое себя на каждом витке своего движения.

Существует представление о том, что скорость движения культуры нарастает с течением времени, что неповоротливость [60] архаических структур постепенно уступала место ускоряющимся процессам изменения и роста, наращивающим темпы. Однако, здесь видится подмена понятия культуры понятием цивилизации. И действительно, не столкнувшись с маргинальными способностями художественного процесса, легко принять быструю смену форм за динамику корневых структур культуры. По существу же это — бег дифференциации, разнимающей художественную ткань на множество согласующихся фрагментов с тем, чтоб расширить маргинальное пространство, создать множество миницентров с собственной краевой зоной и тем самым дать как бы «вскипеть» культуре, добиться нового ее максимума. Маргинальность как родовой компонент заведует динамикой культурных проявлений. А размер доминантных шагов культуры, время существования ее глобальных позиций не столь уж разительно отличается друг от друга, колеблясь в пределах полтысячелетия. Разумеется, нам не хватает исторических и археологических знаний, чтоб представить себе рисунок векового движения искусства, но даже сопоставление его хода в обозримом прошлом не дает оснований говорить о значительном ускорении родовых процессов. Дифференциация и вариативность культуры, действительно, постоянно возрастает, но это — маргинальная игра. Следует сразу оговориться, что независимость маргинальных явлений, столь влияющая на наше представление о культурном целом — мнимая. Краевые процессы вплетены в ту же корневую систему, что и доминантные и исчезают вместе с исчезновением (стиранием) устойчивых структур. Как вероятную возможность можно предположить перерождение маргинального образования и превращение его в новую устойчивую структуру стержневого значения. Но пока история искусств ничего подобного не продемонстрировала: какой бы сильной маргинальная линия ни была, не она определяет генетический проект культуры (что, разумеется, не исключает ее влияния).

И это говорит о том, что основная функция краевой структуры — иная. Ее назначение — активация центробежных сил культуры, проведение ее к критической ситуации, которая предполагает лишь один выход — принципиальное изменение самого способа бытия культуры. Здесь может сработать не какая-либо школа или маргинальная группа целой эпохи, а только маргинальность в целом как феномен, орган и родовое качество художественного целого.
[61]

Чем сложнее культура, чем специфичнее и симптоматичнее ее проблематика, тем гуще маргинальный слой, принимающий любые внешние воздействия (интертекстуальность, след) и преобразующий вызванные ими внутренние процессы. Так, симулякр, как художественное явление, есть буфер между традицией и разрушающим ее экспериментом, форма внутрикультурного диалога, поиск компромисса, согласия между взаимоисключающими способами утверждения, порожденными одной и той же системой, единым организмом художественного творчества. Столкновение традиции и эксперимента, создание широкого экспериментального пространства, может быть, самый драматичный момент в субъективном существовании культуры. Более суровой, жесткой и бескомпромиссной битва за самоидентификацию никогда не была. На этой фазе маргинальный статус приобретает совершенно новое качество — он принимает на себя основную нагрузку по утверждению культуры. Кризис современного искусства, столь глубоко переживаемый в свое время Н. Бердяевым — здоровый процесс, хотя и очень болезненный. Это момент самопогружения, самоотражения, самокоррекции культуры, вызванный необходимостью формирования новых доминантных путей. В связи с этим и человек «уходит» в ХХ веке из искусства. Это происходит не потому, что авторы отказываются от гуманистической тематики, а по причине того, что в ХХ веке идет формирование нового качества человечности, осмысление которого может происходить пока лишь в периферийной зоне, ибо существующие доминантные ориентации для этого не подходят, нужны новые. И маргинальная сфера, столь развитая сегодня, готовит этот результат, отражая напряженность и болезненность самого пути. Удерживая остроту ситуации, маргинальные структуры служат моментом преломления изменяющегося человеческого существования, рассматриваемого в маргинальном дискурсе в его пороговом состоянии.

Сегодня особенно много основания говорить о центробежности культуры, об отказе от общего центра и актуализации периферийных зон. Более того, создаются целые методики бытования искусства, обусловленные подобным положением. Но центробежность культуры — это лишь иная фаза ее движения к самой себе, к родовой ее природе. Смена таких фаз означает изменение ракурса культурного взгляда на мир, связанное с самопознанием и самоопределением человечества как субъекта мировой практики, не [62] ограниченной земными параметрами. И как бы далеко не рассеивались силы культуры, этот ее бег «от» подобен бегу в «Алисе» Л. Кэролла — он в то же время есть и возвращение.

Переплетение коррелированных менталитетом эпохи доминантных сил и периферийных процессов, охватывающих тонкой тканью корневую систему искусства, сравнимо с взаимодействием сознания и подсознания в психике. И этот подсознательный компонент искусства обладает структурообразующим качеством, что и продемонстрировала художественная культура ХХ века, явившего целую гроздь маргинальных методик.

Допустимо схематическое различение типов маргинального проявления от синкретического соединения с доминантной тенденцией («Троица») до ординарного отступления от ведущего художественного процесса. Ординарные маргинальные формы образуются в разломе культуры, в разрывах сложившейся системы связей, на краях утративших реанимирующую силу явлений искусства, в местах «растяжения» культуры, в наиболее истонченных ее слоях и участках, почти не подвергаемых строгому генетическому контролю. Акт маргинального становления представляет собой по сути переливание потенций культуры в бесконтрольную сферу художественной реальности. Отличительная черта ординарной маргинальности — отсутствие проекта собственного развития, развитой ценностной программы, устойчивой позиции в шкале «прошлое-будущее» и «реальность-видимость», характеризующих смысловые контраверсии основных тенденций.

Концептуальное восприятие мира маргинала строится на отрицании или эксплуатации доминантной концептуальности. Это и объясняет то обстоятельство, что ординарные маргинальные процессы нередко порождают деформированную, дегенаративную форму художественного поиска и спешат к укоренению собственными средствами, подменяя конструктивный акт системообразования поверхностной эстетизацией. Но несмотря на вид маргинальности, существует ряд закономерностей и принципов, определяющих маргинальную структуру. Так, маргинальное явление — всегда пороговое образование, представляющее собой либо точку в конце пути, либо переход (тенденцию перехода) к другому состоянию. Конечная маргинальная форма есть тоже переход, но переход требующий скачка, резкого поворота, что не всегда и не сразу осуществляется. Множество таких явлений до сих пор не [63] получили художественной разработки. Маргинальность же, несущая в себе образ постепенного изменения, учитывающего наличные возможности и средства, в отличие от первой, не имеет завершенной формы и постоянно стремится к преображению, никогда не бывая равной самой себе. Именно такие образования подвергнуты стремлению к странничеству по пространствам культуры, колебаниям и брожению относительно действующих констант.

Нетрудно заметить, что среди особенностей художественной культуры ХХ века показательны многочисленные попытки отрицания единого «кодекса» творческой деятельности, связанные прежде всего с установкой на отказ от общего центра и актуализацией центробежных сил современной практики искусства. Именно они определяют своеобразие динамики творческого процесса, лежат в основе нового понимания художественной целостности. Созидаемая в таких попытках система эстетических представлений — новый «кодекс» воспринимается авторами как модуль и мера творческой деятельности, не требующие апробирования. Соотношение постоянно разростающихся систем-кодексов каждый раз изменяет действующий баланс культуры и, формируя калейдоскопическую картину художественной жизни, меняет ее фигуру, наделяя высоким потенциалом ничем не ограниченной динамичности. Этот процесс, протекая на поверхности, на самом деле касается важнейших основ художественной генетики, влияя на изменение структуры культуры, раскрывает ее границы, нарушает ранее бывшие ограничения, затрагивая корневую основу художественной практики.

Изменение творческого взгляда в подобных условиях означает не столько радикальную перестройку пространства культуры, сколько разрушение сложившихся в художественной деятельности композиционных связей и установление новых, чаще всего не обладающих завершенностью и легитимирующихся художественным процессом как сфера развития, порождающая варианты взамен нового качества. Это изменение взгляда способствует сохранению нужного места культурного пространства, окружая его художественным вниманием, пока не прорастет сквозь него коренная ветвь культуры.

Ситуация ХХ века провоцирует количественное накопление маргинальных форм, что ведет к утрате статического равновесия культуры, развитию внутреннего противоборства. Образования, [64] получившие статус доминантных в современных условиях, вступают с разрастающимися краевыми в традиционные отношения преемственности, построенные на притяжении и отталкивании, сочетании и дифференциации. Однако быстрое увеличение количества маргинальных форм провоцирует изменение этих родовых типов связей.

Чем сильнее маргинальное образование, тем значительнее проявляется в нем центробежная ориентация современной культуры. И хотя именно тип связи маргинала с доминантной структурой определяет ее природу, характер и место в культурном целом, краевые образования по существу своему настроены на независимое существование. Здесь и кроется парадокс краевой культуры: оставаясь в предельном своем выражении фигурой сочетания с точки зрения преемственности (стилизацией традиционной художественной системы) или отталкивания (альтернативные образования) маргинальные структуры стремятся кардинально изменить, преобразовать типе связи, благодаря которому они возникли и могут существовать. Предназначенные к радикальному обновлению культуры, они сопротивляются гармонизации с родовыми преемственными отношениями. Каждый раз, вступая в такие генетические отношения преемственности, маргинальные структуры бьются за независимость в доминантной сфере, за утверждения своей самоценности. Но сколь бы не нагнеталось отношение сопротивления, маргинальный контекст не в силах противостоять очевидности родовых приоритетов. Во имя выживания краевое образование нередко обманывает само себя, принимая за искомую форму существования колебание в диапазоне отражения-отрицания доминантной структуры. Поэтому, говоря о существе краевой культуры, нельзя не указать на те устойчивые художественные тенденции, на «полях» которых создается архитектура.

Маргинальные пути любого рода онтологически однородны как модификации ведущих линий искусства. Поэтому маргинальное пространство едино, а творческий потенциал его набирается в доминантно-маргинальных отношениях культуры. Образуя на первый взгляд прихотливые и случайные узоры и сопряжения, краевые тенденции оказываются отражением, в котором проявляются важные для художественного процесса, но сомнительные или недопустимые с точки зрения доминирующего культурного опыта [65] его собственные интенции и становятся оконцем, сквозь которое просматривается наш собственный Другой.

Любое краевое образование, какой бы тип маргинальности оно не представляло, сохраняет собственную цельность и определенность лишь до тех пор, пока оно находится в подобной парадоксальной связи с доминантой, влияние которой проступает в обусловленности ее свойствами содержания маргинального явления и в прозрачных, но очевидных рамках, устанавливаемых ей для любых возможных модификаций. Так, например, наиболее рельефные альтернативные образования строятся методом «перелицовки» основных компонентов доминанты, что придает нигилистическую окраску подходу.

Художественные движения в сфере центробежного стремления творческой деятельности выживают и утверждаются методом парадоксального соответствия, при котором маргинальная структура, сохраняя видимую противоположность своему истоку (доминантной культуре) органична ему и выступает лишь смысловой или технологической модификацией фундаментальной художественной системы. Способ такой модификации обуславливает природу маргинальной попытки. Поэтому можно сказать, что форма преломления в маргинальном образовании доминантной идеи есть мера маргинального течения, фокус маргинальности как таковой. Метод парадоксального соответствия сопротивляется зыбкости маргинальных структур, удерживая их в обозримом пространстве культуры. Указывая на относительность их онтологической независимости, он заменяет собой в данном пограничном образовании самодостаточную образную систему.

Образование маргинальных художественных явлений получило особую актуальность во второй половине ХХ века, когда стали возникать течения «без предъявления цели» и без ясной формально-художественной программы. Их появление и сосуществование осложняется разнонаправленностью попыток, синхронность которых создает впечатление хаотического столкновения усилий. Именно на этом пути в художественном языке актуализируются принципы когерентности и неопределенности, дополнительности и относительности, преобразующиеся на основании общего знаменателя — закона равновесия искусства — в компенсаторную функцию художественной культуры по отношению к самой себе. [66] Так, маргинальная культура компенсирует категоричность ведущей, зачастую обретая при этом не менее категоричную форму.

Если раньше в истории культуры решающая роль принадлежала в развитии искусства общей идее, вернее фигуре идеи, отлитой в форму конкретных смысловых сочетаний и соответствующих образов, то теперь ясно обозначился обратный процесс: доминантные течения теряют свое безусловное значение в структуре культуры и функционируют как ориентации, центры, вокруг которых нарастает сильная периферийная сфера. Как область объективации гипотетического художественного пространства, эта зона непостоянна, изменчива, вариативна и не имеет четкой внутренней конструкции.

Маргинальные художественные явления произрастают из того же художественного опыта, что и доминантные. Отличие в том, что ведущее положение в них занимают еще несвершившиеся, не имеющие бесспорных оснований смыслы. Такие течения, как мы уже видели, неизбежно возникают в художественной практике истории, но социокультурное значение они приобретают во второй половине нашего столетия, когда за пределами доминантных структур остается огромная неосвоенная «территория» — гипотетическое художественное пространство, — сфера предполагаемых и предвосхищаемых значений. Актуализация этого пространства возможна только силами маргинальных явлений, наиболее открытых важнейшим для нашего времени технологическим процессам художественного мышления — универсализации и интеграции.

В условиях современности интенциональное пространство как система маргинальных путей культуры обретает новую качественную форму гипотетической сферы, заданной характером творческого поиска нашего времени. Интенциональное маргинальное пространство центрированных культур побуждает искусство к освоению новых смыслов и форм и существует как ясная перспектива художественной практики. Гипотетическое же пространство в условиях превалирующей центробежности есть не столько перспектива для искусства, сколько предмет его изучения и исследования. С подобным ракурсом самопознания художественной практике до нашего времени сталкиваться не приходилось.

Гипотетическое пространство не изоморфно современной культуре и не может быть представлено как ее «лучшее качество». Оно предполагает иную онтологию и постигается в современных [67] условиях лишь экспериментальным методом, чему и служат маргинальные структуры, совершающие номадическое движение в осваиваемой ими гипотетической сфере культуры. Гипотетическое пространство — это пространство обозначенное в художественном сознании и социокультурном представлении как сфера удивляющего возможного, допускаемого, но не легитимного; свободного, но ограниченного мощным требованием культуры оставаться парадоксальной художественной сущностью, не имеющей собственного идентифицирующего фактора. «Невообразимость» гипотетического пространства, невозможность его эстетической квалификации оставляет лишь один принцип его освоения — маргинальный эмпиризм.

Поразительная активация маргинальной сферы выражает критическую фазу смены культурных доминант, осуществляемую в ХХ веке. Структуры, выполняющие сегодня доминантную функцию, этой роли неадекватны. Если прибегнуть к оценке характерных для нашей эпохи доминантных позиция (тоталитаризм и контркультура; открытое искусство и постмодернизм) с точки зрения классических норм, окажется, что все эти явления отвечают ряду маргинальных признаков и не «тянут» на корневую систему. Так ни одна из эстетически доминирующих сегодня тенденций не предлагает общую для искусства идею развития, не содержит предвидения. Отсюда чувство беспомощности перед будущим, свойственное нашей культуре, развитый в ней антиутопизм. Приходится констатировать, что синонимическое продуцирование путей художественного творчества в большинстве случаев заменяет современной культуре поиск новых перспектив. Беспомощность же нашей культуры поддерживается еще и тем, что в эстетическом восприятии отсутствует нечто важное — органическое чувство реальности, без которого не может состояться подлинно доминантная позиция. И потому процессы, которые выполняют в наше время роль доминантных — это цепь контрастных концепций, в которых острота избранного аспекта не гарантирует четкости и глубины позиций, лишь изолирует их друг от друга. Несмотря на складывающуюся системность, оппозиционную взаимодополнительную парность, сочетание этих тенденций симультанной картины не предлагает. Оттеняя друг друга, они ни отдельно, ни в целостности своей не дают представления об общей «картине мира». Таким образом получается, что сами доминантные течения [68] маргинальны по отношению к непроявленному неизрекаемому центру — этой разверстой пустоте, образующейся при роковом «оседании материальных платформ» (М. Эпштейн). Поэтому сегодня и приобретает такое значение феномен маргинальности как теоретическое представление и как практический опыт.

Ежели история искусства в качестве краевых процессов воспринимала локальные трансформации национальных школ, в огромной мере зависимые от художественной метрополии, то во второй половине ХХ века маргинальные образования есть результат инверсии и универсализации, определяющих постмодернистическое образостроение.

Инверсия и универсализация как системообразующие подходы соответствуют особенностям творческого сознания нашего времени, существующего в условиях внепроектного развития искусства, и проявляются на всех уровнях художественной деятельности (на всех путях маргинальности) от профессионально-творческого до системно-структурного. Они и обуславливают характер обособления художественных тенденций второй половины ХХ века на всех стратумах его культуры.

Инверсия в художественной практике означает поворот на 180 градусов кодекса доминанты, ее тематического содержания. Так, идеологизированному тенденциозному искусству противопоставляется его плюралистическая версия; утопическому мышлению — антиутопическое; изобразительной ориентации — установка на упразднение мимесиса и т.п. Центробежность как ориентация динамического развития современной художественной культуры уже сама по себе является выражением принципа инверсии, на этот раз по отношению к искусству Нового Времени, располагавшего в отличие от постмодерна внутренней целью творческого преобразования человеческой духовности. Если искусство обладает ясным проектом своего развития, прозрачной перспективой творческой деятельности, оно имеет возможность осмысления проблем действительности с позиций заданной цели. Этим качеством характеризуется искусство прошлого. Но постмодернистская ситуация такой возможности не предоставляет, и инверсия, развиваемая и поощряемая в ее практике, выступает оптимальным способом извлечения смыслов в современности, в историческом опыте культуры, в самом человеке. Инверсивное художественное мышление — мышление критически-описательное. Оно предпри- [69] имчиво и изобретательно, но не способно предложить целостный и даже сколько-нибудь объемный образ действительности, в котором нуждается культура как в точке схода. Особенность инверсивного мышления в том, что, действуя апофатически по отношению к традиционной трактовке материала, оно не дает решения, но заостряет ситуацию, обнажая ее болевую основу.

В соответствии с приемом инверсии культура-аутсайдер использует те же самые основания, что и доминантная, но с позиции частного специфического подхода, а то и просто «с обратной стороны». При этом происходит заимствование структуры, системы ценностей, но с отрицательным знаком. Инверсионные процессы «раздражают» культуру, провоцируют сбой отлаженных систем, для компенсации которых художественная практика порождает новую ткань. Этот физиологический для организма культуры акт в значительной мере определяет ее смысловую конструкцию. Инверсия характеризует движение художественной мысли, утратившей четкость перспективы, осуществляющейся как актуализация и переосмысление систем прошлого, как накопление «обратных» подходов, приемов, вариантов приближения к искомому главному, которое при отсутствии «прямого попадания» присутствует в культуре как фантом и мистифицируется в вариантах инверсионных интерпретаций. Инверсивность современного творческого сознания и художественной практики просматривается в центробежности как структурном принципе художественной деятельности современности, в преимущественном внимании к особенному в художественных явлениях, в интересе к хронологическим инверсиям (постмодернизм), языковым (абсурдизм), в опредмечивании подсознательного (сюрреализм) или запредельного, превышающего возможности наших органов чувств, в выворачивании художественной идеоматики (соцарт) и даже в понимании природы искусства (теория «материи» в художественной мысли ХХ века).

Универсализация — проявление общей тенденции современной культуры и раскрывается в поиске способов связи видов, жанров искусства, в расширительном понимании предмета художественного, окончательно освободившегося от представления о его специфичности, тем более избранности. Теперь предметом искусства может быть все содержание действительности, в том числе и то, что никогда прежде, во всяком случае откровенно, в художественную сферу не допускалось: садизм, порнография, опрощение в [70] содержании и мусор в материале (трэш-арт). Универсализация означает также проникновение в различные, в том числе и «внеэстетические», сферы действительности. Последнее связано прежде всего с внедрением новых технологий в искусство и с использованием его принципов для оптимизации работ в нехудожественных сферах — технической, например. Так, в электронике широко используются приемы графического искусства и дизайна (например, цветовая гамма компьютера). С этим принципом связана ничем не ограниченная свобода в использовании и сочетании традиций, совмещение форм современной цивилизации и культурного наследия. На уровне художественного произведения принцип универсализации редуцируется к пластической модификации, стилизации, совмещению жанров и средств художественного творчества. При сохранении внешнего подобия доминирующему художественному явлению в маргинальной структуре, действующей по принципу универсализации, может быть существенно изменены смысловой и эстетический ряды. Таковы, например, маргинальные образования вокруг некогда модных течений, таких, как сюрреализм или экспрессионизм, которые продемонстрировала наша культура, совместившая с ними фольклорные и реалистические приемы; или вариации вокруг проевропейского салонного реализма в Японии, поиск синтетических жанров цветомузыки или хэппенинга, «искусство окружающей среды».

Если инверсия — способ существования художественной культуры в условиях отсутствия проекта развития ее в постмодернистскую эпоху, то универсализация означает расширение сферы влияния и существования искусства, попытку сделать шаг в сторону гипотетического пространства, используя синтетические процессы внутри самого художественного творчества, «разрабатывающие» новые сферы его существования. Если инверсия «огрубляет» отношения доминанты и маргинального образования, то универсализация смягчает, частично нивелирует противоречия между ними. Маргинальная инверсивность лежала в основании формирования противоположных доминирующих течения (контркультура), пока они не сконцентрировались в сильное явление и, образовав собственные версии развития культуры, не обрели статус общеевропейской (мировой) художественной тенденции. На этой стадии инверсивность сменяется установкой на универсализацию — наиболее продуктивный способ утверждения [71] в современных условиях. Как принципы художественного мышления и деятельности, инверсия и универсализация неотделимы друг от друга и друг друга же предполагают. Существуя в единстве, они формируют логику и лексику культуры, ее «поведение». В наиболее общем виде они получают выражение в организации художественной жизни в целом, в структурировании определяющих ее процессов.

Наивысшего напряжения свойства маргинальных зон достигают в культурах, контролируемых внешней по отношению к ним структурой — структурой власти. Властное воздействие на художественную жизнь второй половины ХХ века распределяется неравномерно, преобладая в зоне тоталитарного режима. Поэтому именно здесь, в режимных культурах создаются предпосылки для наиболее сильных альтернативных неформальных (неформализованных по принципам официальной культуры) образований, в которых с особой контрастностью вырисовываются признаки маргинальной специфики.

В этом отношении показателен отечественный андеграунд («вторая культура», неофициальное искусство), сложившийся как краевой процесс как для социалистического реализма, так и для культуры Западной Европы. В механизме его образования и развития наглядно проступают закономерности маргинального бытования культуры.

Методы становления андеграунда были предзаданы как идеологией общества, политикой «вычитания» материала искусства, не отвечающего требованиям государства, так и потребностью развития отечественного искусства. Поэтому с одной стороны андеграунд — это комплекс вынесенных за скобки идей, способов мышления и творчества — то есть репрессированный духовный материал современности, оформление в изолированную структуру иного, не допускаемого в государство социалистического уклада. С другой — это экспериментальное пространство, в котором маргиналии развивают версии гипотетического пространства, вступая в сложный творческий диалог друг с другом.

Андеграунд демонстрирует наиболее прямой способ образования краевой культуры. Как очевидная альтернатива он представляет собой зеркальное отражение современной действительности (лишь с заменой оценочного знака), претендующее на качество непреложной реальности. Он развивается параллельно социаль- [72] ной и культурной поверхности, отражает ее инверсивно, часто в гротескной интерпретации, стремясь заменить собой действующую официальную культуру. Путь андеграунда демонстрирует отношения парадоксального соответствия, так как отрицаемый им парадоксальный компонент является жизненно необходимым органов в зарождающейся системе художественного противостояния. Тонкость, сложность и неординарность такой связи порождает и единственно возможный способ ее осуществления — игру, настроенную на свою версию гипотетического пространства. Это игра, в которой нет жестких правил, но есть творческое взаимодействие «участков», которое уже само по себе — результат. И как в любой игре, в этом взаимодействии что-то действительно наличествует, а что-то воображается, и постепенно вырисовывается тема гипотетического пространства.

Альтернативная маргинальность наиболее очевидна в социокультурноей ситуации и чрезвычайно проблематична по внутреннему устройству. Откровенное противопоставление производит работу отражающей поверхности зеркала — реальность становится иллюзией, очевидное — призрачным, общеизвестное — загадочным. В художественном творчестве это означает попытку выхода к иным закономерностям формирования явления искусства. Но такая попытка лишь обнажает невозможность смены этих закономерностей, проявляющуюся в ироничности самой ситуации, когда усилие уйти от «официоза» приводит к поклонению «эксперименту вообще», и один фетиш заменяется другим. При этом почти в прежней форме сохраняется пренебрежение к настоящему, только место «царства светлого будущего» занимает идеал «нового искусства». Итак, мы получаем социокультурный вариант шахматной позиции, где каждая фигура имеет свою противоположность, а каждый возможный ход — возможность же его отражения противоположным лагерем. Зеркальная расстановка сил противостоящих лагерей означает, что каждая из позиций топографически повторяется другой, но в обратном порядке. Любой шаг «белых» тут же вызывает реакцию «черных». Это противоборство длится до полного исчерпания сил какой-либо из сторон. Такова схематическая зарисовка фигуры маргинального процесса, обладающего максимальной свободой воображения, но и обязательной завязкой на доминанту. Так, альтернативная структура позволяет приблизиться к пониманию логики маргинальной [73] деятельности, вскрыть созидательную значимость замкнутого на себе противоположения. Но шахматный принцип фиксирует лишь верхний слой происходящего на «краях» культуры. Существо же его — та самая игра без правил, ибо одни уже не подходят, а других еще нет. Этот фантастический эффект безвластия вдохновляет на новые и новые попытки игрового самоосуществления.

Гениальный образ Зазеркалья, созданный Л. Кэрролом, представляет перевернутую действительность, которая существует как непрерывность казалось бы совершенно независимых от всякого смысла игр. Именно на это обращает внимание Ж. Делез, замечая, что Кэррол вводит некий вид идеальной игры, чей смысл и функции непонятны с первого взгляда. Действительно, с первого взгляда непонятны. Но что же такое Зазеркалье, как не маргинальная сфера, в которой совершаются интенциональные ходы, завязанные на разные доминанты. «Например, бег по кругу в Алисе, где каждый начинает, когда вздумается и останавливается, когда захочет, или крокетный матч, где мячи-ежики, клюшки-фламинго, а свернутые петлей солдаты-ворота непрестанно перемещаются с одного конца игрового поля на другой. У этих игр есть общие черты: в них очень много движений, в них по-видимому нет точных правил; они не допускают ни победителей, ни побежденных. Нам не знакомы такие игры, которые, как кажется, противоречат сами себе» 1. Такова общая характеристика маргинальных проявлений, во всяком случае — в художественной культуре.

Знакомые нам игры, продолжает размышлять Ж. Делез, отвечают определенному числу принципов, имею определенный набор правил, предшествующий началу игры, ряд гипотез, позволяющих регулировать и строить игру в соответствии с желаемым результатом. Именно такими свойствами отмечен художественный процесс в доминантном проявлении, развивающийся в обозримом историческом времени дедуктивно: от общего замысла к разветвляющимся и раскрывающим его частностям, от символических образов Древнего мира к конкретности изображений, от поэтической обобщенности греческой классики к индивидуализации портретного творчества, от монолитной эстетической концепции романского Бога к переживанию сложнейших символико-игровых сплетений числовых, астрологических, естественно-природных зави- [74] симостей, в которых ветвится и складывается готическое религиозно-мистическое чувство. И уж совсем наглядный пример — движение художественной мысли от антропоморфных и неоплатонических идей Ренессанса, объединяющих еще недавно несочетаемые религиозные христианские и языческие представления и впечатления конкретной действительности, к их постепенной дифференциации в художественных направлениях и течениях Нового Времени, в жанрах и образах последующих этапов художественного развития. ХХ век в первой его половине в сжатые сроки продемонстрировал действие этой дедуктивной программы, при которой определившая себя в культуре глыба-смысл сводилась к острию творчества одного гения или одной тенденции, кристаллизующей и проносящей идею и причину своего развития.

Особенность первой половины нашего века в том, что порождая множество течений, она не предоставила возможность для развития сильных маргинальных образований, удерживая маргинальность внутри напряженной дедуктивной программы. Ведь экспериментальные течения этого периода, будучи маргинальными в социокультурном отношении, не были таковыми с художественной точки зрения. Они строго организованы и продуманы, хотя история их образования и выглядит случайной. Их выход в гипотетическое пространство был целенаправлен и основан на четкой идее, чего никогда не имели ординарные маргиналы. Эти течения стремились к тому способу укоренения, который был известен и до них: созданию художественной программы на основании четкого понимания собственной задачи. Потому экспериментальные течения обладали ясным сознанием смысла своей деятельности, который мог быть преувеличен, но не был надуман, понимали причины и основы собственного творчества. Они имели собственную концептуальную характеристику искусства, что не свойственно всегда обусловленной окружением периферии. Итак, первая половина столетия располагала соцветием разнообразных, дедуктивно заданных смыслов. Интересно заметить, что последний общий «мировой» стиль Модерн существовал независимо, как бы не замечая этого разноголосия. Очевидно, что его синтетической природе не подходила та художественная однозначность, которая характеризовала экспериментальные течения. Не говоря уж о том, что если новые течения использовали смысловой дедуктивный подход для утверждения новых идей, то Модерн с его [75] изощренной фантазией рафинизировал картину мира, свойственную Новому Времени и продемонстрировал фантазийное поле искусства, приблизившись тем самым к маргинальному способу мышления. Разумеется, мы далеки от того, чтобы записать Модерн в маргиналии, но то, что эстетическая щедрость Модерна подтолкнула маргинальную фантазию, представляется возможным. Все же заданная идея в первую половину века по-прежнему предшествует развитию художественно творчества, какие бы формы оно в этот период ни принимало. Вторая половина столетия эту идею утрачивает. Именно по данной линии проходит раздел между ними. После второй мировой войны мы окончательно констатируем исчезновение единой ведущей концепции как в художественном целом, так и в отдельных его течениях. Идет процесс упразднения правил игры и осуществляется переход культуры к маргинальному статусу по преимуществу. Вторая половина столетия рассматривает первую как доминанту, по отношению к которой ее течения оказываются вторичными. Подобием общего стиля стал постмодернизм с его археологической ориентацией. Поставангард ориентируется на эксперимент первых десятилетий, преображая его в многочисленных осколках-интерпретациях в диапазоне, широта которого определяется лишь субъективностью авторов.

В этой игре зеркал андеграунд оказался на перекрестке многих отражений и прямых и косвенных, явных и неявных. Став Зазеркальем для действующей в стране культуры, он стал Зазеркальем и для собственной авангардной традиции, и для современной западной культуры. Именно поэтому здесь невозможны прямые параллели ни с открытым искусством, ни даже с контркультурой, хотя внешнее сходство несомненно. Ключевой в этом сплетении стала альтернатива, сыгравшая роль той самой зеркальной поверхности, которую пересекает Алиса, проникая в свой мир чудес.

Нельзя не заметить, что образ зеркала принципиален для ХХ века. Это и высвечивание уголков нашего сознания (А. Тарковский), и попытка обрести связь с прошлым и целостность культуры в условиях множества взглядов, точек зрения, течений, существующих сегодня. Вообще, о культуре современности (постсовременности) уместнее всего говорить на языке образов, что предвидели (и не случайно) великие сказочники- [76] философы Кэррол и Льюис, применившие фантазию, творческий вымысел к исследованию духовных современных процессов, оттенков ценностного сознания. Такой подход только и позволяет привести к целому бесконечное деление и беспредельное разрастание художественных процессов, не сдерживаемых сегодня твердыми принципами с их никоем образом не фиксируемой шкалой возможностей, что позволяет им беспрепятственно существовать на поверхности в делезовском ее понимании — т.е. между фазами культуры, между полноценными ее формами, представляя собой вечную возможность (но только возможность) какого-либо культурного делания, шага, открытия.

Разрастание маргинальных процессов во второй половине ХХ века порождает дезориентированность художественной культуры, ставшую, судя по всему, причиной такого интереса к трактовке ее как текста, цельность которого не в нем самом (сам он обладает лишь сюжетной, архитектонической, конструктивно-смысловой цельностью), а вне него. Эта внешняя, обуславливающая современные художественные процессы, структурированная множественность мира, воплощенная в целостную образную концепцию, раскрывается в маргинальном веере версий, опосредованно связанных с корневой системой культуры. Такой период переживаем мы сегодня, когда невозможность добраться до корневых основ вынуждает художественную культуру находить поверхностные эквиваленты такой связи. Развиваясь за счет множественности мира, маргинальность демонстрирует паразитический аспект своих взаимоотношений с доминантными структурами, не проявляющийся столь явно до нашего времени. Эксплуатируя доминантную эстетику, маргинальные образования создают рельефный рисунок на поверхности культуры, отражающий опосредованным образом принципиальные родовые позиции искусства. В подобной ситуации пороговое образование приобретает столь явные формы и столь отчетливые признаки, что появляется надежда в их онтологической структуре найти некие определяющие компоненты, которые позволили бы с несколько иных позиций размышлять об их сущности и функциях. Это и побуждает теоретиков и художников отыскивать какую-либо категорию родового характера, позволяющую опереться на ее новые константы («материя» Лючио Фонтана).
[77]

Обратимся вновь к характеристике Ж. Делезом идеальной игры, где нет заранее установленных правил, и каждое движение изобретает и применяет свои собственные, где нет распределения шансов среди бросков, но «совокупность бросков утверждает случай и бесконечно разветвляет его с каждым новым броском» 2. Различаясь качественно, эти броски ест формы онтологически единственного броска. Каждый бросок вводит сингулярные точки в той или иной композиции, но вся совокупность бросков заключена в случайной точке, уникальном бросании — т.е., переходя на конкретный язык, — в исходной позиции, исходной тенденции, которая меняет правила, координирует и разветвляет серии, незаметно вводя свой случай (позицию начала) на всем протяжении явления.

По Делезу, это номадическое (блуждающее) движение, в котором каждая система сингулярностей коммуницирует и резонирует с другими. Эта идеальная игра без правил, победителей и побежденных- нереальная, считает Делез. Она не может быть сыграна в действительности, ее можно помыслить только как нонсенс. Далее следует замечательное предположение: «Если попытаться сыграть в эту игру вне мысли, то ничего не случится, а если получить результат иной, чем произведение искусства, то ничего не получиться. Значит такая игра предназначена только для мысли и для искусства. Она не дает ничего, кроме побед для тех, кто знает как играть, то есть как утверждать и разветвлять случай, а не разделять последний ради того, чтобы властвовать над ним… Но благодаря такой… (игре — Т.Ш.) мысль и искусство суть реалии, беспокоящие действительность, этику и экономику мира» 3. Такая игра и есть форма бытования маргинальных художественных структур, которые множатся, разрастаясь при подобной свободе «бросков» и сливаются в прозрачную для любых попыток упругую оболочку, обволакивающую еще существующие строгие художественные традиции, удерживающие фундаментальные принципы искусства, а также места непроявленных смыслов (охранительная маргинальная функция), окружая их художественной тканью, защищающей легкие ростки культуры до обретения [78] ими мощной корневой поддержки (такая функция была свойственная и нашему «подполью»).

Эта оболочка — маргинальная сфера — отмечена стремлением к изменению без заданной цели и пути. Собственно постоянное изменение и есть ее цель. Но если в истории искусства ее круги и зигзаги вились вокруг четко проявляющихся доминант, то теперь они блуждают, петля и сбиваясь по археологическому прошлому культуры, или же, почувствовав перспективу, концентрируются в энергичные и резкие «броски» в гипотетическое пространство. Но отсутствие общей программы приводит к тому, что чем настойчивее маргинальное образование ищет свой путь, тем более запутанным и неясным становится маршрут блуждания по поверхности — границе, пролегающей между противоположными ориентациями культуры, экспериментом и традицией, мимесисом и его отрицанием, на которой остаются следы касания каждого из них.

Действуя, маргинальные системы заявляют о себе как об активной акции, находят форму и способ своего физического проявления. Суммарность телесной конструкции маргинального образования и его устремленность к гипотетическому пространству как ведущая творческая установка явили собой трудно сочетаемую пару. Разная природа сложения, лежащего в основе физической структуры маргинальной формы и номадическая неустойчивость и непредсказуемость ее внутренней динамики образовали одно из важнейших противоречий маргинальной культуры — противоречие между суммарностью собственной физической оболочки и номадическим художественным поиском, который существует как бы помимо собственного тела, «подтягивая» его уже постфактум.

Пересекая тем или иным способом границу гипотетического пространства, маргинальный агент, в зависимости от того, где он оказался, формирует собственную эстетическую структуру, пользуясь имеющимся багажом. Так, гибкий бросок в неизвестность создает сингулярную художественную позицию, вид и образ которых зависит от того, как и с какой точки был предпринят основополагающий бросок, и лишь затем, созданные относительно него как его окружение, дополнительные сингулярные структуры кристаллизуются в эстетическую систему, утверждающую и охраняющую независимость и уникальность этого броска.

С течением времени и количеством затраченных усилий, сопрягаясь в единую сеть, сингулярные маргинальные центры фор- [79] мируют новую концепцию горизонта гипотетического пространства. С этого момента об их единстве можно говорить как о художественном явлении, ибо оформляется перспектива движения, и теперь это образование способно, сохраняя свою связь с сетевой структурой современной художественной реальности, определить свое место в системе отношений реальность-видимость и прошлое-будущее. Если вернуть к нашему примеру (отечественный андеграунд), этот процесс становится наглядным.

Что касается социокультурной позиции маргинального образования, то она определяется методом его связи с определяющими культурными факторами. Так, например, как альтернативное движение нонконформизм существовал в треугольники «официальная культура — нонконформизм — оппозиция», где нонконформизм — лишь способ (форма) противостояния официальной культур в виде художественного движения, а оппозиция — социально-политическая установка, свойственная мышлению того времени, подпитывающая творческое неофициальное движение. Поэтому третий элемент (оппозиция) выступает как способ связи и взаимодействия двух первых и основных. Этот треугольник — достаточно прочная и относительно устойчивая фигура. Но с развитием и разростанием в этой фигуре неофициального компонента, каждый ее «участок» приобретает новые черты, принимая на себя определенное функциональное задание и роль (социокультурную позицию). Так, социалистический реализм превращается в фантом со знаком подавления и фальсификации всего, к чему он прикасается. Ценностный смысл социалистического реализма упрощается до примитива: теперь он трактуется лишь как противоположение творческой свободе. Неофициальной культуре отводится страдательная роль с ореолом жертвенности и героизма. Оппозиция же расставляет по местам первые два элемента триады, задавая ситуацию игры. В такой игре и образуется социокультурное явление, названное «второй культурой». Обратим внимание на момент внутреннего деления маргинальной сферы: из неофициального альтернативного движения вычленяется (серия бросков иного характера) собственно художественная практика, траектории номадического развития которой далеко не всегда совпадали с идеологизированной подоплекой неофициального противостояния средствами искусства. «Вторая культура» поэтому, будучи плоть от плоти неформальным образованием, по при- [80] роде своей уже иное явление, не связанное столь жестко с альтернативной позицией. Хотя в условиях внепарадигматического формирования такой ориентир как откровенная и прямая оппозиция был чрезвычайно удобен.

Итак, «вторая культура» рождается внутри альтернативного неофициального движения как самостоятельная маргинальная форма, не идентичная ему. В ее основе — поиск, учитывающий неисчислимо большее число определяющих его факторов, нежели оппозиционные нонконформизм. В генезисе новой художественной структуры — фактически весь фонд художественного наследия. «Вторая культура» при этом всегда готова к введению новых компонентов, к изменению своей конфигурации. И несмотря на декларируемое отрицание социалистического реализма, можно предположить, что если б возникла необходимость, она воспользовалась бы и его опытом. Такова логика маргинальной предприимчивости. Оппозиция важной образующейся маргинальной структуре как отправной толчок и как инструмент, преобразующий энергию активного ценностного обмена-противостояния противоположных компонентов в качественно новую форму мироотношения, тем самым способствуя становлению маргинальной среды, заполняющей зазор между альтернативными позициями. В этом процессе происходит преобразование оппозиционности как социокультурного явления в некий фермент, будоражащий художественный процесс, не позволяя ему ни в одной точке обрести самодостаточность и побуждая к постоянному номадическому поиску. Этот фермент присутствует в каждом созидательном акте неофициальной культуры и обладает способностью к существованию в бесконечном разнообразии выражений. Он противопоставлен любому элементу триады и свободен от каких-либо норм, известных культуре. Как парадоксальная сущность, он действует на пересечении элементов, не отдавая ни одному из них предпочтения, но извлекая из каждого необходимые ему элементы для создания собственной художественной ткани. В отличие от чистой оппозиционности (оппозиционности как противопоставления) он характеризуется синтезирующим свойством. Его функционирование включает, по меньшей мере, две степени: первая сродни прежней — столкнуть противоположное, несхожее, а вторая — найти момент их сопряжения и возможность преобразования. Так и осуществляется создание маргинального художественного орга- [81] низма. Этот фермент, как элемент, не имеющий самостоятельной цели, но катализирующий сложные разнородные процессы неофициальной культуры и связывающий их воедино, и есть то, что можно назвать «битом» неофициальности. Именно его импульсы побуждают к созданию ориентаций маргинальной структуры. Он действует как агент, осуществляющий определенное задание культуры, причина которого столь глубоко скрыта в ее природе, что не поддается окончательному определению. Лишь исчерпанность такого задания лишает его силы и он нивелируется внутри культуры. На примере андеграунда можно показать, что парадоксальный элемент — оппозиционность, преобразованная в фермент сопряжения противоположного, постоянно меняющего очертания и облик, присутствует и в эпатажно заявленной «специфической» теме и в свойственных андеграунду стилизациях, и в его новационных идеях.

Маргинальные структуры выступают катализатором сложной многоуровневой перестройки современной им культуры от ее формального этажа до ее ценностного содержания. В заключении следует заметить, что маргинальный статус существования искусств во второй половине ХХ века приобрел новое значение. Им отмечены явления, обладающие высокой степенью независимости, но не располагающие прямой связью со стволом генетического древа культуры. О причинах и видах такого отрыва следует говорить особо, пока же можно лишь констатировать, что на протяжении истории культуры, изменяясь, маргинальные процессы сохраняют ряд устойчивых признаков, в которых явно видна их родовая принадлежность художественному творчеству и их основная функция — создание новых зон бытования художественной культуры и ее новых ипостасей. Поэтому так велика роль маргинальности в современных условиях смены экзистенциального модуля искусства концептуальным.

• [1] Ж. Делез. Логика смысла. М., 1995. С. 80.
  
• [2] Там же. С. 81.
  
• [3] Там же. С. 82-83.

Материалы 27-й ежегодной конференции SCUTREA 1997

Преодолевая границы, нарушая границы: исследования в образовании взрослые

---

Реконцептуализация маргинальности: перспективы афроамериканцев женский факультет в белой академии

Мэри В. Альфред, Колледж Центрального Техаса, США

---

Афро-американские преподаватели женского пола по-прежнему недостаточно представлены в белом исследовательские университеты (Национальный центр статистики образования, 1994 г.).Те, кто делает вход, оказываются внизу иерархии и становятся среди тех, кто с наименьшей вероятностью будет работать в должности (Collins 1986). Следовательно, они относятся к маргинальной группе. Несмотря на серьезные препятствия, некоторые Афроамериканские женщины получают должности и продвижение по службе и становятся уважаемые профессионалы Белой исследовательской академии. Цель изучение истории профессионального развития наемных африканских Американские преподаватели женского пола должны были получить представление о том опыте, который способствовали их успешной карьере в Белой исследовательской академии.Более в частности, исследование изучало влияние черной культуры и Белая доминирующая культура на опыте профессионального развития участников, их опыт в академической культуре белых и стратегии, которые они используют для успешной навигации в своих дуальных культурах. Этот презентация фокусируется в первую очередь на концептуализации участников их маргинальность в культурах, где доминируют белые.

Теоретическая перспектива

Афроамериканцы сталкиваются с дилеммой двойного сознания в своей борьбе выжить в двух разных культурных мирах — белом и черном (Хопкинс 1987, Дюбуа 1903).Черный жизненный мир состоит из Черного сообщество с его требованиями и ожиданиями профессиональных женщин. В Белый жизненный мир состоит из Белых институциональных структур — школа и рабочее место — в которых афроамериканские женщины должны взаимодействовать и выжить, чтобы развиваться профессионально.

Чтобы понять исторический процесс взаимодействия этих женщин с Белая доминирующая институциональная культура, я опирался на двухкультурную жизнь теория структуры для руководства этим исследованием.Бикультурная перспектива фокусируется на внимание на взаимодействие между двумя культурами и его влияние на жизни рабочих из расовых меньшинств (Jones 1986, 86). Бикультурная жизнь теория структуры подчеркивает взаимосвязь личности и окружающая среда как ключевые детерминанты в процессах развития. Вулф, О’Коннор и Кэри (1990) определяют структуру жизни как или дизайн жизни человека в любой момент времени … Это позволяет адаптироваться к своему окружению ‘(стр.958).

Опыт двухкультурной жизни требует, чтобы афроамериканка создать динамичную, плавную структуру жизни, которая формирует ее модели социальные взаимодействия, отношения и мобильность как внутри, так и между два культурных контекста (Bell 1987, 463). Такая структура позволяет ей держаться за свою афроамериканскую идентичность, когда она взаимодействует с белыми доминировала культура. Это также позволяет ей определять свою реальность и развеять теоретические мифы, окружающие ее существование в институт, чтобы включить теорию маргинальности и ее применение к Черные профессиональные женщины.

Современное осмысление теории маргинальности

Роберт Э. Парк (1928) и Стоунквист (1961) предполагают, что люди, которые принадлежат к более чем одному культурному миру, либо в результате миграции, либо принадлежащих к смешанному культурному наследию, следует считать маргиналами. Парк предполагает, что маргинальность ведет к психологическому конфликту, разделению я и разрозненная личность. Стоунквист утверждает, что маргинальность обладает определенными социальными и психологическими свойствами. Социальные свойства включают факторы миграции и расовые различия и ситуации в какие две или несколько культур находятся в одном географическом районе с одним культура, поддерживающая более высокий статус, чем другие.Психологические свойства, аналогичные концепции двойного сознания Дюбуа (1903), состоят из одновременного осознания себя как члена и чужеземец двух или более культур. Стоунквист предполагает, что человек, который покидает одну социальную группу или культуру без удовлетворительной адаптации другой оказывается на грани каждого, но не входит ни в одну из них. Он маргинальный человек (1961, 2).

Стоунквист утверждает, что везде, где происходят культурные переходы и культурный конфликт, можно встретить маргинальных существ с двойными личностями.По мнению Стоунквиста, эта двойственная личность представляет собой серьезную проблему для черных. потому что «у чернокожих нет собственной традиционной культуры» (1961, 106). Он утверждает, что чернокожие вынуждены выражать себя в единственной культуре. они знают — Белой Америки. `Это означает, что негр пытается улучшить себя и свою расу, заставит его стать больше похожим на белых человек, а не дифференцировать себя. Приравнивая к Белому человеку, он демонстрирует свои способности и опровергает клеймо неполноценности » (стр.107). Он предполагает, что именно отождествление себя с Белым человеком Черный человек ставится в маргинальное положение. Стоунквист (1961) также утверждает, что больше всего страдают развитые и образованные чернокожие. остро от чувства маргинальности.

Согласно аргументам Стоунквиста и Парка, профессиональные черные женщины маргинальны в институтах, где доминируют белые; и такая маргинальность порождает двусмысленность, спутанность личности и чувство неполноценности. В результаты моего исследования афроамериканских постоянных преподавателей женского пола в белом исследовательские университеты не поддерживают аргументы Парка и Стоунквиста.Цель данной статьи — представить еще одну концепцию маргинальность с точки зрения афроамериканок, которые успешно ориентироваться в своих двухкультурных жизненных мирах без негативных Психологические эффекты предсказывают Стоунквист и Парк.

Методологическая перспектива

Изучить теории маргинальности Парка и Стоунквиста применительно к Афроамериканские женщины-профессионалы, я использовал качественный подход, поскольку я исследовали субъективный опыт женщин-афроамериканок, работающих на постоянной основе. факультет Белой исследовательской академии.Чтобы понять процесс, с помощью которого эти женщины придают значение своему бикультурному опыту, я обратил внимание на интерпретативная интеракционистская перспектива. Эта исследовательская перспектива объединяет, среди прочего, феминистское исследование и биографию для изучения и интерпретировать различные переживания, которые составляют повседневную жизнь. Нравиться интерпретирующий интеракционизм, феминистские исследования помещают исследователя субъективный опыт как часть текста. Исследователи-феминистки отмечают, что `будучи инсайдером этого опыта, они смогли понять, что некоторые женщины должны говорить так, как не мог бы ни один посторонний »(Reinharz 1992, 261).Мой собственный опыт работы на факультете чернокожих женщин в преимущественно белых академическое учреждение способствовало моему пониманию опыта другие афроамериканки в белых высших учебных заведениях.

Метод

В этом интерпретирующем исследовании использовался подход, основанный на биографии или истории жизни. каждая участница и я попытались реконструировать ее двухкультурную жизнь открыть для себя социально-структурный опыт, способствующий ее успешному карьера в Белой академии. Социально-структурный опыт каждой женщины результат ее взаимодействия с ее социально-структурными жизненными мирами семья, сообщество, институт и общество в целом.Чтобы понять всю совокупность женских переживаний, я исследовал каждую жизнь в его социокультурном контексте. Открытое совместное интервью был единственным методом сбора данных.

Выборка для этого исследования состояла из пяти постоянных афроамериканцев. женский факультет крупного исследовательского университета белых. участники — Элизабет, Джин, Кендра, Майра и Сара — составили общую Среди афроамериканцев — штатные преподаватели женского пола в этом учебном заведении.Они были в возрасте от 45 до 51 года и принадлежали к разным дисциплинам, в том числе Журналистика, социальная работа, антропология и инженерия.

Аналитические методы

Чтобы понять и интерпретировать опыт афроамериканских женщин На факультете белых исследовательских университетов я проанализировал данные тремя способами. Сначала я изучил рассказы каждой женщины, чтобы уловить ее уникальность. рассказ и построил кейс-повествование ее истории. Во-вторых, я изолировал каждый значительный опыт в истории каждой женщины и приложил его к отдельный файл.Чтобы понять всю сложность ее опыта, я затем проанализировали и поместили каждую историю в социально-структурный контекст семья, сообщество, учреждение или общество. В-третьих, я провел тематический анализ каждой из прилагаемых историй. После того, как я проанализировал все собеседований, я подготовил краткое изложение тем, отключение и стабилизация опыта в каждом контексте, который повлиял жизни участников. Из этого процесса я смог идентифицировать ранний опыт развития, который повлиял на жизнь участников, их положительный и отрицательный опыт в Белом научно-исследовательской академии, и адаптивные процедуры, которые они используют для успешного ориентироваться в белой академической культуре.

Маргинальность рефрейминга

Одним из наиболее ярких результатов этого исследования является то, каким образом участники расширяют свои возможности через позитивное самоопределение. Самоопределение для чернокожей женщины — это самостоятельная самостоятельная точка зрения. взгляд на смысл ее реалий. Эти самоопределения позволили женщины должны использовать африканские представления о себе, чтобы противостоять отрицательные оценки чернокожей женственности со стороны доминирующих групп. В Позитивное самоопределение женщин проявилось через концепции (1) творческая маргинальность, (2) культурная идентичность, (3) безопасное пространство и (4) отказ от внешних определений.

Творческая маргинальность

Когда я попросил участников исследования прокомментировать свою маргинальность в Белое учреждение, их восприятие своей маргинальности не соответствовало представлениям Парка. и определение теории Стоунквиста. Представление Парка о том, что маргинальный индивидуум — это тот, кто находится на границе двух культур и двух обществ. не отражает результатов этого исследования. Это исследование показало, что участники не видели себя на границе двух культур, но активные участники обеих культур.Хотя они вне своего коллегиальная группа внутри учреждения, их активное участие в их академического сообщества, а также их участие в их чернокожих культурных сообщество делает их центральными игроками в обоих жизненных мирах.

Парк также предполагает, что маргинальность ведет к психологическому конфликту, разделенное «я» и разрозненная личность. Его заявление означает, что маржинальности следует избегать из-за проблем, которые приводят из такого опыта. Вопреки предположению Парка участники определяют их маргинальность как положительный признак.Для них это привилегия быть маргиналом. Майра использует термин «творческая маргинальность», чтобы Опишите ее позицию аутсайдера внутри доминирующей культуры. Она объяснила что ее маргинальность позволяет ей свободно перемещаться в различных жизненных мирах из-за ее компетентности во всех них. Майра использовала обсуждение, которое она провела с еще одна чернокожая женщина, чтобы объяснить свою творческую маргинальность.

Я разговаривал с женщиной на лыжной вершине, и мы говорили о том, что коробка или быть вне коробки.Она сказала: «Ее образ стоя на краю куба. Как будто коробка под углом, а она стоит на краю, а не в коробке; она танцует на край ‘… Именно так мне нравится быть маргиналом.

Элизабет также сослалась на коробку и отметила:

Некоторые люди пытаются поместить меня в коробку, но это не влияет на то, что я пытаюсь сделать. опираться; Я отказываюсь быть в коробке.

Андре Лорд (1984) отмечает, что для того, чтобы выжить, те из нас, для кого угнетение так же американское, как яблочный пирог, за которым всегда приходилось наблюдать.В наблюдение порождает у афроамериканских женщин двойное сознание, чернокожие женщины знакомятся с языком и манерами угнетатель (в Collins 1991, 91). Находясь на грани коробки, Чернокожие женщины с особым углом зрения, с которого можно смотреть и учиться поведение доминирующей группы. Стоя на краю ящика как в отличие от того, чтобы быть в коробке, дает участникам свободу перемещаться по их различным культурным мирам без каких-либо ограничений конкретный мир.Коллинз (1991) предполагает, что наши посторонние внутри положение в доминирующей культуре ставит нас в уникальное положение в том смысле, что мы иметь `четкое представление о противоречиях между доминирующей группой действия и идеологии »(с. 11). Как отметила Сара: «Мы знаем все о их, а они ничего о нас не знают. Мы находимся в особом положении ». Из-за привилегии знать, смотреть, видеть и узнавать, что наша маргинальность позволяет нам, Коллинз (1991) предлагает принять ее и не быть сдерживаемым им или ему угрожать.

Когда я спросил у Джин, единственного афроамериканца, декана главной школы Белого исследовательского университета о своей маргинальности в учреждении, она ответил,

Нет, я не позволю себе чувствовать себя маргиналом … Ты не хочешь разговаривать с я, я не хочу с тобой разговаривать, и я серьезно. Я могу держать дистанцию и я могу сидеть на собрании и ничего не говорить, но при этом чувствовать себя в безопасности о моей настоящей работе. Нет, я не позволю им заставить меня чувствовать маргинально, если это то, что они пытаются сделать.Если я когда-нибудь почувствую, что это слишком много, я знаю, как отряхнуть свое витэ и двигаться дальше.

Из-за нынешней концепции маргинальности — неполноценности, жертвы, подчиненные, психологически поврежденные, лишенные культуры — эти женщины отказаться от владения термином, поскольку такие определения не представляют их восприятие самих себя.

Культурная идентичность и маргинальность

Результаты этого исследования опровергают идею Парка и Стоунквиста о том, что маргинальность проблематична и вызывает психологический конфликт.Это также опровергает распространенное мнение о том, что чернокожие женщины из-за их недостаточного представленный статус в Белой академии, является маргинальной группой. Маржинальность это состояние души и может стать проблематичным, если у человека нет сильного чувства культурной идентичности. Если кто-то укоренен в ее культуре и имеет определенное ощущения себя и своего места в этой культуре, то я утверждаю, что она воспринимать ее маргинальность как положительный атрибут, а не как недостаток. Майра, например, приписывает свою черную культурную идентичность своим положительным эмоциям. взаимодействия в ее семейных и общественных жизненных мирах.Она сказала,

Я всегда знал о черных и белых. Я не думаю, что когда-либо был кризис идентичности по поводу того, кем я хотел быть, и я думаю, это потому, что когда я только рос в [моем первом районе], все в черном люди разговаривали друг с другом. Белые люди не были людьми, на которых можно было равняться; они просто жили там. Они были другими людьми в обществе. я всегда чувствовал разницу. Я никогда не думал, что я такой же, как они, никогда.

Сформулировав аналогичное мнение, Сара сказала: `Я думаю, что я абсолютно выросла. с тем самым осознанием того, что я черный.’Женщины выросли в забота о среде чернокожих, в которой культурная гордость черных была частью их наследие предков и общин. Они знали, что как черные люди, они отличались от белых людей. У них было это уникальное чувство разница. Они не считали себя подчиненными Белым людям, но в отличие от белых людей, и эта разница не имеет значения им подчиненные.

Stonequist (1961) предполагает, что для успеха черных необходимо они должны стать больше похожими на Белого человека, и это путем попыток сравняться с сами Белому человеку, что они брошены в маргинальное положение.Когда я спросил Джин, исполнительного директора, о мифе о том, что женщины в руководящие должности должны подражать поведению белых мужчин, чтобы она отметила: «Я не могла вести себя так, как что угодно, кроме того, кто я. Это было бы нереально, и мне тяжело время творит нереальные вещи. Мне это очень неудобно. Я думаю Я могу быть тем, кем я являюсь и кем являюсь, но мне не помешает знать, как некоторые люди могут играть в эту игру. Я думаю, что осведомленность важна, но я не думаю, я должен подражать чьему-либо поведению.’Через ее наблюдение, наблюдение и осознание того, как доминирующая группа ведет игру, Джин разрабатывает свою собственную стратегию, основанную на ее самоопределенной точке зрения, для играть и побеждать в игре. Зная, как другие играют в игру, участники развивают компетенции, необходимые для успешного выполнения роли в доминирующей культуре — основной вклад в их успех в академия.

Использование безопасного места

Было установлено, что использование безопасного места является методом, с помощью которого женщины сохраняют свое представление о своей маргинальности, когда окружающая среда становится сбивает с толку.Елизавета, например, не позволяет себе чувствовать маргинальное в учреждении. Она отметила,

Я не позволю себе чувствовать себя маргиналом. Думаю, если это значило для меня больше, если бы это было всей моей жизнью, и, возможно, я мог бы иметь другой взгляд на это, но это только часть моей жизни … я люблю свою работу, но это не моя главная жизнь … Я очень доволен своей семьей. У меня есть мой муж и мой дочь и мы очень счастливы, нам весело вместе. У нас есть красивый дом, в который стоит приехать; это не единственная моя реальность.Когда это становится слишком много, я могу пойти домой и забыть об этом, по крайней мере, на время.

Дом и семья Элизабет предоставляют ей безопасное место, где она может избежать чужого определения ее маргинальности. Периодически отсоединяя свое профессиональное «я» от своего личного «я», она защищает свое определение о том, кем она является как Черная женщина, пока она успешно управляет своим Черным семейный жизненный мир и ее Белый академический жизненный мир.

Отказ от внешнего определения

Женщины, участвовавшие в этом исследовании, из-за своего отказа принять определение других своей черноты и женственности, разрушают негативные образы которые мешают их успешному существованию в господствующей культуре.Они считают себя выжившими, и их выживание зависит от их определение собственной идентичности и отказ от стереотипных образы самих себя как черных женщин. Майра, например, отметила: «Есть угнетение, … но я не жертва угнетения, а тот, кто имеет честь быть частью самых динамичных культур на этой планете ».

Когда я спросил Джин о ее символическом статусе единственной африканской Она ответила, что американский декан в истории ее главного учебного заведения для белых:

Это представление о том, чтобы быть токеном, я на это не куплюсь; это не значит, что люди не смотрите на меня таким, возможно, мои коллеги особенно здесь, в этом Университет … Я чувствовал, что им очень повезло со мной, и это потому что мне никто ничего не дал. Я заплатил свои взносы, и я чувствую довольно уверен в том, что я делаю.

Отказ Джин позволить другим воспринимать ее место в ней коллегиальная группа по влиянию на ее самоопределение — классический пример отказ женщин от объективирования как подчиненных Других. Сара, также отметил,

О, я просто отказываюсь быть тем, кем меня хотят видеть люди. Нет, я не буду этого делать. Я знаю много раз, я не чувствую, что вписываюсь.Ты почти должны заставить себя перестать стесняться этого и смотреть на это действительно как их проблема. Я не позволяю себя маргинализировать из-за этого другая группа, потому что это их проблема, а не моя.

Отказываясь взять на себя ответственность за определение их доминирующей группой в качестве подчиненных или маргинализированных Других, женщины разрушают негативные образы, которые их окружают и создают и поддерживают их собственные позитивные определения самих себя — определения, которые изображают уникальность их совмещенных категорий, женского и черного.колокольчики (1989) утверждает, что «как субъекты люди имеют право определять свои собственные реальности, установить свою идентичность, назвать свою историю … Как объекты, реальность человека определяется другими, личность создается другими, история названа только таким образом, который определяет отношение к тем, кто предмет »(с. 42).

Эта точка зрения, с которой участники рассматривают свою маргинальность, была оказалось центральным элементом в определении себя чернокожими женщинами как выжившие с возможностью плавать в и из другого класса и этнических культур и по-прежнему возникают с сильным пониманием того, кто они такие Черные женщины.Вместо того, чтобы принять определение Парка и Стоунквиста их маргинальность как инвалидизирующая, они реконструировали свое собственное определение, чтобы отражают скорее положительные, чем отрицательные образы своего маргинального статуса в Культуры с преобладанием белых.

Список литературы

Альфред М.В. (1995). Аутсайдеры-внутри: профессиональное развитие история чернокожих, работающих на факультете женщин в исследовательской академии белых. Неопубликованная докторская диссертация. Техасский университет в Остине.

Белл, Э.Л. (1987). Сила внутри: структуры двухкультурной жизни и стресс среди чернокожих женщин. Международная ассоциация диссертаций, 4340 (Университетские микрофильмы).

Коллинз, П. Х. (1990). Черная феминистская мысль: знания, сознание и политика расширения возможностей. Нью-Йорк: Рутледж.

Crary, L., Pazy, A., & Wolfe, D. M. (1988). Паттерны строения жизни и изменчивость себя. Человеческие отношения, 4 (11) 783-804.

Дензин, Н. К. (1989). Интерпретативный интеракционизм.Ньюбери Парк: Сейдж Публикации.

крючки, б. (1989). Говоря в ответ: думающий феминист, думающий черный. Бостон: South End Press.

Джонс, Э. У. (1986). Черные менеджеры: мечта отложена. Гарвард Business Review, 84-93.

Национальный центр статистики образования (1994). Факультет и педагогический персонал: кто они и чем занимаются. Вашингтон, округ Колумбия: Типография правительства США.

Национальный центр статистики образования (1993 год).Дайджест образования статистика: факультет высшего образования. Вашингтон, округ Колумбия: Правительство Типография.

Парк, Р. Э. (1928). Человеческая миграция и маргинальный человек. Американец Журнал социологии 33 (6) 881-893.

Рейнхарц, С. (1992). Феминистские методы в социальных науках. Оксфорд University Press.

Стоунквист, Э. В. (1961). Маргинальный человек: исследование личности и культурный конфликт. Нью-Йорк: Рассел и Рассел, вкл.

Вулф, Д., О’Коннор, Д., Crary, М. (1990). Преобразования жизни структура и личностная парадигма в переходный период среднего возраста. Человек Отношения, 43 957-973.

Что такое маржинальность

1. Дом
2. Определить
3. Маржинальность
4. Что такое маржинальность

Мир не такой, какой он есть только потому, что так всегда было задумано. Все, что существует сейчас, в какой-то момент истории было создано таким образом.

В нашем мире одни группы людей обладают большей властью, чем другие.У них больше денег, больше статуса, больше средств массовой информации, которые изображают их в хорошем свете, больше возможностей, больше времени, больше уважения и доверия в глазах широкой публики. Это не потому, что они умнее, сильнее, мудрее, красивее или лучше. Это потому, что у их предков было более сильное оружие и безжалостность, чтобы захватить власть. Получив деньги и власть, они создали системы, чтобы все выглядело справедливо. Прошли сотни и сотни лет, и теперь наша культура (культуры) скрывает эти истоки.В детстве нас учат через сообщения, посылаемые средствами массовой информации, школами и другими людьми в нашей жизни, что системы, которые контролируют общество, таковы, как всегда было, что они такие, какими должны быть, и мы изучаем идеи и модели поведения, которые укрепить это в наших умах.

Те, кто извлекают выгоду из этих систем, называются привилегированными доступными всплывающими окнами. Они не сделали ничего хорошего или плохого обязательно , но из-за своего происхождения, своего тела или внешнего вида они получают выгоду в обществе только за то, что они такие, какие они есть.

Все остальные выброшены на обочину общества. Это то, что мы называем маргинализацией, — оказаться в невыгодном положении в обществе из-за чего-то, с чем вы не можете помочь. Ваша раса, ваш пол, ваша история болезни, ваше происхождение, ваш любовник, ваш акцент или ваше тело. То, что вы есть как личность, заклеймили, и, похоже, выхода нет. ^[1]

Отсюда мы получаем эти -измы. Расизм, (цис) сексизм, авлеизм, гетеросексизм, сайзизм … этот список можно продолжить.

• Расизм дает преимущество белым людям и маргинализирует цветных, особенно чернокожих. Эта система также известна как Белое превосходство.

• (СНГ) сексизм отдает предпочтение мужчинам и мужественности и маргинализирует женщин, женственность и гендерное несоответствие, особенно трансгендерных женщин. Эта система также известна как Патриархат. (Или Циспатриархат, Гетеропатриархат, Цишетеропатриархат, Гетероципатриархат, (Цис) Патриархат, (Цис) (Гетеро) Патриархат и т. Д.)

• Ableism дает преимущество доступной подсказке для трудоспособных и маргинализирует всех с физическими и умственными недостатками. Иногда это называют евгеникой, хотя этот термин обычно относится к более конкретной части авлеизма.

• Гетеросексизм дает преимущество гетеросексуальным людям и маргинализирует однополых любящих людей, включая людей, которые идентифицируют себя как лесбиянки, геи, бисексуалы или пансексуалы. Эту систему иногда называют гомофобией и бифобией.

• Капитализм дает преимущество тем, у кого есть деньги, и маргинализирует тех, у кого нет.Он управляет нашим миром, и хотя он выдвигает идею о том, что каждый может просто получить больше денег, обычно это не так. Дети богатых начинают богатыми с самого рождения, поэтому им не нужно много делать, чтобы оставаться богатыми. У них есть связи с другими богатыми людьми. Все богатые, как правило, получают выгоду и от других систем маргинализации. Бедные чаще рождаются в более бедных семьях и чаще принадлежат к другим маргинализованным группам. Членам маргинализованных групп труднее выжить в условиях правления капитализма, и они с большей вероятностью станут бедными и останутся бедными, тогда как более привилегированные в обществе имеют больше шансов подняться по социальной лестнице и получить больше денег.

Маргинализация в целом усложняет жизнь. Вы сталкиваетесь с актами насилия, микроагрессией, дискриминацией, и у вас, скорее всего, будет низкая самооценка и возникнут проблемы с психическим здоровьем popover available ^[2-6]

Примечание о «Маргинальности» и «Маргинализации»

Если вы решите провести дополнительные исследования по этим темам, вы, вероятно, заметите, что люди чаще используют термин «маргинализация» там, где я использовал термин «маргинальность».«Я сделал этот выбор просто потому, что маргинальность короче и ее легче набирать снова и снова, но термины взаимозаменяемы. Если вы решите использовать поисковую систему, чтобы найти больше статей, я бы предложил поискать« маргинализация »для большего количества результатов, чем» маргинальность «

[1] Billson, Janet Mancini . «Нет собственника почвы: пересмотр концепции маржинальности в день своего шестидесятилетия». Международный обзор современной социологии 18, вып. 2 (1 октября 1988 г.): 183–204.

[2] Рутс, Джеймс . «Политическая социализация и маргинализация». В политике визуального языка: глухота, выбор языка и политическая социализация, 7–25. McGill-Queen’s Press-MQUP, 1999.

[3] Надаль, Кевин Л., Ингли Вонг, Кэти Е. Гриффин, Кристин Давыдов и Джули Срикен. «Неблагоприятное влияние расовой микроагрессии на самооценку студентов колледжей». Журнал развития студентов колледжа 55, вып. 5 (2014): 461–74. DOI: 10.1353 / csd.2014.0051.

[4] Берн, Шон, Келли Кадлек и Райан Рексер. «Влияние скрытого гетеросексизма на геев, лесбиянок и бисексуалов». Журнал гомосексуализма 49, вып. 2 (9 августа 2005 г.): 23–38. DOI: 10.1300 / J082v49n02_02.

[5] Хюбнер, Дэвид М. и Мэри К. Дэвис. «Предполагаемая дискриминация в отношении скверны и последствия для физического здоровья». Психология здоровья 26, вып. 5 (сентябрь 2007 г.): 627–34. DOI: 10.1037 / 0278-6133.26.5.627.

[6] Донован, Роксана А., Дэвид Дж. Гэлбан, Райан К. Грейс, Жаклин К.Беннетт и Шайна З. Фелисье. «Влияние расовой макро- и микроагрессии на жизнь чернокожих женщин: предварительный анализ». Журнал черной психологии 39, вып. 2 (1 апреля 2013 г.): 185–96. DOI: 10.1177 / 0095798412443259.

Маржа и социальные сети

Призыв к докладам: специальный выпуск социальных сетей + Общество: маргинальность и социальные сети

Социальные сети и Интернет открыли новые формы расширения прав и возможностей и угнетения, которые могут особенно повлиять на жизнь маргинализованных слоев населения. .Маргинальность, как мы ее определяем, следуя Gatzweiler и Baumüller (2013), можно понимать как опыт обездоленных (как правило, непроизвольно) людей или групп, которые лишены ресурсов и возможностей, которые им необходимы для участия в качестве полноправных и равноправных членов общества. . Маргинальность влияет на то, чего люди могут достичь, и ограничивает их возможности по использованию ресурсов и возможностей, предоставляемых немаргинальным сверстникам. Кроме того, маргинализированные лица и группы часто являются политически, экономически и / или социально уязвимыми, поскольку их уязвимость к ущербу выше, часто из-за того, что они лишены доступа к важнейшим ресурсам.

Иногда социальные сети являются средством для маргинализированных лиц или групп, чтобы решить проблему недостаточных ресурсов и препятствий для участия. Например, социальные сети открывают новые возможности для наращивания социального капитала (Gonzales, 2017), находя единомышленников (Blackwell et al., 2016; Clark-Parsons, 2017; Dhoest & Szulc, 2016; Gray, 2009; Jackson, Bailey, & Foucault-Welles, 2017; Pearce & Vitak, 2016; Pearce, Vitak, & Barta, 2018), оказывая социальную поддержку (Gonzales, Kwon, Lynch, & Fritz, 2016; Hanasono & Yang, 2016; Rho, Haimson, Andalibi, Mazmanian, & Hayes, 2017) и участие в адвокации (Blackwell et al., 2016; Фриц и Гонзалес, 2018; Джексон и др., 2017).

В то же время другие исследования подчеркивают недостатки использования социальных сетей для маргинализованных слоев населения, включая преследование и дискриминацию (Duguay, 2016; Eckert, 2018; Fritz & Gonzales, 2018; Lawson, 2018; Marwick & Caplan, 2018). ; Nakamura, 2015), доксинг (Wood, Rose, & Thompson, 2018), наблюдение (Manning & Stern, 2018; Marwick, Fontaine, & boyd, 2017; Megarry, 2017; Pitcan, Marwick, & Boyd, 2018; Vickery, 2014), а также использование социальных сетей властью для дальнейшей изоляции маргинализованных (Flores-Yeffal, Vidales, & Martinez, 2017; Linabary & Corple, 2018; Pearce, 2015; Woods, 2014).

Эти возможности и риски влияют на использование маргинальными людьми социальных сетей на всех этапах: доступ, навыки, оптимизация, конфиденциальность, негативная реакция и разработка функций, приложений, платформ и инструментов для работы с непредвиденными результатами и т. Д. которые рассматривают сильные и слабые стороны общения в Интернете и социальных сетях для отдельных лиц из маргинализованных групп, или оба, в надежде построить теорию в этой области, которая может обосновать и способствовать дальнейшим исследованиям и пониманию.

Мы ищем рукописи, которые включают новый анализ данных и содержательно связаны с теорией маргинализации. Мы следуем призыву Линабари и Корпла (2018) «изучать» — начинать исследование с жизненного опыта таких групп для понимания. «Значимое участие» включает (но не ограничивается): подчеркивание связей между теорией маргинализации и исследованиями в области коммуникации; проверка обоснованности теории коммуникации, которая обычно не применяется к маргинализованным группам населения; предложение новых теоретических конструкций, относящихся к маргинализации в цифровой коммуникации; и / или признание необходимости теоретически междисциплинарных подходов к маргинализации в коммуникации.Мы также приветствуем рукописи, в которых используются методологические подходы к маржинальности и социальным сетям (например, Brock, 2016; Linabary and Corple, 2018), поскольку они являются важными строительными блоками для успешных и этичных исследований. Наконец, мы также ищем рукописи, которые привлекают в качестве сотрудников заинтересованные стороны за пределами академической сферы, включая политиков, активистов, представителей некоммерческих организаций, а также, конечно же, представителей маргинализированных сообществ, в отношении которых проводится расследование. Проекты с компонентом информирования общественности, которые приносят пользу маргинализованным сообществам или группам в результате их расследования (например,грамм. общественные семинары, участие СМИ и т. д.) особенно приветствуются. Все авторы должны следовать основным принципам этического исследования на всех этапах исследования и учитывать нормы сообщества, касающиеся конфиденциальности. Основные принципы включают в себя: уважение к частной жизни, безопасное хранение конфиденциальных данных, добровольное и осознанное согласие, когда это необходимо, недопущение обманных действий, когда это не является существенным, благотворительность (максимизация выгод для человека или общества при минимальном вреде для человека) и снижение рисков .Членам маргинализованных групп могут потребоваться дополнительные меры предосторожности для обеспечения этичного и ответственного обращения во время исследования. Авторам предлагается обсудить эти вопросы и включить в свои окончательные рукописи раздел, посвященный этическим соображениям.

Мы ищем материалы, касающиеся социальных сетей и маргинализации в широком смысле. Возможные темы:

• Социальные сети как нетрадиционный способ доступа к власти
• Барьеры для использования социальных сетей (привязанные к маргинальности)
• Эффекты использования социальных сетей (привязанные к маргинальности)
• Маргинальные идентичности / использование групп социальных сетей для социальной поддержки
• Использование социальных сетей для защиты интересов или повышения осведомленности
• Использование социальных сетей для работы с традиционными привратниками
• Расчет конфиденциальности или выгоды от риска для маргинализованных в сети
• Преследование маргинализированных людей или групп в сети
• Самостоятельная презентация маргинализированных людей в Интернете
• Этика / методы изучения маргинализированных людей в Интернете или взаимодействия с технологиями

Приглашенные редакторы

Кэти Пирс, Вашингтонский университет

Брук Фуко Уэллс, Северо-Восточный университет

Эми Гонсалес, Университет Калифорнии, Санта-Барбара

Авторы должны инициализировать y предоставить расширенную аннотацию объемом 800-1000 слов (не включая ссылки).Расширенный тезис должен содержать ключевые элементы рукописи, вопросы исследования, методологию и основной вклад рукописи.

В форме также будет запрашиваться контактная информация автора и сокращенная биография каждого автора, описывающая их основные исследовательские интересы и опыт.

Ориентировочный график:

Расширенные тезисы 800-1000 слов (не включая ссылки) до 28 ноября 2018 г., 12 полудня по восточному времени — загрузите сюда

Авторы расширенных тезисов уведомлены о принятии ~ 15 февраля 2019 г.

Полная рукопись ( ~ 8000 слов) до 20 мая 2019 г., 12 часов дня по восточному времени

— Рецензии, предоставленные авторам —

Пересмотренная рукопись должна быть представлена ​​15 ноября 2019 года, 12 часов дня по восточному времени

Контактная информация: marginsocialmedia @ gmail.com

Краткое содержание главы

Полиция, исторически, была профессией, в которой преобладали мужчины. Это доминирование продолжается и сегодня. Америки общество стало более разнообразным в культурном отношении.Полицейская деятельность стала более разнообразной но не такими темпами, как общество.

Меньшинства не имеют пользовались легким доступом к полиции. Если бы представители меньшинств были приняты в полицейских, с ними обращались неравно. Рабочие задания, оценки и акции обычно были ограничены. Черные офицеры не могли арестовать белого преступник. Им придется вызвать белого офицера, чтобы арестовать белого преступника.

При оценке выступление черного офицера, некоторые свидетельства позволяют предположить, что черный офицер на самом деле с черным подозреваемым было сложнее.Это было сделано, чтобы доказать другому офицеры, что они не были предвзятыми. Это было названо «двойной маргинальностью». Сегодня черный офицер более уверен в себе и менее склонен принимать дискриминационная практика. Двойная маргинальность — меньшая проблема.

Найдено сходств с женщинами в полиции. Женщины недопредставлены в полиции. Рано Женщина-полицейский была ограничена в своих назначениях. Она работала с подростками и семейные проблемы, женщины-жертвы и другие виды социальных обязанностей.В женщина-полицейский не патрулировала до 1968 года. Ранние оценки женщина-полицейский обнаружила, что она способна выполнять эту работу, а также мужчина-офицер. Исследования показали, что женщина-офицер реже использовала ее огнестрельное оружие в ожесточенных столкновениях. У нее было меньше шансов нанести вред гражданину и был более эмоционально устойчивым.

Полиция должна была ответить к проблеме дискриминации в сфере занятости. Суды установили, что тестирование и практика найма в полицию исключала представителей меньшинств и женщин.Полиция пришлось разработать планы позитивных действий по найму представителей меньшинств и женщин. Те люди, которые не были частью плана, чувствовали, что они подвергается дискриминации в ситуации, известной как обратная дискриминация.

На протяжении десятилетий число женщин и меньшинств продолжало расти. Несмотря на увеличение числа в департаменте, женщины и меньшинства оставались недопредставленными в руководящие должности.

По мере того, как цифры продолжаются чтобы стать лучше, женщина-офицер должна найти свое место в полицейской культуре.Будучи профессией, в которой доминируют мужчины, сексист и мачо восприятие роли полиция существует. Женщина-офицер решает бросить вызов традиционной полиции ценностей и норм или для сохранения традиционного женского образа жизни. Независимо от ориентация, сексуальные домогательства — еще одна проблема для женщин-офицеров. Любой к утверждениям о сексуальных домогательствах следует относиться серьезно. Если отдел не принимает политики, запрещающие сексуальные домогательства, и демонстрирует преднамеренные безразличие, они могут понести ответственность.

Достигнут прогресс в диверсификации полицейское управление. Включение в набор офицеров из числа меньшинств и женщин процесс поможет продолжить диверсификацию полицейской деятельности.

8 Государственные инвестиции в маргинализованную молодежь | Инвестиции в здоровье и благополучие молодых людей

Пекора, П. Дж., Р. К. Кесслер, Дж. Уильямс, К. О’Брайен, А. К. Даунс, Д. Инглиш, Дж. Уайт, Э. Хирипи, К. Роллер Уайт, Т. Виггинс и К.Холмс. 2005. Улучшение семейного патронатного воспитания: выводы исследования выпускников патронатных семей Северо-Запада . Вашингтон, округ Колумбия: Семейные программы Кейси.

Perreira, K. M., and I. J. Ornelas. 2011. Физическое и психологическое благополучие детей иммигрантов. Будущее детей 21 (1): 195-218.

Перрейра, К. М., Р. Кросно, К. Фортуни, Дж. Педроза, К. Ульвестад, К. Вейланд и Х. Йошикава. 2012. Препятствия на пути иммигрантов к программам здравоохранения и социального обеспечения .Вашингтон, округ Колумбия: Офис помощника секретаря по планированию и оценке.

Портес А. и Р. Г. Румбо. 2001. Наследие: История второго поколения иммигрантов . Окленд, Калифорния: Калифорнийский университет Press.

Портес, А. и Р. Румбо. 2006. Иммигрант Америка: портрет. Беркли: Калифорнийский университет Press.

Пуллманн, М. Д. 2010. Предикторы уголовных обвинений молодежи в области общественного психического здоровья в период перехода к взрослой жизни. Журнал детских и семейных исследований 19 (4): 483-491.

Ratcliffe, C., S.-M. МакКернан и С. Чжан. 2011. Насколько Программа дополнительной помощи в области питания снижает уровень продовольственной безопасности? Вашингтон, округ Колумбия: Городской институт.

Redd, Z., T. S. Karver, D. Murphey, K. A. Moore и D. Knewstub. 2011. Два поколения в бедности: состояние и тенденции среди родителей и детей в США, 2000-2010 гг. . Вашингтон, округ Колумбия: Ascend в медиа-центре Аспенского института и коммуникационного консорциума.

Россин-Слейтер, М. 2013. Программа WIC в вашем районе: новые данные о влиянии географического доступа к клиникам. Журнал общественной экономики 102: 51-69.

Румбо, Р. Г. 2004. Возрасты, этапы жизни и когорты поколений: Разложение первого и второго поколений иммигрантов в Соединенных Штатах. Обзор международной миграции 38 (3): 1160-1205.

Scarcella, C. A., R. Bess, E. H. Zielewski, and R. Geen. 2006. Стоимость защиты уязвимых детей V: Понимание государственных различий в финансировании социального обеспечения детей .Вашингтон, округ Колумбия: Городской институт.

Schochet, P.Z., J. Burghardt и S. McConnell. 2008. Работает ли Job Corps? Результаты исследования Национального корпуса занятости. Американский экономический обзор 98 (5): 1864-1886.

Сен, А. К. 2000. Социальная изоляция: концепция, применение и анализ . Манила, Филиппины: Управление окружающей среды и социального развития Азиатского банка развития.

Sickmund, M., A. Sladky, and W. Kang. 2013. Доступность переписи несовершеннолетних в жилых помещениях: 1997-2010 гг. .Питтсбург, Пенсильвания: Национальный центр ювенальной юстиции.

Слесник Н., Дашора П., Летчер А., Эрдем Г. и Серович Дж. 2009. Обзор услуг и мероприятий для сбежавшей из дома и бездомной молодежи: движение вперед. Обзор служб для детей и молодежи 31 (7): 732-742.

SSA (Управление социальных служб). 2013. Годовой статистический отчет SSI, 2012 . http://www.ssa.gov/policy/docs/statcomps/ssi_asr/2012/ssi_asr12.pdf (по состоянию на 23 июня 2014 г.).

SSA.2014. Гранты Раздела IV штатам на помощь и услуги нуждающимся семьям с детьми, а также на услуги по охране детства . http://www.ssa.gov/OP_Home/ssact/title04/0400.htm (по состоянию на 11 августа 2014 г.).

Steinberg, L. 2013. Влияние нейробиологии на решения Верховного суда США об уголовной ответственности подростков. Nature Reviews Neuroscience 14 (7): 513-518.

Суарес-Ороско, М. М., К. Суарес-Ороско и К. Саттин-Баджадж. 2010. Как заставить миграцию работать. Peabody Journal of Education 85 (4): 535-551.

Торо, П. А., А. Дворски и П. Дж. Фаулер. 2007. Бездомная молодежь в Соединенных Штатах: результаты последних исследований и подходы к вмешательству . Доклад, прочитанный на Национальном симпозиуме по исследованию бездомности, Вашингтон, округ Колумбия.

маргинализированных сообществ и доступ к правосудию

Маргинализованные сообщества и доступ к правосудию — это сравнительное исследование, проведенное ведущими исследователями в области права и правосудия императивов и ограничений доступа к правосудию среди ряда маргинализованных сообществ.Центральная черта верховенства закона — равенство всех перед законом. В рамках этого равенства все люди имеют право на защиту своих прав со стороны государства, особенно со стороны судебной власти. Таким образом, равный доступ к судам и другим органам государства, занимающимся исполнением закона, имеет центральное значение. В этих исследованиях, проводимых всемирно известными учеными и практиками, изучается роль судов и аналогичных органов в применении законов, касающихся прав маргинализированных сообществ, и рассматривается доступ отдельных лиц и организаций к учреждениям правосудия: в первую очередь, но не исключительно , суды.Они поднимают общие вопросы о приверженности государства закону и правам человека как основной структуре политики и исполнительной власти, а также о стимуле к правовой реформе посредством судебных разбирательств. Предлагая понимание трудностей, связанных с обеспечением соблюдения закона, и, по сути, воли к соблюдению закона, эта книга, таким образом, затрагивает фундаментальные вопросы о ценности взаимодействия с формальной правовой системой для маргинализированных сообществ.

РЕДАКТОРЫ

Яш Гай и Джилл Коттрелл

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

1.Верховенство закона и доступ к правосудию, Яш Гхай и Джилл Коттрелл

2. Доступ к правосудию: уроки программы земельной реформы Южной Африки, Джефф Бадлендер

3. Доступ к земле и правосудию: анатомия государства без верховенства закона, Yash Ghai

4. Движение безземельных сельских рабочих в Бразилии и их борьба за доступ к закону и правосудию, Boaventura de Sousa Santos и Flavia Carlet

5.Доступ к правосудию и общинам коренных народов в Латинской Америке, J. Faundez

6. В поисках справедливости в отношении исторических притязаний коренных жителей Аотеароа, Новая Зеландия, Дэвид В. Уильямс

7. Борьба крестьян за землю в Китае, Ева Пилс

8. «Честь» и насилие в отношении женщин в Пакистане, Ханна Ирфан

9. Мир против справедливости в Северной Кении: диалектика законов государства и сообщества, Таня Чопра

10.Возможности и проблемы использования судебного разбирательства по делам общественных интересов для обеспечения доступа к правосудию для рома в Центральной и Восточной Европе, Джеймс А. Голдстон и Мирна Аджами

11. Выводы и размышления, Яш Гхай и Джилл Коттрелл

маргинальных групп | UUA.org

Как власть используется для согласования разногласий — одна из самых сложных проблем, с которыми сталкиваются учреждения, особенно те, которые решают вступить в добровольные объединения, такие как религиозные учреждения.Фактически, основные точки конфликта в нашем понимании конгрегационной политики вращаются вокруг дилеммы власти и различия. В этом разделе исследуется, как преобладающие представления о конгрегационном государственном устройстве могут повышать или препятствовать нашему благополучию как ассоциации конгрегаций, живущих с реальностью различий в силе и идентичности в нашем мультитеологическом и все более мультикультурном религиозном движении.

Как и большинство групп, унитаристы-универсалисты определяют себя с точки зрения демографии, ценностей, образа жизни, ассоциаций, способов поведения, социальной и теологической ориентации.Эти факторы, которые существуют в центре нашего движения и характеризуют наш доминирующий культурный этос и идентичность, социолог Роберт Белла называет групповыми «привычками к ассоциации».

Мы могли бы лучше понять унитарный универсализм как социальную систему, если мы рассмотрим не только характеристики, ценности и модели, которые являются нормативными для тех, кто находится в центре нашего движения, но и характеристики тех, кто находится на периферии — тех, кто не соответствует Унитарная универсалистская норма.

Уильям Коннолли исследовал групповую идентичность в связи с различиями. Подобно тому, как ересь определяется по отношению к ортодоксии, идентичность (как индивидуальная, так и социальная) определяется по отношению к другим идентичностям [1]. Точно так же маргинальность существует только по отношению к центральности. Богослов Юнг Ён Ли напоминает нам, что «маргинальность и центральность настолько взаимообусловлены и относительны, что несбалансированность подчеркивает одно больше, чем другое» [2]. Другими словами, центральность может быть определена только в отношении маргинальности и наоборот.Таким образом, кто мы, , не , помогает понять, кто мы, , как религиозное движение. «Привычки к ассоциации» обеих групп зависят от контекста, они определяются историей, происхождением и социальным положением членов группы.

Хотя есть явные признаки подготовки к переменам — если не к социальной трансформации в унитарном универсалистском движении — за заметным исключением женщин, получающих признание в качестве министров и лидеров, движение UU все еще находится под сильным влиянием его идентичности до 1970-х годов как либерального религиозное движение, члены которого в основном имеют европейско-американское происхождение, высокообразованные, гетеросексуальные, «выходцы из дома» с гуманистическими / экзистенциалистскими наклонностями.[3] См. Раздел 5 «Духовный и культурный этос унитарного универсализма» для более полного исследования этой темы.

Оговорка о недискриминации: двусмысленность постановления

Статья II, раздел C-2.3 Устава Унитарной универсалистской ассоциации (UUA) является наиболее часто цитируемой ссылкой, которая направляет наши решения и действия в отношении открытого членства и недискриминации. Соответственно:

Ассоциация заявляет и подтверждает свою особую ответственность, а также ответственность ее обществ и организаций-членов, способствовать полному участию людей во всех ее и их деятельности и во всем диапазоне человеческих усилий, независимо от расы, цвета кожи, пола, инвалидность, привязанность или сексуальная ориентация, возраст или национальное происхождение и без требования соблюдения какой-либо конкретной интерпретации религии или какого-либо конкретного религиозного убеждения или вероисповедания.

Это заявление, которое многие люди понимают как положение о недискриминации, особенно применительно к численному меньшинству и маргинализованным группам. Проблема, которая оказывает давление на конгрегационный политический строй, заключается в том, что нет единого понимания значения «недискриминации» или «открытого членства», основанного на Статье II, Разделе C-2.3. Этот подзаконный акт весьма неоднозначен, потому что предположения не сформулированы, и среди унитаристов-универсалистов нет согласия по следующим вопросам:

• Открыты ли унитарные универсалистские общины (или должны быть) для всех, кто желает присоединиться, включая тех, кто разжигает ненависть к определенной группе? Следует ли применять стандарт членства, соответствующий Уставу UUA, особенно принципам и целям? Является ли применение такого стандарта авторитетным, замаскированным вероисповеданием, принудительным или дискриминационным?
• Являются ли преднамеренные собрания (те, которые созданы для удовлетворения потребностей конкретных групп) по своей природе хорошими или они дискриминационны?
• Обязаны ли отдельные лица или собрания придерживаться Принципов и Целей, включая введение каких-либо стандартов членства?

Одно толкование Статьи II, Раздел C-2.3, сосредотачивается на части формулировки подзаконного акта: «способствовать полному участию лиц во всех его и их деятельности и в полном диапазоне человеческих усилий без учета расы, цвета кожи … … » Этот пункт был истолкован как означающий, что наши собрания и деятельность Ассоциации должны служить всем людям, которые хотят быть включены. В этом сценарии « без учета …». предполагает, что различие (например, на основе расы, пола, сексуальной ориентации, физических способностей или теологии) не требует особого рассмотрения.Кроме того, предполагается, что идеальная группа — это группа, в которой не подчеркиваются различия, что желательна ассимиляция в основное русло. Логическим выводом такого аргумента является то, что преднамеренные общины — те, которые созданы для удовлетворения групповых потребностей (например, геи и лесбиянки, латиноамериканцы / а, гуманисты) — являются исключительными общинами и, следовательно, противоречат цели этого устава.

Вторая интерпретация этой статьи основана на предположении, что подлинное разнообразие лучше всего поддерживается плюрализмом, а не ассимиляцией; что плюралистическая группа — это группа, которая намеренно поддерживает и выделяет различия как положительные по своей сути и побуждает каждую группу выражать свою уникальность и целостность; что для того, чтобы группа оставалась верной самой себе, различия нельзя (или не следует) преуменьшать путем аккультурации или ассимиляции в мейнстриме.

Третье толкование сосредотачивается на вступительной фразе: «Ассоциация заявляет и подтверждает свою особую ответственность … содействовать полному участию …»; этот акцент поддерживает плюралистическую точку зрения.

Эти двусмысленность и множественные толкования заставляют некоторых людей утверждать, что формулировка Статьи II, Раздел C-2.3, парадоксальна, если не противоречива. В любом случае нет согласия по вопросу о том, кого приветствуют, а кто нет в наших собраниях.Действительно, это остается точкой конфликта, которая напрямую влияет на то, как конгрегационная политика понимается в наших прихожанах и в Ассоциации. Для обсуждения других двусмысленностей в Уставе UUA см. Раздел 4 «Устав UUA: Исследование амбивалентности».

Нормы большинства и меньшинства в конфликте

В течение последних трех десятилетий мы изо всех сил пытались решить проблемы, возникающие из-за разного понимания Устава, Принципов и Целей. С одной стороны, были предприняты значительные усилия, чтобы лучше понять наши различия и бороться с ними, научить не только терпимости, но и уважению к нашему разнообразию, и подтвердить нашу веру в «неотъемлемую ценность и достоинство каждого человека.«С другой стороны, многие наши решения и практики основаны на предположении, что нормы и ценности, которых придерживалось большинство в более раннюю эпоху, хорошо служат нам сегодня. Более важным, чем признание какой-либо одной группы, которая сейчас считается маргинализованной, является более крупный вопрос, который часто теряется: то, что является нормативным для основных унитаристов-универсалистов, не обязательно нормативно для тех, кто находится на задворках нашего движения. То, как человек понимает этот вопрос по отношению к конгрегационному государственному устройству, имеет огромное значение для будущего нашего движения — будь то будет расти — а если мы будем расти, то будем ли мы дублировать наш демографический профиль или расти за счет разнообразия.

Для целей настоящего отчета маргинализованные группы в унитарном универсализме включают:

• геев, лесбиянок, бисексуалов или трансгендеров
• цветных людей
• людей с физическими и / или умственными недостатками
• рабочих и лиц без высшего образования
• молодых людей (18-35 лет) и молодежи ( 14-18 лет).

Эти группы представляют собой нынешний координационный центр инициатив по борьбе с угнетением в Департаменте веры в действии UUA и Weaving the Fabric of Diversity, учебную программу для взрослых, разработанную Департаментом религиозного образования UUA.Другие маргинализированные группы внутри движения UU включают канадских унитаристов-универсалистов, унитаристов-универсалистов-христиан, неоязычников или приверженцев земных религий, а также тех, кто живет в культуре ультраконсервативного христианства.

Вызов исторической унитарной универсалистской идентичности

Между 1960-ми и 1980-ми годами две группы — афроамериканцы и канадцы — вынудили унитаристов-универсалистов пересмотреть свою идентичность как ассоциации, как конгрегации и как личности.На разных площадках обе группы привлекли внимание Генеральной Ассамблеи, Попечительского совета и сотрудников UUA, оспаривая давние предположения об унитарных универсалистских ценностях, теологических предпосылках и правилах управления.

В то время как вопросы представительства и расширения прав и возможностей вызвали серьезные споры на протяжении многих лет, основной проблемой было предположение, что унитарный универсализм понравится в первую очередь тем, кто подпадал под «демографическую норму» UU, что исключает цветных.Когда-то считалось, что логическим путем к росту является разработка маркетинговых стратегий для привлечения людей в рамках существующей демографической нормы, а не для поощрения разнообразия, и были даны политические рекомендации на этот счет. К счастью, UUA не принял эту рекомендацию 1987 года.

Были дополнительные предположения:

• что канадские унитаристы-универсалисты и цветные люди, которые уже были унитаристами-универсалистами, придерживались ценностей, соответствующих нормам унитарист-универсализма
• , что цветные люди и канадские унитаристы-универсалисты стремились отразить нормы и ценности (если не быть как ) унитарных универсалистов в Соединенных Штатах (без сомнения, предполагая евро-американский этос)
• , что канадцы и цветные люди могли бы легко ассимилироваться или интегрироваться в основное русло унитарного универсализма.

Тот факт, что женщины уже составляли численное большинство (в обществе в целом и в рамках Унитарного универсалистского движения), является центральным для понимания их расширения прав и возможностей, и это может объяснить, почему многие группы, не относящиеся к большинству, в Ассоциации продолжают маргинализироваться. В дополнение к более низкому пропорциональному представительству, маргинализованные группы, вообще говоря, обладают следующими характеристиками:

• Они рассматриваются как непредставители унитарного универсализма.
• У них нет равного доступа к власти и влиянию в Ассоциации по сравнению с основными группами.
• Они часто чувствуют, что должны бороться за признание своих взглядов, интересов и повестки дня, а также за включение в наши собрания и Ассоциацию.

Преобладающее среди унитаристов-универсалистов предположение, которое отражает культурные представления мейнстрима в Соединенных Штатах, состоит в том, что маргинализированные группы должны или будут интегрированы или ассимилированы в мейнстрим. Но с 1960-х годов история США показала, что такое случается редко. Вместо этого группы, стоящие на обочине, бросают вызов доминирующим групповым взглядам, нормам, ценностям, стандартам и предположениям, отстаивая свою идентичность, понимание и интересы.

Эти разные точки зрения и конкурирующие интересы не только бросают вызов нашей коллективной идентичности, но и продолжают приводить к конфликтам. Конгрегационный политический строй часто используется как оправдание для сопротивления, если не отказа, группы, которой до сих пор не существовало, или меньшинства в местной конгрегации или нашем движении. В таких случаях по количеству людей большинство имеет тенденцию преобладать — и сохранять свою власть, все еще считая свою позицию фундаментально демократичной. Но где баланс между политической демократией и теологическими принципами?

Канадский унитарный совет

Канадские и афроамериканские выражения сопротивления показали, что предположения об ассимиляции мейнстрима ложны.Эти обстоятельства приводят к интересному парадоксу. До недавнего времени количество канадских священнослужителей, обслуживающих общины УУ по обе стороны границы, можно было пересчитать по двум пальцам. В течение последнего десятилетия произошло большое увеличение числа канадских священнослужителей и студентов-служителей; и многие другие общины возглавляются унитариями канадского происхождения.

В то же время, после решения нанять штатного исполнительного директора в 1983 году, Канадский унитарный совет (CUC) стал гораздо более эффективным и уникальным канадским голосом.CUC помогает общинам решать вопросы социальной справедливости, финансов, права и развития, характерные для канадских условий. Поскольку критерии для определения жизнеспособности новых общин в Соединенных Штатах не такие же, как в Канаде, CUC финансирует свои собственные программы повышения квалификации и другие программы, которые не соответствуют критериям UUA, и сотрудничает с UUA по другим проектам.

Четыре маргинальные группы

К 80-м годам женский голос стал центром нашего движения.Сообщество геев / лесбиянок / бисексуалов / транссексуалов также набирало силу. Обе группы оспорили предположение, что гетеросексуальные и ориентированные на мужчин ценности, опыт и стремления были нормативными. Сегодня молодежь и молодые люди, а также люди с ограниченными возможностями помогли нам понять, что ни средний возраст, ни «временная дееспособность» не представляют собой унитарный универсализм во всей его полноте и не должны считаться нормативными. Хотя унитаристы-универсалисты остаются самой высокообразованной группой среди 70 религиозных движений [4] из-за (по крайней мере частично) новой силы групп, которые ранее находились на периферии унитарного универсализма, некоторые из наших членов начали находить в себе мужество. признать, что они не учились (или не окончили) колледж.

Теперь мы исследуем четыре типа маргинализации в унитарном универсализме: сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров; цветные люди; дети и религиозное образование; и маргинализация на основе богословских взглядов.

1. Сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров

Сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов (называемое LesBiGay) получило большее признание в унитарном универсализме, чем в каком-либо религиозном движении (кроме Metropolitan Community Church, которая была создана для удовлетворения потребностей этого населения).Хотя статистическая корреляция не может быть проведена, вполне вероятно, что Программа приветствия Конгрегации, разработанная UUA, может объяснить это принятие, по крайней мере частично. В то же время эта программа вызвала споры. Хотя идея программы родилась из опроса, проведенного в 1987 году, который задокументировал широко распространенную гомофобию и гетеросексизм среди унитаристов-универсалистов, многие общины уже считали, что они приветствуют всех людей, включая сообщество LesBiGay.

Ссылаясь на конгрегационную политику, многие прихожане выразили неудовольствие тем, что их сочтут «приветливым собранием». только , если сертифицировано Управлением по проблемам лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (OLGBTC) UUA.Хотя такая сертификация не требуется, но «настоятельно рекомендуется», большинство конгрегаций, завершивших программу, на самом деле подают заявки на сертификацию. Основываясь на измеримых поведенческих целях, программа предлагает шаги, которые помогут общинам двигаться к утверждению однополых союзов, посвящению детей однополых пар и языку, который включает отношения геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов. Программа также поощряет общины принимать изменения в уставе, чтобы включить положение о недискриминации, чтобы защитить сообщество LesBiGay от дискриминации при найме или вызове священника.Конечно, эти поведенческие цели (измеримые или нет) не гарантируют, что собрание будет свободным от гомофобии и гетеросексизма.

Сертификат приветствующего собрания

Точка давления для общинной политики сосредоточена вокруг сертификации, поскольку общины борются с проблемами, которые, по словам Жанетт Хопкинс, «намеренно или по незнанию заставляют или позволяют геям, лесбиянкам, бисексуалам, и др. чувствовать себя небезопасными, нежеланными [или ] неподтвержденным ». [5] Полемику резюмирует мужчина-гомосексуалист, посетивший одно собрание:« Этот чувствует себя как гостеприимное собрание для меня, но вас нет в списке.»Некоторые общины рассматривают список как лакмусовую бумажку (которая для них кажется утверждением веры) и поэтому предпочли не участвовать в процессе сертификации приветствия прихожан. Некоторые говорят, что сертификация устанавливает двухуровневую систему и способствует конкуренции. если не более святое отношение в собраниях.

Хотя участие является добровольным, критики также говорят, что процесс сертификации приветствия прихожан нарушает общественное устройство. В январе 1996 года OLGBTC подсчитал, что только 89 из наших 1039 собраний были сертифицированы.

Хопкинс обращает внимание на вопрос, который задавали многие: «Почему бы не выдавать сертификат Приветствующей Конгрегации также обществам, которые расово и экономически инклюзивны (хотя предположение о том, что общество« приветствует цветных и бедных », кажется, имеет покровительственное кольцо) ? » Она также задает несколько важных вопросов, касающихся процесса сертификации приветствия Конгрегации и общинной политики:

• Будут ли общества, которые не подают заявки на сертификацию в качестве приветственных собраний, будут восприниматься или даже заклеймляться как неприветливые ?
• Будут ли люди, сопротивляющиеся официальному признанию, считаться гомофобами?
• Каков источник полномочий на сертификацию?

Многие проблемы, влияющие на сообщество LesBiGay, также затрагивают цветных людей и другие маргинализированные группы, которые, в отличие от их собственного самопонимания, были подвержены предположениям, убеждениям, ценностям и нормам — короче говоря, доминирующим парадигма — унитариев-универсалистов.

2. Цветные люди

Тщательный анализ Устава UUA помогает нам понять некоторые проблемы, с которыми сталкиваются расовые или этнические меньшинства в унитарном универсализме. С момента слияния унитаризма и универсализма в 1961 году цветные люди были в центре по крайней мере трех споров, в которых упоминалось конгрегационное политическое устройство: (1) открытое членство, (2) полемика о расширении прав и возможностей чернокожих и (3) позитивные действия ( включая текущую инициативу по расовой справедливости и культурному разнообразию).

Открытое членство

Один из вопросов повестки дня Генеральной Ассамблеи 1963 года заключался в том, исключить ли несколько сельских южных универсалистских конгрегаций, которые в силу своего устава или на практике исключили афроамериканцев. Предложение об исключении было отклонено на том основании, что «свободное религиозное движение не имеет права отлучать от церкви». [6]

Эра воодушевления черных

Годы с 1967 по 1982 годы были периодом бурных отношений между унитарианцами-универсалистами европейского и африканского происхождения.В основе разногласий лежали многочисленные вопросы общинного правления. В отчете Комиссии по оценке 1983 года, Empowerment: One Denomination’s Quest for Racial Justice 1967-1982 , без явного обозначения полемики как вопроса государственного устройства значительное внимание уделялось вопросам государственного устройства конгрегаций. Читателям предлагается ознакомиться с этим отчетом, чтобы узнать об истории и деталях. Краткое изложение может быть полезно для понимания противоречия.

С сильными страстями и конкурирующими идеологиями о том, как следует подходить к расовому паритету, стратегии саморазвития Совета по делам черных (BAC), Black Unitar Universalist Caucus (BUCC) и Black and White Alternative (BAWA) бросили вызов существующие структуры управления и предполагаемый консенсус в отношении того, как следует вести дела Ассоциации.С таким количеством голосов, претендующих на власть, дело было еще более сложным. Полемика поставила под сомнение понятия унитарной универсалистской идентичности, структуры и системы управления. Процитируем отчет Комиссии по оценке 1983 года: «Кто вообще говорит от имени унитаристов-универсалистов? Попечительский совет? Генеральная ассамблея? Никто?» [7].

• Что составляет законную власть для маргинализованной или лишенной власти группы в контексте группы большинства — в данном случае унитарного универсализма — как добровольного объединения автономных конгрегаций?
• Каким образом унитарные универсалистские принципы и / или постановления призывают нас принять компенсационное или карательное правосудие за наше соучастие (прямое или косвенное) в поддержке или сохранении расизма и других форм системной несправедливости?
• Учитывая историческую несправедливость и стремление к расширению прав и возможностей цветных лиц, следует ли распределять власть и авторитет внутри Унитарной универсалистской ассоциации непропорционально, чтобы начать выравнивать игровое поле?
• Может ли существовать двухрасовый или многорасовый альянс внутри UUA, в котором те, кто исторически наделены полномочиями, принимают лидерство тех, кто был лишен власти и угнетен? Если да, то как следует структурировать такой альянс?
• В какой степени процессы голосования в Генеральной Ассамблее и демократические принципы Ассоциации являются эффективным средством достижения расовой справедливости в Ассоциации?

С тех пор, как более 20 лет назад начался спор о полномочиях, у нас не было систематизированного обзора общинного устройства или других вопросов, которые возникали в то время.Если мы хотим извлечь уроки из опыта, такой обзор может показаться стоящим делом.

Инициатива по расовому и культурному разнообразию

Некоторые из тех же проблем конгрегационного устройства, которые возникли в период с 1967 по 1982 год, в настоящее время сосредоточены на различных аспектах инициативы по расовому и культурному разнообразию, которая последовала за резолюцией Генеральной ассамблеи UUA 1992 года. Он имеет следующие размеры:

• политика позитивных действий в рамках программы служения UUA (в Управлении конгрегационных, районных и консультативных служб), предлагающая особую поддержку цветным служителям
• специальная поддержка преднамеренным общинам — тем, чье видение заключается в функционировании среда, соответствующая расовым, этническим, языковым и / или личностным потребностям цветных людей.

Ряд новых и возникающих конгрегаций стремятся утвердить определенные расовые, этнические или культурные группы и удовлетворить потребности определенных сообществ (например, геев и лесбиянок, унитарных универсалистских христианских конгрегаций, испаноязычных или корейскоязычных конгрегаций). Хотя Ассоциация ввела санкции против собраний, которые дискриминируют людей по признаку расовой, этнической, сексуальной или эмоциональной ориентации, остается потребность в более глубоком понимании намеренных конгрегаций, raison d’etre которых заключается в выражении идентичности, которая отличается от унитарной универсалистской нормы.

Некоторые унитаристы-универсалисты считают, что намеренные собрания (или особый акцент на какой-либо одной группе в конгрегационном или ассоциативном контексте) являются исключительными и, следовательно, несовместимы с Уставом UUA, статьей II, разделом C-2.3. Необходима более глубокая дискуссия о том, как уравновесить и согласовать самоидентифицированных потребностей групп с определенной идентичностью, которые исторически подавлялись воспринимаемыми правами групп, которые исторически наделены полномочиями.

Хотя большинство людей признало бы, что цветные служители еще не начали приближаться к паритету в Ассоциации, достижение паритета зависит не только от политической воли или намерения, но и от того, как интерпретируется конгрегационная политическая система. Жанетт Хопкинс формулирует одну позицию: «Мы прибегли к ограничительным означает для достижения целей открытости в усилиях по поощрению более сильного афроамериканского присутствия в наших церквях, в нашем служении и в сообществе чернокожих.»[8]

Центральная политическая проблема для маргинализированных групп, возможно, заключается в том, что означает, что на больше, чем заканчивается . Подозрение в принуждении и вера в то, что UUA желает навязать свою волю членам конгрегаций, являются одними из проблем, которые мешают нам достичь консенсуса относительно средств, необходимых для достижения расовой справедливости, как это подтверждено в Уставе UUA (включая Принципы и цели) и Резолюции Генеральной Ассамблеи.

3. Дети и религиозное образование

Религиозное образование — сложная проблема.С одной стороны, мы придаем большое значение религиозному образованию детей. С другой стороны, то, как мы думаем о религиозных педагогах — как министрах религиозного образования (MRE), так и директорах религиозного образования (DRE) — иногда несовместимо с тем, как мы думаем о религиозном образовании как о программе, которая имеет центральное значение для развития веры. У религиозных педагогов есть особая идентичность, которая редко понимается или утверждается как центральный аспект жизни общины в нашем движении.

Учитывая, что мы можем указать на множество ярких программ религиозного образования в рамках нашего движения, не все согласятся с тем, что религиозное образование детей на самом деле является маргинальным.Однако, если мы исследуем давние модели религиозного образования в сочетании с самопониманием тех, кто обслуживает детей и семьи в наших общинах, сообщество религиозных педагогов (как MRE, так и DRE) оказывается маргинализованной группой. Как группа, религиозные педагоги (и MRE, и DRE) еще не достигли равного экономического паритета или политического влияния тех, кто сосредоточен на приходском служении.

Конгрегационная политика и религиозное образование

Один из вопросов здесь вращается вокруг конгрегационного устройства.Несмотря на то, что конгрегационная структура требует консенсуса, решения о религиозном образовании часто принимаются относительно небольшой группой внутри конгрегации. Религиозные педагоги отмечают, что многие из тех, кто входят в такие комитеты, часто не понимают религиозное образование как служение и детям и семьям. Тем не менее, они уполномочены определять основы религиозного образования детей и принимать важные решения относительно программ для детей, компенсации, наглядности, степени понимания религиозного образования в собрании и общего образа того, что по-прежнему в значительной степени является женским. работай.

Хотя следует отметить, что небольшое количество мужчин служат нашим конгрегациям в качестве религиозных педагогов, не случайно, что большинство из них составляют женщины, и что как женщины, так и дети исторически находились в маргинальном положении. Фактически, женщины и дети являются центром религиозного образования в большинстве собраний. Достижение паритета по MRE рассматривается Департаментом Министерства. Консультанты по религиозному образованию теперь доступны в некоторых районах для решения этих вопросов в более общем плане.Наша способность решать вопросы принятия решений в общинах в отношении маргинализации женщин и детей зависит от нашей готовности расширить круг обсуждения и принятия решений в наших общинах.

Группа ИМО, с которыми встречалась Комиссия, указала на три фактора, связанных с «феминизацией религиозного образования». По сравнению с приходскими священниками (1) их работа менее ценится; (2) их компенсация ниже; и (3) ИМО, как женщины, так и мужчины, пользуются меньшим уважением.MRE также указали на ряд допущений, которые влияют на их профессиональное развитие и средства к существованию, включая следующие:

• MRE недоступны для поселения за пределами их текущего местоположения
• MRE не являются проповедниками (или часто удивительно, что они могут проповедовать так же, как и большинство приходских служителей)
• MRE могут не сработать, потому что (а) они считали, что для собраний больше проблем, чем они того стоят; (б) они «стоят слишком дорого»; и (c) они, как правило, входят в состав нескольких сотрудников министерств, что считается проблемным.

Такие предположения имеют тенденцию распространяться, как лесной пожар, среди собраний и Ассоциации. Не случайно, большинство таких предположений прямо противоположны приходскому служению как нормативу , , который, по мнению ИМО, ведет к увековечиванию их маргинального статуса. Директора религиозного образования ссылаются на аналогичные вопросы, а также на тот факт, что, поскольку многие из них работают неполный рабочий день, отсутствие пособий увековечивает их статус работников второго сорта.

Маргинализация детского религиозного образования в унитарном универсализме может быть связана с дискомфортом в отношении теологии среди взрослых UU. Все свидетельства указывают на общий скептицизм, если не опасение, серьезного богословского участия. Если родители и взрослые не решили свои собственные богословские проблемы (или если они не уверены в том, во что они верят), неудивительно, что им не нравится религиозное образование для своих детей. Хотя нам может быть относительно комфортно с учебной программой World Religions как с широким подходом к религиозному образованию, многие религиозные педагоги сказали Комиссии, что один из вопросов, которые постоянно задают родители: что вы собираетесь учить моего ребенка Библии про христианство)? Пока мы не решим наши личные богословские двусмысленности, мы будем бессознательно продолжать маргинализировать религиозное образование детей.

Маргинальность, выражаемая министрами религиозного образования, является частью более широкой дискуссии в Ассоциации о том, что составляет служение. Хотя у нас есть три категории служения на протяжении более десяти лет, существует двусмысленность (возможно, больше среди мирян, чем среди духовенства) в отношении легитимности религиозного образования и общественного служения как служения . (См. Раздел 9 «Религиозное лидерство», где обсуждается общественное служение.) Приходское служение по-прежнему считается нормой не только в унитаристском универсализме, но и в большинстве религиозных традиций.Многие, кто выбрал министерство религиозного образования или общественное служение, все еще чувствуют себя маргинализованными в движении UU. Чтобы сделать все три категории служения не только приемлемыми, но и нормативными, необходимо проработать множество вопросов.

Позитивные действия — да или нет?

Вопрос о позитивных действиях и предпочтениях является спорным для сообщества LesBiGay, цветных людей и религиозных педагогов. Следующие вопросы иллюстрируют характер дискуссии:

• Должна ли Ассоциация ставить цели позитивных действий? Следует ли общинам поддерживать усилия Ассоциации по мониторингу кадрового состава УУА с особым вниманием к маргинализованным группам?
• Если Ассоциация рекомендует позитивные шаги (например,g., Программа за рамками категориального мышления) для конгрегаций, которые воспринимаются как дискриминирующие кандидата в священники по признаку расы, пола, сексуальной ориентации, физических способностей или по другим причинам?
• Следует указать предпочтения в отношении кандидатов на работу или волонтерских позиций? Например, в 1992 году Комитет по выдвижению кандидатов Унитарной универсалистской женской федерации (UUWF) объявил, что от кандидатов «ожидается, что они будут убежденными феминистками» и будут поддерживать «неиерархический рабочий процесс.»9 Не препятствует ли наша система конгрегационного правления Ассоциации, ее членским общинам и ассоциированным или аффилированным организациям заявить о предпочтениях и / или ориентации, связанных с обязательствами, ценностями, убеждениями или организационными процессами или структурами? или система ценностей представляет собой тест на наличие средств, и равносильно ли это тесту на вероучение?

4. Маргинализация и теологическая идентичность

Теология — одно из самых страстных убеждений унитаристов-универсалистов.В то же время богословие — это деликатный и иногда вызывающий разногласие вопрос, имеющий серьезные последствия для общинной политики. Как форма управления и выражение нашего культурного этоса, конгрегационная политика служит контекстом для лучшего понимания разнообразных теологий в нашем движении. Хотя у нас нет вероучения или догмы, у нас или есть Цели и Принципы, которые помогают сделать возможной некоторую степень единства в нашем разнообразии. В отличие от управления и вопросов, по которым община может голосовать, различное восприятие богословия может разделять — и разъединять — общины в нашем движении.

В то время как наш завет выражает нашу общую миссию как общины, более конкретные вопросы, не затронутые в Принципах и целях, проявляются как вопросы общинного устройства. Например, некоторые члены общин, придерживающихся доминирующей теологической точки зрения, опасаются, что они не смогут свободно выразить свое понимание веры и что их вера будет скомпрометирована. Пытаясь обратиться к богословским взглядам как большинства, так и меньшинства, некоторые из наших конгрегаций подошли к богословию с точки зрения «наименьшего общего знаменателя», чтобы никого не обидеть.Но это не похоже на решение.

Как личности, большинство унитаристов-универсалистов, кажется, довольно неохотно, если не неудобно, раскрывают или обсуждают свое личное богословие. В то время как наше коллективное принятие множественных теологий служит нам большую часть времени, наша коллективная теологическая двусмысленность иногда действует как точка разделения и конфликта. Если мы хотим достичь более глубокого понимания множественных теологий, которые мы утверждаем как унитарные универсалисты, необходим теологический диалог, имея в виду, что, хотя дебаты могут способствовать взаимному росту, они не обязательно уменьшат страх.

Нехристианская религия?

Хотя и унитаризм, и универсализм прочно укоренились в еврейской и христианской традициях, Просвещение оказало более сильное влияние на современный унитарианский универсализм. Между 1930 и 1960 годами основная богословская идентичность унитаризма сместилась от христианства к различным представлениям о гуманизме и экзистенциализме [10]. Очевидным следствием этого теологического сдвига стало то, что унитарный универсализм стал широко известен как «нехристианская» религия.

Это правда, что вместе мы — нехристианская религия. Частая интерпретация этой нехристианской идентичности (как с точки зрения того, как мы понимаем себя, так и с точки зрения общественного восприятия) заключалась в том, что кто-то, кто является унитаристом-универсалистом, не может быть христианином. В то время как теологии, ориентированные на землю, горячо обсуждались в зале Генеральной Ассамблеи и в собраниях, одним из самых спорных богословских вопросов этого века в унитарном универсализме было то, можно ли быть подлинно унитаристским универсалистом и христианином одновременно.Действительно, одна точка зрения состоит в том, что для унитариста-универсалиста быть христианином — противоречие. Трудно сказать, насколько широко распространена эта точка зрения. Мы слышали язвительные аргументы с обеих сторон, как в этом заявлении:

«Христианский UU» или «UU Christian» — это противоречие в терминах — или должно быть, во всяком случае, — и UUism не следует удешевлять связью с христианством больше, чем это уже кажется [11].

Эти представления и отношения, кажется, преобладают среди многих унитаристов-универсалистов и лежат в основе нескольких споров на уровне общины и округа, в которых центральным предметом разногласий стало формирование общинной политики.Некоторые унитаристы-универсалисты, не являющиеся христианами, полагают, что знают, что такое христианин. И в этом заключается еще одна проблема: непросто определить ни то, что значит быть унитарианцем-универсалистом, ни то, что значит быть христианином. Еще больше затуманивают дискуссии самоуверенность и некоторые из наших предположений, привычек и стилей общения, действующих на рынке идей, независимо от того, являются ли эти идеи осознанными или нет.

Богословские предубеждения

Несмотря на наш четвертый принцип — утверждать и продвигать «свободный и ответственный поиск истины и смысла» — кажется справедливым сказать, что среди значительного числа унитаристов-универсалистов существуют как антихристианские, так и анти-языческие предубеждения.С принятием гуманизма и экзистенциализма в качестве нормативных теологических перспектив в рамках унитарного универсализма, имплицитное послание стало: мы поддерживаем людей в их богословских поисках до тех пор, пока они не окажутся ни на одном конце унитарного универсалистского богословского спектра с христианством на одном конце и с другой стороны, неоязычество.

Это несколько иронично, что некоторые гуманисты начали выражать свое чувство маргинализации в рамках унитарного универсализма. Многие из тех, кто присоединился к нашему движению до 1960-х годов, говорит преподобная Сюзанна Мейер, «часто задаются вопросом, теряют ли они свои конгрегации, существует ли все еще стиль религии, который они обнаружили в унитарном универсализме.»[12]

На данный момент трудно сказать, какие богословские взгляды являются доминирующими в унитарном универсализме. Однако ясно то, что мы становимся более богословски разнообразным религиозным движением. Несомненно, эта тенденция проистекает из того факта, что за последние 10 лет унитарианский универсализм был в центре того, что в недавнем выпуске журнала World было названо «тектоническим сдвигом» [13], который предположительно предполагает большее разнообразие унитариев. Универсалисты, а не доминирующее богословское направление.Этому сдвигу в нашем богословском понимании и самосознании способствовали по крайней мере три фактора:

• постоянные и предсказуемые колебания маятника в религиозных идеях и движениях во всем мире больше
На
• меньше новых унитарных универсалистов, которые глубоко привержены антиавторитаризму и религиозной свободе
• тоска по большей духовности среди унитаристов-универсалистов.

В то время как некоторые гуманисты выражают обеспокоенность тем, что больший акцент на духовном приведет к уменьшению внимания интеллектуальному [14], эти два понятия не всегда исключают друг друга.Наша богословская чувствительность, бесчувственность и недопонимание продолжают вызывать смятение, которое иногда приводит к конфликтам по вопросу о конгрегационном государственном устройстве. Четыре тенденции способствуют возникновению конфликта: предвзятое мнение — наше коллективное нежелание участвовать в серьезном богословском диалоге или понимать, каких предпосылок придерживаются унитарианские универсалистские христиане, язычники и представители других теологических ориентаций; сосредоточение внимания на различиях, а не на точках единства унитаристов-универсалистов; различные стили общения; и сопротивление власти.

Другие факторы могут служить препятствиями на пути к укреплению нашего общего богословского понимания:

• отсутствие ясности или общего определения богословия в самом широком смысле
• отсутствие понимания или оценки контекстуальной и развивающейся природы богословия
• нежелание или неспособность полностью уважать или узнать больше о богословии, кроме одного (s) мы решили заявить, что
• объединяет личную теологию с вероисповедной религией, доктриной или догмой (особенно иудео-христианской традицией)
• , неспособностью или нежеланием вновь открыть старые раны, связанные с прошлым религиозным опытом.

Эти препятствия — особенно наше сопротивление авторитету и неспособность или нежелание участвовать в открытом и честном богословском обсуждении без предубеждений — также выражаются в терминах социальных и конгрегационных отношений.

Комфорт или ценности: что нам дороже?

Конрад Райт, один из наиболее авторитетных авторитетов в области единой универсалистской конгрегационной политики, утверждает, что, когда мы рассматриваем разнообразие, конгрегационная полиция является «неотъемлемой» и «неразрешимой проблемой»; этот конгрегационализм «неизбежно ограничивает круг людей, которые вместе поклоняются.Он заявляет, что «конгрегационная политика связана с однородностью» — что чем более разнородна группа, тем меньше вероятность достижения консенсуса по глубоко укоренившимся идеям. Эта позиция согласуется с исследованиями конгрегаций, проведенными экспертами из Института Албана, и проблемами наше предположение, что разнообразие одновременно желательно и возможно. Райт также предполагает, что расовое и этническое разнообразие не является достаточной общей основой для объединения унитарного универсалистского движения, и что поиск расового и этнического разнообразия будет успешным только в том случае, если уже существует социально-экономическое единство. существуют.

Если эти посылки верны, наша задача состоит в том, чтобы найти важные точки единства между нами и способы согласования новых структур, на которых будет строиться наше разнообразие. Для конгрегаций, основанных на пресвитерианской или епископальной системе правления, маргинализованные группы могут апеллировать к высшему церковному органу — и делали это с разной степенью успеха — для участия и включения. Однако в нашем конгрегационном движении нет такого высшего органа, который способствовал бы расширению прав и возможностей маргинализированных слоев населения. Напряжение внутри собраний иногда усиливалось из-за того, что особое внимание уделялось правам над ответственностью и утверждению наших ценностей.

Либерализм сталкивается с множеством проблем, включая задачу достичь большей степени гармонии между тем, что доктор Уильям Р. Джонс определяет как наши «поддерживаемые теории», и нашей «используемой теорией». Одна из таких общепризнанных теорий, которая согласуется с первым из наших Принципов (утверждение «неотъемлемой ценности и достоинства каждого человека»), заключается в том, что наша деноминация приветствует всех, независимо от расы, класса, национальности, сексуальной или теологической ориентации. Однако из-за преобладания людей, подпадающих под нормы UU — хорошо образованных людей из среднего класса европейского наследия — неудивительно, что предположения, ценности, потребности и интересы большинства часто преобладают над интересами общества. маргинализированы.

Вызовы демократии и унитарного универсализма

На одном уровне проблемы маргинализированных групп напрямую связаны с конгрегационной политикой — тем фактом, что наши конгрегации автономны и, таким образом, могут выбирать, включать или исключать интересы и потребности групп меньшинств. На другом уровне проблемы маргинализированных групп связаны с предпосылкой, что представительная форма правления (правило большинства) является адекватной для построения демократических структур в наших общинах.Эти проблемы не являются уникальными для унитарного универсализма, но они остаются нерешенными проблемами систем, основанных на демократических принципах во всем мире. Мы не можем отклонить претензии маргинализированных групп, просто указав на тот факт, что группы численного большинства почти всегда получают и сохраняют больше власти, чем их коллеги из меньшинства. С одной стороны, количественное измерение участия в Ассоциации уместно. Однако на другом уровне требуется качественный ответ, если мы хотим достичь паритета, чтобы маргинальные группы были услышаны.

Более 150 лет назад в своей классике Демократия в Америке [15] французский социолог Алексис де Токвиль сформулировал эту дилемму . Он утверждал, что существует внутреннее противоречие между равенством и свободой в демократии, которое нелегко примирить. Он предположил, что одна из проблем (и, возможно, одно из ограничений) демократии — это защита меньшинства от «тирании большинства». Легко сосредоточить нашу энергию на тех в наших общинах, чьи стратегии, тактика или тон могут не соответствовать подходам, которые удобны для нас.Это явление было названо «тиранией меньшинства». Одна тирания, конечно, не лучше другой. Но проблема не в тирании. Скорее, заслуживают рассмотрения процессы, из которых вырастает тирания. Если силой своей численности и норм, большинство в наших общинах использует демократический процесс конгрегационной политики для поддержки и поддержания несправедливости, угнетения и, в конечном итоге, тирании (в сердцах и умах меньшинства), тогда демократический процесс нуждается в быть исследованным.Если на постоянной основе единственный способ привлечь внимание меньшинства к группам меньшинств — это вести себя драматично, если не странно для некоторых людей, тогда какой-то аспект нашей системы управления терпит неудачу.

Использование теологии для руководства политикой

Ведет ли наша полития нашим богословием или наоборот — это вопрос для серьезного обсуждения и рассмотрения. Частично наша задача состоит в том, чтобы примириться с нашим религиозным призывом и позволить нашим религиозным принципам определять наш подход к демократическому процессу.Если бы принципы унитаризма-универсализма были бы нашим основным ценностным соображением, а демократический процесс, основанный на этих принципах, унитаристский универсализм выглядел бы совсем иначе в зале для делегатов Генеральной Ассамблеи. Изучение наших моральных, этических и религиозных предпосылок по отношению к политическим предпосылкам может изменить наши взгляды на конгрегационную политику, один из наших самых заветных принципов.

Если у доминирующей группы есть власть и числовой авторитет, чтобы назвать реальность, назвать первичную групповую идентичность, как могут недоминантные группы когда-либо утверждать свою идентичность и свои собственные возможности? Это не просто вопрос политики или того, как мы договариваемся об общественных отношениях.Политика различия имеет как теологическое, так и политическое измерения, вне зависимости от того, помещен ли этот вопрос в религиозный контекст. Поскольку религиозные институты наделены большим моральным авторитетом, чем светские, они обязаны и призваны решать эти вопросы, хотя это может быть «в страхе и трепете», как предполагает Святой Павел. Страх нежелателен; это просто часть человеческого состояния, когда оно движется к переменам и противостоит нашим различиям.

Уравновешивание силы, идентичности и различий

То, как маргинальные группы добиваются власти в контексте конгрегационной политики, отчасти зависит от числа.Но увеличение числа групп, находящихся сейчас на обочине нашего движения, не решит проблему маргинализации, пока мы не обратимся к ключевому допущению: взгляды и опыт доминирующих групп являются нормативными в иерархии ценностей.

Один из любимых символов унитаристов-универсалистов — круг. Мы вызываем круг, чтобы представить несколько элементов целостности, взаимосвязи, включения и разнообразия, предполагая, что в нашем кругу приветствуются все. Однако, попав в круг, все еще остаются центры силы и границы бессилия.Подчеркивать необходимость большего разнообразия — значит игнорировать взаимосвязанные отношения между теми, кто исторически стоял на периферии нашего движения, и теми, кто остается в центре. Наша неспособность добиться большего разнообразия — несмотря на нынешние усилия — может быть отчасти из-за того, что многие из наших конгрегаций сосредоточились на том, как привлечь в центр людей, которые «отличаются», и как ассимилировать их в основное русло унитариев. Универсализм (который предполагает принятие нормы UU).В отличие от этого, относительно мало внимания было уделено воображению того, как будет выглядеть подлинный центр, который включал бы всех, кто сейчас находится на периферии, если бы власть внутри круга была распределена более равномерно.

Если мы хотим преодолеть парадокс различий в идентичности по отношению к конгрегационному государству, нам необходимо критически осмыслить ряд таких вопросов, как:

• Как мы понимаем себя по отношению к «другим»?
• Как мы можем выйти за рамки того, что Уильям Коннолли называет «догматизацией идентичности» — тщательным уважением к естественному разнообразию людей, чтобы мы все обладали полномочиями, ценили и уважали наши различия?
• Как можно структурировать и практиковать конгрегационную политику таким образом, чтобы это соответствовало построению «взаимозависимой паутины», и таким образом, чтобы разрешить проблемную взаимосвязь между идентичностью и различием, включением и исключением?

Это вопросы для общинного изучения и размышления о том, как функционируют системы общинного правления.Читателям предлагается участвовать в так называемых «глубоких обсуждениях» — процессе, который неизменно приводит к большему количеству вопросов, но также и к большему количеству ответов.

Сводка

И теория, и практика конгрегационного правления иногда препятствуют нашей способности двигаться вперед в служении делу справедливости, особенно в отношении маргинализованных групп. Если призыв к конгрегационному государственному устройству будет постоянно подниматься и успешно защищаться как оправдание для исключения или уменьшения числа тех групп, которые сейчас стоят на краю круга унитарного универсализма, маргинализированные группы никогда не станут частью культурного центра нашей веры.Как мы договариваемся о различиях в понимании и интересах, и как маргинализированные группы могут достичь равенства и расширения прав и возможностей — вопреки конгрегационному государственному устройству — остается ключевым вопросом нашей веры.

Рекомендации

1. Попечительский совет UUA должен поручить персоналу определить ресурсы для укрепления понимания конгрегацией того, как наш культурный этос, коллективная идентичность, доминирующие отношения, ценности и нормы в рамках Унитарного универсалистского движения влияют на расширение прав и возможностей (или их отсутствие) групп, которые теперь маргинализированы внутри унитарного универсалистского движения.
2. В нашем стремлении к «справедливости, равноправию и состраданию в человеческих отношениях» и утверждению «неотъемлемой ценности и достоинства каждого человека» Попечительский совет и сотрудники UUA должны продолжать поддерживать общины в систематической борьбе с расизмом и антирасизмом. — обучение подавлению и образовательные инициативы.
3. В свете того факта, что конфликт является неотъемлемой частью общинной политики, ресурсы (такие как направления и обучение) должны быть доступны общинам для управления и разрешения конфликтов.
4. Конгрегации должны пересмотреть свои взгляды на демократию по отношению к маргинализованным группам и степень, в которой конгрегационная политика руководствуется принципами и ценностями унитарного универсализма.

Источники

Беседы с Конрадом Райтом; Комиссия по оценочным слушаниям; и Неделя религиозного образования Звездного острова.