brinmax

должны иметь право на получение визы в соответствии с их собственными обстоятельствами, а не на основании рекомендаций или спонсорства со стороны американского родственника, делового партнера или другой спонсирующей организации.

Разные вопросы

Имеет ли U.S. Embassy помогает людям найти своих родственников в США или решить юридические вопросы, такие как поиск наследства и т. Д.?

Посольство США в Минске не имеет ни полномочий, ни средств для оказания таких услуг. Вы можете обратиться в Минскую городскую коллегию адвокатов (+375 17 285 2105, +375 17 285 2718, +375 17 233 9802), Минскую областную коллегию адвокатов (+375 17 200 6183, +375 17 200 7453) и / или в Белорусский Красный Крест +375 17 327 1417, http://redcross.by)

Имеет ли U.S. Посольство проставляет апостиль?

Консульский отдел Посольства США в Минске не предоставляет апостиль. Пожалуйста, посетите нашу страницу об апостилях для получения дополнительной информации.

Я намеревался продлить свою визу и подал свое электронное заявление на визу до даты, когда истечет год моей последней визы, но когда я пришел в посольство, мое заявление не было принято консульским персоналом?

Мы можем принять ваше заявление на продление, если срок действия вашей визы истек менее чем за 12 месяцев до дня, когда вы придете в посольство, чтобы оплатить сбор и подать заявление.

Вопросы об отказе в выдаче визы

Сотрудник консульства поговорил со мной всего две минуты, а затем отказал мне в выдаче визы. Как можно произвести впечатление о человеке за такое короткое время?

К сожалению, из-за большого количества обращений консульские работники имеют ограниченное время для рассмотрения каждого отдельного заявления.

У меня были все документы о работе, имуществе и родственниках. Думаю, у меня очень крепкие связи. Почему мне отказали?

Поскольку ситуация каждого человека индивидуальна, нет единой причины, объясняющей все отказы.Наиболее частая причина отказа в выдаче визы — неспособность продемонстрировать тесные связи с вашей страной. Другой распространенной причиной является то, что заявитель не продемонстрировал к удовлетворению офицера, что он соответствует требованиям для категории визы.

«Беларусь никогда не будет прежней»

В итоге Центризбирком Беларуси был вынужден зарегистрировать нескольких альтернативных кандидатов — Светлану Цихановскую, жену блогера Сергея Цихановского, Андрея Дмитриева — лидера «конструктивной оппозиции» Ханну Канопацкая и бизнесмен-социал-демократ Сергей Черачен.

Скорее всего, логика властей заключалась в том, что Светлана Цихановская, преподаватель английского языка, не разбирающаяся в политике, была бы удобным противником для действующего президента. Но она рано стала главным соперником Лукашенко, и ее поддерживали команды Цепкала и Бабарыка. Вераника Цепкала и Мария Колесникова, представитель команды «Бабарыка», сопровождали Цихановскую по стране — жену дипломата и чиновника, придававшего вес искренности Цихановской.

Вокруг Цихановской объединились самые разные социальные группы — владельцы и рабочие малого бизнеса, молодежь и пенсионеры, интеллигенция и крупный бизнес. Большое количество рабочих-мигрантов, которые не приехали в Польшу или Россию из-за карантина, также создали дополнительную напряженность для режима.

Стоит отметить, что команда Цихановской решила использовать экономическую программу, ранее разработанную либеральными экономистами для «единого кандидата» белорусской оппозиции.Он предлагает широкомасштабную приватизацию государственных активов, введение новых законов о занятости и другие антисоциальные меры. Но в эйфории борьбы с авторитарным режимом рядовые избиратели не видят и не думают об этом.

В своих прямых обращениях к избирателям «объединенная оппозиция» не обсуждает перспективы неолиберальных реформ. А выступая перед 14 тысячами человек в Гомеле, Мария Колесникова пообещала обратное — «вернуть рабочим их уважение» и ввести рабочий контроль на белорусских предприятиях.

После того, как вечером 9 августа голосование подошло к концу, белорусские полицейские применили против мирных демонстрантов резиновые пули, световые гранаты и водометы, что привело к серьезным травмам. Полиция задерживала как активных протестующих, так и прохожих. В дни после 9 августа в стране было задержано до 7000 человек.

По многим свидетельствам, задержанные подвергались избиениям при задержании, а затем в следственных изоляторах.Официальная статистика свидетельствует о том, что более 200 человек попали в больницу, и некоторые из них все еще находятся в тяжелом состоянии. В городе Пинск мужчина получил огнестрельное ранение в голову и до сих пор находится в критическом состоянии. По меньшей мере три человека погибли. И 80 человек до сих пор числятся пропавшими без вести.

Но даже это беспрецедентное насилие не остановило протестующих, спровоцировав взрыв гражданского гнева. Женщины первыми выступили против полицейского террора, и через неделю после выборов они стояли в белом на улицах и площадях городов по всей стране, требуя прекращения насилия.Власти, похоже, предпочли не применять против них силу полиции.

13 и 14 августа протестное движение переместилось на фабрики. Первыми забастовали Минский автомобильный завод, Гродноазот и Белорусский металлургический завод в Жлобине. Затем митинги стали проводиться на других фабриках, в основном вокруг требований прекратить насилие, освободить тех, кто все еще находится под стражей, и провести свободные выборы. Именно эти действия рабочего класса вынудили белорусские власти прекратить массовые аресты протестующих.И после четырех дней жестоких репрессий власти прекратили массовые преследования протестующих. Министр внутренних дел Юрий Караев извинился за действия своих подчиненных, и задержанных начали освобождать, в том числе до отбытия наказания.

Рабочие вышли на акцию протеста у БелАЗа, 13 августа.

В воскресенье, 16 августа, беспрецедентные по своим масштабам массовые митинги прошли в Минске и других крупных городах Беларуси.В столице присутствовало от 120 000 до 200 000 человек. Полиция не вмешивалась, митинги прошли в атмосфере государственного праздника. В ряде городов представителям администрации и правоохранительных органов приходилось публично оправдывать действия своих подчиненных.

На следующий день, 17 августа, забастовка продолжилась и стала распространяться. В Солигорске горняки объявили забастовку и провели митинг в центре города. Бастовали или проводили акции солидарности такие крупные предприятия, как Беларуськалий, нефтехимический комплекс «Нафтан», Минский завод колесных тягачей, Минский тракторный завод, Минский автомобильный завод, Белорусский металлургический завод, автомобильный завод БелАЗ и Полоцкий завод стекловолокна.В забастовочный комитет Гродно поступили заявки от инициативных групп с 22 предприятий города, в том числе с местного аэродрома. К забастовке присоединились и журналисты государственного телевидения, ранее участвовавшие в информационной войне против белорусской оппозиции. Несколько тысяч рабочих Минского автомобильного завода прошли к Государственному телецентру.

В ответ Лукашенко посетил Минский завод колесных тягачей, прилетев на вертолете.Но он был вынужден закончить свою речь, в которой мольбы смешивались с угрозами, после того как рабочие выкрикивали его криками «Уходи!». После этого несколько человек были задержаны. В тот же день по инициативе Цихановской был создан новый Координационный совет оппозиции по передаче власти, и аналогичные советы были сформированы по всей стране, а Лукашенко дал расплывчатые обещания изменить конституцию Беларуси посредством референдума, а затем провести выборы.

Но достаточно ли у протестующих реальной власти для выполнения этих требований? Несмотря на рост протестного движения, все не так однозначно.В большинстве случаев предприятия не бастовали. Вместо этого на госпредприятиях работники в основном проводят митинги, резолюции и шествия. На многих предприятиях ситуация все еще находится под контролем руководства — например, на крупнейшем в Гомеле заводе, производителе сельхозтехники «Гомсельмаш», рабочих просто запирают в цехах.

Гомсельмаш, 18 августа 2020 г.

Мобилизация рабочих на акции протеста часто происходила спонтанно, а независимые профсоюзы долгое время занимали выжидательную позицию, вступая в борьбу с некоторым опозданием.Следует сказать, что их влияние крайне ограничено из-за сопротивления со стороны руководства. Инициаторами мобилизации являются в основном молодые рабочие крупных минских заводов. В этом отношении работники старшего возраста или работающие в провинции более консервативны и инертны.

Либеральные идеологи и комментаторы также навязывают рабочим чисто политическую повестку дня. Белорусский независимый профсоюз уже объявил о создании Национального стачечного комитета. Однако часто кажется, что люди, выступающие от имени этого комитета, не имеют никакого отношения к рабочему движению.Если забастовочные комитеты выдвигают социально-экономические требования — например, прекращение системы срочных контрактов или отмена повышения пенсионного возраста — то оппозиционные СМИ об этом не сообщают. Бизнес тем временем объявил кампанию материальной поддержки бастующих рабочих.

Кроме того, создан новый марксистский Telegram-канал («StrikeBY», «ZabastovkaBY»), который предлагает более четкие классовые требования к белорусским рабочим. Помимо требования признать президентские выборы ложными, этот канал предлагает запретить приватизацию, положить конец системе срочных контрактов, пенсионной реформе и налогу на «социальных паразитов», а также установить рабочий контроль на государственных предприятиях.Но влияние этой группы среди рабочих ограничено.

За несколько недель до выборов в Минске прошла конференция левых партий и профсоюзов — левой партии «Справедливый мир», Белорусской партии зеленых, Белорусской социал-демократической партии (Ассамблеи), марксистской группы «Общее дело». , Белорусский конгресс демократических профсоюзов, Независимый союз металлистов и ряд других организаций. Конференция согласилась выдвинуть совместное требование к альтернативным кандидатам включить социально-экономические требования в их повестку дня.К сожалению, из-за разногласий между «Справедливым миром» и Партией зеленых (в которой я являюсь заместителем председателя) конференция не смогла согласовать окончательный текст: Партия зеленых приняла отдельную социальную резолюцию; социал-демократы предпочли поддержать либеральную программу Цихановской.

Координационный совет, в отношении которого сейчас возбуждено уголовное дело, практически не имеет делегатов от государственных предприятий Беларуси и в основном состоит из представителей либеральной интеллигенции, в том числе лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич, творческих профессий, бизнеса. и правоцентристские оппозиционные партии.Конечно, неолиберальные реформы остаются для них приоритетом, хотя они не хотят слишком сильно афишировать это перед большинством протестующих.

Режим также начал активную мобилизацию своих сторонников, и одной из центральных тем официальной пропаганды была приватизация. В белорусской промышленности, которая в основном принадлежит государству, люди боятся остаться без работы, и власти играют на этом страхе. Координационный совет уже публично дистанцировался от «антироссийского» раздела своей программы.Но никто в Координационном совете не спешит дистанцироваться от неолиберальных реформ. А это значительно снижает протестный потенциал в стране.

Более того, в Национальном забастовочном комитете есть несколько голосов, которые предполагают, что рабочие выступают не «за деньги», в то время как некоторые в лагере либералов выдвигают аналогичные идеи. Несмотря на очевидный идеализм, эти послания игнорируют социальную составляющую беспорядков рабочих — и служат истинным интересам либеральной буржуазии страны.Подобные сообщения были выдвинуты во время украинского Майдана.

В своих предыдущих выступлениях бывший банкир Виктор Бабарика и другие кандидаты пытались придать популистский оттенок перспективе массовой приватизации. По их мнению, работники, потерявшие работу в результате приватизации, смогут пройти переподготовку и переквалификацию с помощью государственных программ, пополнив ряды малого и среднего бизнеса. Результат этого предложения для многих ясен.

Проблема бизнеса в Беларуси не в том, что государство «душит» предпринимателей.Фактически, правительство уже давно ограничивает аудит бизнеса. Владельцы малого бизнеса, как и экономика в целом, страдают от высокого уровня конкуренции, в том числе со стороны транснациональных корпораций, низкой покупательной способности населения и глобальных экономических кризисов. Обещание «расцвести» экономику Беларуси, превратив миллионы рабочих в индивидуальных предпринимателей, является реакционной утопией. Но как политическая реклама она находит поддержку среди предпринимателей и молодежи.

Разнообразие социальных сил, вовлеченных в протесты Беларуси, гарантирует широкий фронт, но также делает эту коалицию внутренне хрупкой.Сегодня власти и их оппоненты вовлечены в политическую борьбу. С одной стороны, Александр Лукашенко, к нему примыкала государственная бюрократия и секторы крупного бизнеса. На их стороне также наиболее инертные слои общества. Кроме того, у вас есть широкий спектр социальных групп, от либеральных предпринимателей, рабочих и обслуживающего персонала, а также даже до некоторых государственных чиновников. У них общая цель: демократизировать страну. Но трудно забыть, что истинные интересы «прогрессивной буржуазии» и рабочих не совпадают.

Исход противостояния в Беларуси еще далеко не решен. Но в любом случае страна никогда не будет прежней. Авторитарная модель власти вступила в самый серьезный кризис своего существования.

For Aging Belarus Rockers, A Late Shot at Stardom

МИНСК, Беларусь — Яма Павла с гитарой в руке прыгнул перед линией ОМОНа, охраняющей президентский дворец, даже в режиме сирены исполнив хор самого большого хита своей группы ревел. Протестующие присоединились к нему сзади: «Эй, ла-ла-ла-лай, не жди, не жди.”

Во время недавней воскресной акции полиция хранила молчание. Но, как сказал г-н Павлоу, «я чувствовал, что языком их тела они подпевают».

Тридцать лет назад, когда распался Советский Союз, рок-музыка была в Восточной Европе звуком перемен и свободы. В России некоторые из рокеров, чьи гимны прощаются с коммунизмом, стали известными, богатыми и популярными. Но в соседней Беларуси, где президент Александр Лукашенко вскоре восстановил авторитарное правление, многих вынудили вернуться в подполье — и с тех пор они остаются там.

Сейчас белорусские рокеры — поседевшие, измученные, уставшие играть кавер-концерты и давать уроки игры на гитаре — словно выходят из четверти века криогенного сна. Их возобновившаяся актуальность проливает свет на размах революции, охватившей сейчас Беларусь, революции, которая еще не сместила г-на Лукашенко, но уже меняет общество и национальную идентичность в том, что долгое время было наиболее жестко контролируемым авторитарным государством в Европе.

В воскресенье протестующие снова наводнили столицу Беларуси и города по всей стране, что свидетельствует о глубине гнева на г-на.Лукашенко.

Толпа в воскресенье в Минске, столице страны, оказалась такой же большой, как и в три предыдущих воскресенья, когда более 100000 человек собрались, чтобы протестовать против того, что, по их мнению, было явно сфальсифицировано президентскими выборами 9 августа, и потребовать, чтобы Лукашенко уступит власть.

«Можно сказать, что мы долго к этому готовились, — говорит Змикер Вайчюшкевич, белорусский бард, который живет в лесу в своего рода добровольной ссылке. «В принципе, это было бы правильно.

49-летний Вайчюшкевич поет на белорусском языке, как и 53-летний Павлав и многие их сверстники, которые достигли совершеннолетия в 1980-х и 1990-х годах на фоне всплеска национального самосознания в Восточной Европе. Белорусский — один из официальных языков Беларуси, но на нем говорят гораздо меньше, чем на русском. Пение в ней было воспринято как акт сопротивления г-ну Лукашенко, который правит с 1994 года и объединил свою страну с Москвой.

В 2010 году, в год президентских выборов, г.Вайчюшкевич публично поддержал соперника г-на Лукашенко, поэта Владимира Некляева. Он поставил часть своей патриотической и протестной музыки на белорусскоязычные стихи Некляева. Г-н Некляев был заключен в тюрьму, песни г-на Вайчюшкевича были изъяты из эфира, а его концерты запрещены.

«Я настолько привык к такой любви, что потом это было довольно сложно», — говорит г-н Вайчюшкевич.

Он перебрался на свою собственную усадьбу в лесу в двух часах езды от столицы Минска.Он построил на этом участке второй дом, чтобы оставаться в здравом уме, по его словам, в своей внезапной художественной изоляции, и начал небольшой туристический бизнес. Он устроил под открытым небом фестиваль поэзии, приуроченный к песне соловьев.

После утренних прогулок он писал музыку. В 2011 году он записал польскую песню протеста «Стены» на белорусском языке. По его словам, его запись не привлекала особого внимания до тех пор, пока в этом году песня не стала гимном оппозиционного движения.

Последние годы стали для белорусских музыкантов немного оттепелью, но на фоне протестов г-н.Лукашенко снова расправился. На санкционированном государством митинге на открытом воздухе перед августовскими президентскими выборами, которые, как многие считают, были сфальсифицированы г-ном Лукашенко, два дерзких ди-джея исполнили песню 1980-х годов «Изменения» Виктора Цоя, советской звезды, который помог сделать рок саундтреком к падению коммунизма. в Восточной Европе. Диджеев посадили на 10 суток.

Белорусские рокеры ожидают, что ситуация ухудшится, если протесты не приведут к изгнанию Лукашенко. Но если он уйдет, белорусскую музыку ждет новый золотой век, говорят они.

Неопределенность такова, что несколько групп отложили выпуск своих новых альбомов. Юрий Стыльский, панк-рокер из города Брест на границе с Польшей, не может решить, что делать с заглавной песней грядущего релиза своей 22-летней группы «The Cops Will Teach You A Lesson».

Он записал ее в начале этого года как веселую песню, высмеивающую полицию. Учитывая массовые избиения и пытки протестующих в прошлом месяце, его легкость больше не кажется уместной.

«Сейчас он находится в приостановленном состоянии», — сказал 45-летний г-н Стылски в телефонном интервью. «Либо это будет хит, либо нет, я больше не понимаю».

Г-н Стыльский, который сам был заключен в тюрьму на несколько дней в прошлом месяце после участия в протестах, сказал, что он рассматривает возможность перезаписать песню в минорной тональности и переименовать альбом в «Long Live Belarus!»

Игорь Варашкевич, фронтмен белорусской группы «Крама», сказал, что он выживает в своего рода вакууме с 1996 года, когда г-н.Власти Лукашенко сначала начали убирать его песни из эфира и запрещать концерты. Для получения разрешения на выступление требовалось, чтобы тексты песен и плакаты были одобрены государственной цензурой. Он обошелся с помощью состоятельных сторонников и исполнением рок-н-ролльных каверов. Но сейчас группа заканчивает работу над новым альбомом, который, если политическая система изменится, как он думает, сможет выкупить его десятилетия изоляции.

«Если бы сейчас был концерт с хорошим оборудованием для людей, то вся тяжесть почти последних 30 лет мгновенно испарилась бы», — сказал г-н.- сказал 60-летний Варашкевич. «Как только вы поймете, что это то, ради чего вы жили и что вы все сделали правильно, тогда все сразу изменится».

Это тоже мечта г-на Павлоу, музыканта, который столкнулся с ОМОНом. В его однокомнатной квартире советской постройки, недавно построенной на окраине столицы, его темно-синие джинсы сушились над ванной, которая, как и во многих обычных минских квартирах, совмещена с вращающимся краном с грязной раковиной. Он рок-звезда, он вам напомнит, но это Беларусь; он зарабатывает на жизнь уроками игры на гитаре, а когда в его машине сломалась фара, ему пришлось пойти и починить ее.

«Я не заработаю десятки миллионов долларов, — сказал он, — если Лукашенко уйдет, — потому что я уже не так молод. Но я, наверное, заработал бы один, и этого было бы достаточно ».

Мистер Павлов рассорился десять лет назад с Лавоном Вольски, первоначальным лидером его группы N.R.M., уходящей корнями в начало 1980-х годов. Этим летом они выпустили видео, в котором воссоединились, чтобы сыграть свою самую известную песню «Try carapachi» — «Three Turtles», описанную как «тянущую землю» — ту же мелодию, что и Mr.Павлоу играл за ОМОН.

Во время масштабной демонстрации в Минске в минувшее воскресенье, когда сгустились полуденные тучи в душные последние выходные августа, некоторые из протестующих направились в сторону от милицейской линии перед Дворцом Независимости г-на Лукашенко. Они двинулись обратно к центру города, идя по тротуару широкой Аллеи Победителей.

В сумерках дня протестующие подняли свои сияющие фонарики смартфонов, как на рок-концерте. Посреди идущей толпы женщина с гавайской гитарой Полина Сацевич вела зажигательную песню «Три черепахи.Соседка из ее многоквартирного дома аккомпанировала ей на мелодии.

Чтобы полюбить нашу Беларусь, родная мама,

Ты бывал в разных местах!

Тогда поймешь: под ногами

Три слона стоят неподвижно.

Г-жа Сацевич, 20 лет, учится в консерватории в Москве, но вернулась домой в Минск из-за пандемии. Как и другие жители города, она протестовала против августа.9 результатов выборов, когда она разъезжает с опущенными окнами машины и громко проигрывает белорусскоязычную кавер-версию песни Цоя «Перемены». Позже она пополнила свой плейлист песнями г-на Фолькси, г-на Вайчюшкевича и других.

«Они жили и не утратили энтузиазма и творческой энергии», — сказала г-жа Сацевич о музыкантах. «Каждому из них следует поставить памятник за то, что они пережили это давление».

Встреча с оппозицией в Беларуси

Это отрывок из книги Дэвида Р. Понимание Украины и Беларуси: воспоминания .Марплз. Загрузите бесплатную копию на E-International Relations .

С тех пор, как Александр Лукашенко стал первым и, вероятно, последним президентом Беларуси, тех, кто не согласен с его политикой и имеет наглость предположить, что, возможно, стране может понравиться новый президент через четверть века, называют «оппозициями». Сам термин, когда он сформулирован Лукашенко, звучит как непристойность, разношерстная группа, которая создает проблемы, подрывает общество, действует как пятая колонна для Запада, берет западные фонды и конкурирует за них друг с другом, и, как правило, неприятность.Те, кто копнет немного глубже, вскоре обнаружат нечто очень очевидное. Нет никакой оппозиции, по крайней мере, в плане единого движения с общей целью. Более того, даже появление нового поколения не изменило это изречение. Он либо следует по стопам своего предшественника, либо поддерживает более радикальные действия. Но дела обстоят не лучше. Он не может обойтись без сочетания политической апатии, укоренившегося повиновения властям и страха перед переменами. Кроме того, есть еще и сам страх.

Я узнал об этом не понаслышке, когда читал лекцию в 1998 году в Белорусском экономическом университете. Это был разговор, в котором резко критиковалось белорусское правительство, которое стало крайне авторитарным. Как посетитель, я решил быть как можно более открытым, не позволяя себе ограничиваться тонкостями приличия. Я был свободен сделать это. И все же меня поразил размер аудитории, около 200 студентов. И везде они были похожи на студентов, в основном в неопрятных джинсах.Было одно исключение: высокий юноша, одетый в синий костюм, рубашку и галстук, с жестоким выражением лица.

При сканировании комнаты во время разговора я часто ловил его взгляд. Выражение его лица не изменилось, и казалось очевидным, что он был либо из Союза патриотической молодежи, либо был отправлен туда КГБ, чтобы сообщить о моем выступлении. Я не модерировал свою речь, но к концу я стал все более настороженным и неуверенным. Были заданы десятки вопросов, многие спрашивали, как эмигрировать на Запад или о западной жизни в целом.Некоторые считали Беларусь и Канаду похожими странами. Большинство из них выглядело разочарованным жизнью в Беларуси, разочарованным тем, что распад Советского Союза не принес лучшей жизни.

Наконец, студент в костюме поднял руку. «Вот оно, — подумал я, — предостережение свыше». Он поднялся на ноги и откашлялся: «Я думаю, — начал он, — что мы все обречены». Мои подозрения мгновенно рассеялись. Он продолжил набрасываться на отсталую политику правительства и неспособность реформировать экономику.Этот инцидент продемонстрировал мне, иностранцу, что подозрительность и страх в общественных ситуациях все еще существуют, как и в советские времена. Я почувствовал облегчение. Но мои опасения все еще были обоснованными, потому что другие проявления старой советской системы все еще были очевидны, такие как отслеживание телефонных звонков и тщательное наблюдение за иностранцами, особенно за теми, кто был связан с представителями оппозиции или принимал участие в демонстрациях. Во время аналогичной речи, которую я читал в Европейском гуманитарном университете в Минске, некоторые профессора ушли.

В 1992 году я присутствовал на встрече со Станиславом Шушкевичем в здании парламента на площади Независимости вместе с, среди прочего, Ивонкой Сурвиллой, которая является главой Рады Белорусской Демократической Республики, одного из старейших сохранившихся правительств в России. изгнание. В то время Шушкевич был ведущим государственным деятелем Беларуси в качестве председателя парламента. Именно под его руководством Беларусь провозгласила независимость 25 августа 1991 года и переименовалась из Белорусской Советской Социалистической Республики (БССР) в Республику Беларусь.В то время ему было 57 лет, он был маленьким шумным человеком, известным физиком, ушедшим в политику. Не успел он поприветствовать нас, как госпожа Сурвилла остановила его фразой, которую я в последний раз слышал в Киеве: «Уважаемый Станислав Станиславович, вы забыли свой родной язык?» Шушкевич выглядел пораженным, но тут же переключился с русского на белорусский, язык, на котором ему было комфортно, но явно хуже, чем на русском.

Шушкевич связан с первыми годами независимости, которые Лукашенко любит изображать годами катастроф и коррупции, временем, когда многие бывшие советские государства совершили ошибку, пытаясь подражать Западу и внедрив шоковую терапию и рыночные реформы, которые закончились — в России по крайней мере — с экономическим коллапсом.Его пребывание на высоком посту было недолгим, и, как уже отмечалось, он был отстранен от должности по сфабрикованным обвинениям в начале 1994 года, а затем занял четвертое место в последующей президентской избирательной кампании, набрав чуть более 10% голосов. В то время более 1,4 миллиона жителей проголосовали за кандидатов от оппозиции, Шушкевича и лидера БНФ Зианона Позняка, что, пожалуй, единственное точное отражение популярности оппозиции в Беларуси после обретения независимости. Таким образом, за них проголосовало около 25% населения страны, в то время как фигуры истеблишмента, такие как премьер-министр Вячеслав Кебич и глава парламентской комиссии по борьбе с коррупцией Лукашенко, лидировали.

Шушкевич недавно написал свои воспоминания, которые вскоре должны появиться в английском переводе. Как и любой отдельный человек, кроме Горбачева, он несет ответственность за ликвидацию Советского Союза. У меня было второе интервью с ним в октябре 1996 года, снова в его кабинете в здании парламента, на этот раз как член оппозиции. Он объяснил в то время, что служил посредником между лидерами России и Украины, которых он привел в лесной охотничий домик Беловежа, где бывший советский лидер Леонид Брежнев охотился на кабана.Он отметил, что это был первый раз, когда лидеры России и Украины признали независимость Беларуси, хотя и по негативным причинам. Кравчук не мог встретиться с Ельциным один и рассчитывать на признание Россией независимости Украины. Ельцин больше всего стремился провести встречу без Горбачева, который сетовал бы на пересмотренный союзный договор. Результатом стало образование Содружества Независимых Государств, соглашение сомнительной законности, создающее бессмысленное образование, которое вскоре было забыто, но, тем не менее, подписало смертный приговор разваливающемуся Советскому государству.

Однако после распада Советского Союза различные связи между входящими в него государствами прекратились. Беларусь была центром машиностроения и нефтепереработки. Почти сразу же его надежные связи с Россией, в частности, стали нестабильными. Более того, существовала значительная ностальгия по Советскому государству, отчасти связанная с воспоминаниями о военной победе и легендами, сложившимися в брежневский период о героизме партизан и подпольном сопротивлении. Новое государство многим показалось чуждым, а введенный в 1990 году новый государственный язык — белорусский — совершенно чуждым.Когда страна вступила в период экономической нестабильности, именно Шушкевич стал основной мишенью критики в парламенте. У него было мало сторонников, в отличие от Позняка, которого поддерживал Народный фронт.

Позняк был самой популярной фигурой среди белорусов диаспоры, но в его собственной стране его пламенный этнический национализм некоторые считали крайним. Высокий аскетичный мужчина, ему было 50 лет, когда он баллотировался в президенты в 1994 году. Он уже многого добился.Помимо того, что он был соучредителем движения Фронта «Возрождение», он заново открыл братские могилы в Куропатах и ​​опубликовал знаменитую статью в литературной газете («Литература и искусство») с Яухиеном Смигаловым под названием «Куропаты — дорога смерти». . Статья, в которой утверждалось, что в братских могилах в этом пригороде Минска захоронено до 100 тысяч трупов, произвела фурор. В статье сообщается следующее:

На холмах стояли старые хвойные деревья, окруженные широколиственными деревьями и зарослями.Около 10-15 гектаров хвойного насаждения было окружено забором высотой более 3 метров из плотно прилегающих деревянных досок внахлест с колючей проволокой наверху. За забором стояли охранники и собаки. Людей привозили по гравийной дороге, которая шла от Лаходжского шоссе до Заславского. Они называли это «Дорогой смерти».

Опрос жителей Зиалоны Луг и соседних сел — Цна-Йодкава и Дроздова — наблюдателей и свидетелей этих ужасных событий — помог нам не только установить факты, но даже спланировать сцены массовых убийств.Но в 1970-х годах было невозможно предать огласке, рассказать об этом всем.

В 1987-1988 гг. Мы обнаружили нескольких бывших жителей села Зиалоный Луг, которое к настоящему времени было снесено, и в очередной раз опросили стариков и свидетелей событий в соседних селах, выяснили обстоятельства и детали, записали ответы.

Расстрелы здесь начались в 1937 году. Сначала трижды в день — на рассвете, в 14.00. и вечером, в сумерках. Они привезли в лес несколько грузовиков с людьми и расстреляли их.Они бросили трупы, как и было приказано, в глубокие ямы, вырытые там слой за слоем. когда выстрелили достаточно, чтобы засыпать ямы, они кладут на него слой песка толщиной не более 20-25 см. Иногда сверху сажали саженцы сосны.

Во второй половине 1937 года участок огородили. Убийства стали совершать по другому графику: после обеда, ближе к вечеру и всю ночь. Экипажи катались каждый день без перерыва по воскресеньям.«Раньше стреляли каждый день, — говорит Качарина Микалажеуна Бахайчук (1919 г.р.), жительница Цна-Йодкавы, — и грузовики продолжали грохотать. Иногда по вечерам, когда мужчины приходили домой, они выходили во двор и слушали стрельбу; они бы тихо поговорили об этом, горевали вместе и разошлись бы ».

Разоблачив такое преступление, можно было ожидать шумихи, и действительно, в Беларуси прошли публичные шествия к куропатам и требовали проведения дальнейших расследований.БНФ сделал массовые убийства неотъемлемой частью своей программы национального возрождения. Тем не менее, в Беларуси конца 1980-х — середины 1990-х было невозможно глубоко вникнуть в сталинское преступление 1937-1941 годов. Связи между современным государством и советским государством никогда полностью не прерывались. Созданная для расследования преступления комиссия, к которой был добавлен и Позняк, в основном состояла из бывших партийных лидеров, военачальников и общественных деятелей. Очень немногие из них были заинтересованы в установлении истины.Позняк почувствовал, что его преследуют, когда Лукашенко пришел к власти, и через два года он бежал в ссылку, где и остался, в основном в Варшаве, хотя у него есть статус беженца в Соединенных Штатах. В отличие от многих других, следовавших аналогичным путем, он так и не вернулся.

Без Позняка не было явного лидера оппозиции внутри самой Беларуси. Более того, в конце 1990-х годов наметилась естественная тенденция к формированию политических партий, которые затем разделились на более мелкие группы. Социал-демократы — классический пример, поскольку большинство белорусов, если они вообще выражают политические взгляды, попадают где-то в рамки социалистической демократии.Лукашенко, согласно истории, однажды рассказанной мне Грушевым, был в стороне от этой группы в 1990 году, отчаянно искал поддержки, чтобы баллотироваться в качестве заместителя председателя парламента, но его не восприняли всерьез. К середине 1990-х годов в Социал-демократической партии существовало три отдельных отделения.

В конце 1990-х разногласия между президентом и парламентом усилились. Согласно Конституции выборы должны проводиться каждые пять лет. Но в 1996 году, после того как президент внес поправки в Конституцию, он также изменил этот срок с момента проведения референдума, что означает, что у него было еще два года до того, как ему нужно было назначить выборы.Оппозиция не признала эти конституционные изменения, и противостояние стало серьезным. Многие бывшие союзники Лукашенко теперь стали ему противостоять. Вопрос тогда, как и сейчас, заключался в том, как объединить оппозицию, но внутри этих групп было очень мало стимулов следовать за одним лидером. В оппозицию входили не только люди из Народного фронта, которых можно было бы назвать этническими националистами, но и левые коммунисты со своим давним лидером Сергеем Калякиным. Похоже, не было особой надежды на объединение всех этих групп, которые были довольно малы и боролись за влияние среди населения в целом, которое, как правило, относилось ко всем политикам с большим подозрением.

В этот период важную роль играл офис, который сегодня практически не существует — Консультативно-наблюдательная группа ОБСЕ. У него был офис в отеле IBB к юго-западу от города, спроектированный немецким архитектором. Его главой был опытный немецкий дипломат по имени Ханс-Георг Вик, бывший посол Германии в СССР. Седовласый, худощавый и довольно невысокий, Вик был решительным и энергичным эмиссаром, который очень серьезно относился к своим обязанностям. Я встречался с ним несколько раз, и постепенно мы стали довольно дружелюбными.Одной из своих целей он считал объединение оппозиции не на том основании, что Лукашенко нужно свергнуть, а на том, что сильная оппозиция полезна для демократического развития.

Так я начал принимать участие в деятельности оппозиции. По правде говоря, я был более склонен общаться и общаться с ними, чем любые государственные деятели, если бы это было возможно. Сотрудники посольства США также принимали участие в таких проектах, в том числе тогдашний посол Дэниел Спекхард и особенно его жена Энн Спекхард, которая с большим энтузиазмом взяла на себя эту роль.Даниэль имел титул Чрезвычайного и Полномочного Посла и вступил в должность в августе 1997 года, то есть сразу после неоднозначного референдума и до беспокойного периода 1999-2000 годов, в котором он должен был играть вспомогательную роль. Поскольку в Минске не было канадского посольства — ближайшее было в Варшаве, — я часто встречался со Спекхардами и находил их отличными хозяевами и друзьями.

Однажды вечером меня пригласили на ужин в их дом в пригороде Дрозды с одним белорусским другом, и они рассказали, как в их доме внезапно отключили электричество и перебросили газ.Резиденция президента в то время находилась поблизости, и они регулярно видели, как Лукашенко бегает по окрестностям. Очевидно, его возмущала такая близость, и позже он заставил всех иностранных дипломатов покинуть комплекс Дрозды, отключив тепло и воду и перекрыв дороги. Эти шаги коснулись послов большинства стран ЕС, а также США, но не Российской Федерации, потому что россиянам принадлежал дом, в котором проживал их посол. Впоследствии Спекхард и послы ЕС выехали из Минска в знак протеста.Европейцы вернулись после подходящего периода, а Спекхард — нет.

Тем временем Вик продолжал сражаться, несмотря на своих критиков, и организовал конференцию о возможных связях между белорусским правительством и оппозицией, а также о демократических реформах. Меня пригласили на мероприятие, и впервые меня увезли через международный аэропорт в VIP-зал, а затем в ожидающий автомобиль. Затем в течение нескольких дней мы работали над различными аспектами политической и экономической жизни Беларуси, представляя отчеты, а затем обсуждая их в группах из примерно десяти человек.Один из выводов заключался в том, что Беларусь имела сильные позиции для проведения экономических реформ с хорошо образованным населением, относительно небольшим количеством долгов — по крайней мере, по сравнению с такой страной, как Украина — и оставалась относительно свободной от коррупции, которая охватила ее соседей на востоке и в других странах. юг. Идея общих целей была привлекательной для многих, но неудивительно, что правящая власть во главе с президентом не стала. Вскоре Вик был злобно представлен в телепрограмме Panarama в образе западного агента, пытающегося подорвать белорусское руководство.

В 1999-2000 годах я несколько раз был в Беларуси, и напряженность между президентом и теперь гораздо более широкой оппозицией, в которую входили некоторые из его бывших близких соратников, такие как заместитель председателя Верховного Совета Виктор Гончар, который вела свою избирательную кампанию, нарастала. менеджер на президентских выборах 1994 года. 7 мая 1999 г. в Минске был похищен Юрий Захаренко, занимавший пост министра внутренних дел до его смены в 1995 г., и, как впоследствии сообщил бежавший в Германию бывший сотрудник министерства, он был убит по приказу президент.Один из убийц в изгнании позже описал убийство в мрачных подробностях.

Позже в том же месяце власти Минска санкционировали проведение концерта под открытым небом в районе Немига. Днем меня вела Юлия Шимко, с которой я познакомился через группу ирландских детей Чернобыля, и начали собираться толпы. Алкоголь подавали, хотя возраст собравшихся был раннего подросткового возраста, а иногда и моложе. Позже я заметил, как быстро небо потемнело, и вскоре последовала сильная гроза.Шторм стал причиной одной из самых мрачных трагедий в современной Беларуси. Когда молодежь бежала на станцию ​​метро «Немига», прибыл поезд с пассажирами, которые поднимались по эскалаторам. Последовавшая драка привела к гибели по крайней мере 53 человек — официальное общее количество — и, вероятно, намного больше, все молодые подростки. Сегодня резьба из цветов у входа на станцию ​​передает кое-что от ужаса происходящего. Но властям Минска удалось уйти от ответственности за ужасную человеческую трагедию, которая и сегодня находит отклик у многих горожан.

В августе 1999 года Верховный Совет, первоначально избранный в 1990 году, объявил, что срок полномочий Лукашенко истек, и назначил председателя парламента Семена Шарецкого исполняющим обязанности президента до новых выборов. К этому времени Шарецкий переехал в Литву. 16 сентября Гончар, который теперь теоретически был главным чиновником в стране, был похищен в Минске вместе со своим другом, бизнесменом Анатолием Красовским. Ни одного человека больше не видели, и предполагается, что они убиты по приказу Лукашенко, скорее всего, силами безопасности.Исчезновения явились кульминацией тирании в Беларуси Лукашенко, но ни в коем случае не ее концом.

Президентские выборы теперь были назначены на 2001 год, пятую годовщину спорных поправок к Конституции, за которыми, кстати, должен был последовать в 2004 году еще один референдум, позволяющий Лукашенко баллотироваться на свой пост сверх официально гарантированных двух сроков. В 2000 году я снова посетил офис посла Вика, который не обращал внимания на оскорбительные изображения его на официальном телевидении и окончательно разочаровался в президентстве Лукашенко.Он проинформировал меня, логично, что лучшим вариантом был кандидат от объединенной оппозиции, который имел четкие связи с рабочей силой в промышленности. Выбор пал на председателя профсоюзов Беларуси Владимира Гончарика, 59-летнего политика из Логойска. Этот выбор хитро обошел стороной лидеров многочисленных политических партий, которых постоянно ругали официальные СМИ. Другой популярный избранник, Семен Домаш (1950 г.р.), бывший мэр Гродно, быстро ушел, чтобы позволить оппозиции объединиться.

Неудивительно, что результатом стала еще одна победа Лукашенко, тщательно спроектированная властями на первых из нескольких выборов, которые в большинстве своем остались непризнанными в демократическом мире. Тем не менее, Гончарик, которому не хватало навыков публичных выступлений и который, казалось, чувствовал себя некомфортно в роли кандидата в президенты, набрал почти 1 миллион голосов, согласно официальным подсчетам, и он возглавлял опросы в городе Минске незадолго до голосования. Это оказалось последним ударом Вика, поскольку его аккредитация не была продлена еще на один срок, а полномочия Консультативно-наблюдательной группы ОБСЕ были значительно сокращены по приказу разгневанного президента.

Любой, кто пытается разобраться в оппозиционной политике в Беларуси, сталкивается с проблемой множества партий, официальных и незарегистрированных, и соперничества между различными лидерами. Аналитик Григорий Иоффе, которого с полным основанием можно представить как поклонника Лукашенко и даже как друга, часто отвергает оппозицию как группу жадных людей, борющихся друг с другом за подачки западных агентств, поддерживающих демократию. Эта точка зрения не учитывает условия, в которых они действуют, и отвергает невероятную стойкость, с которой они продолжают работать в атмосфере постоянных преследований или прямых репрессий.С другой стороны, они действительно страдают от долгого пребывания на своих должностях (заметным исключением является Народный фронт).

Мое знакомство с оппозицией не так близко, как знакомство с французским ученым Александрой Гужон, которая однажды рассказала мне об очень интересной поездке на поезде в их компании. Однако постепенно я либо познакомился, либо стал лучше узнавать большинство тех, кто составляет оппозицию, иногда при самых невероятных обстоятельствах. Я уже описал две встречи с Шушкевичем, с которыми я больше не встречался вблизи, кроме того факта, что мы когда-то вместе летели рейсом Минск-Вена.Еще в первые годы моей жизни в Беларуси я встретил Владимира Года, блестящего журналиста «Белапан», и Олега Манаева, социолога, основавшего агентство по проведению опросов «Национальный институт социально-экономических и политических исследований». Строго говоря, Манаев — не оппозиционер, он академик, как показал инцидент в Братиславе более десяти лет назад. В настоящее время он также находится в изгнании в Соединенных Штатах после нападений властей на его компанию, которые лишили ее возможности продолжать исследования населения.

Летом 2004 года Министерство иностранных дел Латвии пригласило меня на встречу в Риге, посвященную вопросу демократии на постсоветском пространстве. Присутствовали многие деятели белорусской оппозиции, в том числе Николай Статкевич, генерал Валерий Фролов, Андрей Санников, Анатолий Лебедько, Олег Манаев и Владимир Падхол. Сенатор Джон Маккейн выступал с программной речью, и были делегаты из США, представляющие Международный республиканский институт, в том числе Линдси Грэм, Сьюзан Коллинз и Джон Сунуну, а также латвийские официальные лица и по крайней мере двое представителей правительства Лукашенко.Американцам было отказано в визах для въезда в Беларусь. Таким образом, это был один из немногих случаев открытой дискуссии между членами правительства и оппозицией.

Речь Маккейна была предсказуемой. Он осудил Лукашенко как тирана, которого следует отстранить от власти, а также за аресты и задержания активистов оппозиции. Лукашенко создал атмосферу, по его словам, «страха, репрессий и произвола». После основных выступлений было организовано несколько панелей, а председательствовать на одной из представителей оппозиции должен был Владимир Сокор, мой бывший коллега из RFE / RL и Зальцбургского семинара.Сокор неожиданно попросил освободить меня от этой обязанности, поскольку я присутствовал и, как он настаивал, был гораздо более сильным специалистом по Беларуси. Это был добрый жест, но он поставил меня в беспрецедентную позицию модератора группы основных лидеров оппозиции перед международной аудиторией, по крайней мере одна из которых ретранслировала слушания обратно в КГБ Беларуси. Мое участие в группах, стремящихся положить конец режиму Лукашенко, на самом деле было только началом.

В 2006 году я участвовал в семинаре в Словакии, организованном немецким фондом Маршалла из офиса Соединенных Штатов, возглавляемым бывшим министром иностранных дел Павлом Демесом.Собрание предшествовало следующим президентским выборам, когда снова были попытки объединить оппозицию вокруг единого кандидата, в данном случае гродненского профессора Александра Милинкевича. Манаев представлял результаты своих последних опросов, и все должно было быть хорошо. Приглашенных представителей белорусского правительства не было; Скорее, там присутствовали активисты оппозиции, лидеры демократических инициатив, дипломаты и странный ученый (я).

Тем не менее, когда дошло время допроса, главным допрашивателем был Андрей Санников, лидер движения «Европейская Беларусь» (а позже кандидат в президенты в 2010 году).Он отругал Манаева за его презентацию, заявив, что его статистика «бесполезна» и приносит пользу правительству. Заметно взволнованный, Манаев ответил, что он ученый, а его цифры основаны на исследованиях, а не на политике. Санников не был обеспокоен этим комментарием и утверждал, что опросы только пошли на пользу правительству, которое контролировало условия, в которых они проводились. На следующий день Санников, Манаев и я были членами комиссии в Министерстве иностранных дел Словакии. Эти двое больше не разговаривали.На обратном пути в отель мне пришлось идти посередине, чтобы им не приходилось общаться друг с другом, а позже я слышал, что они ехали домой разными поездами, такова была их взаимная неприязнь. К сожалению, это был типичный пример того, как легко могут возникать разногласия между различными лидерами оппозиции.

Павол Демес организовал несколько встреч для обсуждения Беларуси с участием внутренних игроков и общественных активистов, а также нескольких ученых. GMF финансировал ряд газет и журналов в Беларуси, а также некоторые неформальные группы, такие как экологические ассоциации.В 2006 году Павол, Йорг Форбриг (возглавляющий берлинский офис GMF) и я опубликовали отредактированную книгу « Перспективы демократии в Беларуси », которая вышла за несколько недель до выборов 2006 года, во время которых Йорг присоединился к оппозиционерам в палатке. протест на Октябрьской площади после объявления результатов с Лукашенко снова вернулся в офис. Спустя несколько дней власти разогнали лагерь.

Минск в конце 1990-х был редким местом для иностранных ученых.Единственный, кого я там регулярно видел, был Райнер Линднер, который организовал спонсируемый Германией Минский форум, который в конечном итоге вызвал участие белорусского правительства, в основном через министра иностранных дел Владимира Макея. Но в конце 1990-х на Западе произошла внезапная волна активности, спровоцированная драматическими событиями в Беларуси. Затем последовали конференции в Гарвардском университете и Университете Бата в Великобритании, которые опубликовали многие статьи, представленные в виде книг. Однако число западных ученых, родившихся за пределами Беларуси, было относительно невелико: Джим Дингли (Великобритания), Астрид Сам (Германия), уже упомянутая Александра Гужон (Франция), Эндрю Уилсон (Великобритания), Григорий Иоффе (США) и Стивен Уайт (Великобритания) были самыми известными именами.

Моим основным контактом среди оппозиции был политолог Подгол, импозантный лысый мужчина с небрежной внешностью и неистовой энергией. Он был и остается сущностью политического животного, хотя у него много сторон. Политический обозреватель Белорусского народного фронта, он автор многих статей, книг и особенно посвящен белорусскому фольклору. Он, пожалуй, наиболее известен своей популярной серией цитат президента, которая вышла в нескольких изданиях и была опубликована фирмой в Санкт-Петербурге.Петербург.

Подгол может войти в комнату и начать обсуждение почти мгновенно, не обращая внимания на любые тонкости и представления. Он хорошо знает каждого западного посла в Минске и встречался с большинством из них лично в их домах. В тот же период конца 1990-х годов он однажды днем ​​пригласил меня в резиденцию посла Германии в Беларуси Хорста Винкельмана, который координировал отъезд европейских послов из Дроздов после того, как им перекрыли водоснабжение. Теперь он жил в красивом доме на западе города и приготовил обед на открытом воздухе для двух своих гостей.Он был вежливым и формальным дипломатом, чрезвычайно вежливым и очень интересовался политикой.

Подгол оглядел стол с едой, как лев, смотрящий на очаровательную антилопу. Были тарелки, до краев заполненные ветчиной, и было ясно, что он не совсем понимал, как осуществить процесс переноса из тарелки в рот. В конце концов он протянул свою огромную руку по обеим сторонам тарелки, вложил в нее всю ветчину и съел одним глотком. Винкельман наблюдал это явление, но выглядел совершенно равнодушным.Подгол выпил всю бутылку красного вина с одной стороны стола и принялся за белое с другой. Все время речь шла о политической ситуации и способах выхода из сложившейся тупиковой ситуации.

В другой раз мы с Подголом сели на автобус из западной части Минска в центр. Было так тесно, что мы стояли на ступеньках центральной выходной двери. Подгол вдруг проревел:

«Лукашенко говорит, что этот автобус должен идти до вокзала без остановок!»

Около двух минут автобус замолчал.Потом раздался тревожный шепот.

Женщина рядом с нами заметила:

«Лукашенко — мой родственник».

Мы были заинтересованы и вдохновили ее продолжить:

«Да, это Александр Григорович, а я Людмила Григорьевна».

По субботам лидеры оппозиции и друзья играли в футбол в парке Чалюкинцау на красной глиняной поверхности с хорошими сетками для ворот. Поле было маленьким, и игра проходила с азартом и энергией.Соперничество там соответствовало всему на политической арене и происходило в нарастающей полуденной жаре. Я заметил, что центральный нападающий противоположной команды всегда находился рядом с воротами, в положении, которое было бы офсайдом в обычной игре с судьей. Тем не менее, в обязательном порядке, он упускал все шансы забить. Его звали Анатолий Лебедько, и он был лидером Объединенной гражданской партии, взявшей на себя руководство партией примерно в то же время, когда у нынешнего лидера Гиенадза Карпенко в марте 1999 года произошло внезапное кровоизлияние в мозг — еще одна смерть, которую оппозиция приписывает. к нечестной игре.Лебедько арестовывали столько раз за различные правонарушения, что он, вероятно, сбился со счета.

Вышеупомянутый Санников и я начали неудачный старт из-за статьи, которую я написал в соавторстве с Подголом, и в основном написанной им, поскольку я служил в основном переводчиком, в которой критиковались некоторые его действия, даже подразумевая он работал на КГБ. Но я встречался с ним лично на конференции, проводимой Министерством иностранных дел Латвии в Риге, а затем на многих встречах в Европе, в том числе в Братиславе, и смог наладить отношения.Санникова связывают с Хартией-97, пожалуй, самым откровенным СМИ с точки зрения критики президентства Лукашенко. Ранее он был заместителем министра иностранных дел, задумчивый, спокойный мужчина лет 60, женат на известной журналистке Ирине Халип и имеет двух сыновей. В некотором отношении он является протеже Шушкевича, и эти двое сформировали тесный союз на президентских выборах 2010 года, которые оказались еще одним периодом кризиса в Беларуси.

В 90-е я издал две книги о Беларуси.Первый — это общая история, включающая в себя последствия Чернобыля, как объясняет название: Беларусь: от советской власти к ядерной катастрофе . Это была моя пятая и последняя книга, опубликованная Macmillan Press и ее партнерами, причем канадское издание в данном случае было занято издательством University of Alberta Press. Вторая книга была частью серии, выпущенной издательством Harwood Academic Publishers в Амстердаме. Редактор серии ввел строгое ограничение по количеству слов, а это означало, что последнюю подготовленную мной главу об отношениях с Россией пришлось опустить.Заголовок — Беларусь: денационализированная нация — изначально заканчивался вопросительным знаком, что делало его более выразительным, чем я предполагал. Хотя он меньше своего предшественника по размеру, его ориентация на современную политику сделала его более доступным для многих агентств в Беларуси, и он использовался иностранными посольствами в качестве учебного пособия для тех, кто начинал пребывание в Минске. Это стало для меня уроком, а именно, что будущее своих книг — или статей — никогда нельзя определить заранее. Благодаря этой книге меня узнали во всей Беларуси, хотя я никогда не представлял ее как текст, который окажет большое влияние.

Благодаря отцу Юлии Шимко, Александру, профессору из Минска, я смог получить доступ к Национальному архиву Беларуси, что расширило мои знания, в частности, о межвоенном периоде. Документы, которые я нашел, не были классифицированы каким-либо значимым образом, а были получены в основном случайно из общей предметной области «воссоединение белорусских земель в сентябре 1939 года», но они очень откровенно рассказывали о продолжающихся чистках, особенно в Министерстве образования то, что тогда называлось «Западной Белоруссией».«Хотя мое пребывание было ограничено из-за того, что мне пришлось вернуться к преподавательской работе в Канаде, Юлия посетила меня и сделала для меня фотокопии множества документов. Служба там не была дружной. Каждый раз, когда я хотел скопировать документ, меня просили дать письменное объяснение, и этот процесс был трудоемким. Архив КГБ, который был бы не менее ценным, был закрыт в 1994 году, когда Лукашенко вступил в должность. Существовали жесткие ограничения на то, что можно было изучать в Беларуси.

Тем не менее, с людьми можно было поговорить.Два важных интервью, которые мы с Юлией провели в конце 1990-х, были со Светланой Алексиевич, подвижным писателем и страстным критиком последствий чернобыльской катастрофы; и, возможно, напротив, Наталья Машерова, дочь Петра, бывшего партийного лидера Советской Белоруссии в период 1965-1980 годов. Алексиевич еще не приобрела той известности, которую принесла ей Нобелевская премия по литературе (2015 г.), но была жестким и беззастенчивым критиком Лукашенко. Она говорила практически без перерыва около двух часов и с такой скоростью, что было невозможно угнаться — мы использовали магнитофон.

Машерова была популярным кандидатом на президентских выборах 2001 года, но внезапно отказалась от участия, поскольку Лукашенко обвинил ее в «ударе в спину». Лукашенко иногда проводил аналогию между собой и Машеровым, популистами, долгое время руководившими республикой. Машеров погиб в автокатастрофе в 1980 году, которую некоторые приписывают политическому убийству, совершенному более преданными сторонниками брежневского руководства. Машеров, набожный коммунист, дистанцировался от коррупции в московской иерархии.Наталья откровенно сказала нам, что боялась за свою жизнь и решила уйти.

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

[ВИРТУАЛЬНЫЙ] ПЕН представляет: чтение в знак солидарности с белорусским народом

9 августа 2020 года Беларусь, небольшая европейская страна, которую часто называют «последней диктатурой Европы», разразилась протестом после фальсифицированных президентских выборов.За последние два месяца жители Беларуси вышли на улицы, чтобы призвать к свободным и справедливым выборам, и их мирные усилия были встречены невероятной жестокостью полиции, насилием и множеством незаконных задержаний. Среди тех, кто сталкивается с запугиванием со стороны белорусских властей, — Светлана Алексиевич, лауреат Нобелевской премии, автор и президент PEN Belarus, входящая в Координационный совет Светланы Цихановской. В знак солидарности с ПЕН-беларусским и всем белорусским народом ПЕН-Америка организует чтение современной белорусской литературы нашими членами и друзьями, включая Машу Гессен, Аяд Ахтар, Дженнифер Иган и Волжину Морт.

Это мероприятие проводится в сотрудничестве с Сетью университетов Открытого общества и Городом убежища.

РЕГИСТРАЦИЯ ЗДЕСЬ

Книги известных авторов сегодня можно купить в книжном магазине City of Asylum. Все доходы идут в пользу City of Asylum Pittsburgh, некоммерческой организации, приверженной защите свободы слова.

КУПИТЬ КНИГИ ЗДЕСЬ

Аяд Ахтар — писатель и драматург.Его работы опубликованы более чем на двух десятках языков. Он является лауреатом множества наград, в том числе Пулитцеровской премии в области драмы и премии в области литературы Американской академии искусств и литературы. Ахтар является автором книги American Dervish , опубликованной более чем на 20 языках и названной Kirkus Reviews Лучшей книгой 2012 года, а также «Элегии родины », выпущенной в сентябре 2020 года. Как драматург он написал Junk, Disgraced , The Who & The What и The Invisible Hand , которые были встречены критиками.Он присоединился к Правлению PEN America в 2015 году. Он становится новым президентом PEN America.

Дженнифер Иган — автор нескольких романов и сборника рассказов. Ее последний роман, Manhattan Beach , бестселлер New York Times , был награжден медалью Эндрю Карнеги 2018 года за выдающиеся достижения в художественной литературе. Ее предыдущий роман, Визит отряда жуликов , получил Пулитцеровскую премию 2011 года, премию Национального круга книжных критиков и книжную премию Los Angeles Times , а недавно был назван одной из лучших книг десятилетия журналом TIME , Entertainment Weekly и несколько других.Также журналистка, она часто писала для The New York Times Magazine — совсем недавно о беременности и родах у женщин с опиоидной зависимостью. Она президент PEN America.

Волжина Морт — поэт и переводчик, родилась в Минске, Беларусь. Она является автором трех сборников стихов: Factory of Tears (Copper Canyon Press, 2008), Collected Bod y (Copper Canyon Press, 2011) и, в основном, недавно, Music for the Dead and Resurrected (FSG, 2020 ).Работа Морта была отмечена стипендиями Фонда Ланнана, Эми Клэмпитт, Премией Бесс Хокин в жанре «Поэзия» и грантом NEA в области перевода. Морт преподает в Корнельском университете и пишет на английском и белорусском языках.

Татьяна Замировская — писательница и журналист из Минска, Беларусь, в настоящее время проживает в Бруклине, штат Нью-Йорк. Замировская — автор трех сборников рассказов, выпущенных издательством АСТ (Москва). Ее недавний сборник метафизических научно-фантастических рассказов Страна случайных чисел (2019) вошел в лонг-лист Российской национальной премии бестселлеров и литературной премии NOS.Ее первый роман, The Deadnet , будет опубликован в 2021 году издательством AST / Elena Shubina Imprint. Замировская — стипендиат Колони Макдауэлл и Центра творческих искусств Вирджинии.

Ханна Комар — отмеченная наградами поэтесса и переводчик, а также активистка из Минска, в настоящее время работает в PEN Belarus. Она опубликовала два сборника стихов: Страх высоты на белорусском языке и Переработанный , двуязычный сборник. Комар пишет на белорусском языке и переводит свои тексты на английский.

Бела Шаевич — художник, писатель и переводчик, наиболее известный благодаря переводу книги Светланы Алексиевич Secondhand Time . Она также стала соавтором книги советского подпольного поэта Всеволода Некрасова «Я живу, я вижу » с Эйнсли Морс, которая была опубликована издательством «Гадкий утенок», и отредактировала книгу Виктории Ломаско « Другая Россия » (перевод Томаса Кэмпбелла). Ее рисунки будут представлены на триеннале Центра современного искусства «Гараж» в Москве, начиная с июня 2020 года.

Маша Гессен — штатный писатель в The New Yorker и автор 11 книг, в том числе Surviving Autocracy и The Future Is History: How Тоталитаризм восстановил Россию , которая получила Национальную книжную премию в 2017 году. Гессен написал о России, автократии, правах ЛГБТ, Владимире Путине и Дональде Трампе, среди прочих, для The New York Review of Books и The New York Times . На параллельном пути Гессен был научным журналистом, писавшим о СПИДе, медицинской генетике и математике; Известно, что Гессен был уволен с поста редактора российского научно-популярного журнала «Вокруг света » за отказ послать репортера, чтобы наблюдать за Путиным, летящим на дельтаплане с стерхами.Гессен — приглашенный профессор Бард-колледжа и обладатель стипендии Гуггенхайма, стипендии Эндрю Карнеги, стипендии Нимана, премии Хитченса и премии Клуба зарубежной прессы за лучший комментарий. Проработав более 20 лет журналистом и редактором в Москве, Гессен с 2013 года живет в Нью-Йорке.

Кейт Гессен — редактор-основатель n + 1 и участник The New Yorker и The London Review of Books .Он редактор трех научно-популярных книг и переводчик или со-переводчик с русского сборника рассказов, сборника стихов и произведения по устной истории. Он также является автором романа Все грустные молодые литераторы .

О сети университетов «Открытое общество»

Сеть университетов открытого общества (OSUN) — это новая глобальная сеть образовательных учреждений, которая объединяет обучение и продвижение знаний через географические и демографические границы, способствует гражданской активности от имени открытых обществ и расширяет доступ к высшему образованию для малообеспеченных сообществ.

Книжный магазин города убежища

Книжный магазин City of Asylum — это независимый книжный магазин, занимающийся продвижением переводческих произведений и международной литературы. Книжный магазин City of Asylum, основанный в 2017 году некоммерческой организацией City of Asylum Pittsburgh, расположен в Питтсбурге, штат Пенсильвания.

«Нас заперли в одной стране, а выпустили в другую»: ужас и надежда как протесты в Беларуси продолжаются

После обработки женщин провели через подземный лабиринт, который, по словам Светланы, «выглядел бы красиво в кино» — грязно-желтые стены, ржавые трубы, мокрый пол — в большую комнату с открытыми душевыми кабинами.Вскоре вошли еще двадцать четыре женщины, и среди них была Надежда. «Многие женщины были уверены, что сейчас откроют газ», — сказала Светлана, имея в виду использование душевых лейок в газовых камерах в нацистских лагерях смерти. Светлана и Надежда едва успели сказать друг другу, что с ними все в порядке, как их перевели в отдельные камеры. На этот раз Светлана оказалась одной из семнадцати женщин в камере на десять человек. «И это было очень удобно», — сказала она. «Были подушки и одеяла, а когда мы вошли, на столе стояли две большие буханки хлеба.Было два окна. Утром нам принесли овсянку, и это была лучшая овсянка, которую я когда-либо ел в своей жизни. Все, что мы там делали, это ели и спали ».

После двух дней и двух ночей в Лодзине Светлану и Надежду отпустили, но не раньше, чем они подписали бумагу, в которой говорилось, что сожалеют о содеянном, что бы это ни было. Выйдя из тюрьмы, они увидели, что добровольцы разбили палатки с едой, водой и пунктами первой помощи. Были доступны консультанты и предлагались поездки в любую точку Беларуси.«Я никогда не видела ничего подобного, — сказала Светлана. Там же Светлану и Надежду ждали и коллеги из Белорусского «Свободного театра».

Большую часть следующего дня они провели в очереди в Акрешчине, первом месте, где их держали, в ожидании своих сотовых телефонов и других личных вещей. И снова Светлана была поражена: «Люди приносили горячую еду, мороженое; там врачи, вожатые, священнослужители. Ничего подобного в Беларуси никогда не существовало ».

Я разговаривал с одним из людей, которые помогали организовывать медицинскую и психиатрическую помощь вне тюрьмы.Халид Рустамов, тридцатитрехлетний пластический хирург, в воскресенье, 9 августа, вместе с другом пошел на акцию протеста. На следующий день он узнал, что его друг, который также является врачом, задержан. Рустамов весь день катался на своем мотоцикле, наблюдая, как полиция подавляет протесты по всему Минску. Затем он поехал в большую больницу, где когда-то находился в отделении неотложной помощи: по тому, как он видел, как полиция лечит протестующих, он предполагал, что больница будет переполнена пациентами с травмами, и хотел стать волонтером.К его удивлению, пациентов было немного. Примерно на следующий день Рустамов понял, что полиция доставляет тяжело раненых демонстрантов в военные госпитали, а не в гражданские, предположительно в попытке скрыть от общественности масштабы жертв.

Однако врачи обменивались информацией в закрытых онлайн-чатах. Врачи из военных госпиталей загрузили фотографии полученных ими ранений: отрубленные конечности; торс, который выглядел так, как будто его передняя часть была оторвана; дыры в телах.Рустамов подозревал, что большинство этих травм произошло в результате взрыва светошумовой гранаты с близкого расстояния. (Рустамов прислал мне некоторые из этих фотографий в режиме самоуничтожения по защищенному каналу; когда я увидел первую, я сначала не понял, что смотрю на человеческое тело.) «Я начал организовывать врачей и психологов, чтобы ждите людей прямо у тюрем в Акрещине и Лодзине », — сказал Рустамов. Он предполагал, что многие люди будут освобождены с физическими и психическими травмами — предположение, которое подтвердилось, когда он забрал своего друга из Лодзины через два дня после ареста, и тот рассказал ему о жестоком обращении, которому он подвергся.Рустамов также подготовил письмо министру внутренних дел от имени белорусских врачей с просьбой разрешить им лечить людей, содержащихся под стражей. Подписали как минимум тринадцать сотен медицинских специалистов, но министерство не ответило. В конце концов, Рустамов решил начать связывать врачей с журналистами, чтобы попытаться привлечь внимание к насилию над протестующими.

Рустамов виртуально познакомил меня с врачом, работавшим в ночную смену в минской больнице 11 августа, через два дня после голосования.«Я видела четырех пациентов, которые были избиты», — написала мне Вера (имя изменено) в Telegram. «Я видела синяки, покрывающие все их тела. Эти синяки имели особую форму, которая отражала очертания предметов, которыми наносили удары, например дубинок. Особенно меня поразил синяк на лице одного из пациентов. Он имел форму подошвы ботинка. Пациенту ударили ногой по лицу. Ни я, ни мои коллеги никогда ничего подобного не видели. Никогда не мог представить, что увижу такую ​​травму в мирное время.Вера прислала мне диагнозы, которые она выписала пациентам, которых она осматривала в ту ночь. Читают как каталоги: «Закрытая черепно-мозговая травма: сотрясение мозга от. Ушиб правого глаза. Гематома века правого глаза. Ушибленная рана правой надбровной дуги. Множественные гематомы, синяки, ссадины на лбу, правой теменной области, груди, пояснице, правом предплечье, левой руке, правой и левой ягодичных областях, правом и левом коленных суставах, правой и левой голени ». Это все один человек.

Другой врач сказал мне, что 11 августа была одной из худших ночей. Нина (имя изменено), двадцатипятилетний врач скорой помощи, сказала, что видела много треснувших черепов, раздавленных ступней, оторванных от светошумовой гранаты пальцев. «Резиновые пули особенно плохи», — сказала она. «Они стреляют в упор». Она сказала, что вылечила двадцатилетнего мужчину, получившего ранение в легкое в спину резиновой пулей. «Я лечил его прямо здесь и минут пятнадцать просил сотрудников спецназа вызвать скорую помощь, потому что я не мог пользоваться телефоном.Они наконец уступили, и молодой человек выжил. Нина рассказала, что лечила также людей, страдающих от воздействия газа: у них горели глаза, и они задыхались.

Нина работает волонтером вместе с другими врачами отделения неотложной помощи, но вопреки четким указаниям администрации ее больницы, которая запретила врачам носить свою узнаваемую форму неотложной помощи для работы во время протестов. Многие коллеги Нины были арестованы и содержались под стражей три или четыре дня.Сама Нина избита. «Я лечила этого офицера, у которого была травма головы», — сказала она мне по телефону. «Внезапно я чувствую удар между лопатками и падаю в обморок. Когда я очнулась, это был офицер, кричащий кровавое убийство: «Не трогай ее!» Но его начальник все равно ударил меня и сказал: «Если ты такой герой, носи это с гордостью». Нина сказала, что она Не понимала, что имел в виду старший офицер, пока не пришла домой и не разделась: на бедре у нее был синяк в форме креста.

«Сейчас они стали немного мягче, но мы, врачи, все еще ждем худшего», — сказала она мне, когда мы разговаривали утром в понедельник, 17 августа, около одиннадцати по минскому времени.Она только что вернулась домой со смены в больнице после дневной смены волонтера на акции протеста, в основном лечившей людей от теплового удара. Я спросил ее, когда она в последний раз спала. «Неделю назад», — сказала она. «Я имею в виду, я беру полчаса здесь и там». Теперь она тоже не собиралась спать. Она собиралась поесть, переодеться и пойти работать в медпункт в Акрешцине, прежде чем отправиться на работу в больницу.

В минувший понедельник вечером 32-летний врач Алексей Нестеренко не пришел с работы.Его жена, Ольга, тоже врач, в течение следующих двух дней звонила в полицию, больницы и морги. Затем ей позвонил мужчина, который сказал, что у него есть список людей, которые содержатся в камере в Лодзине. В четверг Алексея отпустили, и он рассказал жене о случившемся. Она рассказала мне эту историю по телефону, пока он слушал, и подтвердил некоторые детали.

Когда его арестовали, он ехал домой с работы на велосипеде. Его избили дубинкой, когда его бросили в фургон, который затем ехал по городу, собирая людей: один мужчина шел из магазина домой, другой вышел на улицу, чтобы вынести мусор.В конце концов, шестьдесят человек были помещены в транспорт для заключенных, практически без вентиляции, поэтому к тому времени, когда транспорт подъехал к Лодзине, одежда мужчин была пропитана потом. Их заставили стоять на коленях на земле в тюремном дворе, короны их голов лежали на земле. Их руки были связаны за спиной шпагатом. Теперь, поскольку их одежда была влажной, они замерзали. Каждый, кто менял позицию, был избит. После четырех часов во дворе мужчин перевели в конференц-зал, где они просидели до утра, теперь уже на стульях, свесив головы между колен.Пока их обрабатывали, одного за другим их похитители избивали их, требуя знать: «На кого вы работаете?» Они также сделали селфи со своими жертвами.

«Мы никогда не были политиками», — сказала мне Ольга. «Но за последнюю неделю я стал гордиться своим народом: нет лидера — люди все организуют сами. Это настоящая демократия ».

Светлана сказала, что она чувствовала, что Беларусь сделала качественный скачок, пока они с Надеждой находились за решеткой. «Нас заперли в одной стране и выпустили в другую», — сказала она.«Мы свободны, и Беларусь тоже». На следующий день после освобождения Светлана и Надежда пошли к памятнику первому убитому в Минске митингующему, 34-летнему Александру Тарайковскому. Власти утверждали, что он умер из-за того, что в его руках сработало взрывное устройство, но видеозапись, судя по всему, показывает, что в него стреляли. «Я плакала на мемориале», — сказала мне Светлана. «Людей с красно-белыми белорусскими флагами, людей свободных и счастливых — их уже не протолкнуть.«Красно-белый флаг был поднят протестующими против Лукашенко и заменил официальный красно-зеленый флаг по всей стране.

В воскресенье Светлана и Надежда, Халид, Нина и другие, с которыми я беседовал, посетили массовую акцию протеста в Минске. Ольга и Алексей Нестеренко остались дома и весь день разговаривали с журналистами; Ольга сказала мне, что публичность — это ужасно, но это также, как решили они с Алексеем, их гражданский долг. «Я считаю, что люди выходят сегодня за нас, и мы выходим за них.«Большинство их собеседников были белорусскими журналистами, в том числе пара, пришедшая из лояльных режиму СМИ всего несколько дней назад. Сотрудники Белорусского государственного телевидения присоединились к общенациональной забастовке: в понедельник канал транслировал в прямом эфире пустую кушетку. Бастовали крупные промышленные предприятия. В понедельник утром Лукашенко освистали, когда он посетил Минский завод колесных тягачей. Пока рабочие скандировали: «Уходите!», Диктатор поклялся, что не покинет свой пост и не согласится на повторное голосование.Бастующие рабочие вышли на улицы, когда он покинул завод и двинулся в сторону Минского автомобильного завода.

В понедельник и вторник акции протеста продолжились, и забастовка распространилась на другие промышленные предприятия. Протестующие собрались у тюрем, чтобы потребовать освобождения задержанных демонстрантов. Во вторник МВД заявило, что за решеткой остались сорок четыре человека из примерно семи тысяч арестованных в первые дни протестов. Около шестисот человек подали официальные жалобы на обращение с ними в тюрьме.Светлана Цихановская, оппонент Лукашенко на выборах, уехавшая на прошлой неделе в ссылку, объявила, что сформировала комитет, который будет координировать переход власти.