brinmax

МАРГИНАЛЬНАЯ ГРУППА — это… Что такое МАРГИНАЛЬНАЯ ГРУППА?

МАРГИНАЛЬНАЯ ГРУППА

Antinazi. Энциклопедия социологии, 2009

• МАРГИНАЛИЗМ
• МАРГИНАЛЬНАЯ ЗОНА

Смотреть что такое «МАРГИНАЛЬНАЯ ГРУППА» в других словарях:

• МАРГИНАЛЬНАЯ ГРУППА — См. группа, маргинальная …   Толковый словарь по психологии

• Маргинальная группа — (marginalgroup). Группа людей, проживающая либо между другими культурами и не принадлежащая ни к одной из них, либо на периферии доминантной культуры …   Психология развития. Словарь по книге

• Маргинальная личность — Маргинал, маргинальный человек (от лат.  margo край) человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм, ценностей, и т.д. Маргинальная группа людей группа,… …   Википедия

• ГРУППА МАРГИНАЛЬНАЯ — англ. group, marginal; нем. Gruppe, margin ale. 1. Группа, находящаяся на границе двух культур или субкультур и имеющая нек рую идентификацию с каждой из них. 2. Группа, отвергающая определенные ценности и традиции той культуры, в к рой она… …   Энциклопедия социологии

• Маргинальная музыка — (англ. outsider music)  термин, употребляющийся по отношению к музыке, исполняющейся самоучками, социальными маргиналами и аутсайдерами, отстоящими в стороне от музыкальной индустрии и игнорирующими принятые в музыке стандарты (от… …   Википедия

• ГРУППА, МАРГИНАЛЬНАЯ — Группа, находящаяся на границе или крае культуры, только частично принимающая доминирующие культурные модели …   Толковый словарь по психологии

• ГРУППА МАРГИНАЛЬНАЯ — англ. group, marginal; нем. Gruppe, marginale. 1. Группа, находящаяся на границе двух культур или субкультур и имеющая нек рую идентификацию с каждой из них. 2. Группа, отвергающая определенные ценности и традиции той культуры, в к рой она… …   Толковый словарь по социологии

• Хронические бедные — маргинальная группа населения, постоянно испытывающая лишения …   Социология: словарь

• СОЦИАЛЬНО-КЛАССОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА — вся совокупность социально классовых отношений между индивидами, объединенными в социальные классы, социально классовые группы и в элементарные профессиональные, имущественные и объемно правовые группы и самих этих индивидов. С. К.О. охватывает… …   Социология: Энциклопедия

• Маргинал — В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из за отсутствия сносок …   Википедия

Маргинальная группа это

Читать PDF
267. 17 кб

616-002. 5 туберкулез и маргинальные группы населения

Г. Бонаккорси, Л. Баджиани, Ч. Лорини, Д. Маннелли, С. Мантеро, Н. Олимпи, Ф. Сантомауро, Н. Комодо

Туберкулез снова привлекает к себе внимание в западноевропейских странах в связи с проблемой роста иммиграции и связанных с ней факторов риска, таких как бедность, бездомность, наркомания, СПИД.

Читать PDF
2.35 мб

Теоретические подходы к анализу новых маргинальных групп

Конышева Ксения Вячеславовна, Струк Наталия Максимовна

Приведены результаты теоретического исследования маргинальности и маргинальных групп, особенности их стратегий поведения.

Читать PDF
304.47 кб

ПРОБЛЕМА ИДЕНТИЧНОСТИ МАРГИНАЛЬНОЙ ГРУППЫ НА ПРИМЕРЕ РОССИЙСКИХ НЕМЦЕВ

Курске Владислав Сергеевич

Автор обращается к проблеме идентичности российских немцев как группы индивидов, живущих на стыке двух культур.

Читать PDF
24.81 мб

Миграция с Крайнего Севера: намерения и возможности маргинальных групп населения

С.Н.Смирнов, М.Х.Гарсия-Исер

Переход к рыночным отношениям обострил проблему перенаселения маргинальными (пенсионеры, инвалиды, безработные) и потенциально маргинальными (учащаяся молодежь, часть представителей которых не сможет найти работу по окончании учеб

Читать PDF
450.85 кб

Проблемы профессиональной идентичности и маргинальности индивидов и социальных групп

Волкова Ольга Александровна

Рассматриваются проблемы профессиональной идентичности и маргинальности индивидов, а также социальных групп. Проводится анализ теории вопроса применительно к переходному состоянию России на рубеже XX XXI вв.

Читать PDF

344. 64 кб

Безработные женщины как наиболее уязвимая маргинальная группа населения: положение и меры социальной

Чукреев Петр Александрович

Рассматривается социальное и экономическое положение безработных женщин, составляющих значительную часть наиболее социально уязвимой маргинальной группы населения.

Теоретические подходы к анализу новых маргинальных групп Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

сту специалистов закупок. Можно включить в программу прохождение стажировки по размещению заказов для государственных и муниципальных нужд [1]. Стажировка может являться как самостоятельным видом дополнительного профессионального образования, так и частью профессиональной переподготовки или повышения квалификации. Основная цель стажировки — это изучение передового опыта, приобретение профессиональных навыков, формирование и закрепление на практике профессиональных знаний, умений и навыков, полученных в результате теоретической подготовки, для выполнения обязанностей по

занимаемой должности или решения новых профессиональных задач. Поэтому при проведении обучения нужно учитывать специфику деятельности каждой организации в отдельности, разграничивать и проводить обучение с учетом их пожеланий. Важно и правильно расставить акценты при обучении, выделить наиболее важные области знания, где имеются наибольшие проблемы и трудности для каждого слушателя (сферы деятельности учреждения) индивидуально. Итак, чтобы нормально работать в современном мире, нужны знания, а чтобы их получить — нужно учиться.

Статья поступила 25.12.2013 г.

Библиографический список

1. Требования к минимуму содержания данной дополни- обращения 28.11.2013).

тельной профессиональной образовательной программы согласованы с Минэкономразвития России и утверждены Минобрнауки России в 2006 г. [Электронный ресурс]. URL: http://igz.hse.ru/web/IGZ/IGZ_CMS.

и http://terra.ucoz.net/_ld/2/259_of66.pdf (дата обращения 28.11.2013).

УДК 316.4.06

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К АНАЛИЗУ НОВЫХ МАРГИНАЛЬНЫХ ГРУПП

© К.В. Конышева1, Н.М. Струк2

Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.

Приведены результаты теоретического исследования маргинальности и маргинальных групп, особенности их стратегий поведения. Рассмотрены основные теории маргинальности в классическом варианте этнокультурных взаимоотношений, а также новые теоретические разработки. Выявлен эвристический потенциал изучения новых маргинальных групп. Библиогр. 6 назв.

Ключевые слова: маргинальность; маргинальные группы; стратегии поведения; социальные процессы; социальные изменения.

THEORETICAL APPROACHES TO NEW MARGINAL GROUPS ANALYSIS K.V. Konysheva, N.M. Struk

Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.

The article dwells on the results of theoretical studies of marginality and marginal groups, on the features of their behavioral strategies in particular. It treats the basic theories of marginality as a classic version of ethno-cultural relations as well as new theoretical developments. Heuristic research potential of new marginal groups is revealed. 6 sources.

Key words: marginality; marginal groups; behavioral strategies; social processes; social changes.

Качественную характеристику общества как социального организма определяет социальная структура, которая представляет собой устойчивые элементы, направленные на воспроизводство социальной системы. Состояние современной социальной структуры российского общества все больше определяется появлением новых социальных групп, а в теории определяется сформировавшейся концепцией маргиналь-ности.

Изменения в социальной структуре и возрастающая социальная дифференциация, а также кризис основных социальных институтов приводят к появлению новых социальных групп, которые начинают все больше влиять на социальные процессы. В основном это группы, характеризующиеся маргинальным поведением и соответствующей жизненной стратегией. Целью данной статьи и является анализ основных особенностей новых маргинальных групп и стратегий их поведения.

1Конышева Ксения Вячеславовна, соискатель, тел.: 89643575003, e-mail: [email protected] Konysheva Ksenia, Competitor for a scientific degree, tel.: 89643575003, e-mail: [email protected]

2Струк Наталия Максимовна, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии и социальной работы, тел. : 89025143862, e-mail: [email protected]

Struk Natalya, Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of Sociology and Social Work, tel.: 89025143862, e-mail: [email protected]

Понятие «маргинальность», «маргинальные группы», «маргинальный индивид» претерпели значительные изменения и переосмысливались исходя из разных социальных условий и воззрений того или иного социолога.

Процессы маргинализации анализировались в разные годы в трудах Г. Зиммеля, К. Маркса, Э. Дюрк-гейма, М. Вебера. Так, Г. Зиммель, анализируя взаимодействия двух культур, описал социальный тип чужака. Э. Дюркгейм отмечал неустойчивость и противоречивость ценностно-нормативных установок индивида. Маргинальность не фиксировалась еще как отдельная социологическая категория, но этими учеными были сформулированы причины в социальных процессах, которые привели к возникновению состояния маргинальности в обществе и социальных группах. Проблема маргинальности исследуется, прежде всего, с позиций структурного подхода и тех изменений, которые происходят в социальной структуре общества. М. Вебер трактует маргинальность через возникновение новых сообществ (профессиональных, статусных, религиозных и др.), отличающихся по поведению и выбранному стилю жизни от формально признанных социальных групп. Между новыми и имеющимися группами существует определенная социальная связь, посредством которой возможен процесс выравнивания социальной структуры.

Понятия «маргинальности» и маргинальной личности разработал представитель Чикагской школы Р. Парк, анализируя проблему маргинальности с позиции культурного подхода. В своей работе «Человеческая миграция и маргинальный человек» Р. Парк определил маргинальность как положение индивидов, находящихся на границе двух различных, конфликтующих между собой культур. Объектом его изучения стали в первую очередь мигранты, а также негритянское население Чикаго. Изучая трудности адаптации мигрантов к новой культурной среде и сложности, с которыми они сталкиваются, Р. Парк пришёл к выводу, что маргинальность — это положение в социальной структуре, которое характеризуется конфликтом, вызванным нахождением индивида или социальной группы в пограничной ситуации, вызванной нахождением между двумя и более культурными образцами. Нахождение в пограничной ситуации Р. Парк называет маргинальной ситуацией, а индивида, находящегося на границе между двух культур, — маргинальным индивидом.

Р. Парк не только дал определение маргинально-сти, но и выявил психологические особенности маргинального индивида. Маргинальный индивид испытывает психологический кризис, ему свойственны такие психологические реакции, как одиночество, мечтательность, беспокойство о будущем, боязнь агрессии со стороны окружающих. Разумеется, и не маргинальный индивид может испытывать те же чувства, однако особенность кризиса маргинальной личности заключается в длительности и интенсивности подобных реакций.

В дальнейшем идею маргинальности как промежуточного положения между двумя культурами и особенностями поведения маргинального индивида про-

должил ряд российских и зарубежных социологов, а саму маргинальность, вызванную культурным конфликтом, определили как «культурную маргиналь-ность». Исходя из специфического положения маргинального индивида в ситуации «культурной маргинальности», проявляются специфические особенности стратегий поведения, направленные на адаптацию в новых условиях. Так, Н.Г. Маркова в статье «Проблемные ситуации современной маргинальной личности и пути снятия напряжения адаптации» [2] рассматривает мигрантов и стратегии поведения, которые применяются маргинальными индивидами. Выделяется четыре типа индивидуального реагирования в условиях межкультурного контакта: «переход», шовинизм, маргинальность и «посредничество». Стратегия перехода основана на том, что маргинальный индивид воспринимает новую культуру как лучшую по отношению к его домашней культуре, он начинает ассоциировать себя с новыми культурными условиями. В пример приводятся студенты, проходящие практику за рубежом и желающие остаться на постоянное место жительства в принимающей стране. Шовинистическая стратегия основана на осознании того, что «чуждая» культура является неприемлемой, неправильной и в полной мере «чуждой», при этом «домашняя» культура воспринимается как эталонная. Маргинальная стратегия поведения характеризуется так называемым «маргинальным синдромом», который выражается в том, что личность не ассоциирует себя ни с «домашней», ни с «чужой» культурой. «Маргинальный синдром» может перетекать в стратегию «посредничества», которая основывается на том, что маргинальный индивид самостоятельно отбирает те или иные особенности «принимающей» культуры, синтезирует и комбинирует её черты, при этом не отказывается от собственной «домашней» культуры. Применяя стратегию «посредничества», маргинальный индивид приобретает опыт правильных способов реагирования и адаптации к новой культурной среде, между тем как остальные формы основаны на конфликте. Стратегии поведения маргинальной личности, таким образом, базируются на желании прекращения конфликта или придания конфликту другой смысловой нагрузки (как с шовинистической стратегией поведения), при этом целью является нахождение новой идентичности в новых условиях. Причины принятия той или иной стратегии поведения в маргинальной ситуации могут быть различны и зависят от качественных характеристик. Стратегии поведения маргинальных групп имеют активный, динамичный характер, который вызван необходимостью быстрой адаптации к условиям новой культурной среды. Главными характеристиками маргинальной ситуации и особенностями маргинального индивида и социальной группы, таким образом, выступают несколько основных понятий, таких как:

— неукоренённость в социальной структуре индивида или социальной группы;

— специфический характер взаимодействий с социальной средой, выражающийся в социальной дистанции между основными социальными институтами

и маргинальными группами и индивидами;

— кризис идентичности, связанный с деформацией прежних установок самоидентификации и необходимостью в краткий период приобретения новой идентичности, которая позволила бы наиболее успешно адаптироваться к новым условиям;

— нахождение «вне системы» основных форм перераспределения различных ресурсов и борьба за приобретение основных форм капитала, которая требует от маргинального индивида или социальной группы быстрого реагирования на любые социальные изменения;

— особенности выбора стратегий поведения, продиктованные как специфическим положением в социальной структуре, так и личностными особенностями, характерными для маргинальной ситуации. Стратегии поведения носят активный, иногда агрессивный характер.

Данные характеристики маргинальной ситуации легли в основу современных теорий маргинальности, которые не относят к маргинальным группам и маргинальным индивидам исключительно мигрантов, или «культурных гибридов» (например, метисов). Анализ маргинальности и маргинальных групп, не включающий межкультурный аспект, стал возможен благодаря масштабным социальным изменениям, которые вызвали появление новых теоретических концепций, основанных не на межкультурном взаимодействии, а на распределении символического, экономического и политического капитала в социальной структуре и борьбе за этот капитал между социальными группами, в которой принимают участие и маргинальные группы. Маргинальность в этом подходе — это не некое состояние «промежуточности», а скорее характеристика социальной позиции, выражающейся во внесистемном и внеинституциональном положении социальной группы. При подобном подходе к маргинальности и маргинальной ситуации основным аспектом становится де-привация, обычно рассматривающая явления маргинальности среди людей без определенных занятий и места жительства, однако методологически такой подход не совсем верен, поскольку те же бездомные обладают определённым местом в социальной структуре, у них может быть чёткая самоидентификация как себя, так и своей социальной роли и статуса, более того, эта группа устойчива и обычно неизменчива в отличие от маргинальной группы с её динамичными стратегиями поведения и кризисом идентичности.

Теоретической основой, подтолкнувшей к изучению новых маргинальных групп, являются теоретические концепции таких современных социологов, как П. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдье, З. Бауман, которые в своих работах, посвящённых современности и социальным изменениям, анализируют причины появления новых маргинальных групп. П. Бергер и Т. Лукман в совместной работе «Социальное конструирование реальности» приводят пример маргинальности не только как позицию, занимаемую национальными меньшинствами, но и как позицию, в основе которой лежат личные мировоззренческие представления, приводя в пример интеллектуалов: «….Его мы можем

определить как эксперта, экспертиза которого не является желательной для общества в целом. Это предполагает переопределение знания vis a vis к «официальному» учению, то есть это нечто большее, чем просто отклонение в интерпретации последнего. Поэтому интеллектуал, по определению, оказывается маргинальным типом. Был ли он сначала маргиналом, чтобы затем сделаться интеллектуалом (как это было в случае со многими еврейскими интеллектуалами на современном Западе), либо его маргинальность была прямым следствием интеллектуальных аберраций (как в случае подвергнутого остракизму еретика) — нас сейчас не интересует. В любом случае его социальная маргинальность выражает отсутствующую теоретическую интеграцию в универсум его общества. Он оказывается контр-экспертом в деле определения реальности» [5, с.325]. Таким образом, мировоззренческая позиция маргинального индивида оказывается вне институализированных норм и находится в своеобразном вакууме. Маргинальный индивид в данном случае, как указывают авторы, может создавать собственный мир, входить в группу подобных ему интеллектуалов, но для общества в целом он будет являться девиантом и «чужаком». Подобные маргинальные группы замыкаются в себе, для них девиантные идеи, не принимаемые обществом, становятся объективной реальностью, а весь внешний мир начинает восприниматься враждебно. Стратегия поведения индивидов и подобных маргинальных групп будет основана на защите от угроз внешней среды, а внешняя среда, то есть общество, будет видеть угрозу в подобных маргинальных группах. Возможным выходом из подобной маргинальной ситуации может являться, например, революция, которая несёт в себе возможность воплотить идеи маргинальной группы в жизнь, а значит, получить то влияние на общественную жизнь, которое при нахождении в маргинальной ситуации невозможно. Легитимизация идей или образа жизни, а значит, получение символической власти в обществе представляет собой выход из маргинальной ситуации, который желает каждая маргинальная группа и маргинальный индивид. Маргинальная группа, таким образом, не просто хочет интегрироватся в общественную жизнь, но и влиять на эту жизнь.

Взгляды П. Бергера и Т. Лукмана в большей степени сочетаются с теорией власти и различных видов социального капитала П. Бурдье, хотя он и не упоминал сам термин маргинальность и маргинальная группа. Его идеи относительно распределения различных видов капиталов в социальной структуре дают нам возможность более глубоко осмыслить стратегии поведения маргинальных групп в социальном поле. В своей работе, посвящённой политическому полю, П. Бурдье определяет его как «пространство, в котором происходят борьба и взаимодействие агентов, групп и классов, обладающих различными габитусами и капиталами. В поле политики борьба ведется за ресурсы, включая ресурс, позволяющий выделять и номинировать своих и чужих, друзей и врагов» [6, с.228]. Маргинальные группы, таким образом, также борются за политический, символический и другие виды капита-

лов, но их отличие от немаргинальных групп заключается в том, что маргинальные группы не являются системными игроками в борьбе за капитал и вынуждены применять специфические стратегии для того, чтобы прочно укорениться в социальном поле, при этом, данные стратегии отличаются своей новизной.

Существует довольно много примеров, показывающих стратегии маргинальных групп, часть из этих примеров лежит в политическом поле, так как оно особенно ярко представляет собой пример борьбы за власть. Маргинальные группы, находящиеся на внесистемных позициях относительно, например, парламентских партий, стремятся завоевать место внутри системной политики. Для этого они, привлекая электорат, могут постоянно менять политические взгляды исходя из актуальности тех или иных политических течений и их популярности. Подобные политические маргинальные группы отличаются от просто внесистемных партий, и это отличие кроется в природе маргинальности, оно выявляется на институциональном и символическом уровне. Обычные внесистемные политические движения(например, внепарламентские партии или политические движения) могут иметь устойчивую идеологию и стратегии поведения в политическом поле, маргинальные же группы постоянно меняют стратегии поведения и могут быстро сменить свою идеологическую платформу.

З. Бауман в своей работе «Индивидуализированное общество» [4] рассматривает маргинальные группы и маргинальность в рамках современности и концепции «индивидуализированного общества». Его теория объясняет неустойчивость идентичности маргинальных групп и характер их стратегий поведения, которые отличаются от традиционных маргинальных групп. По мнению З. Баумана, современность характеризуется индивидуальным социальным неравенством и разрушением базовых классовых признаков, которые ранее служили для консолидации классов. Уход от коллективных действий в пользу индивидуальных интересов влечёт за собой отсутствие социальных границ в стратегиях поведения и автономиза-цию социальной структуры, где каждый становится «чужаком». З. Бауман, считал, что маргинализация -это процесс распада структурных связей, появление «текучих» социальных позиций, которые характеризуются своей изменчивостью и неопределённостью. Маргинальные группы — это не устойчивые социальные группы, а некий ситуативный слой, который возникает стихийно, при наличии каких-либо кризисных ситуаций и служит временной основой для консолидации индивидов.

Анализируя теории таких социологов, как З. Бауман, П. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдье, можно дать определение маргинальных групп, основанное на их особенностях, сформированных данными авторами. Маргинальные группы — это группы, характеризующиеся отсутствием чётких социальных позиций, продиктованных их специфическим положением в социальной структуре, находящиеся во внеинституциональ-ном и внесистемном поле, при этом, включенные в борьбу за власть и различные виды капиталов. Харак-

теризуются маргинальные группы ситуативным и временным характером, структурной неопределенностью, в то же время консолидируясь в отстаивании пусть временных, но своих позиций и интересов. Отличительной особенностью маргинальных групп являются их специфические стратегии поведения, которые основываются именно на неопределённости и неукоренённости в социальной структуре. Стратегии поведения находятся в постоянной динамике, они постоянно меняются в зависимости от той или иной ситуации, могут носить абсолютно разный характер, но действия в рамках подобных стратегий всегда динамичны и интенсивны. По мнению З. Баумана, маргинальные группы имеют особое распространение в индивидуализированном обществе, где долговременные и слаженные коллективные действия невозможны из-за возрастающего индивидуализма, а маргинальные группы являются теми группами, где консолидация возможна, но лишь временная и на ситуативной основе. З. Бауман считал, что маргинальные группы предназначены для попытки решения каких-либо проблем, они могут выражаться стихийно и служат скорее неким импульсивным коллективным действием.

Появление маргинальных групп вызвано дисфункциональными, кризисными процессами в основных социальных институтах, когда институциональная власть ослабевает, а сами социальные институты не способны решать свои основные задачи из-за ослабления их влияния на социальную жизнь общества и дисфункции механизма реализации основных целей. Следует отметить, что маргинальная группа — это не всегда исключительно импульсивное коллективное действие. По нашему мнению, маргинальная группа -это группа, находящаяся во внесистемном и внеинсти-туциональном положении относительно основных социальных институтов, но при этом активно стремящаяся институализироваться, выступая за присвоение всех видов социального капитала. Такие маргинальные группы характеризуются следующими признаками:

— внеинституциональным и внесистемным положением в социальной структуре;

— ситуативностью и динамичностью стратегий поведения. Стратегии поведения маргинальных групп направлены на приобретение всех видов капитала, но на стратегии, с помощью которых маргинальная группа борется за власть, влияют любые социальные изменения, которые заставляют маргинальную группу быстро изменять основную тактику для достижения целей;

— агрессивностью и динамичностью в борьбе за основные виды капиталов;

— отсутствием или быстрой изменчивостью оснований своих действий;

— быстрой реакцией на социальные изменения.

В настоящее время можно говорить о присутствии в социальном поле как традиционных маргинальных групп (например, мигранты), так и новых вынужденных маргинальных групп, процесс формирования и динамика изменений которых требуют более тщательного осмысления. Представляя собой социальный фено-

мен в российской реальности, маргинальность проявляется неопределенностью социальной структуры и характерна для всех социальных групп общества, что в свою очередь увеличивает социальную энтропий-ность. Возникновение в российском обществе новых социальных вынужденных маргинальных групп связано с изменениями в социальной структуре, в производственном секторе экономики и как следствие с ухудшением материального состояния большинства населения, перемещающегося в поисках работы. Стали меняться традиционные нормы и ценности, статусное положение социальных групп, члены которых все больше определялись маргинальностью позиции в общественном процессе. В первую очередь это коснулось социально-профессиональных групп, столкнувшихся с изменением своего статуса, чаще всего с его понижением, что привело в большинстве случаев к распаду этих групп и переходу их в состояние марги-нальности. И таких групп в российском обществе сегодня достаточное количество — мигранты, вынужден-

ные переселенцы, безработные, выпускники профессионального образования, представители малого бизнеса, интеллигенции и группы элит, не определившихся в своих ценностях и отношениях к стране. Новые маргинальные группы играют все более заметную роль в общественном развитии, институциализируя свои потребности и интересы, осваивая новое для них социальное пространство. И это освоение не всегда совпадает с ожиданием общества и с ожиданием самих маргинальных групп. При прочих позитивных условиях развития общества большинство этих групп (исключая криминальные) могли бы стать ресурсом качественного и рационального обновления социальной структуры в новой социально-экономической модели общественного развития и преодолеть свое маргинальное состояние. Это возможно при целенаправленном управленческом воздействии на факторы, детерминирующие маргинальность как социальное явление, и трансформации маргинальных групп в легитимные социальные группы.

Статья поступила 05.02.2014 г.

Библиографический список

1. Стоунквист Э.В. Маргинальный человек. Исследование личности и культурного конфликта // Современная зарубежная этнография: реферативный сб. М., 1979. С.90-112.

2. Маркова Н.Г. Проблемные ситуации современной маргинальной личности и пути снятия напряжения адаптации // Мир психологии. 2008. №4. С139-148.

3. Шибутани Т. Социальная психология. Ростов н/Д: Феникс, 1998. 544 с.

4. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.

5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 323 с.

6. Бурдье П. Социология социального пространства. М.: Институт экспериментальной социологии. СПб.: Алетейя, 2007. 288 с.

УДК 33 ББК 65.291

ИРКУТСК КАК ОПОРНЫЙ ПУНКТ МЕЖДУНАРОДНОГО ТРАНСПОРТНО-ЛОГИСТИЧЕСКОГО КОРИДОРА «ЗАПАД-ВОСТОК»

© А. В. Рябченкова1

Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.

В соответствии со стратегией развития транспортно-логистического комплекса Российской Федерации город Иркутск в силу своего географического расположения должен стать одним из основных опорных пунктов транспорт-но-логистического коридора «запад-восток», так как имеет статус города — регионального центра. Ил. 3. Табл. 5. Библиогр.3 назв.

Ключевые слова: опорный пункт; стратегия развития; интеграция; инновационные технологии.

IRKUTSK AS A FOOTHOLD OF INTERNATIONAL TRANSPORT AND LOGISTICS CORRIDOR «WEST-EAST» A.V. Ryabchenkova

Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.

Due to its geographical location and in accordance with the development strategy of the transport and logistics complex of the Russian Federation the city of Irkutsk is to become one of the main footholds of the transport and logistics corridor «East-West » since it has the status of the city and a regional center. 3 figures. 5 tables. 3 sources.

Key words: foothold; development strategy; integration; innovative technologies.

1Рябченкова Антонина Васильевна, доцент кафедры градостроения, тел.: 89834048159, e-mail: [email protected] Ryabchenkova Antonina, Associate Professor of the Department of Urban Planning, tel.: 89834048159, е-mail: [email protected]

МАРГИНАЛЬНЫЕ ГРУППЫ В КАЗАХСТАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3
1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КОНЦЕПЦИИ МАРГИНАЛЬНОСТИ В СОЦИОЛОГИИ
6
1.1 Концепция маргинальности в социологии 7
1.2 Маргинальность и социальная мобильность 16
1.3 Маргинальный статус 18

2 МАРГИНАЛЬНЫЕ ГРУППЫ В КАЗАХСТАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ 22
2.1 Маргинализация и аномия как тенденция социальной стратификации 24
современного общества
2.2 Рост бедности и безработицы — основной фактор маргинализации 32
населения
2. 3 Влияние процесса маргинализации на социально-экономический статус и
здоровье населения 35
2.4 Маргинализация общества как одна из основных причин девиантного 44
поведения среди молодежи

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 50
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 52
Приложения 55

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность изучения проблемы маргинальности обусловлена следующими
факторами: во-первых, объективными факторами, предопределяющими состояние
современного общества, положение различных групп и личности в этом
обществе. Современный мир может быть охарактеризован как мир расширяющихся
и углубляющихся международных контактов и взаимодействий самого различного
рода. Геополитическая трансформация общественных образований, размывание
границ культурной замкнутости и обособленности народов и социальных групп
наряду с положительными последствиями порождают огромное количество
проблем.
Повсюду в мире, в частности, в нашем отечестве социальные катаклизмы
приводят к ситуациям, когда отдельный индивид, группа и целые народы
попадают в маргинальное положение. Люди оказываются на границе двух
социальных сил, двух культур и идеологий, оказываются выброшенными за
пределы благополучного и достойного человеческого существования –
становятся изгоями общества. Нередко внутренняя опустошенность, вызванная
распадом ценностно-нормативных, духовных основ общества, подталкивает
индивида к асоциальным действиям, либо к апатии и бездеятельности. В
результате, человек или социальная группа перестает быть активным,
полноценным членом общества и теряет всякую положительную связь с ним.
Во-вторых, ситуация относительной политической стабильности также не
свободна от маргинальных проблем. Миграционные процессы, расширение
культурных связей, доступность самой разной информации для различных
общественных слоев многих государств и народов нередко приводят к феномену
маргинального человека как личности на рубеже культур. В сознании такой
личности тесно переплетаются элементы двух и более культур, элементы,
нередко несовместимые, противоречащие друг другу и вызывающие в сознании
личности болезненное чувство раздвоенности, неоднозначности своей культуры,
социальной и этнической принадлежности. Это порождает как субъективные
проблемы, внутренний разлад, сложности с необходимой для душевного
равновесия этнокультурной и социальной идентификацией, так и проблемы
взаимодействия с другими индивидами, группами, социальными институтами.
Этническая, социальная принадлежность, культурно-мировоззренческие
установки влияют как на поведение личности в конкретной ситуации, так и на
весь ее жизненный путь. Двойственность, неконкретность может быть причиной,
в лучшем случае, недоумения и осторожности со стороны общества по отношению
к такой личности, в худшем случае — жестокого гонения против нее.
Личностей, оказавшихся на границе двух или более культур, идеологических
систем или социальных классов в определенные исторические моменты развития
человеческого общества становится угрожающе много.
В-третьих, помимо объективных факторов, характеризующих современную
общественную ситуацию, актуальность изучения маргинальности обусловлена
потребностью социологии в разработке новых понятий и теоретических моделей,
которые позволили бы изучать и объяснять практические проблемы современного
этапа общественного развития. Вместе с тем, необходимо отметить, что до сих
пор в определении содержания понятия маргинальности имеется немало
трудностей: 1) в практике использования самого термина сложилось несколько
дисциплинарных подходов, что придает понятию достаточно общий, меж- и даже
наддисциплинарный характер; 2) в процессе уточнения, развития понятия
утвердилось несколько значений, которые относятся к различным типам
маргинальности; 3) нечеткость понятия делает сложным измерение самого
явления, его анализ в социальных процессах. В то же время достаточно
распространенное и подчас произвольное употребление термина приводит к
необходимости уточнения его содержания, систематизации различных подходов и
аспектов его использования. Поэтому особое значение приобретает
рассмотрение истории термина, подходы его использования, характеристики
разных типов маргинальности в том виде, в каком они сложились в западной
социологии.
Степень научной разработанности проблемы. Современным социально-
демографическим процессам казахстанского общества уделяются такими учеными,
как Г.С. Абдирайымова, Г.О. Абдикерова, М.С. Аженов,
К.У. Биекенов, З.Ж. Жаназарова, М.С. Садырова и др.[1-6].
Объектом исследования является структурная маргинальность в обществе.
Предметом выпускной работы выступает теоретико-методологический анализ
сущности и содержания структурной маргинальности в условиях современного
общества.
Целью работы является обоснование теоретико-эмпирической концепции
маргинальности для исследования социальной структуры современного общества.
Реализация поставленной цели предопределила последовательность
исследовательских задач:
— исследование механизмов формирования новой социальной структуры,
становления новых типов отношений. Это предполагает обращение к наиболее
глубинному уровню — формирования статусных позиций, и, прежде всего,
переходных, промежуточных, маргинальных, где наиболее интенсивны
«накопления» новых социальных качеств, наиболее ярки и выразительны
показатели характера социальных процессов, направления и смысла их
развития, наиболее отчетливы новые типы социальных практик;
— особенности процессов адаптации, происходящих на групповом и
индивидуальном уровне в результате трансформации положения.
Практическая значимость. Основные выводы исследования представляют
практический интерес с точки зрения применения новых подходов к изучению
социальной структуры и социальных процессов в современном обществе.
Полученные результаты могут быть использованы в практической деятельности
социологов, социальных работников, социальных педагогов, психологов, в
законотворческой деятельности. Материалы дипломной работы могут быть
полезны при определении мер по профилактике негативных последствий
маргинальности.
Теоретической базой выпускной работы послужили основные идеи концепции
культурной маргиналъности (Р.Парк, Э.Стоунквист, Е.Хьюз, А.Антоновски,
Дж.Манчини), а также основные положения теории структурной маргиналъности
(А.Фарж, А.Турен, Я.Штумсьси, Ж.Леви-Стрэнже).
Структура и объем выпускной работы состоит из 2 глав, введения,
заключения, списка использованной литературы и приложения. Работа изложена
на 58 страницах.

1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КОНЦЕПЦИИ
МАРГИНАЛЬНОСТИ В СОЦИОЛОГИИ

Приступая к исследованию проблемы маргинальное, важно отметить, что
само понятие маргинальность со времени своего появления приобрело
достаточно широкий и многозначный контекст. Это затрудняет задачу
формулирования его универсального исчерпывающего определения. Любая попытка
ограничиться однозначным определением, позволяющим объединить разнородные
сущности, несостоятельна. В настоящее время в социологии нет единого
подхода, как в понимании самого термина, так и в рассмотрении проблемы
маргинальности в целом. Этим можно объяснить тот факт, что в зависимости от
контекста исследования меняется объем понятия маргинальность, термин
приобретает различные смысловые оттенки и значения, указывает на разные
социальные объекты, описывает многообразный круг явлений.
Выбор того или иного значения понятия часто предопределяется
содержанием исследования, тематикой, проблемой. Исследователю, работающему
с понятием маргинальность, необходимо попытаться операционализировать его
соответственно направлению и теме своей работы. Во-первых, это дает
возможность применять его согласно данному определению, не подменяя его
содержания. Во-вторых, концептуальные определения нуждаются в
операционализации с тем, чтобы через систему индикаторов и переменных
исследователь мог диагностировать некоторую эмпирическую ситуацию и степень
выраженности в ней изучаемого признака[7]. В-третьих, это позволяет
исключить элемент метафоризации понятия маргинальности, когда оно
употребляется не в качестве научного термина с четко определенным смысловым
пространством, а в качестве метафоры.
В социологической литературе наиболее часто встречаются следующие
определения маргинальности.
Маргинальность — состояние пребывания частично внутри социальной группы
и частично вне её[8].
Более развёрнутую дефиницию маргинальности с указанием её основных
характеристик и факторов, приводящих к маргинальности, дает И.Попова. Она
определяет маргинальность как состояние групп и индивидов в ситуации,
которая вынуждает их под влиянием внешних факторов, связанных с резким
социально-экономическим и социально-культурным переструктурированием
общества в целом, изменять свое социальное положение и приводит к
существенному изменению или утрате прежнего социального статуса, социальных
связей, социальной среды, а также системы ценностных ориентации[9].
Существуют и более широкие трактовки маргинальности3, которые
используют философы, антропологи, культурологи и т. д. Но они не релевантны
данному исследованию, поскольку в работе затрагивается исключительно
социологическая проблематика и не ставится задача рассмотрения философского
и культурологического подхода.
В настоящей дипломной работе выбор определенного смыслового значения
понятия маргинальность продиктован конкретной темой. В работе под
маргинальностью будем понимать состояние индивида или группы, занимающих
промежуточное положение между какими-либо социальными группами или крайнее
положение в обществе, что приводит к неполному включению в данные
социальные образования, изменению или утрате прежнего социального статуса и
сопровождается изменением ценностно-нормативной ориентации и поведения
индивида.

1.1 Концепция маргинальности в социологии

Трудно представить себе какой-либо социум вне явлений маргинальности,
маргинальных групп и маргинальных личностей, вне маргинальных социальных
ролей, маргинального сознания и поведения. В каждом обществе носителями
маргинальных качеств выступают индивиды, социальные и этнические группы и
социальные слои.
В литературе, посвященной изучению явления маргинальности, обычно
выделяют разные типы маргинальности: экологический (географический) тип,
социальный, экономический, культурный, политический, религиозный,
идеологический, экзистенциальный тип и т.д., которые, принимая во внимание
их сущность и функции, включают в следующие большие группы:
— структурная (социальная) маргинальность;
— культурная (этнокультурная) маргинальность;
— маргинальность социальных ролей.
Концепция маргинальности сыграла важную роль в социологической мысли,
однако до сих пор в определении содержания понятия маргинальности имеется
немало трудностей. Во-первых, в практике использования самого термина
сложилось несколько дисциплинарных подходов (в социологии, социальной
психологии, культурологии, политологии и экономике), что придает самому
понятию достаточно общий, междисциплинарный характер. Во-вторых, в процессе
уточнения, развития понятия утвердилось несколько значений, относящихся к
различным типам маргинальности. В-третьих, нечеткость понятия делает
сложным измерение самого явления, его анализ в социальных процессах. В то
же время достаточно распространенное и подчас произвольное употребление
термина приводит к необходимости уточнения его содержания, систематизации
различных подходов и аспектов его использования. С этой целью попытаемся
рассмотреть историю термина, подходы его использования, характеристики
разных типов маргинальности в том виде, в каком они сложились в западной
социологии.
История возникновения и функционирования термина «маргинальность»
чрезвычайно важна для его понимания. Она сравнительно коротка, но предельно
насыщена разнонаправленными интеллектуальными поисками, оригинальными
находками. Пожалуй, трудно найти другой научный термин, понимание которого
так зависело бы от знания его истории. Ведь его методологическая
универсальность, применимость к изучению самых разнообразных социальных
процессов, множество контекстов употребления приводили к тому, что в разных
условиях он каждый раз приобретал новое звучание и даже порой совершенно
новый смысл, демонстрируя в то же время свою эвристическую плодотворность.
Поэтому-то и важно дать хотя бы сжатую картину его развития.
Сам термин «маргинальный» употреблялся уже давно для обозначения
записей, пометок на полях; в другом смысле он означает «экономически
близкий к пределу, почти убыточный» [10, с.95].
Как социологический он существует с 1928 года. Американский социолог,
один из основателей чикагской школы Роберт Эзра Парк (1864-1944 гг.)
впервые употребил его в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный
человек» [24], посвященном изучению процессов в среде иммигрантов. Правда,
предысторией возникновения термина можно считать термин «промежуточный
элемент» («interstital element»), употребленный другим исследователем этой
школы в 1927 году при изучении иммигрантских групп в городской социальной
организации [25].
Роберт Парк известен прежде всего исследованиями развития городской
среды (в частности, иммигрантских сообществ в американских городах) и
расовых отношений межкультурного взаимодействия. Их результатом стало
формирование представления о типе «пограничного» человека, характерном для
интенсивных миграционных процессов в американском обществе.
У Парка понятие маргинальности (от латинского margo — край, граница,
предел) означало положение индивидов, находящихся на границе двух
различных, конфликтующих между собой культур, и служило для изучения
последствий неадаптированности мигрантов, особенностей положения мулатов и
других «культурных гибридов».
Исследовательские позиции Парка определяет созданная им «классическая»
социально-экологическая теория. В ее свете общество представляется как
организм и «глубоко биологический феномен», а предмет социологии — образцы
коллективного поведения, формирующиеся в ходе его эволюции. Согласно этой
теории, общество, помимо социального (культурного) уровня, имеет так
называемый биотический, лежащий в основе всего социального развития. В
концепции «маргинального человека», предложенной Парком, биотический
уровень и основанный на нем экологический порядок становятся важными
теоретическими предпосылками. В экологическом порядке выделяется
макроуровень (пространственное расположение институтов) и микроуровень
(способность человека передвигаться, пространственное взаимодействие,
миграция). Таким образом, основой экологического порядка является миграция
как коллективное поведение. По мнению ученого, социальные изменения
основаны на глубинных, биотических преобразованиях и связаны прежде всего с
физической, пространственной (а затем и социальной) мобильностью.
Социальные перемещения, изменения социоэкономического статуса являются
предметом теории социальной дистанции; исследования культурной мобильности
и позволили Парку сформулировать понятие маргинального человека [11].
В его теории маргинальный человек предстает как иммигрант; полукровка,
живущий одновременно «в двух мирах»; христианский новообращенный в Азии или
Африке. Главное, что определяет природу маргинального человека — чувство
моральной дихотомии, раздвоения и конфликта, когда старые привычки
отброшены, а новые еще не сформированы. Это состояние связано с периодом
переезда, перехода, определяемого как кризис. «Без сомнения, — отмечает
Парк, — периоды перехода и кризиса в жизни большинства из нас сравнимы с
теми, которые переживает иммигрант, когда он покидает родину, чтобы искать
фортуну в чужой стране. Но в случае маргинального человека период кризиса
относительно непрерывный. В результате он имеет тенденцию превращаться в
тип личности» [12]. И далее он замечает, что в природе маргинального
человека «моральное смятение», которое вызывают культурные контакты,
проявляет себя в более явных формах; изучая эти явления там, где происходят
изменения и слияние культур, мы, поясняет ученый, можем лучше изучать
процессы цивилизации и прогресса.
В описании «маргинального человека» Парк часто прибегает к
психологическим акцентам. Американский психолог Т. Шибутани обращал
внимание на комплекс черт личности маргинального человека, описанный
Парком. Он включает следующие признаки: серьезные сомнения в своей личной
ценности, неопределенность связей с друзьями и постоянную боязнь быть
отвергнутым, склонность избегать неопределенных ситуаций, чтобы не
рисковать унижением, болезненную застенчивость в присутствии других людей,
одиночество и чрезмерную мечтательность, излишнее беспокойство о будущем и
боязнь любого рискованного предприятия, неспособность наслаждаться и
уверенность в том, что окружающие несправедливо с ним обращаются [13].
В то же время Парк связывает концепцию маргинального человека скорее не
с личностным типом, а с социальным процессом. Он рассматривает
маргинального человека как «побочный продукт» процесса аккультурации в
ситуациях, когда люди различных культур и различных рас сходятся, чтобы
продолжать общую жизнь, и предпочитает исследовать процесс скорее не с
точки зрения личности, а общества, в котором он является частью [14].
Парк приходит к выводу о том, что маргинальная личность воплощает в
себе новый тип культурных взаимоотношений, складывающихся на новом уровне
цивилизации в результате глобальных этносоциальных процессов.
«Маргинальный человек — это тип личности, который появляется в то время
и том месте, где из конфликта рас и культур начинают появляться новые
сообщества, народы, культуры. Судьба обрекает этих людей на существование в
двух мирах одновременно; вынуждает их принять в отношении обоих миров роль
космополита и чужака. Такой человек неизбежно становится (в сравнении с
непосредственно окружающей его культурной средой) индивидом с более широким
горизонтом, более утонченным интеллектом, более независимыми и
рациональными взглядами.
Маргинальный человек всегда более цивилизованное существо» [15].
Таким образом, первоначально рассмотрение проблем маргинальности
связано с «культурологическим подходом» Роберта Парка, давшим немало
плодотворных идей современным исследователям.
Идеи Парка была подхвачены, развиты и переработаны другим американским
социологом — Эвереттом Стоунквистом в монографическом исследовании
«Маргинальный человек» (1937 г.). С его именем чаще всего связывают
окончательное закрепление и легитимацию концепции маргинальности в
социологии.
Р.Мертон определял маргинальность как специфический случай теории
референтной группы. Он отмечает, что маргинальность возникает в том случае,
когда индивидуум через предварительную социализацию готовится к членству в
позитивной референтной группе, которая не склонна его принять. Подобное
состояние подразумевает множественность лояльностей и двойную
идентификацию, незавершенную (неполную) социализацию и отсутствие
социальной принадлежности [16].
Эти же предпосылки определяют подход к исследованию маргинальности и,
главным образом, маргинальной ситуации американского исследователя Дики-
Кларка. Он считал, что понимание маргинальности только как продукта
культурного конфликта является упрощением, т.к. «подчиненные группы» часто
усваивают культурные стандарты «доминирующих групп». Основываясь на
утверждении Мертона о наличии культурного и социального измерений в
обществе, Дики-Кларк так формулирует свое понимание маргинальной ситуации:
определенные группы или индивиды занимают определенные позиции в обществе,
т.е. они включены в систему социальных отношений, с одной стороны, а с
другой — принадлежат к определенной культурной страте. Между этими двумя
позициями группы или индивида должно быть соответствие. Дики-Кларк
отмечает, что фактически такое соответствие зачастую отсутствует, например,
в случае этнических меньшинств, которые активно усваивают культурные
ценности доминантной группы, но исключаются ею (или включаются не
полностью) из системы социальных отношений. Это позволяет говорить о том,
что индивид, группа находятся в маргинальной ситуации[26]. Таким образом,
Дики-Кларк углубляет понимание структуры маргинального конфликта,
разнообразия факторов, создающих маргинальную ситуацию, включая в нее
различные уровни (измерения).
Важным теоретическим шагом в разработке проблем маргинальности можно
считать определение маргинального статуса. А.С. Керкхофф и
Т.С. Мак-Кормик отметили потребность в различении между позицией в
социальной структуре и набором психологических черт, которые могут
развиваться в индивидууме, занимающем такое положение, что, по их мнению,
могло бы предоставить более объективный базис для будущей дискуссии о
маргинальности [17].
Американские социологи Алан С. Керкхофф и Томас МакКормик затронули
вопрос о взаимосвязи между статусом маргинальной личности и ее личностными
характеристиками [27]. Проанализировав понятие маргинальности в работах
своих предшественников, эти авторы пришли к выводу о необходимости
переформулировки обсуждаемых терминов. За основу они предлагали взять
позицию Чайлда, который указывал на необходимость рассмотрения не только
социального положения, статуса индивида и его личностно-психологической
характеристики, но и наборы его социальных аттитюдов. Степень
маргинальности, по Чайлду, зависит от трех факторов: 1) реального
социального положения; 2) социальных установок, отношения к ситуации; 3)
психологических личностных характеристик.
А. Керкхофф и Т. Мак Кормик высказали предположение, что в любой
маргинальной ситуации доминантная группа определяет правильную позицию
для подчиненной группы [27,c.50.]. Это значит, что жизненное и
психологическое благополучие подчиненной группы обеспечивается в той мере,
в какой психологические и поведенческие установки этой группы не
противоречат установкам и интересам доминантной группы.
Кроме того, авторы дают свое определение маргинальной личности: По
существу, маргинальный человек, как здесь определено, тот, кто использует
группу, членом которой он не является, как референтную группу, группу, в
которую он стремится быть принятым и в которой хочет утвердиться [27]. С
другой стороны, указывают авторы, маргинальный человек может быть еще
рассмотрен как тот, чья социализация не подготовила его играть роль в
социальной сфере в соответствии с реальным положением в ней. Существуют
силы и обстоятельства, препятствующие вхождению индивида в референтную для
него группу. При таком положении роль индивида в различных жизненных
ситуациях будет предполагать постоянный выбор той или иной позиции в
зависимости от особенностей отношения к нему тех или иных людей в тех или
иных случаях, поэтому он будет страдать от неопределенности,
амбивалентности, склонности видеть дискриминацию и отвержение даже там, где
их нет.
Сила внутренней психологической маргинальности зависит, по мнению
А.Керкхоффа и Т. МакКормика, от двух факторов: от степени стремления и
идентификации, с одной стороны, и от степени неприятия, отторжения, с
другой. Причем между ними нет прямой зависимости.
В целом, психология маргинальности складывается в результате влияния
трех факторов: 1) маргинальный статус; 2) социальные установки,
идентификация; 3) отношение референтной группы. Керкхофф анализирует также
разные степени проницаемости барьера между индивидом и группой, в которую
он стремится, и соотносит этот показатель с уровнем психологической
маргинализации в разных случаях. В связи с этим, исследователь выделяет
шесть позиций. Главные же заключаются в следующем: 1) все маргинальные
статусы лежат между двумя группами на различных уровнях престижа в
обществе; 2) наиболее престижная группа классифицирует такие маргинальные
статусы либо как принадлежащие низшим престижным группам, либо
промежуточной по престижу группе; 3) практически нет барьера между
индивидом и низшей по престижу группой. Вместе с тем, Керкхофф указывает,
что использование этой формулировки не отрицает факта, что многие
личностные проблемы, вызванные маргинальным статусом, возникают из связей
индивида с низшей по престижу группой [27,c.54.].
Таким образом, в американской социологической литературе утвердилось
понимание маргинальной личности как личности, испытывающей чувство
внутренней раздвоенности, которая возникла в результате причастности к двум
или более противоречащим друг другу реалиям и вызванный этим пограничным
состоянием комплекс социально-психологических последствий: дисгармонию,
потерю самоидентификации.
Другой американский исследователь – М. Голдберг, считая, что Р. Парк и
Э. Стоунквист дают слишком широкое определение маргинальной личности,
предложил свою квалификацию понятия [28]. Он писал, что в ряде случаев
личность можно не считать маргинальной, несмотря на то, что она принадлежит
одновременно двум культурам, и что она находится в двойственном социальном
положении. Личность является маргинальной в следующих случаях: 1) если
индивид существует на границе двух культур от рождения; 2) если он
разделяет свое положение с группой таких же как он индивидов; 3) если эта
группа осуществляет институциированную деятельность; 4) если маргинальная
позиция индивида не приводит к фрустрации и блокированию его основных
ожиданий и потребностей.
Суживая понятие маргинальной личности, Голдберг вводит понятия
маргинальная территория и маргинальная культура. Маргинальная
территория – это регион, где две культуры частично перекрываются, и где
население заимствует черты обеих культур. Маргинальная культура – синтез
элементов двух разных культур. Согласно концепции Голдберга, человек,
рожденный на маргинальной территории и воспитанный в маргинальной культуре,
сам уже не является маргиналом, поскольку не обнаруживает главных признаков
маргинальной личности — болезненной раздвоенности между двумя культурами.
Маргинальная культура является для него родной и целостной культурой, какие
бы внутренние противоречия она не содержала. Главное то, что она выполняет
все функции культуры, обеспечивает индивида нормами, стандартизованными
паттернами поведения, определяет его ситуацию как и любая оперившаяся,
традиционная культура. Маргинализация же личности происходит
только тогда, когда сформированные первичной группой в раннем детстве
понятия и установки вступают в конфликт с ценностями другой культуры.
Через некоторое время после публикации статьи М. Голдберга на страницах
американской социологической литературы появилось понятие маргинальная
ситуация. По определению его автора, А. Антоновского, сущность
маргинальной ситуации заключается в следующих положениях и процессах: 1)
две культуры претерпевают длительное взаимодействие; 2) одна из них
является доминирующей, ее представители обладают силой, престижем и не
подвержены маргинализации; 3) представители подчиненной культуры имеют
свободный доступ в господствующую культуру; 4) образ жизни и образ мысли
представителей контактирующих культур малосовместимы; 5) члены маргинальной
группы, приобщаясь к господствующей культуре, надеются на поощрение со
стороны ее представителей, хотят быть приняты в их среду как равные; 6)
барьеры между двумя культурными группами не исчезают из-за дискриминации, с
одной стороны, и факторов удерживания в прежних социально-культурных
рамках, с другой стороны; 7) конфликт, продолжаясь из поколения в
поколение, усиливает и закрепляет маргинальную ситуацию [29].
Маргинальная ситуация не возникает, по мнению Антоновского, если: а)
взаимодействие культур происходит между относительно независимыми друг от
друга представителями этих культур; б) этнические границы остаются,
преимущественно, прежними; в) ассимиляция одной культуры другой происходит
быстро и полностью.
Всех социологов, взгляды которых были изложены выше, можно объединить в
одну группу на основе их определения маргинальности, ее причин и сущности.
Все они сходятся в том, что предметом рассмотрения является результат
столкновения двух различных рас и их культур.
Вместе с тем, другие исследователи пытались взглянуть на проблему шире,
определить маргинальность и ее причины не столь однозначно. К их числу
относится Д. Головенский, который считал, что культура – явление сложное и
неоднозначное, имеющее немало своих внутренних конфликтов, противоречивых
элементов, сталкивающихся в сознании личности. Особенно ярко это
проявляется в американской культуре, поскольку она является результатом
слияния и взаимовлияния множества элементов самого разного и весьма
отдаленного происхождения. Этот фактор накладывается на современную
социальную жизнь. Все это проявляется во внутриличностном столкновении
противоречивых устремлений, страстей, ценностей и целей. Маргинальная
личность не обязательно является порождением исключительно двух отдаленных
культур, она может быть результатом одной сложной культуры. Д. Головенский
обращал внимание на особое значение социальных факторов как источника
общественного противостояния и, соответственно, внутриличностного разлада и
напряжения. Нередко личность оказывается не на рубеже культур, а на рубеже
социальных сил. Социальное неравенство и социальные конфликты, по мнению Д.
Головенского, должны рассматриваться как отдельный, самостоятельный фактор
порождения маргинальной ситуации и маргинальной личности – личности, в
данном случае, принадлежащей двум разным социальным группам, имеющим разные
ценности, цели, уровни жизни [30].
В самом деле, к такому выводу приходил в свое время Stone Quist,
изучавший черных в обществе с господствующим положением белых.
Но в дальнейшем антропологи подвергли этот тезис основательной критике
и пересмотрели главные его положения. Так, французский антрополог Роже
Бастид (R. Bastide), изучив бразильских Bahia показал, что, несмотря на
свою маргинальную ситуацию, черным в Бразилии удавалось реконструировать
оригинальную и слаженную (coherаnt) культурную, социальную жизнь. Он
разработал концепцию, базирующуюся на двух принципах. Первый — принцип
купюры или разрыва (principe de coupure), второй – принцип участия
(principe de participation).
Принцип купюры обнаруживается в поведении. Например, черный ведет себя
по-разному, смотря по тому, где он находится. Дома он пребывает в мире
черных (и строит свою жизнь по нормам “черной” культуры), на работе – в
мире белых (ведет себя, “как белый”). Р.Бастид уточнял, что этот двойной
стандарт не приводит к раздвоению личности, а ведет к появлению культурного
синкретизма.
Одна из ценных идей Р. Бастида в том, что он различает культурный
маргинализм от психологического маргинализма. По его мнению, культурный
маргинализм не обязательно приводит к психологическому маргинализму (к
неуверенности в себе, к тревожности и стрессу).
Вот общий, им сделанный вывод: не индивид разделен или разорван на две
части, а реальность разделена человеком, находящимся в “переходном”
состоянии на многочисленные виды поведения и участия. Он играет на их
противоречиях, создавая тем самым для себя “поле маневра, конституирующего
пространство свободы, в котором он может действовать”. заимствуются
наиболее нужные и полезные в личной стратегии профессора элементы.
В целом, вслед за Р.Бастидом скажем, что человек, образно говоря, может
одной ногой стоять “здесь” — в одной культурной системе, а другой ногой
“там” – в другой. При этом ему удается сохранить социальную и культурную
базу для собственной идентификации, чувствовать себя нормально в плане
психологическом.
При всем многообразии направлений творчества, Мэри Дуглас в своих
методологических установках всегда отмечала, что важно рассматривать
социальные феномены в контексте конкретных обществ и культур, а сами
общества, следуя функциональному подходу, следует изучать как системы с
взаимосвязанными элементами.
Понимание маргинальности, следующее из описания восприятия человеком
мира как относительно упорядоченной классификации окружающих его объектов и
связей между ними, соответствует логике такого подхода и отражено уже в
первой и, пожалуй, наиболее цитируемой работе «Чистота и опасность»,
изданной в 1966 г. В теоретическом подходе как этого, так и последующих
трудов явно сказывается влияние Клода Леви-Стросса (род. 1908), а также
Эмиля Дюркгейма (1858-1917) и Марселя Мосса (1872-1950), которые в работе
«О некоторых первобытных формах классификации» высказали предположение о
том, что «первобытные народы» (в это понятие входили так же и «примитивные
народы») от «современного человека», прежде всего, отличают различные
системы символического упорядочивания мира, отражающееся в различных
обрядах и социальных отношениях. «Первобытные классификации не отличаются
особым своеобразием, не позволяющим уподобить их тем классификациям,
которые используются у самых культурных народов. Напротив, они, на наш
взгляд, непосредственно примыкают к первым научным классификациям.
Объекты в них не просто расположены изолированными друг от друга
группами; эти группы поддерживают между собой определенные отношения, а их
совокупность образует единое целое».
Мэри Дуглас описывает различные виды культурного контроля над
отклонениями.
Первый — интерпретация события как чего-то, принадлежащего
определенному типу, фактически — искажение события с целью вписать его в
уже существующую классификационную схему.
Второй — физический контроль.
Третий — избегать отклонений, тем самым, подтверждать границы того, что
считается приемлемым.
Четвертый — определить отклонение как нечто опасное. Приписывание
опасности — это один из способов сделать предмет не обсуждаемым, что
способствует усилению конформности.
Пятый — использовать неоднозначность в ритуалах, как в поэзии или в
мифологии в качестве своеобразных медиаторов, гармонизирующих
противоположные категории.
Следует отметить, что Мэри Дуглас не дает четкого определения
маргинальности, но вся работа, — от названия до последних строк, посвящена
этому феномену, поскольку то, что в индивидуальной и общей системах
классификации относится к крайним, пограничным секторам, с одной стороны,
вызывает беспокойство, с другой — поддерживает общую структуру.
Маргинальность социального положения в сознании людей отражается как
неартикулированность, двойственность; маргинальные объекты трудно
определить в общей космологии (под космологией исследовательница понимает
наиболее общее видение человеком мира, его происхождения и законов,
отражающееся в индивидуальной и общей классификации).
Изучая представления о расстановке сил у различных народов, Дуглас
замечает, что очень часто идея силы основывается на представлении общества
как набора форм, противостоящего окружающей его бесформенности. Одна сила
заключается в формах, другая сила скрыта в области неартикулированного, в
маргинальных областях, за внешними границами.
Люди, не вписывающиеся в четкие границы классификаций и в воплощающие
их формальные структуры, зачастую оказываются наделенными мистическими
способностями воздействия на других людей.
Таким образом, маргинальное, бесформенное, отклоняющееся в концепции
Мэри Дуглас является частью контуров, обрисовывающих и упорядочивающих
окружающую человека реальность.
Обзор истории и развития термина «маргинальность» в западной социологии
позволяет сделать следующие выводы. Возникнув в 30-е годы в США как
теоретический инструмент для исследования особенностей протекания
культурного конфликта двух или более вступающих во взаимодействие
этнических групп, концепция маргинальности утвердилась в социологической
литературе и в последующие десятилетия в ней обозначились различные
подходы.
Маргинальность стала пониматься не только как результат межкультурных
этнических контактов, но и как следствие социально-политических процессов.
В результате достаточно четко выделились совершенно различные ракурсы
понимания маргинальности и связанных с этим комплексов причинно-
следственных процессов. Их можно обозначить ключевыми словами:
«промежуточность», «окраинность», «пограничность», по-разному определяющих
основные акценты в изучении маргинальности.
В целом в изучении маргинальности можно выделить два основных подхода:
— изучение маргинальности как процесса перемещения группы или индивида из
одного состояния в другое;
— изучение маргинальности как состояния социальных групп, находящихся в
особом маргинальном (окраинном, промежуточном, изолированном) положении в
социальной структуре как следствия этого процесса.
Своеобразие подходов к исследованию маргинальности и понимания ее
сущности во многом определяются спецификой конкретной социальной
действительности и тех форм, которые данное явление в ней приобретает.
Будучи принятой, в западноевропейской социологии преимущественно как
структурная (социальная), концепция маргинальности служит в основном для
обозначения явлений, связанных с изменениями в социальной структуре в
результате социальной мобильности, и употребляется в основном для
обозначения социальных групп, исключенных из системы общественного
разделения труда и находящихся «на краю» общества, для исследования
социальных условий, приводящих к образованию таких групп. Это связано с
определенной стабильностью и преемственностью социальных структур, которая
позволяет локализовать явление маргинальности достаточно четкими
«окраинными» социальными группами, традиционно определяемыми как объекты
социального контроля со стороны государства.

1.2 Маргинальность и социальная мобильность

Маргинальность и социальная мобильность, представляют две уважаемые
социологические традиции, развивающиеся практически независимо друг от
друга. Несмотря на то, что проблематика маргинальности пришла в социологию
именно в связи с исследованием миграции и проблем, возникающих у человека в
новой среде[31], объединения концепций маргинальности и мобильности не
произошло. Можно говорить только о пересечении двух традиций, которое
носит, в основном, инструментальный характер. Например, концепция
мобильности привлекается в исследованиях маргинальности для уточнения
эмпирических границ этого явления[18].
Причины такой ситуации понятны. Исторически сложилось так, что
концепции маргинальности и мобильности развивались в русле разных
методологических традиций. Наиболее сильные теории социальной мобильности
возникли в русле структурно-функционального подхода, и основные вопросы, на
которые старались дать ответ исследователи мобильности — это вопросы
динамики макроструктур — какие потоки мобильности преобладают в обществе,
какие факторы (опять же, макропорядка) определяют направление и
интенсивность этих перемещений.
Концепция же маргинальности зародилась в рамках Чикагской школы,
символического интеракционизма и развивалась (по крайней мере в наиболее
продуктивных вариантах) в русле микросоциологии. В центре внимания —
человек в ситуации маргинальности, и фокус исследования направлен, скорее,
на психологическое состояние, ролевые конфликты личности. Поэтому при
попытке совместного рассмотрения маргинальности и мобильности возникает
проблема методологической совместимости двух концепций. Необходим
взаимоперевод терминов, поиск точек соприкосновения.
В то же время объединение этих концепций представляется возможным и
крайне перспективным. Возможность объединения заключается в очевидной связи
между этими социальными явлениями, выраженная в дефинициях: и в том и в
другом случае в определении присутствует переходность, промежуточность
положения человека между социальными статусами. Перспективность объединения
концепций связана с тем, что совместное рассмотрение проблем маргинальности
и мобильности, на наш взгляд, будет полезным для развития и того и другого
направления.
В исследованиях маргинальности одна из важнейших проблем — эмпирическая
фиксация этого феномена, решается с привлечением традиций исследования
мобильности, когда мы диагностируем состояние маргинальности по факту
перехода в другую (чаще всего, «окраинную») социальную группу. С нашей
точки зрения, одного факта перехода недостаточно. Возникает целый ряд
вопросов — при любом ли социальном перемещении возникает состояние
маргинальности? Какие дополнительные индикаторы помогают нам его
фиксировать? Для ответа на эти вопросы необходимо привлечение теоретических
наработок относительно социальной мобильности.
Горизонтальные и вертикальные перемещения огромных масс людей вели к
маргинализации основных классов общества. Массовое перемещение сельских
жителей в города не сопровождалось развертыванием социальной
инфраструктуры. Потеряв связь с деревенской жизнью, переселенцы не получили
возможности полноценно включиться в жизнь городскую. Возникла типично
маргинальная, промежуточная барачная субкультура. Обломки сельских
традиций причудливо переплетались с наспех усвоенными ценностями
городской цивилизации.
В исследованиях социальной мобильности недостаточно изучен вопрос о
мотивации мобильности, значимости перемещений в социальном пространстве для
социального самочувствия индивида. Обращается внимание, в основном, на
влияние «успешности» или «неуспешности» жизненной карьеры, априори
предполагается, что перемещение вверх становится для человека показателем
успеха и свидетельствует о позитивных изменениях в жизни, перемещение вниз,
напротив, ведет к стрессу и переживаниям. Такое рассуждение строится
полностью в рамках модернистского мировоззрения, достижительской культуры.
И это вполне объяснимо, поскольку само возникновение массовой социальной
мобильности связано с процессами модернизации и активизация мобильности
происходит через разрушение представлений о неизменности иерархии
неравенства, формирование достижительских ценностей[19]. Сегодня же
мировоззренческие ориентиры меняются, карьера, продвижение наверх перестает
восприниматься как безусловная ценность. Следовательно, возникает вопрос об
изучении мобильности на микроуровне, исследовании самого момента перехода,
его «движущих силах» и субъективной значимости. И в этом анализе, на наш
взгляд, может быть полезна концепция маргинальности.
Рассуждая о взаимосвязи маргинальности и мобильности, необходимо иметь
в виду, что ни одна из этих социологических тем не имеет четкого и
однозначного концептуального решения. И в том, и в другом случае можно
говорить лишь о сосуществовании нескольких конкурирующих теоретических
подходов. Поэтому важным представляется определиться, в рамках какого из
подходов к исследованию маргинальности и мобильности мы будем продолжать
рассуждение.

1.3 Маргинальный статус

Маргинальный статус — базовый уровень исследования маргинальности,
важное звено в его логической цепи. По сути, это основной конструкт,
позволяющий исследовать это явление на эмпирическом уровне. Ведь трудно не
согласиться с точкой зрения по поводу того, что «маргинальны не люди, а их
связи и отношения». Поэтому следует признать правомерным утверждение Т.
Шибутани о том, что это понятие ключевое в понимании маргинальности[20].
Маргинальный статус рассматривается в непосредственной связи с другими
составляющими — маргинальной ситуацией, маргинальной личностью и
маргинальной группой, а также ситуацией преодоления маргинального кризиса
(совладания с маргинальной ситуацией). Особое значение имеет исследование
маргинальной ситуации как комплекса факторов, инициировавших формирование
маргинального статуса.
В самом общем виде маргинальный статус можно понимать как позицию
промежуточности, неопределенности, в которую индивид или группа попадают
под воздействием маргинальной ситуации.
Проблематику исследования маргинального статуса определяют две группы
задач:
1. Исследование механизмов формирования новой социальной структуры,
становления новых типов отношений. Это предполагает обращение к наиболее
глубинному уровню — формирования статусных позиций, и, прежде всего,
переходных, промежуточных, маргинальных, где наиболее интенсивны
«накопления» новых социальных качеств, наиболее ярки и выразительны
показатели характера социальных процессов, направления и смысла их
развития, наиболее отчетливы новые типы социальных практик.
2. Особенности процессов адаптации, происходящих на групповом и
индивидуальном уровне в результате трансформации положения.
Соответственно все разнообразие подходов к решению этих задач
фокусируется в направлениях, в рамках которых маргинальный статус
рассматривается:
— как элемент формирования новой социальной структуры. Это магистральное
направление фокуса внимания социологов, исследующих процессы социальных
изменений;
— как состояние личности, адаптирующейся к трудноразрешимым дилеммам.
Данная традиция характерна для американской традиции исследований
маргинальности. Это область исследований, смежная с социальной психологией.

В понимании маргинального статуса можно выделить в соответствии с
указанными направлениями следующие основные подходы.
Прежде всего, в соответствии с «историей» исследований маргинальности,
обратимся к подходу, рассматривающему маргинальный статус как позицию,
фиксирующую двойственность положения индивида или группы в ситуации выбора
идентификации. Эту двойственность определяет принадлежность к двум или
более группам, занимающим неравное положение в иерархии престижа
(господствующая и подчиненная культуры, мейнстримная культура и
субкультура, стигматизированная и референтная группы и т.п.). Примеры таких
ситуаций в ракурсе этнокультурного конфликта достаточно детально
анализировались американскими исследователями. Так, при исследовании
положения молодых индейцев в резервации под маргинальным статусом
понималась «позиция, в которой индивид был подвержен влиянию сил,
побуждающих его идентифицировать себя как с доминирующей, так и с
подчиненной группами»[32]. При этом исследовалась ситуация, когда индивид в
равной степени относит себя к обеим группам, степень маргинальности
понималась в зависимости от обоснованности притязаний и имеющихся ресурсов
для такого отнесения, от позиций относительно последнего самих групп, а
также от личностных качеств. Разные исследователи по-разному оценивали
характерный тип маргинальности — либо как длительное «равновесие»,
«балансирование» между группами, либо как протест при невозможности
разрешить культурный конфликт. Различные типы такого конфликта
рассматривались Парком, Стоунквистом, Голдбергом, Антоновски, Дики-Кларком,
Манчини и др.
… продолжение

Искусство маргиналов: мода или феномен?

Josef Bachler/Collection de l’Art Brut Lausanne

Всплеск интереса публики к маргинальным художникам — это факт! Стоимость произведений в стиле «брутального искусства» растет. Но имеет ли оно вообще право на существование?

Этот контент был опубликован 17 января 2014 года — 11:00 17 января 2014 года — 11:00

Мишель Лэрд (Michèle Laird), swissinfo.ch

«„Art Brut“ нельзя рассматривать в качестве некоего художественного движения с началом и концом», — подчеркивает Сара Ломбарди (Sarah Lombardi), куратор самого большого в мире художественного собрания «Collection de l’Art Brut» в Лозанне. Этот музей был открыт в 1976 году на основе дара французского художника Жана Дюбюффе (Jean Dubuffet, 1901-1985), который, собственно, и сформировал понятие «Art Brut» («грубое», «неотёсанное» искусство).

Им он обозначал «креативный акт человеческого творения в его „весомой, грубой, зримой“ форме. Это искусство изобретается заново, так, словно тысячелетней истории человеческого творчества никогда не существовало, и при этом оно отталкивается от исключительно спонтанных и личностных импульсов и мотивов».

«Новизна ситуации заключается, однако, в том, что в наши дни искусство типа „Art Brut“ сумело выйти из тени „настоящего“ искусства», — говорит С. Ломбарди, подчеркивая далее, что сам Ж. Дюбюффе такого развития событий не предвидел и предвидеть не мог.

Чего не мог предвидеть Дюбюффе

Экспозиции, выставки и иные мероприятия, посвященные «маргинальному искусству» организовали уже многие авторитетные музеи и выставочные залы, включая даже Венецианскую биеннале — один из самых известных форумов мирового искусства.

Но если раньше акцент делался на необычности и эксцентричности этого вида неформального искусства, то теперь все склонны в основном подчеркивать его творческий аспект. В результате границы конвенциональной креативности начинают исчезать на глазах.

«Дюбюффе исходил из того, что „жестокое искусство“ станет своего рода контркультурой, под воздействием которой традиционные музы раз и навсегда сдадут свои позиции. В реальности же все произошло ровным счетом наоборот.

„Art Brut“ был очень быстро адаптирован мейнстримом, став интересным объектом на мировом рынке произведений искусства», — говорит С. Ломбарди, напоминая, что салоны «маргинального» искусства («FIAC» в Париже или «Frieze» в Нью-Йорке) давно уже не уступают обычным салонам и ярмаркам ни по популярности, ни по суммам, уплачиваемым за те или иные произведения.

Открытый недавно в Цюрихе «Musée Visionnaire», отделение одной художественной галереи, является еще одним примером того, как ранее маргинальное искусство городских улиц и предместий становится полноправным участником глобального художественного дискурса.

Вне рынка

Парадокс однако, — указывает С. Ломбарди, — состоит в том, что представители «маргинального» искусства, которые не любят называть себя художниками, предпочитая понятие «автор», работают не ради денег и не ради всеобщего признания, а потому на сигналы или ожидания рынка они совершенно не реагируют.

Многие «авторы» уходят в мир иной, и только тогда их творческое наследие вдруг становится элементом художественного творчества и объектом рыночных отношений купли-продажи. По мнению С. Ломбарди первейшей задачей экспертов является постоянно напоминать (музеям и кураторам) об этом обстоятельстве. «Это наш мотор», — говорит она.

Организованный недавно по инициативе Сары Ломбарди художественный форум (см. фотогалерею) является не только таким напоминаем о роли, какую играет лозаннская коллекция «неотёсанного» искусства, но и возможностью ознакомить широкую публику с необыкновенным богатством и разнообразием этой коллекции, состоящей сейчас из почти 60 тыс. объектов, 5 тыс. из которых являются пожертвованием Ж. Дюбюффе.

Конечно, лозаннский музей не может полностью игнорировать рынок, однако «мы стараемся не бежать за рынком, но предвосхищать тенденции на нём». На вопрос о том, откуда вдруг взялась эта волна интереса к «Art Brut», С. Ломбарди отвечает, что, «скорее всего это связано с очень ярко выраженной в нём духовной составляющей, которой часто просто нет в произведениях привычного искусства».

Courtesy Delmes & Zander

Не задвигать в темный угол

В то время как музеи «неформального» искусства возникают по всему миру один за другим (см. инфобокс «Музеи» внизу), стремясь при этом позиционировать себя вне художественного рынка, галереи и малые выставочные залы придерживаются диаметрально противоположных позиций — ведь они, в конце-концов, живут за счет продаж.

Сюзанн Цандер (Susanne Zander), владелица галереи «Cologne-Galerie», потратила последние четверть века исключительно на поиск и продвижение произведений категории «Art Brut». Стремясь развивать и подогревать интерес публики к такому искусству находясь за рамками конвенционального художественного рынка, она использует понятие «концептуальный аутсайдер», введенное в оборот журналисткой и критиком газеты «New York Times» Робертой Смит (Roberta Smith).

По их мнению, это понятие позволяет точно описать творческие «мании» «альтернативных» художников, фиксирующихся на каком-то одном выразительном средстве и создающих собственный, закрытый для других людей, творческий и личностный мир. При этом С. Цандер убеждена в том, что в ходе «триумфального шествия» всемирной виртуализации такое искусство будет становиться все более актуальным и релевантным.

«В нашу эпоху господства стерильных „симулякров“ человек во все большей степени стремится к корням реальности, к аутентичности», — указывает она, добавляя, что на поиск таких «концептуальных аутсайдеров» она тратит почти половину своего рабочего времени.

«Вы можете показать мне тысячу произведений, и я тотчас же увижу, какие из них являются лучшими представителями такого вида искусства. Чем более „странной“ является то или иное произведение, тем легче мне удается встать на позиции „автора“ и взглянуть на мир, так сказать, с его колокольни, пусть даже такое состояние и длится у меня всего несколько мгновений».

Сюзан Цандер говорит, что «за последние годы особенных сдвигов на рынке не происходило, „маргинальным“ искусством интересуется, как правило, одна и та же сплоченная группа коллекционеров. Однако интерес публики вырос очень сильно». По ее мнению, такое искусство не следует рассматривать как-то отдельно от всего остального искусства и задвигать его «в темный угол» тоже не следует.

Выставки

Только в 2013 году интереснейшие выставки в стиле «Art Brut» прошли в четырех музеях по всему миру:

В музее «Hayward Gallery» в Лондоне представлена экспозиция «The Alternative Guide to the Universe» («Альтернативный путеводитель по вселенной»), в центре которой находилось альтернативное искусство из Японии.

Гамбургский музей «Bahnhof Museum» организовал в Берлине серию экспозиций «Secret Universe», а также ретроспективу произведений Хильмы аф Клинт (Hilma af Klint, 1862 — 1944) — шведской художницы, спиритистки, теософа и антропософа, одной из первых представителей абстрактной живописи.

Общая концепция 55-й биеннале в Венеции в 2013 году называлась «Энциклопедический дворец». Это название было позаимствовано у проекта американского скульптора итальянского происхождения Марино Аурити, спроектировавшего здание, которое должно было стать вместилищем всех человеческих знаний.

End of insertion

Истинная креативность

«Жан Дюбюффе был гением, но при этом почти что злодеем с фашистскими чертами, человеком, склонным к обману», — говорит британский кинопродюсер Джеймс Бретт (James Brett), для которого страсть к «искусству аутсайдеров» (сам он этого понятия избегает) стало делом всей его жизни.

Основание им в 2009 году «Музея Всякой Всячины» («Museum for Everything») стало результатом его пристрастия к «неуклюжим, бесцельным, неоткрытым и неклассифицированным современным художникам».

Этот передвижной музей, основу экспозиции которого составляет, по сути, только коллекция самого Дж. Бретта, уже побывал в Лондоне, Турине, Париже, Москве и Венеции, снискав почет и уважение со стороны тамошней продвинутой публики.

Его проект смог выжить в период последнего кризиса только благодаря тому, что потребление современного актуального искусства не подчинялось напрямую экономическим резонам. «Люди должны и стремятся восстановить связь с (истинной) креативностью», — говорит он.

Злоупотребления понятием

Сара Ломбарди говорит, что очень часто имеет место злоупотребление понятием «Art Brut», ставшим в последние годы столь популярным. Так, например, в ноябре 2013 года в парижском выставочном зале «City Hall» была проведена выставка под названием «Art Brut: абсолютная эксцентрика», и это при том, что в рамках этой экспозиции были выставлены всего лишь объекты, созданные инвалидами в специальных мастерских.

«Очень часто галереи и торговцы ошибочно используют это понятие для обозначения вообще любого искусства, созданного людьми, находящимися на обочине общества, и такая ошибка является весьма распространенной», — говорит С. Ломбарди. Однако, по ее мнению, к категории «Art Brut» могут быть отнесены только произведения, обладающие уникальной понятийной и изобразительной системой, объекты индивидуальные и выразительно сильные. «Для создания такого рода объектов непременно требуется большой талант», — говорит С. Ломбарди.

«А между тем доля творческих талантов среди людей с обочины общества отнюдь не больше, чем их доля во всех иных социальных классах и слоях. Такой дар — феномен очень редкий». С ее точки зрения, решающим аспектом является способность произведения воздействовать на эмоции зрителей, вовлекать их и подчинять их своему силовому полю. Найти же такие объекты — дело очень сложное. «Мгновенно стать экспертов в области „Art Brut“ невозможно, на это требуется время…», — резюмирует Сара Ломбарди.

Музеи

Музеи категории «Art Brut» выставляют в основном наивное искусство или произведения непрофессионалов и маргиналов. Предлагаемый обзор основных музеев такого рода ни в коей мере не претендует на полноту.

Его цель — всего лишь обратить внимание на распространенность этого вида искусства в мире и на разнообразие музейных учреждений, специализирующихся на тем.

Швейцария

Музей «Collection de l’Art Brut» в Лозанне посвящен исключительно наивному искусству.

«Musée Visionnaire», отделение галереи Сьюзи Бруннер в Цюрихе (Susi Brunner Galerie), выставляет работы, которые можно отнести к искусству визионерскому, опережающему свое время.

«Музей на складе» («Museum im Lagerhaus») принадлежит «Фонду швейцарского наивного и „брутального“ искусства» («Stiftung für schweizerische Naive Kunst und Art Brut») недалеко от г. Санкт-Галлен и так же является заметным швейцарским музейным учреждением в данной области.

Европа

Музей «Lille Métropole Museum of Modern, Contemporary and Outsider Art» в городе Лилль на севере Франции в своих экспозициях смешивает, не стесняясь, любые возможные виды искусства.

Музей «GAIA Museum of Outsider Art» в городе Рандерс (Randers) на севере Дании.

Музей «Safnasafnið, the Icelandic Folk and Outsider Art Museum», на севере Исландии.

США

Музей «American Folk Art Museum» в Нью-Йорке.

Музей «Visionary Art Museum» в г. Балтимор следует в своей музейной работе примеру лозаннского музея «Collection de l’art brut».

«The Center for Intuitive and Outsider Art» в г. Чикаго

Россия

Московский «Музей творчества аутсайдеров» был создан в 1996 году. Сначала выставлял работы душевнобольных художников, однако в настоящее время коллекция музея включает работы категории «новый вымысел», «наивное искусство», произведения на основе психопатологической экспрессии.

End of insertion

Статья в этом материале

Ключевые слова:

Эта статья была автоматически перенесена со старого сайта на новый. Если вы увидели ошибки или искажения, не сочтите за труд, сообщите по адресу [email protected] Приносим извинения за доставленные неудобства.

Маргинальные группы в Турции воспользовались ситуацией с протестами против реорганизации стамбульского парка — Международная панорама

АНКАРА, 3 июня. /Корр.ИТАР-ТАСС Кирилл Жаров/. Напряженность и беспорядки в Турции вызваны действиями маргинальных групп. Такое мнение корр.ИТАР-ТАСС высказал замглавы турецкого Общества международных стратегических исследований /ОМСИ/ Камер Касым, занимающийся вопросами внутренней политики Турции.

«Изначально вопрос возник вокруг планов властей по реорганизации площади Таксим. Проблема в том, что руководство не спросило мнения населения о готовящихся изменениях», — сказал он. Эксперт обратил внимание на то, что акция протеста начиналась мирно, когда небольшая группа людей заняла парк Гези, защищая его от вырубки. Однако на третий день этого спокойного протеста полиция применила газ и водометы для разгона манифестантов.

«Это было ошибкой. Мирный протест вышел из-под контроля, и к нему присоединились маргинальные группы. Здесь есть просчеты со стороны руководства города, губернаторства. Им не нужно было так действовать», — сказал Касым.

Говорить о том, что в Турции восстал народ, по его словам, некорректно. «Да, протестуют оппозиционно настроенные слои населения. Это различные группы. Но говорить о том, что восстала вся страна, не стоит. Ведь партия власти заручилась 50 проц поддержки народа, и эти люди не протестуют», — отметил он. Замглавы ОМСИ призвал обратить внимание на то, что протесты и беспорядки представляются такими масштабными из-за провокационных действий экстремистски настроенных лиц, которые увидели в произошедшем в Стамбуле возможность спровоцировать нестабильность. О том, кто может управлять этими группами, Касым затруднился ответить.

Относительно того, насколько далеко зайдут протесты, эксперт заявил, что «это зависит от дальнейших шагов правительства». «Людей возмущает ответ, который дает полиция, использующая газ и водометы. Но с другой стороны, она вынуждена успокаивать маргиналов», — сказал он.

В протестах в стране не участвует оппозиционная Партия националистического движения. Народно-республиканская партия, представляющая основу оппозиции, поддерживает манифестантов, но старается держать определенную дистанцию. На улицы страны выходят в основном активисты молодежных организаций, левых политических сил, члены профсоюзных объединений и простые граждане. Участники манифестаций требуют отставки правительства, при этом не поддерживая действия маргиналов. Протестующие заявляют, что «устали от диктатуры премьера Тайипа Эрдогана». Их возмущают недавние антиалкогольные инициативы правительства, социальные программы, заявления Эрдогана о том, что в турецкой семье должно быть минимум три ребенка. Кроме того, политика правительства многими в Турции воспринимается как попытка укрепления исламских ценностей и образа жизни в стране с почти 90-летней светской традицией. 

Чем занимается «Маргинальная ночь» — андеграундное творческое общество, растущее в Екатеринбурге

https://www.znak.com/2021-03-26/chem_zanimaetsya_marginalnaya_noch_andegraundnoe_tvorcheskoe_obchestvo_rastuchee_v_ekaterinburge

2021.03.26

В Екатеринбурге набирает популярность «Маргинальная ночь» — арт-комьюнити, представляющее андеграундное искусство. Изначально это был одноименный фестиваль с музыкой, выставками и перформансами, но затем появился бренд, под которым проходят совершенно разные мероприятия — ярмарки, гуляния с шаманскими танцами, коллективные и индивидуальные выставки художников — представителей уральского андеграунда. А недавно представители комьюнити открыли свой клуб «Куб». 

Маргинальная Масленица — Burning Man на минималкахАндрей Привалов / страница бренда в соцсети «ВКонтакте»

Znak.com встретился с частью большой команды «Маргинальной ночи», которая не так давно деанонимизировалась, — с одним из идейных лидеров бренда Андреем Голденковым и искусствоведом и координатором мероприятий Анастасией Харлампович. Мы поговорили о первых шагах «Маргинальной ночи», популярности образа маргинала для молодежи и границах между андеграундной культурой и галерейной богемой. 

История создания: при чем здесь «Ночь музеев»

История «Маргинальной ночи» не такая уж и длинная — зачатки фестиваля появились в декабре 2019 года. Тогда Андрей Голденков и поэт, музыкант Руслан Комадей устроили «Анти-party» в саду усадьбы Нурова — мультижанровое мероприятие, совмещавшее выставку, экскурсию, танцевальный перформанс и концерт. По словам Андрея Голденкова, именно тогда Комадей сказал, что уже год вынашивает идею сделать что-то вроде «Ночи музеев», но «маргинальнее». Именно тогда к зарождающемуся проекту привязалось слово «маргинальный». 

С тех пор команда «Маргинальной ночи» организовала более десятка мероприятий: две ярмарки, одноименный фестиваль с большой экспозицией в заброшенном доме и концертами местных групп, открытые «маргинальные» гуляния на заброшенном фундаменте у Царского моста и недавно прошедшая «Маргинальная Масленица» на пустыре за микрорайоном Солнечным, «Маргинальный Малецкий» в доме Маклецкого, выставка «Зона комфорта» в Музее советского быта, а также персональные выставки художников «Маргинальной ночи» — Алексея Очень Темно, Станислава и Ирины Шминке, Сони Соденберг в доме Маклецкого. 

Андрей Голденков и Анастасия ХарламповичЯромир Романов /  Znak.com

Часть художников отделилась от команды, часть организовала новые группы внутри «маргинального» сообщества. После «Маргинальной ночи» в городе возникают новые художественные и организаторские инициативы, по мнению Андрея, не без влияния фестиваля.  

По его словам, в комьюнити сейчас входят около 10 организаторов и пара десятков художников. 

«Маргинальные» площадки

В конце 2020 года одну из основных площадок «Маргинальной ночи» — старый заброшенный двухэтажный дом во дворе на улице Бажова, 219, — снесли, а в этом году стало известно, что участок с недостроем у Царского моста продают с аукциона и скоро там снесут старый фундамент и построят новое здание. 

Зимой команда «Маргинальной ночи» начала проводить свои выставки и фестивали в помещениях — их впустил Центр городских практик «Дом Маклецкого» (создан при поддержке мэрии Екатеринбурга) и Музей советского быта на улице Чебышева, 4. В первом начали проходить и индивидуальные выставки «маргинальных» художников. Но традиция проводить мероприятия под открытым небом никуда не делась. 

«Мы выходим в поля, как на недавней Масленице. Площадок много. Но на самом деле разговор о будущих планах — всегда сложный. Будущее всегда остается туманным. Наши проекты как рождаются: мы общаемся, тусуемся, а потом кто-то скажет: „А давайте вот это сделаем!“. А остальные такие: „О, круто, давай!“. Масленицу придумали Станислав и Ирина Шминке: они ездили на фестиваль Burning Man в Неваду (США) и предложили сделать у нас небольшой его аналог на снегу. У каждого мероприятия есть инициатор, а потом кто-то к нему подключается», — рассказывает Андрей Голденков. 

«Маргинальные гуляния» на заброшенном фундаменте у Царского моста на улице Декабристов. Обычно гуляния заканчиваются массовыми посиделками у костра.страница бренда / «ВКонтакте»

Зрители: обмен между андеграундом и музеями

Кто ходит на «Маргинальную ночь»? Маргиналы? Хипстеры? На этот вопрос однозначного вопроса нет, так как, по словам Голденкова, многое зависит от той площадки, где проходит то или иное мероприятие их бренда. 

«Мы не можем всех знать, но есть поклонники, которые посещают абсолютно все наши мероприятия. Есть еще фактор площадок: мы приходим в Музей советского быта — там аудитория более возрастная, и она присоединяется к нам на момент выставки. Какая-то часть потом на нас подписывается, следит за нами, ходит на другие наши мероприятия», — рассказывает Андрей. 

Но он также поясняет: все-таки основной и постоянный костяк аудитории «ночи» — это такие же молодые художники, музыканты, студенты творческих направлений.

«Они нами вдохновляются и тоже потом хотят что-то сделать. Они могут прийти к нам и быть услышанными», — добавила Анастасия Харлампович.

Но далеко не все из постоянных зрителей крутятся в арт-жизни Екатеринбурга. Как утверждают «маргиналы», у некоторых из них официальное искусство, творческая жизнь города всегда проходили мимо, при этом «маргиналы» для них — чуть ли не единственный «вход» в эту жизнь, в большие музеи, галереи. А есть среди посетителей и институциональные художники, вхожие в главные галереи Урала, для которых «Маргинальная ночь» стала входом в андеграунд. 

По словам представителей бренда, в среднем на каждое оффлайновое мероприятие «Маргиналов» приходит по 300 человек. 

Собеседники Znak.com считают, что популярность бренда среди екатеринбуржцев связана с тем, что «Маргинальная ночь» говорит со зрителем более простым языком, нежели институции (так называемое официальное, признанное искусствоведами — музеями и крупными галереями — искусство).

«[Мы] не делаем сложные экспликации, написанные отстраненным искусствоведческим текстом. У нас сами художники приходятся на мероприятия, с ними можно прямо там пообщаться, это открытые, приземленные люди, в хорошем смысле, конечно. Человеку к нам проще прийти, он не испытывает стресса, как в серьезной институции, которую можно сравнить с церковью и храмом, не каждый человек решится туда зайти, даже если захочет. А у нас проще. Порог входа тоже низкий: если чего-то не понимаешь — ничего страшного, можно любого из нас или художника спросить о чем-то», — сказала Анастасия Харлампович. 

Выставка одного из художников МН Алексея Очень Темно. Жутковатые картины, как будто пришедшие из наших кошмаров.страница «Маргинальной ночи» / «ВКонтакте»

Андрей Голденков добавил, что для того, чтобы прийти, например, на Уральскую индустриальную биеннале, зрителю нужно подготовиться, что-то изучить, почитать про авторов или направления. Там нужен медиатор — человек, который объяснит, что имел в виду художник. А для того, чтобы прийти «Маргинальную ночь», ничего этого не нужно. 

Институции, как утверждают «маргиналы», неудобны не только для обычных зрителей, не погруженных в тенденции современного искусства, но и для молодых художников, которых с трудом пускают на официальную территорию. 

«В России, как мне кажется, арт-рынка по сути и нет, есть закрытая, замкнутая арт-среда, она слишком сильно фильтрует тех, кто хочет в нее войти. Есть ощущение монополии. Очень много художников, обиженных на эту монополию. А любая монополия закрывается и начинает говорить на каком-то своем языке, поэтому, чтобы ее понять, нужно тоже заговорить на этом языке. Я хочу, чтобы у нас было, как в США или Европе, чтобы каждый художник мог найти свое „окно“ для связи с аудиторией, потому что на абсолютно любого художника найдется свой зритель. Но дело в том, что в России таких окон мало, есть одно большое, за которое все дерутся. Мы — одно из немногих маленьких „окошек“», — говорит журналисту Znak.com Андрей Голденков. 

Промо выставки «Зона комфорта» в Музее советского бытаЛеонид Ирхин / страница «Маргинальной ночи» / «ВКонтакте»

На границе официального мира

Считается, что маргинал — это человек, лишившийся своего прежнего социального статуса и не нашедший себе другой. Иногда бывает, что люди зависают в таком состоянии на продолжительное время, и тогда они могут превратиться в того маргинала, образ которого транслирует массовая культура — за гаражами с сигаретой в зубах, возможно, связанного с преступным миром. Но таков ли современный маргинал? 

Собеседники Znak.com считают, что маргинальность и андеграунд пресекаются в очень многих точках, но тем не менее не стоит ставить между этими понятиями знак равенства. 

«Маргинал — это человек с обочины. Мы — часть от культурной жизни, но все-таки с ее обочины. Тем не менее это такое слово, которое хорошо прижилось в нашей среде, но на самом деле мы в большей мере „играем“ в маргинальность», — объясняет Андрей Голденков.

В одном из анонсов фестиваля «Маргинальная ночь» организаторы написали: «Маргинальность в 2020-м — нечто недостижимое, стать по-настоящему маргинальным означает, что жизнь удалась. Маргинальность допускает любые высказывания и идеи. Маргинальность — пользоваться простыми связями, не привлекая коммерческие ресурсы». 

Голденков пояснил, что нельзя назвать себя настоящим представителем андеграунда, если ты работаешь с внешним миром, продвигаешь себя в медиа и периодически пересекаешься с официальным искусством. 

Выставка в заброшенном зданиистраница «Маргинальной ночи» / «ВКонтакте»

«Очень сложно быть маргиналом в 2020–2021 годах, сложно быть тру-андеграундом, потому что так или иначе ты будешь пересекаться и с институциями, и с коммерческими проектами. Это утопия, какой-то коммунизм, наверное. Если мы отправляем пресс-релизы, значит, мы уже не тру-андеграунд, мы уже не по-настоящему маргиналы. 

Маргинальность для нас скорее про „делай то, что ты хочешь“. Хочешь прийти в заброшку и сделать там выставку со свободными художниками — ты это делаешь. Хочешь организовать концерт на какой-то площадке — делаешь», — сказал собеседник Znak.com.

Многие художники и другие участники команды «Маргинальной ночи» — это в основном бывшие или нынешние институциональные работники. На одном из мероприятий «ночи» случилось активное обсуждение острого вопроса: «это нам не нужны институции, или мы не нужны институции», но к однозначному ответу участники дискуссии так и не пришли.  

«Со многими нынешним „маргиналами“, например, Алеком [Девятаевым] и Русланом [Комадеем], я познакомился на биеннале. И удивительно, что именно на биеннале завелась такая оппозиция, которая объединилась и вылилась в „Маргинальную ночь“. Маргинал — это же человек, выпавший из социума, и мы по сути тоже выпали из гламурного биеннального арт-сообщества», — говорит Голденков. 

Но несмотря на свое противопоставление официальному искусству, настоящими представителями андеграунда можно назвать только пару человек из всей команды — это художники Настя Лапша и Леша Очень Темно. Но последний тоже в итоге начал делать выставки. 

Ограничения: деньги и свобода

«Ограничения возникают сами по себе, когда появляется бюджет, деньги: их надо как-то делить, распределять. Такие художники зависят от того, кто им эти деньги дает — государство, спонсоры. Каждый „деньгодатель“ хочет влиять на процесс: „Я же тебе деньги дал, сделай, чтобы мне понравилось“. Самый свободный человек — это тот, у кого ничего нет», — отмечает Андрей Голденков, отвечая на вопрос журналиста об ограничениях в институциях.

страница «Маргинальной ночи» / Instagram

Команда «Маргинальной ночи», по утверждению ее организаторов, не ставит почти никаких ограничений, кроме тех, что связаны с обеспечением безопасности. Как рассказала Анастасия, на фестивале 4 июля пришлось отказать одному художнику в проведении перформанса, в котором он хотел что-то поджечь внутри дома. В остальном же — полная свобода. 

Голденков добавил, что когда проходил фестиваль, организаторы еще были анонимными, поэтому было легче обходиться даже с самыми острыми и неоднозначными темами. 

«Сейчас мы раскрыли свои имена. Мы продолжаем сохранять свободу высказывания, это было видно на „Маргинальной Масленице“, но теперь мы немножко оглядываемся: не едет ли полиция за нами.

Но я считаю, что это не цензура, а те же вопросы безопасности. У нас очень расплывчатые законы, поэтому мы как организаторы тоже будем „замазаны“ вместе с художниками», — рассказывает Андрей. 

Некоторые площадки просят не бегать голыми, а некоторые разрешаютстраница «Маргинальной ночи» / «ВКонтакте»

«Маргинальная ночь» принципиально работает с площадками, которые пускают на свою территорию с минимумом ограничений и всю команду. Особо хорошо и продуктивно сложилось сотрудничество с Домом Маклецкого, администрация которого поставила только два условия: «Не жгите костры в здании и не бегайте голыми, пожалуйста». 

«То же самое в Музее советского быта, там даже дали нам еще больше свободы. Ирина (Светоносова — хозяйка музея — прим. Znak.com) все переживала, если кто-то разденется во время перформанса и сексом займется, то что будет? А подумала и такая: „Ну, ладно!“» — смеется Андрей Голденков. 

Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com

маргинальных групп | UUA.org

Как использовать власть в переговорах по разногласиям — одна из самых сложных проблем, с которыми сталкиваются учреждения, особенно те, которые решают вступить в добровольные ассоциации, такие как религиозные учреждения. Фактически, основные точки конфликта в нашем понимании конгрегационной политики вращаются вокруг дилеммы власти и различия. В этом разделе исследуется, как преобладающие представления о конгрегационном государственном устройстве могут повышать или препятствовать нашему благополучию как ассоциации конгрегаций, живущих с реальностью различий в силе и идентичности в нашем мультитеологическом и все более мультикультурном религиозном движении.

Как и большинство групп, унитаристы-универсалисты определяют себя с точки зрения демографии, ценностей, образа жизни, ассоциаций, способов поведения, социальной и теологической ориентации. Эти факторы, которые существуют в центре нашего движения и характеризуют наш доминирующий культурный этос и идентичность, социолог Роберт Белла называет групповыми «привычками к ассоциации».

Мы могли бы лучше понять унитарный универсализм как социальную систему, если мы рассмотрим не только характеристики, ценности и модели, которые являются нормативными для тех, кто находится в центре нашего движения, но и характеристики тех, кто находится на периферии — тех, кто не соответствует Унитарная универсалистская норма.

Уильям Коннолли исследовал групповую идентичность в связи с различиями. Подобно тому, как ересь определяется по отношению к ортодоксии, идентичность (как индивидуальная, так и социальная) определяется по отношению к другим идентичностям [1]. Точно так же маргинальность существует только по отношению к центральности. Богослов Юнг Ён Ли напоминает нам, что «маргинальность и центральность настолько взаимообусловлены и относительны, что неуравновешено подчеркивать одно больше, чем другое» [2]. Другими словами, центральность может быть определена только в отношении маргинальности и наоборот.Таким образом, кто мы не , помогает понять, кто мы такие как религиозное движение. «Привычки к ассоциации» обеих групп зависят от контекста, они определяются историей, происхождением и социальным положением членов группы.

Хотя есть явные признаки подготовки к переменам — если не к социальной трансформации в унитарном универсалистском движении — за заметным исключением женщин, получающих признание в качестве министров и лидеров, движение UU все еще находится под сильным влиянием его идентичности до 1970-х годов как либерального религиозное движение, члены которого в основном имеют европейско-американское происхождение, высокообразованные, гетеросексуальные, «выходцы из дома» с гуманистическими / экзистенциалистскими наклонностями.[3] См. Раздел 5 «Духовный и культурный этос унитарного универсализма» для более полного исследования этой темы.

Оговорка о недискриминации: двусмысленность постановления

Статья II, раздел C-2.3 Устава Унитарной универсалистской ассоциации (UUA) является наиболее часто цитируемой ссылкой, которая направляет наши решения и действия в отношении открытого членства и недискриминации. Соответственно:

Ассоциация декларирует и подтверждает свою особую ответственность, а также ответственность ее обществ и организаций-членов за содействие полному участию людей во всех ее и их деятельности и во всем диапазоне человеческих усилий, независимо от расы, цвета кожи, пола, инвалидность, привязанность или сексуальная ориентация, возраст или национальное происхождение и не требующие соблюдения какой-либо конкретной интерпретации религии или какого-либо конкретного религиозного убеждения или вероисповедания.

Именно это заявление многие люди понимают как положение о недискриминации, особенно применительно к численному меньшинству и маргинализованным группам. Проблема, которая оказывает давление на конгрегационный политический строй, заключается в том, что нет единого понимания значения «недискриминации» или «открытого членства» на основании статьи II, Раздел C-2.3. Этот подзаконный акт весьма неоднозначен, потому что предположения не сформулированы, и среди унитаристов-универсалистов нет согласия по следующим вопросам:

• Открыты ли унитарные универсалистские общины (или должны быть) для всех, кто хочет присоединиться, включая тех, кто разжигает ненависть к определенной группе? Следует ли применять стандарт членства, соответствующий Уставу UUA, особенно принципам и целям? Является ли применение такого стандартного авторитета, замаскированного вероисповедания принудительным или дискриминационным?
• Являются ли преднамеренные собрания (те, которые созданы для удовлетворения конкретных потребностей группы) по своей природе хорошими или они дискриминационны?
• Обязаны ли отдельные лица или собрания придерживаться Принципов и Целей, включая введение каких-либо стандартов членства?

Одно толкование Статьи II, Раздел C-2.3, фокусируется на части формулировки подзаконного акта: «способствовать полному участию лиц во всех его и их действиях и во всем диапазоне человеческих усилий без учета расы , цвета кожи…. » Этот пункт был истолкован как означающий, что наши собрания и деятельность Ассоциации должны обслуживать всех человек, которые хотят быть включены. В этом сценарии « без учета …». предполагает, что различия (например, на основе расы, пола, сексуальной ориентации, физических способностей или теологии) не должны быть предметом особого рассмотрения.Кроме того, предполагается, что идеальная группа — это группа, в которой не подчеркиваются различия, что желательна ассимиляция в основное русло. Логическим выводом такого аргумента является то, что преднамеренные общины — те, которые созданы для удовлетворения групповых потребностей (например, геи и лесбиянки, латиноамериканцы / а, гуманисты) — являются исключительными общинами и, следовательно, противоречат цели этого устава.

Вторая интерпретация этой статьи основана на предположении, что подлинное разнообразие лучше всего поддерживается плюрализмом, а не ассимиляцией; что плюралистическая группа — это группа, которая намеренно поддерживает и подчеркивает различия как положительные по своей сути и побуждает каждую группу выражать свою уникальность и целостность; что для того, чтобы группа оставалась верной самой себе, различия нельзя (или не следует) преуменьшать посредством аккультурации или ассимиляции в мейнстриме.

Третье толкование сосредотачивается на вступительной фразе: «Ассоциация заявляет и подтверждает свою особую ответственность … содействовать полному участию …»; этот акцент поддерживает плюралистическую точку зрения.

Эти двусмысленность и множественные толкования заставляют некоторых людей утверждать, что формулировка Статьи II, Раздел C-2.3, парадоксальна, если не противоречива. В любом случае нет согласия по вопросу о том, кого приветствуют, а кому нет в наших собраниях.Действительно, это остается точкой конфликта, которая напрямую влияет на то, как конгрегационная политика понимается в наших прихожанах и в Ассоциации. Для обсуждения других двусмысленностей в Уставе UUA см. Раздел 4 «Устав UUA: Исследование амбивалентности».

Нормы большинства и меньшинства в конфликте

В течение последних трех десятилетий мы изо всех сил пытались решить проблемы, возникающие из-за разного понимания Устава, Принципов и Целей. С одной стороны, были предприняты значительные усилия, чтобы лучше понять наши различия и бороться с ними, научить не только терпимости, но и уважению к нашему разнообразию, и подтвердить нашу веру в «неотъемлемую ценность и достоинство каждого человека.»С другой стороны, многие наши решения и практика основаны на предположении, что нормы и ценности, которых придерживалось большинство в более раннюю эпоху, хорошо служат нам сегодня. Более важным, чем признание какой-либо одной группы, которая сейчас считается маргинализованной, является более крупный вопрос, который часто теряется: то, что является нормативным для основных унитаристов-универсалистов, не обязательно нормативно для тех, кто находится на задворках нашего движения. То, как человек понимает этот вопрос по отношению к конгрегационному государственному устройству, имеет огромное значение для будущего нашего движения — будь то будет расти — а если мы будем расти, то будем ли мы дублировать наш демографический профиль или расти за счет разнообразия.

Для целей настоящего отчета маргинализованные группы в унитарном универсализме включают:

• геев, лесбиянок, бисексуалов или транссексуалов
• цветных
• физически и / или умственно отсталых
• рабочий класс и те, кто не имеет высшего образования
• молодых людей (в возрасте 18-35 лет) и молодежи ( 14-18 лет).

Эти группы представляют собой нынешний центр инициатив по борьбе с угнетением в Департаменте веры в действии UUA и Weaving the Fabric of Diversity, учебной программы для взрослых, разработанной Департаментом религиозного образования UUA.Другие маргинализированные группы внутри движения UU включают канадских унитаристов-универсалистов, унитаристов-универсалистов-христиан, неоязычников или приверженцев земных религий, а также тех, кто живет в культуре ультраконсервативного христианства.

Вызов исторической унитарной универсалистской идентичности

Между 1960-ми и 1980-ми годами две группы — афроамериканцы и канадцы — вынудили унитаристов-универсалистов пересмотреть свою идентичность как ассоциации, как конгрегации и как личности.На разных площадках обе группы привлекли внимание Генеральной Ассамблеи, Попечительского совета и сотрудников UUA, оспаривая давние предположения об унитарных универсалистских ценностях, теологических предпосылках и правилах управления.

В то время как вопросы представительства и расширения прав и возможностей вызвали серьезные споры на протяжении многих лет, основной проблемой было предположение, что унитарный универсализм будет привлекать в первую очередь тех, кто подпадал под «демографическую норму» UU, что исключает цветных.Когда-то считалось, что логическим путем к росту является разработка маркетинговых стратегий, направленных на привлечение людей в рамках существующей демографической нормы, а не на поощрение разнообразия, и на этот счет была дана политическая рекомендация. К счастью, UUA не принял эту рекомендацию 1987 года.

Были дополнительные предположения:

• , что канадские унитаристы-универсалисты и цветные люди, которые уже были унитаристами-универсалистами, придерживались ценностей, которые соответствовали нормам унитаристов-универсалистов
• , что цветные и канадские унитаристы-универсалисты стремились отразить нормы и ценности (если не , как ) унитарных универсалистов в Соединенных Штатах (без сомнения, предполагая евро-американский этос)
• , что канадцы и цветные люди могли бы легко ассимилироваться или интегрироваться в основное русло унитарного универсализма.

Тот факт, что женщины уже составляли численное большинство (в обществе в целом и в рамках унитарного универсалистского движения), является центральным элементом для понимания их расширения прав и возможностей, и это может объяснить, почему многие группы, не составляющие большинство в Ассоциации, продолжают маргинализироваться. В дополнение к более низкому пропорциональному представительству, маргинализованные группы, вообще говоря, обладают следующими характеристиками:

• Они рассматриваются как непредставители унитарного универсализма.
• У них нет равного доступа к власти и влиянию в Ассоциации по сравнению с основными группами.
• Они часто чувствуют, что должны бороться за признание своих взглядов, интересов и повестки дня, а также за включение в наши собрания и Ассоциацию.

Преобладающее среди унитаристов-универсалистов предположение, которое отражает культурные представления мейнстрима в Соединенных Штатах, состоит в том, что маргинализированные группы должны или будут интегрированы или ассимилированы в мейнстрим. Но с 1960-х годов история США показала, что это случается редко. Вместо этого группы, стоящие на обочине, бросают вызов доминирующим групповым взглядам, нормам, ценностям, стандартам и предположениям, отстаивая свою идентичность, понимание и интересы.

Эти разные точки зрения и конкурирующие интересы не только бросают вызов нашей коллективной идентичности, но и продолжают приводить к конфликтам. Конгрегационная государственная власть часто используется как оправдание для сопротивления, если не отказа, группы, которой до сих пор не существовало, или меньшинства в местной общине или нашем движении. В таких случаях, исходя из простого числа, большинство имеет тенденцию преобладать — и сохранять свою власть, — по-прежнему полагая, что его позиция является фундаментально демократической. Но где баланс между политической демократией и теологическими принципами?

Канадский унитарный совет

канадских и афроамериканских выражений сопротивления показали, что предположения об ассимиляции мейнстрима ложны.Эти обстоятельства приводят к интересному парадоксу. До недавнего времени количество канадских священнослужителей, обслуживающих общины УУ по обе стороны границы, можно было пересчитать по двум пальцам. В течение последнего десятилетия произошло большое увеличение числа канадских священнослужителей и студентов-служителей; и многие другие общины возглавляются унитариями канадского происхождения.

В то же время, после решения нанять штатного исполнительного директора в 1983 году, Канадский унитарный совет (CUC) стал гораздо более эффективным и уникальным канадским голосом.CUC помогает общинам решать вопросы социальной справедливости, финансов, права и развития, характерные для канадских условий. Поскольку критерии для определения жизнеспособности новых собраний в Соединенных Штатах не такие же, как в Канаде, CUC финансирует свои собственные программы повышения квалификации и другие программы, которые не соответствуют критериям UUA, и сотрудничает с UUA по другим проектам.

Четыре маргинальные группы

К 80-м годам женский голос стал центром нашего движения.Сообщество геев / лесбиянок / бисексуалов / транссексуалов также набирало силу. Обе группы оспорили предположение, что гетеросексуальные и ориентированные на мужчин ценности, опыт и стремления были нормативными. Сегодня молодежь и молодые люди, а также люди с ограниченными возможностями помогли нам понять, что ни средний возраст, ни «временная дееспособность» не представляют собой унитарный универсализм во всей его полноте и не должны считаться нормативными. Хотя унитаристы-универсалисты остаются самой высокообразованной группой среди 70 религиозных движений [4] из-за (по крайней мере частично) новой силы групп, которые ранее находились на периферии унитарного универсализма, некоторые из наших членов начали находить в себе мужество. признать, что они не учились (или не окончили) колледж.

Теперь мы исследуем четыре типа маргинализации в унитарном универсализме: сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров; цветные люди; дети и религиозное образование; и маргинализация на основе богословских взглядов.

1. Сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров

Сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов (так называемое LesBiGay) получило большее признание в Унитаристском Универсализме, чем в любом религиозном движении (за исключением Столичной Общинной Церкви, которая была создана для удовлетворения потребностей этого населения).Хотя статистическая корреляция не может быть проведена, вполне вероятно, что Программа приветствия Конгрегации, разработанная UUA, может объяснить это принятие, по крайней мере частично. В то же время эта программа вызвала споры. Хотя идея программы родилась из опроса, проведенного в 1987 году, который задокументировал широко распространенную гомофобию и гетеросексизм среди унитаристов-универсалистов, многие общины уже считали, что приветствуют всех людей, включая сообщество LesBiGay.

Ссылаясь на конгрегационную политику, многие прихожане выразили неудовольствие тем, что их сочли бы «гостеприимным собранием». только при сертификации Управления по проблемам лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (OLGBTC) UUA.Хотя такая сертификация не требуется, но «настоятельно рекомендуется», большинство конгрегаций, завершивших программу, на самом деле подают заявки на сертификацию. Основываясь на измеримых поведенческих целях, программа предлагает шаги, которые помогут общинам двигаться к утверждению однополых союзов, посвящению детей однополых пар и языку, который включает отношения геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов. Программа также поощряет общины принимать изменения в уставе, чтобы включить положение о недискриминации, чтобы защитить сообщество LesBiGay от дискриминации при найме или вызове священника.Конечно, эти поведенческие цели (измеримые или нет) не гарантируют, что собрание будет свободным от гомофобии и гетеросексизма.

Сертификат приветствующего собрания

Точка давления для конгрегационной политики сосредоточена вокруг сертификации, поскольку конгрегации борются с проблемами, которые, по словам Жанетт Хопкинс, «намеренно или по незнанию заставляют или позволяют геям, лесбиянкам, бисексуалам, и др. чувствовать себя небезопасными, нежелательными [или ] неподтвержденным ». [5] Полемику резюмирует мужчина-гомосексуалист, посетивший одно собрание:« Этот чувствует себя как гостеприимное собрание для меня, но вас нет в списке.»Некоторые общины рассматривают список как лакмусовую бумажку (которая для них кажется утверждением веры) и поэтому предпочли не участвовать в процессе сертификации приветствия прихожан. Некоторые говорят, что сертификация устанавливает двухуровневую систему и способствует конкуренции. если не более святое отношение в собраниях.

Хотя участие является добровольным, критики также говорят, что процесс сертификации приветствия прихожан нарушает общественное устройство. В январе 1996 года OLGBTC подсчитал, что только 89 из наших 1039 собраний были сертифицированы.

Хопкинс подчеркивает вопрос, который задавали многие: «Почему бы не выдавать сертификат Приветствующей Конгрегации также обществам, которые расово и экономически инклюзивны (хотя предположение о том, что общество« приветствует цветных и бедных », кажется, имеет покровительственное кольцо) ? » Она также задает несколько важных вопросов, касающихся процесса сертификации приветствия Конгрегации и общинной политики:

• Будут ли общества, которые не подают заявки на сертификацию в качестве приветственных собраний, будут восприниматься или даже заклеймляться как неприветливые ?
• Будут ли люди, сопротивляющиеся официальному признанию, считаться гомофобами?
• Каков источник полномочий для сертификации?

Многие проблемы, влияющие на сообщество LesBiGay, также затрагивают цветных людей и другие маргинализированные группы, которые, в отличие от их собственного самопонимания, были подвержены предположениям, убеждениям, ценностям и нормам — короче говоря, доминирующим парадигма — унитариев-универсалистов.

2. Цветные люди

Тщательный анализ Устава UUA помогает нам понять некоторые проблемы, с которыми сталкиваются расовые или этнические меньшинства в унитарном универсализме. С момента слияния унитаризма и универсализма в 1961 году цветные люди были центром по крайней мере трех споров, в которых упоминалось конгрегационное политическое устройство: (1) открытое членство, (2) полемика о расширении прав и возможностей чернокожих и (3) позитивные действия ( включая текущую инициативу по расовой справедливости и культурному разнообразию).

Открытое членство

Один из вопросов повестки дня Генеральной Ассамблеи 1963 года заключался в том, исключить ли несколько сельских южных универсалистских конгрегаций, которые в силу своего устава или на практике исключили афроамериканцев. Предложение об исключении было отклонено на том основании, что «свободное религиозное движение не имеет права отлучать от церкви». [6]

Эра воодушевления черных

Годы с 1967 по 1982 год были периодом бурных отношений между унитаристами-универсалистами европейского и африканского происхождения.В основе разногласий лежали многочисленные вопросы общинного правления. В отчете Комиссии по оценке 1983 г., Empowerment: One Denomination’s Quest for Racial Justice 1967–1982 гг. , без явного обозначения полемики как вопроса государственного устройства значительное внимание уделялось вопросам государственного устройства конгрегаций. Читателям предлагается ознакомиться с этим отчетом, чтобы узнать об истории и деталях. Краткое изложение может быть полезно для понимания разногласий.

С сильными страстями и конкурирующими идеологиями о том, как следует подходить к расовому паритету, стратегии саморазвития Совета по делам черных (BAC), Black Unitar Universalist Caucus (BUCC) и Black and White Alternative (BAWA) бросили вызов существующие структуры управления и предполагаемый консенсус в отношении того, как следует вести дела Ассоциации.С таким количеством голосов, претендующих на власть, дело было еще более сложным. Полемика поставила под сомнение понятия унитарной универсалистской идентичности, структуры и системы управления. Процитируем отчет Комиссии по оценке 1983 года: «Кто вообще говорит от имени унитаристов-универсалистов? Попечительский совет? Генеральная ассамблея? Никто?» [7].

• Что составляет законную власть для маргинализованной или лишенной власти группы в контексте группы большинства — в данном случае унитарного универсализма — как добровольного объединения автономных конгрегаций?
• Каким образом унитарные универсалистские принципы и / или постановления призывают нас принять компенсационное или карательное правосудие за наше соучастие (прямое или косвенное) в поддержке или сохранении расизма и других форм системной несправедливости?
• Учитывая историческую несправедливость и стремление к расширению прав и возможностей цветных людей, следует ли распределять власть и авторитет внутри Унитарной универсалистской ассоциации непропорционально, чтобы начать выравнивать игровое поле?
• Может ли существовать двухрасовый или многорасовый альянс внутри UUA, в котором те, кто исторически наделены полномочиями, принимают лидерство тех, кто был лишен власти и угнетен? Если да, то как следует структурировать такой альянс?
• В какой степени процессы голосования в Генеральной Ассамблее и демократические принципы Ассоциации являются эффективным средством достижения расовой справедливости в Ассоциации?

С тех пор, как более 20 лет назад начался спор о полномочиях, у нас не было систематизированного обзора общинного устройства или других вопросов, которые возникали в то время.Если мы хотим извлечь уроки из опыта, такой обзор может показаться стоящим делом.

Инициатива по расовому и культурному разнообразию

Некоторые из тех же проблем конгрегационного устройства, которые возникли в период с 1967 по 1982 год, в настоящее время сосредоточены на различных аспектах инициативы по расовому и культурному разнообразию, которая последовала за резолюцией Генеральной Ассамблеи UUA 1992 года. Он имеет следующие размеры:

• политика позитивных действий в рамках программы служения UUA (в рамках офиса конгрегационных, районных и консультативных служб), предлагающая особую поддержку цветным служителям
• особую поддержку преднамеренным общинам — тем, чье видение заключается в функционировании в культурном среда, которая соответствует расовым, этническим, языковым и / или личностным потребностям цветных людей.

Ряд новых и возникающих конгрегаций стремятся утвердить определенные расовые, этнические или культурные группы и удовлетворить потребности определенных сообществ (например, геев и лесбиянок, унитарных универсалистских христианских конгрегаций, испаноязычных или корейскоязычных конгрегаций). Хотя Ассоциация ввела санкции против собраний, которые дискриминируют людей по признаку расовой, этнической, сексуальной или эмоциональной ориентации, остается потребность в более глубоком понимании намеренных собраний, raison d’etre которых заключается в выражении идентичности, которая отличается от унитарной универсалистской нормы.

Некоторые унитаристы-универсалисты считают, что намеренные собрания (или особый акцент на какой-либо одной группе в конгрегационном или ассоциативном контексте) исключают и, таким образом, несовместимы с Уставом UUA, статьей II, разделом C-2.3. Необходима более глубокая дискуссия о том, как уравновесить и согласовать самоидентифицированные потребности определенных групп идентичности, которые исторически подавлялись воспринимаемыми правами групп, которые исторически наделены полномочиями.

Хотя большинство людей признало бы, что цветные служители еще не начали приближаться к паритету в Ассоциации, достижение паритета зависит не только от политической воли или намерения, но и от того, как толкуется конгрегационная политика. Жанетт Хопкинс формулирует одну позицию: «Мы прибегли к ограничительным означает для достижения целей открытости в усилиях по поощрению более сильного афро-американского присутствия в наших церквях, в нашем служении и в черном сообществе.»[8]

Центральная политическая проблема для маргинализированных групп, возможно, заключается в том, что означает на больше, чем концы . Подозрение в принуждении и вера в то, что UUA желает навязать свою волю членам конгрегаций, являются одними из проблем, которые мешают нам достичь консенсуса относительно средств, необходимых для достижения расовой справедливости, как это подтверждено в Уставе UUA (включая Принципы и цели) и Резолюции Генеральной Ассамблеи.

3. Дети и религиозное образование

Религиозное образование — сложная проблема.С одной стороны, мы придаем большое значение религиозному образованию детей. С другой стороны, то, как мы думаем о религиозных педагогах — как министрах религиозного образования (MRE), так и директорах религиозного образования (DRE) — иногда несовместимо с тем, как мы думаем о религиозном образовании как о программе, которая имеет центральное значение для развития веры. У религиозных педагогов есть особая идентичность, которая редко понимается или утверждается как центральный аспект жизни общины в нашем движении.

Учитывая, что мы можем указать на множество ярких программ религиозного образования в рамках нашего движения, не все согласятся с тем, что религиозное образование детей на самом деле является маргинальным.Однако, если мы исследуем давние модели религиозного образования в сочетании с самопониманием тех, кто обслуживает детей и семьи в наших общинах, сообщество религиозных педагогов (как MRE, так и DRE) оказывается маргинализованной группой. Как группа, религиозные педагоги (как MRE, так и DRE) еще не достигли равного экономического паритета или политического влияния тех, кто сосредоточен на приходском служении.

Конгрегационная политика и религиозное образование

Одна из проблем здесь вращается вокруг конгрегационного устройства.Несмотря на то, что конгрегационная структура требует консенсуса, решения о религиозном образовании часто принимаются относительно небольшой группой внутри конгрегации. Религиозные педагоги отмечают, что многие из тех, кто входят в такие комитеты, часто не понимают религиозное образование как служение как детям, так и семьям. Тем не менее, они уполномочены определять основы религиозного образования детей и принимать важные решения относительно программ для детей, компенсации, наглядности, степени понимания религиозного образования в собрании и общего представления о том, что по-прежнему в значительной степени является женским. работай.

Хотя следует отметить, что небольшое количество мужчин служат нашим конгрегациям в качестве религиозных педагогов, не случайно, что большинство из них составляют женщины, и что как женщины, так и дети исторически находились в маргинальном положении. Фактически, женщины и дети являются центром религиозного образования в большинстве собраний. Достижение паритета по MRE рассматривается Департаментом Министерства. Консультанты по религиозному образованию теперь доступны в некоторых районах для решения этих вопросов в более общем плане.Наша способность решать вопросы принятия решений в общинах в отношении маргинализации женщин и детей зависит от нашей готовности расширить круг обсуждения и принятия решений в наших общинах.

Группа ИМО, с которыми встречалась Комиссия, указала на три фактора, связанных с «феминизацией религиозного образования». По сравнению с приходскими священниками (1) их работа менее ценится; (2) их компенсация ниже; и (3) ИМО, как женщины, так и мужчины, пользуются меньшим уважением.MRE также указали на ряд допущений, которые влияют на их профессиональное развитие и средства к существованию, включая следующие:

• MRE недоступны для поселения за пределами их текущего местоположения
• MRE не являются проповедниками (или часто бывает удивительно, что они могут проповедовать так же, как и большинство приходских служителей)
• MRE могут не сработать, потому что (а) они считали, что для собраний больше проблем, чем они того стоят; (б) они «стоят слишком дорого»; и (c) они, как правило, входят в состав нескольких сотрудников министерств, что считается проблемным.

Такие предположения имеют тенденцию распространяться, как лесной пожар, среди собраний и Ассоциации. Не случайно, большинство таких предположений прямо противоположны приходскому служению, как норматив , , который, по мнению ИМО, ведет к увековечиванию их маргинального статуса. Директора религиозного образования ссылаются на аналогичные вопросы, а также на тот факт, что, поскольку многие из них работают неполный рабочий день, отсутствие пособий увековечивает их статус работников второго сорта.

Маргинализация детского религиозного образования в унитарном универсализме может быть связана с дискомфортом в отношении теологии среди взрослых UU. Все свидетельства указывают на общий скептицизм, если не опасение, серьезного богословского участия. Если родители и взрослые не решили свои собственные богословские проблемы (или если они не уверены в том, во что они верят), неудивительно, что им неудобно религиозное образование для своих детей. Хотя нам может быть относительно комфортно с учебной программой World Religions как с широким подходом к религиозному образованию, многие религиозные педагоги сказали Комиссии, что один из вопросов, которые постоянно задают родители: что вы собираетесь учить моего ребенка Библии (или про христианство)? Пока мы не решим наши личные богословские двусмысленности, мы будем бессознательно продолжать маргинализировать религиозное образование детей.

Маргинальность, выражаемая министрами религиозного образования, является частью более широкой дискуссии в Ассоциации о том, что составляет служение. Хотя у нас есть три категории служения на протяжении более десяти лет, существует двусмысленность (возможно, больше среди мирян, чем среди духовенства) в отношении легитимности религиозного образования и служения общины как служения . (См. Раздел 9 «Религиозное лидерство», где обсуждается общественное служение.) Приходское служение по-прежнему считается нормой не только в унитаристском универсализме, но и в большинстве религиозных традиций.Многие, кто выбрал министерство религиозного образования или общественное служение, все еще чувствуют себя маргинализированными в движении UU. Чтобы сделать все три категории служения не только приемлемыми, но и нормативными, необходимо проработать множество вопросов.

Позитивные действия — да или нет?

Вопрос о позитивных действиях и предпочтениях является спорным для сообщества LesBiGay, цветных людей и религиозных педагогов. Следующие вопросы иллюстрируют характер дискуссии:

• Должна ли Ассоциация ставить цели позитивных действий? Следует ли общинам поддерживать усилия Ассоциации по мониторингу кадрового состава УУА с особым вниманием к маргинализованным группам?
• Если Ассоциация порекомендует позитивные шаги (например,g., Программа за рамками категориального мышления) для конгрегаций, которые воспринимаются как дискриминирующие кандидата в священники по признаку расы, пола, сексуальной ориентации, физических способностей или по другим причинам?
• Следует ли указывать предпочтения для соискателей работы или волонтерских позиций? Например, в 1992 году Комитет по выдвижению кандидатур Федерации женщин-унитаристов-универсалистов (UUWF) объявил, что от кандидатов «ожидается, что они будут убежденными феминистками» и будут поддерживать «неиерархический рабочий процесс.»9 Не препятствует ли наша система конгрегационной политики Ассоциации, ее членским конгрегациям и ассоциированным или аффилированным организациям заявлять о предпочтениях и / или ориентации, связанных с обязательствами, ценностями, убеждениями или организационными процессами или структурами? или система ценностей представляет собой тест на наличие средств, и равносильно ли это тесту на убеждение?

4. Маргинализация и теологическая идентичность

Теология — одно из самых страстных убеждений унитаристов-универсалистов.В то же время богословие — это деликатный и иногда вызывающий разногласие вопрос, имеющий серьезные последствия для общинной политики. Как форма управления и выражение нашего культурного этоса, конгрегационная политика служит контекстом для лучшего понимания разнообразных теологий в нашем движении. Хотя у нас нет вероучения или догмы, у нас с по есть Цели и Принципы, которые помогают сделать возможной некоторую степень единства в нашем разнообразии. В отличие от управления и вопросов, по которым община может голосовать, различное восприятие богословия может разделять — и разделять — общины в нашем движении.

В то время как наш завет выражает нашу общую миссию как общины, более конкретные вопросы, не затронутые в Принципах и целях, проявляются как вопросы общинного устройства. Например, некоторые члены общин, придерживающихся доминирующей теологической точки зрения, опасаются, что они не смогут свободно выразить свое понимание веры и что их вера будет скомпрометирована. Пытаясь обратиться к богословским взглядам как большинства, так и меньшинства, некоторые из наших конгрегаций подошли к богословию с точки зрения «наименьшего общего знаменателя», чтобы никого не обидеть.Но это не похоже на решение.

Как личности, большинство унитаристов-универсалистов, кажется, довольно неохотно, если не неудобно, раскрывают или обсуждают свое личное богословие. В то время как наше коллективное принятие множественных теологий служит нам большую часть времени, наша коллективная теологическая двусмысленность иногда действует как точка разделения и конфликта. Если мы хотим достичь более глубокого понимания множественных теологий, которые мы утверждаем как унитарианские универсалисты, необходим теологический диалог, имея в виду, что, хотя дебаты могут способствовать взаимному росту, они не обязательно уменьшат страх.

Нехристианская религия?

Хотя и унитаризм, и универсализм прочно укоренились в еврейской и христианской традициях, Просвещение оказало более сильное влияние на современный унитарианский универсализм. Между 1930 и 1960 годами основная богословская идентичность унитаризма сместилась от христианства к различным представлениям о гуманизме и экзистенциализме [10]. Очевидным следствием этого теологического сдвига стало то, что унитарный универсализм стал широко известен как «нехристианская» религия.

Это правда, что вместе мы — нехристианская религия. Частая интерпретация этой нехристианской идентичности (как с точки зрения нашего понимания самих себя, так и общественного восприятия) заключалась в том, что кто-то, кто является унитаристом-универсалистом, не может быть христианином. В то время как теологии, ориентированные на землю, горячо обсуждались в зале Генеральной Ассамблеи и в собраниях, один из самых спорных богословских вопросов этого века в унитарном универсализме заключался в том, можно ли быть подлинно унитаристским универсалистом и христианином одновременно.Действительно, одна точка зрения состоит в том, что для унитариста-универсалиста быть христианином — противоречие. Трудно сказать, насколько широко распространена эта точка зрения. Мы слышали язвительные аргументы с обеих сторон, как в этом заявлении:

«Христианский UU» или «UU Christian» — это противоречие в терминах — или должно быть, во всяком случае, — и UUism не следует удешевлять связью с христианством больше, чем это уже кажется [11].

Эти представления и отношения, кажется, преобладают среди многих унитаристов-универсалистов и лежат в основе нескольких споров на уровне общины и округа, в которых центральным предметом разногласий стала конгрегационная политическая система.Некоторые унитаристы-универсалисты, не являющиеся христианами, полагают, что знают, что такое христианин. И в этом заключается еще одна проблема: непросто определить ни то, что значит быть унитаристом-универсалистом, ни то, что значит быть христианином. Еще больше затуманивают дискуссию самоуверенность и некоторые из наших предположений, привычек и стилей общения, действующих на рынке идей, независимо от того, являются ли эти идеи осознанными или нет.

Богословские предубеждения

Несмотря на наш четвертый Принцип — утверждать и продвигать «свободный и ответственный поиск истины и смысла» — кажется справедливым сказать, что среди значительного числа унитаристов-универсалистов существуют как антихристианские, так и анти-языческие предубеждения.С принятием гуманизма и экзистенциализма в качестве нормативных теологических перспектив в рамках унитарного универсализма, имплицитное послание стало: мы поддерживаем людей в их теологических поисках, пока они не окажутся ни на одном конце унитарного универсалистского богословского спектра с христианством на одном конце и с другой стороны, неоязычество.

Несколько иронично, что некоторые гуманисты начали выражать свое чувство маргинализации в рамках унитарного универсализма. Многие из тех, кто присоединился к нашему движению до 1960-х годов, говорит преподобная Сюзанна Мейер, «часто задаются вопросом, теряют ли они свои конгрегации, существует ли все еще стиль религии, который они обнаружили в унитарном универсализме.»[12]

Трудно сказать, какие богословские взгляды являются доминирующими в унитарном универсализме на данный момент. Однако ясно то, что мы становимся более богословски разнообразным религиозным движением. Несомненно, эта тенденция проистекает из того факта, что в последние 10 лет унитарианский универсализм находился в центре того, что в недавнем выпуске журнала World было названо «тектоническим сдвигом» [13], который предположительно предполагает большее разнообразие унитаристов. Универсалисты, а не доминирующее богословское направление.Этому сдвигу в нашем богословском понимании и самосознании способствовали по крайней мере три фактора:

• постоянные и предсказуемые колебания маятника в религиозных идеях и движениях в мире более
• меньше новых унитарианских универсалистов, которые пришли с глубокой приверженностью антиавторитаризму и религиозной свободе
• тоска по большей духовности среди унитаристов-универсалистов.

В то время как некоторые гуманисты выражают обеспокоенность тем, что больший акцент на духовном приведет к уменьшению внимания интеллектуальному [14], эти два понятия не всегда исключают друг друга.Наша богословская чувствительность, нечувствительность и недопонимание продолжают вызывать смятение, которое иногда приводит к конфликтам по вопросу о конгрегационном государственном устройстве. Четыре тенденции способствуют конфликту: предвзятое мнение — наше коллективное нежелание участвовать в серьезном богословском диалоге или понимать, какие предпосылки придерживаются унитаристские универсалистские христиане, язычники и представители других теологических ориентаций; сосредоточение внимания на различиях, а не на точках единства как унитаристов-универсалистов; различные стили общения; и сопротивление власти.

Другие факторы могут служить препятствиями на пути к укреплению нашего общего богословского понимания:

• отсутствие ясности или общего определения того, что такое богословие в самом широком смысле
• отсутствие понимания или оценки контекстуальной и развивающейся природы богословия
• нежелание или неспособность полностью уважать или узнать больше о богословии, кроме одного (s) мы решили заявить
• как ассоциацию личного богословия с вероисповедной религией, доктриной или догмой (особенно с иудео-христианской традицией)
• на неспособность или нежелание вновь открыть старые раны, связанные с прошлым религиозным опытом.

Эти препятствия — особенно наше сопротивление авторитету и неспособность или нежелание участвовать в открытом и честном богословском обсуждении без предвзятости — также выражаются в терминах социальных и межконфессиональных отношений.

Комфорт или ценности: что нам дороже?

Конрад Райт, один из наиболее авторитетных авторитетов в области единой универсалистской конгрегационной политики, утверждает, что, когда мы рассматриваем разнообразие, конгрегационная полиция является «неотъемлемой» и «неразрешимой проблемой»; этот конгрегационализм «неизбежно ограничивает круг людей, которые вместе поклоняются.Он утверждает, что «конгрегационная политика связана с однородностью» — что чем более разнородна группа, тем меньше вероятность достижения консенсуса по глубоко укоренившимся идеям. Эта позиция согласуется с исследованиями конгрегаций, проведенными экспертами Института Албана наше предположение, что разнообразие одновременно желательно и возможно. Райт также предполагает, что расовое и этническое разнообразие не является достаточной общей основой для объединения унитарного универсалистского движения и что поиск расового и этнического разнообразия будет успешным только в том случае, если уже будет социально-экономическое единство существует.

Если эти посылки верны, наша задача состоит в том, чтобы найти важные точки единства между нами и способы согласования новых структур, на которых будет строиться наше разнообразие. Для конгрегаций, основанных на пресвитерианской или епископальной системе правления, маргинализованные группы могут апеллировать к высшему церковному органу — и делали это с разной степенью успеха — для участия и включения. Однако в нашем конгрегационном движении нет такого высшего органа, который бы способствовал расширению прав и возможностей маргинализированных слоев населения. Напряжение внутри собраний иногда усиливалось из-за того, что особое внимание уделялось правам над ответственностью и утверждению наших ценностей.

У либерализма много проблем, в том числе проблема достижения большей степени гармонии между тем, что доктор Уильям Р. Джонс называет нашими «поддерживаемыми теориями», и нашей «используемой теорией». Одна из таких общепризнанных теорий, которая согласуется с первым из наших Принципов (утверждение «неотъемлемой ценности и достоинства каждого человека»), заключается в том, что наша деноминация приветствует всех, независимо от расы, класса, национальности, сексуальной или теологической ориентации. Однако из-за преобладания людей, подпадающих под нормы UU — хорошо образованных людей из среднего класса европейского наследия — неудивительно, что предположения, ценности, потребности и интересы большинства часто преобладают над интересами общества. маргинализированы.

Вызовы демократии и унитарного универсализма

С одной стороны, проблемы маргинализированных групп напрямую связаны с конгрегационной политикой — тем фактом, что наши конгрегации автономны и, таким образом, могут выбирать, включать или исключать интересы и потребности групп меньшинств. На другом уровне проблемы маргинализованных групп связаны с предпосылкой, что представительная форма правления (правило большинства) является адекватной для построения демократических структур в наших общинах.Эти проблемы не являются уникальными для унитарного универсализма, но они остаются нерешенными проблемами систем, основанных на демократических принципах во всем мире. Мы не можем отклонить претензии маргинализированных групп, просто указав на тот факт, что группы численного большинства почти всегда получают и сохраняют больше власти, чем их коллеги из меньшинства. С одной стороны, количественное измерение участия в Ассоциации уместно. Однако на другом уровне требуется качественный ответ, если мы хотим достичь паритета, чтобы маргинальные группы были услышаны.

Более 150 лет назад в своей классической книге Демократия в Америке [15] французский социолог Алексис де Токвиль сформулировал эту дилемму . Он утверждал, что существует внутреннее противоречие между равенством и свободой в демократии, которое нелегко примирить. Он предположил, что одна из проблем (и, возможно, одно из ограничений) демократии — это защита меньшинства от «тирании большинства». Легко сосредоточить нашу энергию на тех в наших общинах, чьи стратегии, тактика или тон могут не соответствовать подходам, которые удобны для нас.Это явление было названо «тиранией меньшинства». Одна тирания, конечно, не лучше другой. Но проблема не в тирании. Скорее, заслуживают рассмотрения процессы, из которых вырастает тирания. Если, благодаря своей численности и нормам, большинство в наших общинах использует демократический процесс конгрегационной политики для поддержки и поддержания несправедливости, угнетения и, в конечном итоге, тирании (в сердцах и умах меньшинства), тогда демократический процесс нуждается в быть исследованным.Если на постоянной основе единственный способ привлечь внимание меньшинства к группам меньшинств — это вести себя драматично, если не странно для некоторых людей, тогда какой-то аспект нашей системы управления терпит неудачу.

Использование теологии для руководства политикой

Ведет ли наша полития нашим богословием или наоборот — это вопрос для серьезного обсуждения и рассмотрения. Часть нашей задачи состоит в том, чтобы примириться с нашим призывом религиозный и позволить нашим религиозным принципам определять наш подход к демократическому процессу.Если бы унитаристские универсалистские принципы были нашей основной ценностью , а демократический процесс, основанный на этих принципах, унитаристский универсализм выглядел бы совсем иначе в зале для делегатов Генеральной Ассамблеи. Изучение наших моральных, этических и религиозных предпосылок по отношению к политическим предпосылкам может изменить наши взгляды на конгрегационную политику, один из наших самых заветных принципов.

Если у доминирующей группы есть власть и числовой авторитет, чтобы назвать реальность, назвать первичную групповую идентичность, как могут недоминантные группы когда-либо утверждать свою идентичность и свои собственные полномочия? Это не просто вопрос политики или того, как мы договариваемся об общественных отношениях.Политика различия имеет как теологическое, так и политическое измерения, вне зависимости от того, помещен ли этот вопрос в религиозный контекст. Поскольку религиозные институты наделены большим моральным авторитетом, чем светские, они обязаны и призваны решать эти проблемы, хотя это может быть «в страхе и трепете», как предполагает Святой Павел. Страх нежелателен; это просто часть человеческого состояния, когда оно движется к переменам и противостоит нашим различиям.

Уравновешивание силы, идентичности и различий

То, как маргинализированные группы добиваются власти в контексте конгрегационной политики, отчасти зависит от числа.Но увеличение числа групп, находящихся сейчас на обочине нашего движения, не решит проблему маргинализации, пока мы не обратимся к ключевому предположению: взгляды и опыт доминирующих групп являются нормативными в иерархии ценностей.

Один из любимых символов унитаристов-универсалистов — круг. Мы вызываем круг, чтобы представить несколько элементов целостности, взаимосвязи, включения и разнообразия, предполагая, что в нашем кругу приветствуются все. Однако, попав в круг, все еще остаются центры силы и границы бессилия.Подчеркивать необходимость большего разнообразия — значит игнорировать взаимосвязанные отношения между теми, кто исторически стоял на периферии нашего движения, и теми, кто остается в центре. Наша неспособность добиться большего разнообразия — несмотря на нынешние усилия — может быть отчасти из-за того, что многие из наших конгрегаций сосредоточились на том, как привлечь в центр людей, которые «отличаются», и как ассимилировать их в основное русло унитариев. Универсализм (который предполагает принятие нормы UU).В отличие от этого, относительно мало внимания было уделено воображению того, как будет выглядеть подлинный центр, который включал бы всех, кто сейчас находится на периферии, если бы власть внутри круга была распределена более равномерно.

Если мы хотим преодолеть парадокс различий идентичностей по отношению к конгрегационному государству, нам нужно критически осмыслить ряд таких вопросов, как:

• Как мы понимаем себя по отношению к «другим»?
• Как мы можем выйти за рамки того, что Уильям Коннолли называет «догматизацией идентичности» — тщательным уважением к естественному разнообразию людей, чтобы все мы были наделены полномочиями, чтобы мы все ценили и уважали наши различия?
• Как можно структурировать и практиковать конгрегационную политику таким образом, чтобы это соответствовало построению «взаимозависимой сети» и таким образом, чтобы разрешить проблемные отношения между идентичностью и различием, включением и исключением?

Это вопросы для общинного изучения и размышления о том, как функционируют системы общинного правления.Читателям предлагается участвовать в так называемых «глубоких обсуждениях», процессе, который неизменно приводит к большему количеству вопросов, но также и к большему количеству ответов.

Сводка

И теория, и практика конгрегационного устройства иногда препятствуют нашей способности двигаться вперед в служении делу справедливости, особенно в отношении маргинализированных групп. Если призыв к конгрегационному государственному устройству будет постоянно подниматься и успешно защищаться как оправдание для исключения или уменьшения числа тех групп, которые сейчас стоят на краю круга унитарного универсализма, маргинализированные группы никогда не станут частью культурного центра нашей веры.Как мы договариваемся о различных взглядах и интересах, и как маргинализированные группы могут обрести равенство и расширение прав и возможностей — вопреки конгрегационному устройству — остается ключевым вопросом нашей веры.

Рекомендации

1. Попечительский совет UUA должен дать персоналу указание определить ресурсы для укрепления понимания конгрегацией того, как наш культурный этос, коллективная идентичность, доминирующие отношения, ценности и нормы в рамках Унитарного универсалистского движения влияют на расширение прав и возможностей (или их отсутствие) групп, которые теперь маргинализированы внутри унитарного универсалистского движения.
2. В нашем стремлении к «справедливости, равноправию и состраданию в человеческих отношениях» и утверждению «неотъемлемой ценности и достоинства каждого человека» попечительский совет и сотрудники UUA должны продолжать поддерживать общины в систематической борьбе с расизмом и антирасизмом. — обучение подавлению и образовательные инициативы.
3. В свете того факта, что конфликты являются неотъемлемой частью общинной политики, ресурсы (такие как направления и обучение) должны быть доступны общинам для управления и разрешения конфликтов.
4. Конгрегации должны пересмотреть свои представления о демократии в отношении маргинализированных групп и степень, в которой конгрегационная политика руководствуется унитарными универсалистскими принципами и ценностями.

Источники

разговоров с Конрадом Райтом; Комиссия по оценочным слушаниям; и Неделя религиозного образования Звездного острова.

Банкноты

1. Уильям Э. Коннолли, Идентичность / различие: демократические переговоры о политическом парадоксе (Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 1991).
2. Jung Young Lee, Маргинальность: ключ к мультикультурной теологии (Миннеаполис: Fortress Press, 1995), стр. 30-31.
3. Комиссия по оценке, Качество религиозной жизни в унитарных универсалистских общинах , отчет Генеральной ассамблее УАА, июнь 1989 г. (Бостон: Унитарная универсалистская ассоциация, 1989), стр. 31.
4. Барри А. Космин и Сеймур П. Лахман, Одна нация под Богом: религия в современном американском обществе (Нью-Йорк: Harmony Books, 1993).
5. Жанетт Хопкинс, «Когда собрание приветствует, а не собрание», Унитарианский универсалистский голос , весна 1996 г., стр. 1, 6.
6. Там же.
7. Комиссия по оценке, EmPowerment: Одна деноминация в поисках расовой справедливости, 1967–1982 годы , отчет Генеральной Ассамблее UUA, июнь 1983 г. (Бостон: Унитарная универсалистская ассоциация, 1984).
8. Жанетт Хопкинс, стр. 7.
9. Там же.
10. Комиссия по оценке, Качество религиозной жизни в унитарных универсалистских общинах , стр.31-34.
11. Джон Сикос, «UUs — не христиане», Письмо редактору, UUDom: The Connection (информационный бюллетень Универсалистского округа Мичиган), июнь 1996 г.
12. Уоррен Росс, «Разнообразие без разделения: богословские различия в Наши собрания и как заставить это работать для вас », World , ноябрь / декабрь 1996 г., стр. 36.
13. Там же ., P. 34.
14. Кэрол Агат, «Объединение духа и разума», проповедь, произнесенная на Генеральной ассамблее Унитарианской универсалистской ассоциации 1996 года в Индианаполисе, штат Индиана.
15. Алексис де Токвиль, Демократия в Америке (Нью-Йорк: Винтаж, 1954).

Интернационализм>

Доминирующие, подчиненные, привилегированные и маргинальные | Майя Мохсин | Я, сообщество и этические действия

В работе Татум она говорит в основном о доминирующей и подчиненной идентичностях. Описывая эти идентичности, она в основном говорит, что доминирующие идентичности создают границы, которых придерживаются подчиненные идентичности. Общество и институты контролируются этими доминирующими группами и идентичностями, и они решают, каким должно быть общество, включая подчиненных.Как говорит Татум, «… доминирующая группа имеет наибольшее влияние на определение структуры общества» (12). Властные отношения между этими двумя группами очень важны для понимания привилегий и того, как их сломать. Доминирующая группа в основном владеет всей властью в отношениях. Они обладают властью над обществом, структурами и тем, как подчиненная группа должна вести себя, а также над тем, что является приемлемым и неприемлемым. Татум говорит: «Доминирующая группа рассматривается как норма для человечества» (12), имея в виду, что если подчиненный делает что-то, что не соответствует доминирующей группе, то они менее чем и часто рассматриваются как бесчеловечные.Эта сила также часто бывает невидимой. Иногда так сложно указать на дисбаланс сил, потому что, как проиллюстрировал Татум, власть имущие часто не хотят признавать, что это так, потому что это им выгодно, поэтому они предпочитают не видеть этого, в то время как те, у кого нет власти, вынуждены видеть, хотят ли они к или нет. В результате этот дисбаланс сил в отношениях между доминантами и подчиненными укоренился в нашем обществе и в нашей идентичности.

Вот некоторые из последствий, которые создают эти властные отношения.Один из них, как описал Татум, заключается в том, что доминирующая группа просто не знает опыта подчиненной группы, потому что в действительности им это никогда не нужно. Другое значение состоит в том, что представительство тех, кто находится в подчиненной группе, очень ограничено, особенно в СМИ. Как часто можно увидеть гомосексуальную пару в СМИ по сравнению с тем, как часто можно увидеть гетеросексуальную пару? Это вопросы, которые возникают, когда об этом думаешь. Большое значение имеет то, что, поскольку доминирующая группа обладает властью и что они создают то, что является нормальным для общества, члены подчиненной группы делают то, что Татум описывает как «выживание», даже если это означает, что люди в подчиненной группе дают повысить самооценку для этого.Пауэлл идет дальше, говоря о дефиците. Подобно тому, о чем говорил Татум при обсуждении того, что доминанты не хотят признавать свою привилегию, Пауэлл говорит о том, что для белых людей важно признать свою привилегию и что их успех, возможно, не был результатом тяжелой работы. Пауэлл говорит о необходимости отказаться от «представления о себе как о невиновном» (80). Он показывает, что это может быть травмирующим для тех, у кого есть привилегии. Когда я читал, мне было трудно поверить, и я немного рассердился, что это может быть травмирующим опытом для тех, кто находится в привилегированном положении, но, продолжая читать работы Пауэлла, я больше понимал, как это могло быть.Пауэлл говорит: «Сохранение привилегии незаработанной кожи означает отчуждение не только от расового другого, но и от самого себя» (81), почти так же, как те, кто находится в подчинении, испытывают дегуманизацию. Часто мы (в том числе и я) обычно смотрим только на маргинализированные группы и думаем о том, как дисбаланс сил вредит им, но не другой стороне. Пауэлл также очень важно указывает, как именно Соединенные Штаты подчеркивают важность индивидуального успеха, что приводит только к тому, что привилегированные люди меньше видят своих привилегий.Для меня было открытием глаз, когда я рассмотрел это как вред доминирующей группе, но я думаю, что это действительно унизительно и важно, особенно если мы собираемся поговорить о создании более равноправного общества.

Пауэлл определяет функцию привилегий, используя иллюстрацию рабочего места Уайлдмана. Пауэлл отмечает, что большинство ожиданий и стандартов на рабочем месте проистекает из того, что он белый и мужчина. Он объясняет, что если вы не являетесь этими существами, от вас ожидается соблюдение этих норм для белых и мужчин, чтобы выжить.Пауэлл говорит: «На системном уровне привилегии служат для нормализации таких властных структур» (78). Когда он говорит это, он имеет в виду, что функция привилегии состоит в том, что она удерживает эти репрессивные структуры на месте, и им некуда сдвинуться с места. Пауэлл также говорит о том, как это влияет на личность: это приносит пользу участникам и не приносит пользу тем, кто не является членами. Это так сложно и так просто. Эта привилегия, конечно же, присутствует во всех социальных структурах.

Большой вопрос — образование. Те, кто относится к более высокому классу работы и оплаты, могут позволить себе лучшее образование для своих детей, а это означает, что эти дети вырастут и станут личностями в своей карьере (т.е., генеральный директор). Представители рабочего класса могут позволить себе только государственную школу, где система учит детей придерживаться норм и стада. Это означает, что образование в некотором роде удерживает учащихся в определенных классах там, где они находятся для будущих и будущих поколений, практически без возможности выбраться. Это очень реальная и активная функция привилегий, которая удерживает бедность там, где она есть. Это определенно рассматривается моим партнером по сообществу, которым является Canal Alliance. Их буквальная миссия — «… разорвать порочный круг бедности для латиноамериканских иммигрантов и их семей, устраняя препятствия на пути к их успеху.«Для достижения этой цели Canal Alliance предлагает уроки английского языка, чтобы те, кто мало говорит по-английски или совсем не говорит по-английски, имели возможность получить образование, улучшить жизнь и выбраться из бедности поколений. Практически все студенты моего партнера по общине — иммигранты. Их уже помещают в подчиненную группу, не говоря уже о том, что большинство из них даже не говорят по-английски! Активная форма привилегии (или, возможно, это даже не привилегия) в Соединенных Штатах — это то, как человек должен говорить по-английски, если он хочет даже считаться гражданством страны по общественным стандартам.Я сомневаюсь, что это доминирующая группа, потому что я думаю, то же самое касается других стран и их родного языка, но потом я вспоминаю, что английский даже не является родным языком этой страны. Canal Alliance признает эту функцию привилегий и активно работает над ее устранением, обучая маргинализированных или подчиненных говорить по-английски.

Когда дело доходит до демонтажа властных структур и улучшения отношений между доминирующими и подчиненными группами, Татум и Пауэлл много говорят о том, что это действительно сложно, но возможно.Они признают, что существуют поколения институтов и структур, которые создали наше общество и буквально укоренили в наших умах, что такое общество и как все должно быть в зависимости от того, кто вы. Однако это не невозможно, и, насколько я понял, это начинается с понимания обеих сторон. Пауэлл смотрит на одну критическую точку зрения, которая заключается в понимании того, что один или группа людей переживают не разницу в перспективе, а то, как это было на самом деле в отношении истории, власти и отношений.Это позволяет всем, независимо от того, принадлежите ли вы к доминирующей или подчиненной группе, быть равными при обсуждении дисбаланса сил. Оба автора также подчеркивают важность того, что каждый человек невероятно сложен в своей идентичности и что очень важно помнить об этом при обсуждении дисбаланса сил. Затем Пауэлл рассматривает другой подход: сделать отношения власти видимыми. Делая это, каждый вынужден смотреть на себя и свою позицию по отношению к обществу и имеющийся дисбаланс сил.Пауэлл произносит замечательную фразу, которая, на мой взгляд, прекрасна, — «прерывая белизну». Он говорит, что это заставляет белых видеть свою невиновность и разрушать нейтралитет, который создается, когда белые люди говорят, что они не имеют привилегий, потому что они не знали заранее.

Я полагаю, что Татум и Пауэлл описывают улучшение этих отношений как пользу для обеих сторон. Очень легко понять, почему это приносит пользу подчиненным, потому что они обладают меньшей властью и преимуществами, но всегда очень трудно (в том числе и для меня) понять, почему это приносит пользу доминирующей группе.Теперь я понимаю, почему для Пауэлла было важно осознать, как этот дисбаланс сил на самом деле вредит привилегированной группе. Теперь есть слои с обеих сторон спектра беспокойства и исторических последствий ожиданий и нормальности, которые действительно вредят обеим сторонам. Это не означает, что привилегированные люди все еще не пользуются привилегиями, потому что они есть, но Пауэлл очень удовлетворительным образом раскрывает психику того, как в его случае белым людям даже не разрешается быть людьми из-за дисбаланса сил. .Последняя строчка в его тексте навсегда останется у меня: «Короче говоря, изменив белизну и привилегии, белые получат шанс стать гуманными существами» (101). И Татум, и Пауэлл предлагают очень ощутимые подходы к улучшению этих отношений, и это требует большой работы с обеих сторон. Это предполагает понимание обеих сторон, чтобы обсуждение могло происходить таким образом, чтобы никто не обиделся, потому что в противном случае не будет достигнуто никакого прогресса. Если привилегированные могут понять, почему и как они привилегированы, и почему это нормально, если они равны с другими, тогда можно внести изменения.

Я определенно вижу, как неравные отношения решаются в работе моего партнера по сообществу. Canal Alliance признает и защищает равенство человечества. Об этом можно судить по нескольким из их заявлений: «Canal Alliance активно продвигает и признает принципы справедливости, равноправия и социальной справедливости…», а также «Canal Alliance привержен изменению взглядов и систем, которые лишают любого человека или группу этих руководителей ». И когда они говорят, что активно продвигают эти вещи, они делают это, обучая студентов английскому языку или даже следя за тем, чтобы у этих людей были основные вещи, необходимые для выживания.Хотя их основная услуга — обучение английскому языку, они не останавливаются на достигнутом, потому что в конечном итоге их цель — работать над отношениями между членами доминирующей группы и теми, кто находится в подчиненной группе. Они используют имеющуюся у них силу, чтобы помочь улучшить жизнь тех, кто не поправляется, и это основная цель и подход к тому, что такое сервисное обучение (что в конечном итоге включает в себя то, о чем Татум и Пауэлл говорили в своих текстах).

Маргинальные регионы в 21 веке

Неравенство — серьезная глобальная проблема.Несмотря на то, что за последние несколько десятилетий был достигнут значительный прогресс в сокращении бедности за счет улучшения различных показателей развития, выгоды от этих достижений распределялись неравномерно. Парадоксально, но сами процессы развития еще больше маргинализируют некоторые места и людей. Именно в этом контексте данная отредактированная книга ставит своей целью исследовать концепции маргинализации и маргинальности и построить анализ путем эмпирического изучения ее проявлений и причин в различных частях мира, особенно в горных районах Южной Азии.Книга, состоящая из 18 глав, объединяет тематически разнообразные эмпирические исследования средств к существованию людей, живущих в маргинальных горных районах Южной Азии и за ее пределами. К сожалению, в Непале нет глав, посвященных маргинальным районам, учитывая, что в Непале проводились интересные дискуссии о маргинальности, маргинализации и маргинализации (Blaikie et al. 1980; Gellner et al. 1997; Shneiderman 2013).

Если говорить с точки зрения Гималаев, то авторитетные статьи о маргинальных районах Южной Азии в основном написаны «северными» учеными или работниками северных институтов.В недавней статье Лихти (2018) дает интригующий отчет о том, как западные писания построили особое воображение Гималайского региона, отмеченного мистической изменчивостью. Настоящий том предлагает несколько эссе, написанных «южными» учеными из учреждений на периферии Южной Азии. Учитывая количество глав и разнообразие тем, затронутых в книге, было бы несправедливо пытаться резюмировать отдельные главы в этом обзоре. Вместо этого более полезно сосредоточиться на общей концептуальной дискуссии и поднять некоторые интересные вопросы, которые возникают в разных главах.

Глава 2, автор Pelc, предлагает обзор концепций маргинализации и маргинальности. В нем кратко обсуждаются слова «маргинальный» и «маргинализация», а затем резюмируются различные значения маргинализации, предлагаемые различными школами мысли. Пелц завершает главу, говоря, что маргинальность очень сложна и ее трудно определить. Соответственно, у нас осталось очень мало понимания того, что на самом деле означают маргинальность и маргинализация. Вначале было бы полезно провести более тщательное концептуальное обсуждение самого значения полей, которое всегда относится к центру или мейнстриму.Маргинализация, или процесс создания маржи (и основного или основного направления), является политическим и историческим процессом, и его можно было бы обсуждать как таковое. Было бы полезно увидеть более всестороннее концептуальное обсуждение маргинальности, опирающееся на существующую социальную теорию и сопряженное с такими понятиями, как граница, пограничная зона, ядро ​​/ периферия и социальная изоляция, среди прочих. Такое обсуждение маржинальности, маргинализации и маргинальности обязательно включало бы анализ процесса, посредством которого создаются маржи по отношению к ядру или мейнстриму.В нынешнем виде политико-экономическая основа, необходимая для контекстуализации жизни людей, обсуждаемых в этой книге, отсутствует.

Часть I состоит из 5 глав, посвященных теме бедности, социального неравенства и маргинализации. Эти эмпирические главы предлагают полезные сведения о маргинальности выбранных регионов. Они описывают положение людей, живущих в маргинальных регионах, но, к сожалению, мы мало что знаем о маргинализации этих мест и людей: как эти люди и места вообще стали маргинальными? Часть II состоит из 7 глав, которые предлагают содержательное обсуждение тем коренных общин, самобытности, средств к существованию и биоразнообразия.Эти главы посвящены средствам к существованию конкретных этнических групп, проживающих в маргинальных районах. Было бы интересно расширить эти главы аналитически, включив в них отношения между государством и обществом. Две главы Части III посвящены вопросам миграции. Эмиграция — главная особенность средств к существованию в маргинальных районах Южной Азии, особенно в горных регионах. Миграционные процессы могут быть ключевым признаком маргинализации и / или адаптивной реакцией на нее. Динамика миграции напоминает нам, что маргинальные районы не являются оседлыми и изолированными от сил глобализации, но играют в ней ключевую роль.Несмотря на богатый потенциал, в главах не рассматривается, что означает миграция в контексте маргинализации. Часть IV, озаглавленная «Политика и стратегии», состоит из двух глав, в которых рассматриваются возможности туризма и товарных культур для экономического развития маргинальных групп населения в этих маргинальных местах.

В целом, эмпирические главы предлагают важные идеи. Однако они носят описательный характер и не требуют подробного анализа. Гораздо более явная связь между концепциями полей, маргинальности и маргинализации и эмпирическими главами сделала бы книгу более последовательной.Было бы хорошо увидеть более систематический гендерный анализ: богатые возможности, предлагаемые главой 4 (о женщинах в Уттаракханде) и 5 ​​(о женщинах-работницах чайного сада в Дарджилинге) для обсуждения положения женщин, остаются неизученными. Также было бы продуктивнее увидеть обсуждение отношений между коренным населением и государством. Точно так же обсуждение миграции можно было бы организовать в более широком аналитическом контексте.

Учитывая, что многие главы основаны на горном регионе Южной Азии, было бы также полезно, если бы этот том был построен на особенностях гор, опираясь на работу Джодхи (1990).Джодха выделяет шесть особенностей, из которых «первые четыре, а именно недоступность, хрупкость, маргинальность и разнообразие или неоднородность, могут быть названы специфичностями первого порядка. Естественная пригодность или «ниша» для некоторых видов деятельности / продуктов, по которым горы имеют сравнительные преимущества перед равнинами, и «механизмы адаптации человека» в горных средах обитания — это две особенности второго порядка »(Jodha 1990: 2). Джодха делает эти различия, потому что последние особенности являются реакциями или адаптациями к особенностям первого порядка.Эти шесть особенностей кажутся очень применимыми ко всем эмпирическим главам в этом отредактированном томе. Признание последних двух особенностей, обсужденных Джодхой, предлагает полезную основу для ответных мер политики. Несмотря на проблемы, специфика маргинальных территорий предлагает политическое и экономическое пространство для позитивных изменений в этих областях.

В заключение, полезно думать о границах, маргинализации и маргинальности в контексте наличия и отсутствия конфликта, насилия и сопротивления.Часто давние недовольства в маргинальных районах кристаллизуются и выражаются в насильственном и ненасильственном сопротивлении, и мы видели ряд примеров как в Южной Азии, так и за ее пределами. Научные дебаты и дискуссии об этнической принадлежности, политике и насильственных конфликтах в Непале, а также об отношениях между государством и обществом на окраинах гималайских государств предлагают продуктивное пространство для дальнейшего изучения вопросов, поднятых в этой книге.

Маргинальные группы и основная американская культура

Их часто изображают чужаками: этнические меньшинства, бедные, инвалиды и многие другие — все они живут на обочине основного общества.Бесчисленные предыдущие исследования были сосредоточены на их боли и бессилии, но это лишь укрепило наши предубеждения о маргинализированных группах.

Большинство описаний маргинализации подходят к предмету издалека и имеют тенденцию чрезмерно подчеркивать виктимизацию посторонних. Используя более личный подход, эта книга раскрывает личные, моральные и социальные последствия маргинализации, опираясь на реальный опыт таких людей.

«Очень значительный вклад в философское размышление о маргинализации и маргинализированных людях, значительный процент которых составляют женщины: пожилые, бедные, цветные, инвалиды, христиане-фундаменталисты, одинокие дети и матери-одиночки.Должен представлять большой интерес и быть полезным для философов, а также для студентов, изучающих социологию, социальную работу, юриспруденцию, женские исследования, этнические исследования и политологию ».

— Клаудиа Кард, автор книги

Lesbian Choices и редактор Feminist Ethics

Мультидисциплинарная и мультикультурная программа Identity on the Margin направлена ​​на маргинализацию на различных социальных уровнях и в рамках множества различных социальных явлений, выходя за рамки знакомых случаев, касающихся расы, этнической принадлежности и пола, и исследует таких посторонних, как дети-отступники, консервативные христиане и физически и умственно отсталый.И поскольку женщины особенно подвержены последствиям маргинализации, феминистские опасения и маргинализация сексуальных практик составляют общий знаменатель для многих эссе.

От проблем, связанных с «дополнительным расизмом» до статуса геев в Англии Тони Блэра, от борьбы коренных американцев за сохранение своей идентичности до особых проблем матерей-одиночек, Identity on the Margin охватывает широкий спектр случаев. провести теоретический анализ и этическую критику механизмов формирования идентичности на окраинах общества.Во всех случаях авторы демонстрируют потребность в теории, которая инициирует социальные изменения, рассматривая этические последствия маргинализации и критикуя ее пагубные последствия.

Этот сборник, объединяющий отчеты о маргинализации из разных дисциплин и с разных точек зрения, адресован широкой аудитории в гуманитарных и социальных науках. Он предлагает основу для улучшения нашего понимания этого процесса и для работы над значимыми социальными изменениями.

4 неделя

| Темы обсуждения | Документы | Чтение |

---

Темы для обсуждения и вопросы для сочинений

• Какие группы были маргинализованными в Европе раннего Нового времени и почему?
• Какие соображения повлияли на распространение бедных рельефов в Европе в начале Нового времени?
• Насколько маргинальными были «маргинальные» группы в раннем современном обществе?

---

Документы

** ПРИМЕЧАНИЕ. Некоторые электронные ресурсы доступны только в кампусе или через прокси вне кампуса или службу athens **

Дополнительная литература

Избранные ключевые тексты

• Дж.П. Гиббс, «Концепции девиантного поведения: старое и новое», в M. Lefton et al (eds), Approaches to Deviance (1968), стр. 44-55.
  
• R. Jütte, Бедность и девиантность в Европе раннего Нового времени (1994)
• Б.Дж. Каплан, Разделенные верой: религиозный конфликт и практика терпимости в Европе раннего Нового времени (2007) (электронная книга)
  
• W. G. Naphy and P. Roberts (ред.), Страх в раннем современном обществе (1997)
• г.Пуллан, «Католики, протестанты и бедняки в Европе раннего Нового времени», , Журнал междисциплинарной истории, 35/3 (2005), стр. 441-456.
• P. Roberts, «Marginals and Deviants», in Kümin (ed.), The European World (2009) [руководство по курсу]

Дополнительная литература

а) Бедные

• T. Fehler, Помощь бедным и протестантизм: эволюция социального обеспечения в Эмдене шестнадцатого века (1999)
• р.фон Фридебург, «Реформа нравов и социальный состав преступников в суконной деревне Восточной Англии: Earls Colne, 1531–1642» , Journal of British Studies 29 (1990)
• С. Хиндл, В приходе: микрополитика помощи бедным в сельских районах Англия 1550-1750 (2004)
• С. Хиндл, «Власть, помощь бедным и социальные отношения в Голландском Фен», c. 1600-1800, в The Historical Journal , vol. 41, нет.1 (1998)
• R. Hsia, Социальная дисциплина в реформации: Центральная Европа 1550-1750 (1989)
• О. Хуфтон, Бедные восемнадцатого века Франция (1974)
• Л. Марц, Бедность и благосостояние в Габсбурге Испания : Пример Толедо (1983) (электронная книга)
  
• К. Норберг, Богатые и бедные в Гренобль , 1600-1814 (1985)
• г.Пуллан, Богатые и бедные в эпоху Возрождения Венеция : Социальные институты католика Государство (1971) (электронная книга)
  
• Б. Пуллан, «Поддержка и искупление: благотворительность и помощь бедным в итальянских городах с четырнадцатого по семнадцатый век», Continuity and Change 3, специальный выпуск 2 (1988), 177-208.
• К. Райтсон и Д. Левин, Бедность и благочестие в Английский язык Деревня : Терлинг 1525-1700 (ред.edn, 1995)
• P. Fumerton, Unsettled: The Culture of Mobility and the Working Poor in Early Modern England (2006)
• O.P. Grell et al. (eds), Здравоохранение и помощь бедным в контрреформационной Европе (1999)
• О. П. Грелль и А. Каннингем, Здравоохранение и помощь бедным в протестантской Европе, 1500-1700 (1997) (электронная книга)
  
• П. Слэк, Бедность и политика в Тюдоре и Стюарте, Англия (Лондон, 1998)

б) Нехристианские меньшинства, особенно.Евреи и мусульмане

• «, Евреи португальского народа: разговоры и община в Амстердаме раннего Нового времени (1997)

• Б. Брауде и Б. Льюис, Христиане и евреи в Османской империи: функционирование множественного общества (Нью-Йорк, 1982)

• А. Чейне, Ислам и Запад: мориски, культурная и социальная история (1983)

• Н.Фиринг и П. Бернардини (ред.), Евреи и экспансия Европа на запад, 1450-1800 (2001)

• М. Голдиш (ред.), Еврейские вопросы: ответы о сефардской жизни в ранний современный период (Принстон, 2008) [Коллекция первичных источников] (электронная книга)
  

• J.I. Израиль, Европейское еврейство в эпоху меркантилизма, 1550-1750 гг. (1985)

• А.Леви, Евреи Османской империи (Принстон, 1994)

• Р.Л. Каган и А. Дайер (ред.), Инквизиторские расследования: Краткая жизнь тайных евреев и других еретиков (2004)

• Х. Камен, Инквизиция и общество в Испания в шестнадцатом и семнадцатом веках (1985)

• “, Испанская инквизиция: историческая редакция (1998)

• М.Д. Мейерсон и Э. Инглиш (ред.), Христиане, мусульмане и евреи в средневековье и раннее Новое время Испания ; взаимодействие и культурные изменения (2000)

• M.E. Perry, The Handless Maiden: Moriscos and the Politics of Religion in Early Modern Spain (Princeton, 2005) (ebooK)
  
• Б. Пуллан, Евреи Европы и инквизиция Венеции, 1550-1670 (Лондон, 1997)

• К. Рот, История марранов (1974)

• Д.Б. Рудерман, Еврейство раннего Нового времени: новая культурная история (2010)
• М. Тетер, Евреи и еретики в католицизме Польша : Осажденная церковь в эпоху постреформации (2006) (электронная книга)
  

c) Другие группы (особенно сексуальные извращенцы, бродяги и прокаженные)

• P.L. Аллен, Расплата за грех: секс и болезнь, прошлое и настоящее (Чикаго, 2000), особенно. гл. 2-4

• А.Л. Байер, Мужчины без хозяина: проблема бродяжничества в Англия , 1560-1640 (1985)

• »,« Бродяги и социальный порядок в елизаветинской Англии », Прошлое и настоящее, 64 (август 1974 г.)
• К. Бингхэм, «Отношение семнадцатого века к девиантному сексу», Журнал междисциплинарной истории , 1, вып. 3 (1971), 447-68.
  
• А. Брей, гомосексуальность в Англии эпохи Возрождения (1982)
  

• К.Кроуфорд, European Sexualities, 1400-1800 (2007), особенно. гл. 4-5

• Ф. Эгмонд, Преступные миры: организованная преступность в Нидерланды , 1650-1800 (1993)

• D. Gentilcore, «Страх перед болезнями и болезнь страха», в W.G. Naphy and P. Roberts (ред.), Страх в раннем современном обществе (Манчестер, 1997), стр. 44-61
• с.Гриффитс, «Структура проституции в елизаветинском Лондоне», Continuity and Change , 8, no. 1 (1993), 39-63
• Д. Хиткок, Бродяжничество в английской культуре и обществе, 1650-1750 (2016).
• M.S.R. Дженнер, «Великая собачья резня», в W.G. Naphy and P. Roberts (ред.), Страх в раннем современном обществе (Манчестер, 1997), 184-208

• Р. Ютте, Бедность и отклонения в раннем Новом времени Европа (1994)

• Милнер, Стивен Дж., изд., На окраинах: группы меньшинств в досовременной Италии (Миннеаполис, 2005), особенно. ch 4.
  

• W.G. Naphy, Сексуальные преступления: от Возрождения до Просвещения (2002)

• W.G. Naphy, Чумы, яды и зелья: заговоры, распространяющие чуму в Западных Альпах, ок. 1530-1640 (Манчестер, 2002)

• »и П. Робертс (ред.), Страх в раннем современном обществе (1997)

• К.О’Доннелл и М. О’Рурк (ред.), Queer Masculinities, 1550-1800: Siting Same Sex Desire in the Early Modern World (2006) (электронная книга)
• M.E. Перри, «Девиантные инсайдеры: легализованные проститутки и сознание женщин в ранней современной Севилье», Сравнительные исследования общества и истории , 27, вып. 1 (1985), 138-158
• П.А. Рассел, «Сифилис: бич Бога или месть природы?», Archiv für Reformationsgeschichte, 80 (1989), 286-306 [имеется в виде печатного журнала в Библиотеке]
  

• К.Стюарт, Оскверненные ремесла и социальные изгнанники: честь и ритуальное загрязнение в раннем Новом времени Германия (1999)

• Л. Вудбридж, Бродяжничество, бездомность и литература английского Возрождения (2001)

Pemberdayaan Literasi Kaum Marginal

Tingginya angka kemiskinan di Indonesia rata-rata dapat dilihat bahwa masyarakat masih belum mengerti bagaimanamereka dalam mencari informasi tentang pekerjaanremeka.masyarakat masih terbilang belum memiliki informasi янь mencukupi untuk memberdayakan dirinya sendiri terkait pekerjaan. Баньяк секали masyarakat ян ханья mengandalkan бантуан дари pemerintahan атау орангутан. Далам Хал Ини Масяракат маргинальные болезни себагай секеломпок оранг Ян терпинггиркан олех себуах татанан масьяракат байк далам экономи, пендидикан дан будая ян тидак мендукунгня. Оранг-орангутанг Ян терголонг Далам Келомпок Ини Иалах Бурух, Петани, Педаганг Кесил дан Каум Мискин Перкотаан.

Sebagaimana дари undang-undang yang telah dibuat bahwa semua orang berhak mendapatkan kehidupan yang layak dan pendidikan. Namun faktanya dengan era teknologi informasi янь berkembang pesat ini masih saja ada orang yang belum mendapatkan hak tersebut. Салах сатунья иалах каум маргинальный ян ада ди перкотаан. Tinggal ди perkotaan bukan berarti mendapatkan akses yang mudah untuk kaum marginal tersebut namun bisa saja sebaliknya.
Далам Хал Ини, баньяк секали пемуда-пемуда ян мемилики кепекаан ян тингги денган сосиал каум маргинальный ди перкотаан.Pemerintah sebenarnya juga sudah memberikan berbagai macam bantuan seperti BOS dan BSM. Баги каум маргинальный ди perkotaan тидак ханья бантуан финансовый саджа ян диперлукан, тетапи диперлукан аданья pemeberdayaan wawasan янь лебих луас теркаит баньякня информаци ян тидак селалу менябаркан информационный ян бенар.

Banyak kegiatan TBM pada salah satu kolong layang di perkotaan besar di Indonesia. Салах satuya ialah kegiatan TBM янь melakukan pelatihan kewirausahaan guna meningkatkan perekonomian пада каум маргинальный.Dengan adanya pemberdayaan informasi pada kaum marginal ini, nantinya akan dapatmbantu pemilihan informasi yang benar terkait pekerjaan yang akan lakukan nanti. Kaum marginal keberadaannya memang memprihatinkan, namun hal inilah yang menjadi tanggung jawab kita semua Untuk memberu meningkatkan perekonomianmereka dari hal-hal kecil seperti memberitahu mana saja pemilahan informasi yangik. (abd)

Связанные

Для маргинальных групп изучение может стать обузой

Синди Пелтиер, доцент и заведующая кафедрой образования коренных народов в университете Ниписсинга, называет это «вертолетным исследованием.«Люди приходили, брали информацию, а затем публиковали все, что хотели, даже не консультируясь с сообществом», — говорит она. «Люди думали, что коренные народы были этой плененной аудиторией». (Эти вопросы по-прежнему очень актуальны сегодня: в настоящее время племенные нации в США отказываются участвовать в программе сбора ДНК под руководством Национального института здравоохранения из-за опасений по поводу контроля их генетических данных.)

Исследования, которые не имеют смысла для своих субъекты склонны вызывать утомление, особенно если объем исследований велик, а число потенциальных участников невелико.В результате сообщества меньшинств особенно уязвимы. Таким образом, не только участники исследования из числа трансгендеров и коренного населения, но и сельские жители, люди с редкими заболеваниями и беженцы, среди прочего, устали постоянно служить подопытными кроликами для высоких академических исследований. «Усталость от исследований — это проблема в любом месте, где масштабы общественного интереса превосходят способность местных субъектов реагировать на нее», — говорит Джулия Хаггерти, доцент географии Государственного университета Монтаны, которая изучает влияние развития энергетики на сельские города.

Конечно, есть много веских причин для того, чтобы накапливать знания о маргинализированных сообществах. Медицинские исследователи надеются разработать лекарства и методы лечения редких заболеваний; социологи и антропологи могут предполагать, что их работа будет использоваться для расширения знаний общественности о группах, которым уделяется мало внимания, или для разработки справедливой политики. Но, в частности, эта последняя цель не всегда достижима. «Что касается маргинализированных групп, существует большой общественный интерес к политической практике, и тогда ученые-исследователи прилетают и думают, что собираются решить эти проблемы.А потом ничего не происходит и для этих людей ничего не меняется », — говорит Том Кларк, профессор социологии из Университета Шеффилда, написавший влиятельную раннюю статью об усталости от исследований. «На самом деле внедрить [исследования] в политику и практику невероятно сложно». Множество исследований просто лежит на полках, не оказывая никакого влияния на внешний мир — то, что Кларк называет «насыщением общества исследованиями».

Кларк и другие соглашаются, что, чтобы избежать усталости от исследований, ученые должны учитывать желания и потребности людей, которых они изучают.Один из подходов — это совместное исследование действий, при котором члены сообщества обучаются принимать участие в процессе исследования — не как субъекты, а как сами исследователи. Пельтье считает, что для того, чтобы действительно принести пользу сообществу, эти сотрудники не могут просто собирать и анализировать данные или помогать представлять окончательные результаты. «Любое совместное исследование или исследование, которое называет себя совместным, должно включать обсуждения с сообществом с самого начала концептуализации того, как будет выглядеть исследование», — говорит она.

Когда ученики Пельтье работают с общинами коренного населения, она призывает их собрать не только академический комитет, но и группу советников из этого сообщества, которые могут помочь в проведении их исследований с самого начала. По ее словам, при поддержке сообщества этот подход работает хорошо.