«Атлант расправил плечи»: почему россияне читают скучную книгу | Мнения
Причина такой популярности, видимо, в том же самом, что заставляет людей ходить на тренинги по манипуляциям и жестким переговорам, осваивать боевые искусства и вывешивать в социальных сетях антисоциальные статусы типа «улыбайтесь чаще, это всех раздражает»: основным законом жизни стала внутривидовая конкуренция и борьба за выживание. Распад социальной ткани общества обнажил биологические механизмы естественного отбора. От общества по Марксу, которое пыталось построить общее благо, мы перешли к обществу по Дарвину, где выживает сильнейший.
И тут как нельзя кстати пришлась жизненная философия Алисы Розенбаум (настоящее имя Айн Рэнд), уехавшей в 1925 году из СССР и пробивавшейся к успеху в США в «ревущие двадцатые» и «лихие тридцатые», писавшей сценарии для Голливуда и сформулировавшей свое кредо устами героя «Атлант расправил плечи» Джона Галта: «Никогда не буду жить ради другого человека и никогда не попрошу и не заставлю другого человека жить ради меня».
В ее судьбе и воззрениях видят пример миллионы менеджеров, попавших из сонной советской провинции в рыночный котел мегаполиса, на своих боках ощутившие давку московского метро и законы офисных джунглей.
Скандальные заявления бывшего члена Общественной палаты и борца за здоровый образ жизни Максима Мищенко о том, что лучше помочь десяти легко больным, чем одному умирающему, — не бред отдельно взятого единоросса, а проявление крепнущей идеологии социал-дарвинизма. Недавно знакомый социолог, преподаватель известного московского вуза, обсуждала со студентами «закон сирот» и с ужасом обнаружила, что многие вообще не хотят видеть в обществе сирот-инвалидов, предлагая «решить вопрос» путем абортов или эвтаназии, оставляя жить лишь тех, кто может принести пользу обществу.
Все это можно было бы списать на честолюбие молодых менеджеров, если бы социал-дарвинизм на деле не стал идеологией власти. Фактический отказ от бесплатного высшего образования и бесплатной медицины, ликвидация Владимиром Мединским государственных культурных институций, слияние школ и укрупнение районных поликлиник, тотальная коммерциализация ЖКХ — жесткое приземление двадцатилетнего цикла либеральных реформ вписывается в общую тенденцию на «разгуманитаривание» и дегуманизацию общества.
Несколько лет назад, когда Андрей Илларионов еще был советником Владимира Путина, он предлагал своему шефу прочесть Айн Рэнд. Неизвестно, ознакомился ли президент с текстами, но это не столь важно: когорты ее последователей уже обустраивают российскую жизнь по законам хищнического индивидуализма. Прошло время русской литературы с ее гуманистическим пафосом, чеховскими «человечками с молоточком» и достоевскими «слезинками ребенка». Пришло время эффективных менеджеров: их книг, их законов, их фюреров.
Почему вся американская элита обязательно читает книгу Алисы Розенбаум \»Атлант расправил плечи\» 
Айн Рэнд — псевдоним Алисы Розенбаум (1905-1982), выдающейся писательницы российско-еврейского происхождения, философа, мыслителя и идеологического гуру современного капиталистического мира. Несмотря на впечатляющие тиражи и многочисленные переводы на русский, ее имя до сих пор недостаточно хорошо известно в России. Тем не менее в Америке, стране ее эмиграции, да и вообще за рубежом, Айн Рэнд уже давно стала культовой фигурой: ее читают и перечитывают, ее идеи обсуждаются и дискутируются, а книги публикуют и переиздают миллионными тиражами.
Прижизненная популярность
Родилась будущая писательница в 1905 году в Санкт-Петербурге. Эмигрировать из ненавистного ей Советского Союза Алисе Розенбаум удалось лишь в начале 1926 года. Чтобы ее родственники, оставшиеся в СССР, не подвергались преследованиям, она сразу же поменяла свое имя на псевдоним — Айн Рэнд. Знаменитость пришла к ней после публикации ее первых бестселлеров — «Источника» (1943) и «Атлант расправил плечи» (1957) — монументальных интеллектуальных романов, привлекших к себе, тем не менее, самые широкие читательские аудитории и сразу же изданных миллионными тиражами. Один из них вскоре станет сценарием для успешного голливудского фильма с такими выдающимися актерами того времени, как Гари Купер и Патриция Нил.
В 1950-х и 1960-х годах Айн Рэнд привлекла к себе молодых правых и стала ведущим лидером идей либертарианства и экономической политики Белого дома в 1970-х и 1980-х годах. Ее книгами зачитывался знаменитый «охотник за красными», консервативный деятель и идеолог, кандидат в президенты, сенатор Барри Голдуотер (1909-1998).
Учеником и соратником Айн Рэнд, немало поспособствовавшим продвижению ее идей, является Алан Гринспен, крупнейший американский экономист, председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы США на протяжении более восемнадцати лет (с 1987 по 2006), один из влиятельнейших людей современности. Как бы это удивительно не звучало, но после своей смерти писательница стала еще более популярной. По некоторым оценкам, в год продается не менее миллиона экземпляров книг Айн Рэнд на английском языке, не считая переводные издания. Ее антиутопия «Гимн» стала стандартным чтением в школах Америки.
Джон Грэй назвал Айн Рэнд самым влиятельным атеистическим мыслителем ХХ века, полагая, что Джон Голт — главный герой ее программного романа «Атлант расправил плечи» — заменил собой Ницшеанского «сверхчеловека».
Согласно исследованию 1991 года, проведенному совместно Библиотекой Конгресса и клубом «Книга месяца», американцы признали, что ее «Атлант» является наиболее влиятельной книгой человечества (уступая только Библии). Бурная личная жизнь писательницы стала сюжетом для нашумевшего голливудского фильма «Страсть Айн Рэнд», а ее книги продолжают печататься многомиллионными тиражами, будучи переведены практически на все языки мира.
По некоторым статистическим данным, в США и других англоязычных странах ее публикации далеко опередили популярность трудов Карла Маркса, соперничая по известности и тиражам с хитами продаж типа романов Джона Толкина или Джорджа Мартина. Особенно активно об Айн Рэнд и ее идеях заговорили после начала кризиса 2008 года, который она провидчески предсказала в романе «Атлант расправил плечи».
У нас в стране
Отношение политических элит нашей страны к Айн Рэнд и ее идеям резко поляризовано. Среди ее поклонников — ведущие либералы и лидеры правых сил, в то время как центристы и левые, как правило, ее идеи резко отрицают. Впрочем, случаются и исключения из этого правила.
Остается лишь ожидать и наблюдать, станет ли Айн Рэнд и ее идеи столь же популярны в стране ее рождения, как в Америке — стране ее эмиграции. Впрочем, как известно, «нет пророка в своем отечестве».
Айн Рэнд и американское консервативное движение. Критика слева
Кто — Джон Галт?
Вопрос не в том, кто мне позволит. Вопрос — кто меня может остановить.
Айн Рэнд. Атлант расправил плечи
Романы русской эмигрантки Айн Рэнд (Алиса Розенбаум, 1905–1982) «Атлант расправил плечи», «Источник», «Мы живые» были впервые переведены и напечатаны в России в 2005–2009 годах (6–8). Интерес к ним российских читателей вполне закономерен не только в рамках процесса «реабилитации» зарубежных русских писателей и философов, но и потому, что активная часть населения России, избавившись от морока коммунистической идеологии, начала oсваивать или восстанавливать давно забытые ценности, среди них и ту, что Рэнд назвала «человеческая жизнь как высшая ценность, ее неприкосновенность». В России появились новые общественные деятели, новые герои а-ля Рэнд, которые до этого не были популярны в русской культуре.
В силу мировоззренческой традиции русское общество в переломные моменты истории склонялось в сторону государственничества и коллективизма, отказываясь от либеральной философии и индивидуализма. Однако отстаиваемые Рэнд идеи и ценности становятся все более востребованными на ее родине по мере того, как расширяется интеллектуальный горизонт и деятельный опыт новых поколений, а также появляются социальные герои нового типа.
Интерес к Рэнд в Америке, начиная с 1950-х, всегда был достаточно высок, однако он особенно увеличился в последние два десятилетия. По результатам опроса издательского дома «Современная библиотека» (Modern Library) в 1998-м два ее романа-бестселлера «Атлант» и «Источник» вошли в список величайших романов ХХ века и обошли по популярности «Улисса» и «Человека-невидимку» [1]. Только в 2008-м, в начале мирового финансового кризиса и первый год президентства Барака Обамы, было продано больше, чем 800 тысяч экземпляров ее книг. Это почти в три раза больше, чем продано мемуаров несостоявшегося президента Хиллари Клинтон в 2018 году. В последнее десятилетие вышло больше двадцати только мне известных новых книг о Рэнд, в том числе две ее новые биографии (10, 14), не считая многочисленных статей о ней в прессе и сборниках, публикаций ее писем и интервью, а также переизданий ее работ.
Автор одной из новых биографий Дженифер Бернс считает, что Рэнд, высмеиваемая критиками в течение нескольких десятилетий, сейчас гораздо активнее присутствует в американской культуре, чем при жизни: «В моменты доминирования либерального движения люди обращаются к Рэнд, потому что они видят, что “Атлант расправил плечи” был своего рода предсказанием того, что случится, если государству дать слишком много власти» (10). Дискуссия вокруг идейного содержания романов давно вышла за пределы Америки, где Рэнд прожила большую часть своей жизни. Экономический кризис 2006–2008 годов, распространившийся затем на весь мир, оказался на поверку кризисом экономических, социальных и политических идей, в котором каждому обществу и его интеллектуальной элите пришлось разбираться самостоятельно. Идейное и политическое наследие Рэнд стало необычайно актуальным в этом поиске, и его преподают в ряде западных университетов наряду с такими классиками консервативной политической мысли, как Томас Хобс и Эдмунд Берк.
Рэнд и движение Tea Party
Идеи Рэнд были вновь подняты на щит американским политическим движением, называющим себя «Движение чаепития» (Tea Party) (12, 18) по аналогии с известным «Бостонским чаепитием». Первые протестные «чаепития» были организованы в феврале 2009-го. Появление нового движения неслучайно совпало с годами президентства Барака Обамы. Одна из главных причин этой общественной активности — недовольство экономической политикой новой американской администрации, приведшей к утроению государственного долга, а также проведенными через конгресс реформами в здравоохранении и других отраслях экономики, которые существенно усилили контроль государства за ними. Другой причиной недовольства американцев явилось то, что под лозунгом войны с кризисом новая администрация и демократы, составляющие большинство в обеих палатах конгресса, в 2008–2009 годах сделали несколько крупных шагов в сторону трансформации американской политико-экономической системы, превращая ее фактически в неосоциалистическую.
За два срока правления Обамы Америка вплотную подошла к критическому рубежу, после которого могла кардинально измениться ее социальная природа: welfare state [2] выросло до таких размеров, что впервые в истории этой страны уже половина населения не платила федеральных налогов, получая большинство социальных благ «бесплатно», то есть за счет другой половины.
Средства массовой информации и политики из лагеря президента Обамы приложили немало усилий, чтобы представить движение Tea Party, как минимум, маргиналами, как максимум — экстремистaми: расистами, вандалами и внутренними террористами. Однако все попытки противопоставить Tea Party остальной Америке не имели большого успеха и только помогли этому движению прояснить свои цели и ценности и консолидироваться, превратившись фактически в большинство, которое приготовилось дать отпор на последующих выборах.
Многие лозунги и выступления этого протестного движения звучали как прямые или перефразированные цитаты из «Атланта» Рэнд.
По свидетельству Института Айн Рэнд, продажи романа в 2009-м — год становления движения Tea Party — утроились по сравнению с предыдущим годом. Старший редактор экономического отдела The Wall Street Journal Стефен Моор так объяснил новый пик общественного интереса к роману: «В “Атланте” описано будущее, в котором Америка ввергается в экономический хаос по причине все увеличивающегося государственного регулирования и роста доли населения, не производящего значимых общественных ценностей и паразитирующего на остальных. <…> В ответ на каждую новую проблему государство запускает новый виток регулирования, тем самым не решая проблему, а только ее усугубляя» (17). Сравнивая «Атланта» и ситуацию, в которой они находятся, американцы увидели, что роман Рэнд довольно точно описал неэффективные действия администрации Обамы.
Другой привлекательной стороной «Атланта», по мнению Моора, является моральная позиция его автора. Ни одна страна не может выжить и преуспеть, если государство постоянно наказывает людей за их добродетели и вознаграждает за их пороки, — вот одна из главных тем романа.
Многие американцы считают несправедливым, когда государство перераспределяет доходы таким образом, что в результате ответственные люди оплачивают чужую безответственность.
И, наконец, продолжает Моор, «Атлант» находит поклонников среди людей, понимающих, что кризис — это не только высокая безработица, разорение бизнеса и частных лиц, безудержный рост государственного бюджетного дефицита. Кризис, по их мнению, — это также раздутое государство и неправомерное расширение его функций. Вот почему участники Tea Party поднимали вопрос о разумных пределах государственного вмешательства в жизнь человека. Рэнд считала главной функцией государства защиту права индивидуума на самостоятельную жизнь. Вот что она писала в «Атланте»: «Пока человек жив на земле, он имеет право полагаться на свой собственный разум, на собственное суждение и вообще жить как рациональное существо». О частности и суверенности индивидуального существования в противовес государству, которое позволяет себе вмешиваться в дела частных лиц, говорил в Нобелевской лекции и в нескольких эссе другой наш соотечественник Иосиф Бродский: «Если искусство чему-то учит… то именно частности человеческого существования… оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности… Великий Баратынский, говоря о своей Музе, охарактеризовал ее как обладающую “лица необщим выраженьем”.
В приобретении этого необщего выраженья и состоит, видимо, смысл индивидуального существования…» (3, с. 242–243).
В то время как либеральная интеллигенция считает, что большие корпорации и государство будут определять тенденции развития страны, Рэнд возлагает надежды на независимых предпринимателей, их таланты и способность принимать на себя риск и ответственность за свою судьбу и судьбу страны. В романах Рэнд государство чаще всего выступает как агент, ограничивающий свободу предпринимательской деятельности, награждающий посредственность и бездеятельность.
Движение Tea Party с помощью Рэнд и других мыслителей переоткрыло для себя принцип прав и свобод индивидуума и выступило в его поддержку.
Рэнд и ее критики
В оппозиции к Tea Party и к широкой читательской аудитории Рэнд находятся не только либеральные политики, но многие американские интеллектуалы, обитатели университетских кампусов. Сама Рэнд как литератор и мыслитель оценивается этими критиками крайне низко.
«Не так значима сама Рэнд, как резонанс ее идей в американской культуре», — пишет профессор Кори Робин в своей рецензии в журнале The Nation на две биографии Рэнд (19). Добавлю, что Робинa и его единомышленников волнует резонанс идей Рэнд не столько в культуре, сколько среди правых и консервативных движений в целом; неслучайно биография Бернс названа «Айн Рэнд и американские правые», а Робин включил эту статью в свой сборник о консервативном движении в Америке (5). Работы Рэнд оказали большое влияние на интеллектуальное движение в США, включающее в себя несколько направлений: либертарианских правых, консерваторов и собственно рэндианское направление объективизма [3].
Новая волна критического интереса к Рэнд объясняется скорее всего тем, что либеральные идеи, популярные в основном в университетских кампусах и в прессе, уступают в общественном мнении консервативным (или, по американской системе отсчета, правым) в остальной части США. По опросaм института Gallup число «консерваторов» в американском обществе в последнюю четверть века постоянно превышало число «либералов» (22).
Соотношение сил в пользу правых сил резко увеличилось во время правления Обамы, поскольку его администрация придерживалась не столько умеренной, сколько радикально-либеральной, фактически неосоциалистической позиции. Поэтому активизация либеральных критиков против Рэнд — это, по существу дела, борьба за политическое влияние именно этого, крайне левого, крыла демократической партии на общественное мнение.
В последние годы было сделано много попыток не только принизить ценности и идеи, проповедуемые Рэнд, но и скомпрометировать их автора. Мы приведем несколько наиболее крайних позиций в этом дискурсе. Критиками выбраны орудия большого калибра, два главных монстра ХХ века: фашизм и марксизм-большевизм. Aвтор одной из выбранных мной статей прослеживает фашистские корни философии Рэнд, автор другой — большевистские, автор третьей — влияние идей Рэнд на современных консервативных политиков; во всех случаях, как кажется, крайне неубедительно.
Что общего у Рэнд с фашизмом (случай Кори Робинa)
Профессор политических наук и журналист Кори Робин напечатал в The Nation, журналe с устойчиво либеральной ориентацией, статью «Мусор и авторитет» (19), позднее включенную в его сборник (5, с.
123–144). Чтобы понять политическое направление этого журнала, достаточно знать, что он только два раза за свою историю открыто поддержал кандидатов в президенты, причем оба кандидата, Джесси Джексон и Барак Обама, придерживаются радикально-социалистических взглядов. Статья Робина формально является рецензией на две недавно вышедшие биографии Рэнд (10, 14). Робин предупредил читателей во введении, что Рэнд, по его мнению, ничтожный писатель и философ; это, впрочем, не помешало ему посвятить ей целую статью.
Профессор озадачен фактом, что участники опроса «Книга месяца», проводимого Библиотекой Конгресса, указали, что влияние романа «Атлант» на их мировоззрение стоит на втором месте после Библии: «…загадка Рэнд остается по-прежнему неразгаданной: каким образом эта даже не посредственность, а второсортица может оказывать столь устойчивое влияние на культуру в целом?» (5, с. 143). Хотя элита привыкла высокомерно относиться к вкусам американского большинства, в данном случае, однако, речь идет о весьма значительном идеологическом влиянии работ Рэнд, которое она не может игнорировать.
Вся статья Робина написана в откровенно снобистском духе. Вкусы Рэнд с порога объявлены обывательскими и традиционными, eе главный роман «Атлант» — китчем, «жвачкой» и «мусором», ее главными поклонниками — безмозглых актеров Голливуда и республиканских лидеров. Робин не утруждает себя серьезным анализом популярности идей Рэнд: «Успех Рэнд не нуждается в объяснении и сам себя объясняет (какое удобное истолкование! — И.Ж.). Рэнд работала на чисто американском полигоне — рядом с людьми вроде Ричарда Никсона, Рональда Рейгана или Глена Бека, — где мусор приобретает авторитет и всякий бред получает благословение» (5, с. 145). По самоуверенности и глухоте к противоположным точкам зрения Робин вплотную приблизился к Хиллари Клинтон, которая в президентской кампании 2016 года назвала сторонников Трампа, то есть без малого половину всех избирателей, «сборищем ничтожных и безнадежных» (basket of deplorables). Когда политический философ отказывается анализировать идеологические позиции миллионов своих сограждан, называя их потребителями китча и «мусора», он перестает быть философом.
Автор предисловия к русскому изданию книги Робина (5) назвал статью о Рэнд лучшей в книге; что же тогда представляют собой остальные его статьи?
Когда автор одной из биографий, Хеллер, сделала комплимент уму Рэнд, Робин выразил сомнение, читала ли та ее книги… Когда Бернс написала, что «Рэнд была одной из первых, указавших на сокрушающую власть государства и предупредивших широкую публику об этой опасности», Робин оставил без внимания актуальность высказанной идеи применительно к политике New Deal [4] и язвительно указал на то, что, как минимум, десять философов от Монтескье до Эммы Голдман разрабатывали эту идею задолго до Рэнд.
Главное обвинение критика состоит в том, что роман «Атлант» насквозь пропитан фашистскими идеями. Первым свидетельством фашистского влияния, по мнению автора, является тот факт, что Рэнд, по приезде в Америку, увлекалась работами Ницше.
Робин проводит параллель между идеями Рэнд о жизни как непрерывном сознательном выборе, который человек делает каждый день, если хочет жить в высшем смысле этого слова, и тезисом Геббельса «жизнь есть борьба». Робин цитирует Геббельса: «Все, что служит ей и служит ее борьбе за существование, есть благо и должно поддерживаться и взращиваться. Все, что вредоносно для нее и для ее борьбы за существование, есть зло и должно устраняться и уничтожаться» (5, с. 135). Для Робина неважно, что Рэнд говорит о человеке и его собственном, персональном выборе, который не приводит к подавлению других индивидов, тогда как Геббельс имеет в виду нацию (государство), которое обязательными формами воспитания и репрессиями навязывает свой выбор гражданам и подавляет тем самым их собственный. Робин игнорирует кардинальное контекстуальное различие между двумя этими позициями: «Но если отделить местоимение от его контекста… сходство между моральным синтаксисом Рэнд и фашизмом становится очевидным» (5, с. 135–136).
Другое общее свойство фашизма и рэндианизма, по мнению критика, состоит в том, что они оба прославляют героическую и творческую личность. Романы Рэнд написаны об исключительных людях, своими творческими достижениями способствующих техническому прогрессу: изобретателях, новаторах, инженерах, врачах, архитекторах и дизайнерах.
Нам, жившим при советской власти и знавшим, что одним из главных правил социалистического общежития было «не высовываться», «не выделяться из толпы», кажется, что герои Рэнд призывают выйти из толпы, повернуться лицом к своей личности, обрести, вырастить и оберегать свою индивидуальность. Для Робина такой выбор героев романов эквивалентен поощрению Рэнд расизма, концентрационных лагерей и газовых печей.
Будучи вполне образованным человеком, К. Робин, похоже, сознательно игнорирует тот факт, что романтизм как художественное и культурное направление, воспевающее героических одиночек и противостоящее нивелированию личности, возникло в XVIII веке, как минимум, за столетие до обоих вышеназванных «-измов».
Метод компаративизма-параллелизма, столь любимый многими современными исследователями, подменяет в статье Робина добросовестный анализ идей Рэнд. Сами идеи и их автор сознательно компрометируются путем уподобления их заведомо опороченным идеям и личностям (так называемая вина по ассоциации).
Другой пример критики «по ассоциации» — статья нашего соотечественника, профессора социологии В.Э. Шляпентоха.
Марксистско-большевистские корни Рэнд (случай Владимира Шляпентоха)
Владимир Шляпентох подошел к анализу философии Рэнд, как никто до него не делал: «Я попробую показать, что оригинальность мировоззрения Айн Рэнд необычайно преувеличена и что многими своим идеями она обязана Марксу, а также практике и идеологии русских большевиков». Как и Робину, Шляпентоху решительно не нравятся романы и идеи Рэнд. Профессор считает ее идеи «примитивными» и «невежественными», он находит в них «обыденный психологизм», «одномерное представление» и т.д. Как и предыдущий критик, автор объясняет свой интерес к книгам Рэнд ее существенным влиянием на консервативные движения, в частности движение Tea Party.
Довольно забавно, что приходится защищать Рэнд от упреков в марксистском и большевистском влиянии. Ведь именно она была первой в американской литературе, кто начал поход против самых начал марксизма и большевизма — диктатуры государства (неважно какого, пролетарского или государственно-капиталистического), культа коллективизма, пренебрежения к ценности отдельной человеческой жизни, свободе убеждений и совести, а также доминирования ценности государства над отдельной личностью.
Рэнд отстаивала свою первую книгу (роман «Мы — живые» закончен в 1933-м, напечатан в 1936-м) против значительной части пробольшевистски настроенных издателей, некоторые из которых потом признались в членстве в коммунистической партии Америки. Интерес к книгам и философии Рэнд с самого начала не был результатом их профессионального продвижения издателями — напротив, он возник почти вопреки ему, нарастая постепенно и спонтанно.
Продолжая это наблюдение, хочу напомнить о судьбе итальянского фильма «Noi Vivi» (экранизации We the Living — «Мы — живые»). Фашистское государство одобрило этот фильм в 1942-м, так как нашло его антикоммунистическим. Пять месяцев спустя оно же его запретило, поскольку власти поняли, что книга и фильм не просто антисоветские, а направлены против всякой государственной диктатуры.
В начале писательской карьеры Рэнд черпала материал для романов из своего краткого опыта жизни в большевистской социальной системе, однако, по мере освоения в Америке, писательница увидела элементы социализма и в новой стране, патриотом которой считала себя всю оставшуюся жизнь. Важно помнить, что Рэнд писала свои романы во время Великой депрессии, когда американское государство постепенно отступало от модели, созданной отцами-основателями, и прибирало к рукам все больше функций, а с ними и власти, у штатов и граждан, что может быть названо первыми шагами в сторону социализма, или entitlement state (или “nanny state” [5]): создание программы social security [6] и других государственных программ поддержки нуждающихся слоев населения. Именно с тенденцией возрастания роли государства во всех сферах общественной жизни и используемыми им демагогическими схемами обоснования этой тенденции воюют главные герои «Атланта».
Владимир Шляпентох исходит из предположения, что жизненная философия и ценности Рэнд сформировались в университетские годы, проведенные в России (9). Это предположение может быть справедливo в ряде случаев, но только не для интеллектуалов. Напротив, интеллектуалы, тем более философы, формируют свое мировоззрение всю жизнь и чаще всего кардинально пересматривают и переосмысляют идеалы юности.
Рэнд не исключение. Более того, как многие, кому довелось переместиться из одной социальной системы в другую, Рэнд получила определенное преимущество, имея возможность критически сопоставить эти системы и тем самым существенно расширить свой интеллектуальный кругозор. Следуя логике критика, все покинувшие советскую Россию во взрослом возрасте, включая его самого, пропитаны большевистскими ценностями. Кстати, гуманитарное образование первых послереволюционных лет нельзя назвать совершенно марксистским, так как в университетах еще преподавали так называемые «бывшие» — дореволюционные профессора. Если учесть, что профессором философии Рэнд был Николай Лосский (1870–1965), предположение Шляпентоха кажется еще более сомнительным.
Взгляды Рэнд на общественное благо и на отношения между индивидами (Рэнд в первую очередь относит к ним людей с развитой самодостаточностью и ответственностью) вряд ли можно назвать социалистическими. Они, в частности, изложены в том месте романа «Атлант», где героиня попадает на вертолете в Атлантиду (долина Маллигана) к людям, которые убежали от общества паразитов и выстроили свое идеальное общежитие.
Никакого равнодушия друг к другу или благу общества там нет — напротив, общественное благо строится на взаимном уважении и интересе к каждому. «Мы здесь не государство, не община, мы — добровольное объединение людей, не связанных ничем, кроме личных интересов каждого» (6, часть 3, с. 61).
Общественное благо, по Рэнд, есть равнодействующая личных интересов, а не подавление личного интереса общественным, как это было при большевистском социализме и как это нередко происходит сейчас в современных парасоциалистических обществах, где интересы отдельных групп навязываются большинству, а доходы насильственно, через государственные механизмы, перераспределяются.
В. Шляпентох также находит философию Рэнд абсолютно материалистической. Тексты Рэнд, при внимательном их рассмотрении, не подтверждают, а скорее опровергают этот тезис. Материализм не признает самостоятельного существования идеального мира, сводя его к производной от материального, используя понятия «надстройка», «отражение материального мира», «вторичность по отношению к производительным силам» и т. п. В текстах Рэнд нет ничего, что было бы близко к такому пониманию социума. Напротив, ее миром движет Личность, которая воплощает свои идеи; Рэнд называет свой писательский метод «идеалистическим романтизмом», и в этом с ней можно согласиться, так как во главу угла всех ее романов ставятся интеллект, идеи, ценности, которые управляют жизнью героев: «В романе “Атлант” я говорю о философском, психологическом и моральном значении людей, которые ценят свои жизни, и о теx, кто не ценит ни свои жизни, ни чужие. Я показываю, что первые и есть Первопроходцы человечества, а вторые — его убийцы, в метафизическом смысле, имеющие, однако, тенденцию превращаться в реальных его убийц. В “Атланте” я рассказываю, почему одни люди движимы стремлением к жизни, а другие — тягой к смерти».
Шляпентох также утверждает, что нажива и корысть, в соответствии с учением Маркса, — основные побудительные мотивы поведения всех героев Рэнд. Этот тезис, по-моему, также не находит подтверждения в ее романах. Главные герои «Атланта» и «Источника», напротив, превыше всего дорожат свободой творчества и легко отказываются от вознаграждения за свой труд, соглашаясь на бедность и непризнание, если их труд становится несвободным и не соответствует их ценностям.
Действительно, герои «Атланта» выбрали своим символом доллар, но только как меру труда, независимости и как средство быть хозяином собственной жизни.
Другой упрек Рэнд в материализме звучит следующим образом: «Она возвеличивает труд, производство и новаторов». Здесь критик допускает очень вольную трактовку ее текстов. Героями Рэнд являются прежде всего творцы: изобретатели, инженеры, архитекторы, врачи… И в труде она ищет и прославляет в первую очередь свободу творца, его профессиональные и личные ценности — как раз те ценности, за которые поколения большевистских Галтов и Хендриксов были отправлены в концлагеря. Здесь очень кстати привести еще одну цитату из романа «Атлант», так как она звучит сверхсовременно в сегодняшней Америке после принятия закона об обязательном медицинском страховании и контроле государства над сферой медицинских услуг:
«Я ушел (в долину Маллигана. — И.Ж.) несколько лет назад, когда медицина была взята под контроль государства, — заговорил доктор Хендрикс.
— Знаете, что такое операция на мозге? Знаете, какой она требует подготовки? Сколько лет страстной, суровой, мучительной работы, чтобы приобрести подобную квалификацию? Вот чего я не хотел отдавать людям, единственной силой которых для контроля надо мной являлась демагогия, открывшая им на выборах путь к привилегии диктовать другим свою волю. Я не хотел позволять им устанавливать мне цель, условия работы, выбор пациентов, моего вознаграждения. Я обратил внимание, что во всех дискуссиях, предшествовавших порабощению медицины, люди обсуждали все, кроме желаний самих врачей… То, что у врачей должны быть какие-то права, желания или выбор, считалось “неуместным эгоизмом”… Я искренне поражался самоуверенности, с которой люди утверждали свое право порабощать меня, контролировать мою работу, насиловать мою волю, мою совесть, подавлять мой разум…» (6, часть 3, с. 57)
Как мы видим, возвеличивается не всякий труд, а только осмысленный и свободный, а это уже никак не пахнет ни марксизмом, озабоченным справедливым дележом прибавочной стоимости, ни тем более большевизмом с его трудовыми лагерями.
Стараясь показать, что еще роднит Рэнд с Марксом и марксизмом, В. Шляпентох поминает ее атеизм. Маркс и особенно большевики действительно были воинствующими атеистами, но только для того, чтобы освободить это место для «единственно верной теории марксизма-большевизма» и построить на возникшем пустыре «коммунистическую» церковь. Атеизм Рэнд другого происхождения: его источник — вера в возможности личности и ее, личности, абсолютную ценность. Это спорная вера, но в ней нет ничего от марксизма. Кроме того, как известно, атеизм проповедовался задолго до Маркса (Эпикур, Давид Юм, герои Французской революции и прочие).
Обращаясь в своем блоге напрямую к американскому читателю, Владимир Шляпентох приберег еще одно обвинение: «Рэнд разделяет с большевиками их полное презрение к Демократии». С этим тезисом можно согласиться лишь частично. Рэнд и ее последователи действительно не испытывают уважения к институтам власти, демократическим лишь по форме (в конце концов, коммунистическая Россия тоже избирала своих лидеров), если они ухитряются захватывать почти абсолютную власть над избравшим их народом.
Попытки такого рода видны по обе стороны Атлантического океана. К счастью для американцев, многие формы протестного движения остаются пока вполне легальными, а выборы не превратились еще в пустую формальность.
Айн Рэнд и финансовый кризис (случай Адама Вайнера)
Адам Вайнер, преподаватель русской литературы и русского языка в престижном женском Уэллсли-колледже, посвятил Айн Рэнд целую книгу «Как плохая литература разрушает мир. Айн Рэнд и литературные истоки финансового кризиса» (20). Начало курсу русской литературы в этом колледже было положено Владимиром Набоковым в 1940-х. В конце 1960-х этот колледж окончила Хиллари Родэм, будущий кандидат в президенты США. В конце 2016 года студентки колледжа, известного теперь своей воинственной феминистской ориентацией, пришли на встречу со своим кумиром Хиллари проявить солидарность с ней после ее поражения на выборах. Все студентки были в брючных костюмах a la Hillary с брошками, символизирующими разбитое стекло.
Эти факты образуют рамку и фон для исследования Вайнера — любовь к русской литературе в контексте современных либеральных движений.
Имя Рэнд вынесено автором в название книги, хотя три четверти ее объема, начиная с первой страницы, посвящены влиянию романа Николая Чернышевского «Что делать?» на подпольную Россию (Засулич, Ишутин, Каракозов, Нечаев и братья Ульяновы). Автор объясняет этот невинный коммерческий трюк в другой своей публикации в Politico под названием «Самая опасная книга, о которой вы никогда не слыхали» (21): роман Чернышевского практически не знают в Америке, тогда как Рэнд хорошо известна американскому читателю.
Вайнер считает, что Рэнд (Алиса Розенбаум), которая покинула Россию в возрасте 21 года, тоже является прямым наследником идей Чернышевского. Впрочем, автор честно признается, что у него нет доказательств справедливости этого утверждения, т.к. нигде в своих работах Рэнд не упоминает этот роман. Однако Вайнер находит простое объяснение: если каждый образованный человек в России прочел «Что делать?», значит, его прочла и Алиса Розенбаум.
На идею прямого влияния и даже заимствования из романа «Что делать?» Вайнера натолкнуло сходство героев этих двух книг, поскольку героями романов Рэнд тоже являются идеологические ригористы и экстремисты.
«Прямыми наследниками путаницы и нелогичной эстетики Чернышевского стали… романы соцреализма и “капиталистический реализм” Айн Рэнд» (20, с. 43). «Поистине, ядром учения Чернышевского и Рэнд является не социализм или капитализм, а тираническая воля к контролю над человечеством и его судьбой» (20, с. 9).
Вайнер, как и два цитируемых выше критика — Робин и Шляпентох, тоже глумится над литературными и философскими талантами Рэнд: «Воровство, интеллектуальная лень и оппортунизм составляют наследие Чернышевского и Рэнд» (20, с. 20). Что же так сильно беспокоит Вайнера в идеологическом наследии Рэнд, что заставило его посвятить ей четверть свой книги? Только ли то, что эта плохая литература пользуется незаслуженной популярностью? Только ли то, что она прославляет гений, индивидуализм, личную независимость и разумный эгоизм как основные психологические посылки капитализма? Книга Вайнера позволяет утвердительно ответить на оба вопроса, но и это еще не все.
Вайнера как профессора литературы в либеральном колледже не устраивает литературный миф, созданный Рэнд, — миф «освобожденного от оков капитализма» и в первую очередь герои этого мифа (20, с. 206–207). Ее миф, населенный Атлантами, держащими мир на своих плечах, представляет угрозу либеральному идеалу коллективизма и этатизма, где все повязаны коллективной ответственностью и зависимостью от государства; где культивируется не героизм, а жертвенность; где каждый чувствует себя жертвой того или иного вида притеснения или неравенства; где лидеры пестуют зависимость людей от коллектива и озабочены вовлечением в него новых жертв. Неслучайно статья о Чернышевском и Рэнд напечатана Вайнером не где-нибудь, а в издании левой ориентации Politico.
Однако больше всего Вайнера пугает факт, что плохая литература ответственна за главные беды в мире, в частности, за русскую революцию в 1917 году и мировой экономический кризис 2008–2010 годов.
В своей книге Вайнер атакует основные столпы учения Рэнд, а именно теории рационального эгоизма и объективизма.
Прежде чем пояснить, как эти теории, по его мнению, губят мир, надо сделать отступление и кратко рассказать об одном из последователей Рэнд — Алане Гринспене (1). Гринспен был членом тесного кружка Айн Рэнд, как бы мы сейчас сказали, ее домашнего семинара, а впоследствии председателем совета управляющих Федеральной резервной системы (ФРС) США на протяжении восемнадцати с половиной лет (1987–2006). До этого Гринспен занимал много постов, в том числе был экономическим советником президента Джеральда Форда. На церемонии принятия присяги в Белом доме его сопровождали два человека — его мать и Айн Рэнд.
«Система Чернышевского, как и система Рэнд, категорически запрещает благотворительность. Логикой, лежащей в основе обеих систем, является обусловленность поведения социальными условиями (behavioral conditioning). Программируя Алана Гринспена учением объективизма и буквально введя его в высшие круги американского правительства, Рэнд эффективно заложила тикающую бомбу (chucked a ticking time bomb) в котельную американской экономики (выделено мной.
— И.Ж.). Я выбираю эту метафору вполне сознательно: как я покажу (в этой книге. — И.Ж.), проникновение в тыл противника и бросание бомб были излюбленными революционными методами, сформировавшими традицию, которой Рэнд осознанно или неосознанно следовала. И хотя я не приравниваю кровавые репрессии Ленина к экономическому разорению, которое Гринспен как глава ФРС причинил, я нахожу, что человеческие страдания становятся реальностью, когда “роботы”, запрограммированные идеями из разрушительных книг, действуют в реальной жизни» (20, p. 2–3) [7].
Обратите внимание на фразу, выделенную мною жирным шрифтом. Вайнер не только приписывает эту логику Чернышевскому и Рэнд, но и сам использует ее, когда объясняет поведение Гринспена на протяжении его длинной жизни программированием его сознания идеями Рэнд. Мы вернемся к этой логике далее.
Говоря об объективизме и рациональности принимаемых решений, надо отметить, что Рэнд была далеко не единственным мыслителем, кто разделял убеждение, что экономические агенты принимают рациональные решения, исходя из своих интересов.
Неслучайно за экспериментальное опровержение истинности этого предположения много лет спустя, в 2002 году, американскому психологу Дэниелу Канеману (16) была вручена Нобелевская премия. И хотя вера в то, что агенты рынка принимают рациональные решения, уже давно пошатнулась, другие части учения Рэнд, в частности то, что государству необходимо отвести минимальную роль в управлении экономикой, по-прежнему разделяются многими консерваторами в Европе и США. Последние доказательства неэффективности активного вмешательства в экономику США общество получило в период правления Обамы. Этот период отмечается крайне низкими темпами роста, фактически стагнацией в экономике страны и низким уровнем вовлечения населения в производительный труд. Напротив, либеральная политика Трампа в первые полтора года привела к резкому улучшению основных экономических показателей страны.
Вся книга, начиная с ее названия — «Как плохая литература разрушила мир. Айн Ранд и литературные истоки финансового кризиса», — построена на постулате, что так называемая «плохая» литература прямо и неотвратимо влияет на ее читателей, фактически программирует их.
Тут самое время вспомнить, что свое знакомство с новыми людьми Айн Рэнд начинала с вопроса «Каковы ваши основные допущения (постулаты)?» (10, p. 1). Знакомство с книгой Вайнера тоже следует начать с этого же вопроса. Название книги и содержащуюся в ней посылку можно разбить на два самостоятельных допущения. Первое из них получило название литературоцентризма и предполагает, что литература занимает важное место не только среди других искусств, но и в общественной культуре, и что она «сосредоточила в себе общественное стремление к преодолению всех и всяческих нормативных границ…» (2, с. 21). Второе допущение еще более сильное: прочитанные книги однозначно формируют систему ценностей и взглядов читателей, как бы цементируют ее в виде безусловных рефлексов на всю жизнь (behavioral conditioning), программируют их поведение. Я покажу далее, как Вайнер опирается на оба эти предположения в его книге о Рэнд.
Автор многократно повторяет свой тезис о программировании: «Перепрограммируя Гринспена, она… сопроводила его… в Белый дом, где он был приведен к присяге как экономический советник… В лице Алана Гринспена Рэнд создала окончательного разрушительного героя, наследника Рахметова и Джона Галта… Гринспен был физическим воплощением ее идей…» (20, p.
11)
Названные выше постулаты литературоцентризма и программирования поведения, впрочем, далеко не единственные, на которых Вайнер строит свои умозаключения. Он, например, совершенно серьезно считает Гринспена основным виновником экономического кризиса, что является крайним упрощением природы кризиса. Однако разговор о многочисленных причинах кризиса увел бы нас далеко от нашей темы.
Вайнер разделяет веру, что «в начале было слово», что литература по-прежнему — царица умов, что мифы и литературные герои-радикалы, созданные российской радикальной интеллигенцией в конце XIX — начале ХХ века, ответственны за революционный радикализм во всем мире. Молодые люди в России этого периода действительно зачитывались писателями-идеологами — Герценом, Михайловским, Чернышевским, Омулевским, Писаревым, Успенским, Шпильгагеном и другими авторами из разночинно-семинарской среды. Их книги несли печать учительства и проповедничества, создавая «эклектический симбиоз представлений из стереотипа “вины перед народом”» (2, с. 198). Григорий Плеханов даже опубликовал в 1910 году монографию о книге Чернышевского, где утверждал, что, хотя с литературной точки зрения книга является малохудожественной, она послужила источником вдохновения для русского революционного движения.
Однако переносить эту модель в Америку конца ХХ века — значит совершать большую натяжку. Америка в отличие от России всегда была страной прямого политического действия, где интеллектуалы были востребованы обществом и не выпадали из его социальной структуры, как в России, где реальная политика делается в политической сфере, а не в литературе. Литература и другие искусства участвуют в этом процессе лишь во второстепенной роли. Эпоха литературоцентризма в Америке если и существовала, то закончилась так же, как в Европе, в середине ХХ века. Вайнер не просто исповедует литературоцентризм — он доводит его до крайности. Профессор литературы фактически приравнивает любимые в юности книги к принадлежности их читателей к невидимой партии. Художественная (пусть только «плохая») литература сводится им в лучшем случае к манифесту, в худшем — к уставу партии.
В своем анализе Вайнер использует простой силлогизм (рассуждение мысли, состоящее из трех атрибутивных высказываний: двух посылок и одного заключения): роман Чернышевского «Что делать?» — «плохая» литература; Ленин увлекался этим романом и, в частности, его героем Рахметовым; следовательно, роман Чернышевского ответственен за то, что совершил Ленин. Та же самая логика использована в применении к роману Айн Рэнд «Атлант»: этот «плохой» роман проповедует разумный эгоизм и объективизм; председатель совета управляющих ФРС Алан Гринспен является последователем Айн Рэнд и членом ее кружка; следовательно, проводимая им на этом посту в течение восемнадцати лет политика является прямым результатом дурного влияния теорий разумного эгоизма и объективизма. Все остальные события и увлечения его жизни, а их у Гринспена было немало, не в счет. Он занимал много важных постов, работал с пятью президентами — четырьмя республиканцами и одним демократом. Однако для Вайнера важны только два факта: то, что Гринспен был последователем и учеником Рэнд, и то, что он был назван на слушаниях в конгрессе одним из виновных в экономическом кризисе 2002–2006 годов, переросшем в затяжной мировой кризис.
Отсюда автор делает вывод: «Программируя Гринспена учением объективизма и буквально введя его в высшие круги американского правительства, Рэнд эффективно заложила “тикающую бомбу”».
Гринспен — далеко не единственный государственный деятель, который является поклонником социальной философии Айн Рэнд, в частности глубокой веры в свободный рынок (free-market philosophy, или the laissez-faire principle). Среди ее последователей много республиканцев, включая президента Рональда Рейгана, действующего спикера Палаты представителей Конгресса США Пола Райана (Paul Ryan) и известного сенатора Рэнда Пола (Randal “Rand” Paul). Недавно мы узнали, что Айн Рэнд имеет много поклонников в американском Белом доме: Дональд Трамп назвал ее в числе своих любимых писателей, а ее роман «Источник» — как любимую книгу. Несколько бывших и нынешних членов его администрации также называют ее влияние значимым для их развития, включая бывшего главу ЦРУ, а ныне министра иностранных дел Майкла Помпео (11, 13, 15).
Если следовать логике Вайнера, а именно «причастности к преступлению» (guilt by association), Рэнд теперь можно обвинить во всех «преступлениях», которые совершили ее последователи эпохи Трампа.
Если бы я писала рецензию на книгу Вайнера, то назвала бы ее так: «Как ложные умозаключения (примитивная логика) разрушили мир». Я бы обернула логику Вайнера против него самого и указала бы, что автор сам является жертвой плохого образования в области логики и социологии, а также программирования левыми догмами. Однако эта статья не об авторах исследований о Рэнд, а только о сомнительных доводах, которые они используют в своей критике консервативных движений в США.
Обвинение Рэнд ее критиками во всех смертных грехах, впрочем, не влияет на актуальность ее идеологического наследия. Вайнер сам приводит примеры удивительной популярности Рэнд: «Тед Тернер (основатель круглосуточного новостного канала CNN. — И.Ж.) установил на юго-западе Америки 248 щитов с плакатом “Кто такой Джон Галт?”» (20, p.
18). Число проданных экземпляров романа «Атлант» только в США уже давно перевалило за миллион. Влияние ее идей в консервативном движении всех стран остается весьма сильным.
Tea Party покидает долину Маллигана
Многие из аргументов Шляпентоха, Робина и Вайнера основаны на сомнительных исторических параллелях, на исключительно формальном сходстве с другими авторами и их работами идей Рэнд, вырванных из контекста, поскольку Рэнд высказывает свои идеи по другим поводам, в другое время и в другой ситуации.
Внимательные читатели понимают, что Рэнд воевала не со всяким, а только с тоталитарным государством (в применении к советской России) и с государством, которое узурпирует все новые и новые функции, а с ними и новые права (в применении к сегодняшней Америке). Герои Рэнд боролись против бюрократического аппарата, паразитирующего на здоровых силах общества и ограничивающего индивидуальные свободы; против государства, которое стремится укрепить свою власть и усилить свою роль, опекая всех членов общества и наращивая контроль над наиболее активными его членами, чтобы остальные «добровольно» уступили свои свободы в обмен на «бесплатное» медицинское обслуживание, образование и другие формы государственного перераспределения доходов.
Критика американских профессоров хотя и направлена против идей Рэнд, но нацелена на ее нынешних сторонников, протестно настроенное население Америки и, в частности, движение Tea Party, то есть на тех, кто все еще платит налоги и оплачивает свои счета. В отличие от героев «Атланта», сегодняшние «несогласные» не собираются бойкотировать государство и уходить во внутреннюю эмиграцию, в долину Маллигана. Рядом с Tea Party возникли другие движения и организации, делающие все возможное, чтобы забрать у государства обратно те властные полномочия, которые были отобраны у них под предлогом борьбы с кризисами.
На волне Движения чаепития республиканцы прибавили в общей сложности 64 места в конгрессе, захватив большинство в нижней палате, выиграли дополнительно шесть губернаторских постов, а кроме того, получили большинство в 26 из 51 местного законодательного собрания. Консервативное движение в союзе с «молчаливым большинством» привело к власти своего президента Дональда Трампа, поклонника идей Рэнд.
Удастся ли американцам сохранить свою страну как республику и свои базисные ценности, мы узнаем в ближайшем будущем. Для этого у американцев существуют законные механизмы протеста, государство, построенное на системе «сдержек и противовесов» (checks and balances), американская конституция, глубокие традиции личной ответственности и самодостаточности, а кроме того — книги американки российского происхождения Айн Рэнд.
Примечания
↑1. Хочу предупредить читателей, что я не принадлежу к поклонникам Рэнд как писателя, хотя мне очень близки некоторые из отстаиваемых ею социальных ценностей. Так в истории случалось не раз: далеко не самые лучшие с точки зрения литературного мастерства книги оказывали огромное влияние на целые поколения, если они предлагали новых героев и оригинальную жизненную философию — Овод («Овод» Э.Л. Войнич), Базаров («Отцы и дети» И.С. Тургенева), Рахметов («Что делать» Н. Чернышевского) и романы Рэнд.
↑2. Государство всеобщего благосостояния (
англ.
) (с системой социального обеспечения, бесплатным обучением и т.п.).↑3. Рэнд так определила основную идею «объективизма»: целью жизни каждого человека является стремление к собственному счастью, он не должен жертвовать своей жизнью для других, но и ожидать, чтобы другие жертвовали своей жизнью для него.
↑4. «Новый курс» (
англ.) — система экономических реформ, проведенная в жизнь президентом Ф. Рузвельтом в 1933–1938 годах, была направлена на преодоление Великой депрессии, попутно значительно усилив роль государства и введя несколько социалистических институций в традиционно капиталистическое американское общество.↑5. “Entitlement state” (
англ.) — такая модель государства, в котором оно играет ключевую роль в охране и защите экономического и социального благополучия своих граждан. Многие элементы такого благополучия трактуются как права граждан на бесплатное образование, медицинское обслуживание и т.д. “Nanny state” — «государство-нянька» (англ.
) — уничижительный термин, используемый для обозначения государства, проводящего политику чрезмерного протекционизма, экономических интервенций и регулирования во имя защиты своих граждан от разного рода угроз (приравнивая их тем самым к детям), а параллельно осуществляющего контроль и руководство их поведением, вкусами и взглядами.↑6. Имеется в виду группа законов, первый из которых принят в 1935-м, обеспечивающих пенсии пожилым людям, пособия по инвалидности, безработице, помощи нуждающимся семьям, субсидированное жилье и другие социальные программы, финансирование которых осуществляется за счет собираемых налогов.
↑7. В своей интернет-публикации автор идет еще дальше, спрямляя все углы, и утверждает, что роман Чернышевского дает ключ к пониманию экономического кризиса в Америке (21, p. 1).
Литература
1. Алан Гринспен // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Гринспен,_Алан
2
. Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе.
М.: Новое литературное обозрение, 2000.3
. Бродский И. Поклониться тени. СПб.: Азбука-классика, 2006.4
. Могильнер М. Мифология «подпольного человека». М.: Новое литературное обозрение, 1999.5
. Робин К. Реакционный дух. Консерватизм от Эдмунда Берка до Сары Пэйлин. М.: Изд-во Института Гайдара, 2013.6
. Рэнд А. Атлант расправил плечи. М.: Альпина Бизнес Букс, 2009.7
. Рэнд А. Источник. М.: Альпина Бизнес Букс, 2009.8
. Рэнд А. Мы — живые. СПб.: Невская перспектива, 2005.9
. Шляпентох В. Айн Рэнд: ее марксистские и большевистские корни // Новое литературное обозрение. 2010. № 104.10
. Burns J. Goddess of the Market: Ayn Rand and the American Right. Oxford: Oxford University Press, 2010.11
. Freedland J. The new age of Ayn Rand: How she won over Trump and Silicon Valley // The Guardian. 2017. 10 April. URL: https://www.theguardian.com/books/2017/apr/10/new-age-ayn-rand-conquered-trump-white-house-silicon-valley12
.
Graham M. That’s no Angry Mob, That’s My Mom. Washington: Regnery Publishing Inc., 2010.13
. Grossman J.A. Making Ayn Rand relevant in the era of president Tramp // The Atlas Society. 2017. Jan. 19. URL: https://atlassociety.org/commentary/commentary-blog/6114-trump-s-gulch-inaugural-opportunities-making-ayn-rand-relevant-in-the-era-of-president-trump14
. Heller A.C. Ayn Rand and the World She Made. NY: Anchor, 2010.15
. Hohmann J. The daily 202: Ayn Rand-acolyte Donald Trump stacks his cabinet with fellow objectivists // The Washington Post. URL: https://www.washingtonpost.com/news/powerpost/paloma/daily-202/2016/12/13/daily-202-ayn-rand-acolyte-donald-trump-stacks-his-cabinet-with-fellow-objectivists/16
. Kahneman D. Thinking, Fast and Slow. NY: Farrar, Straus and Giroux, 2011.17
. Moore St. ‘Atlant Shrugged’: From Fiction to Fact in 52 Years // Wall Street Journal. 2009. Jan. 9. URL: http://online.wsj. com/article/SB123146363567166677.html18
. O’Hara J.M. A New American Tea Party: The Counterrevolution against Bailouts, Handouts, Reckless Spending and More Taxes. NY: Wiley, 2011.19
. Robin C. Garbage and Gravitas // The Nation. URL: http://www.thenation.com/article/garbage-and-gravitas20.
Weiner A. How bad writing destroyed the world. Ayn Rand and the literary origins of the financial crisis. NY: Bloomsbury Academic, 2016.21.
Weiner A. The most dangerous book you’ve never heard of // Politico. 2016. December 11. URL: https://www.politico.com/magazine/story/2016/12/russian-novel-chernyshevsky-financial-crisis-revolution22. U.S. conservatives outnumber liberals by narrowing margin // Gallup. URL: http://news.gallup.com/poll/201152/conservative-liberal-gap-continues-narrow-tuesday.aspx
Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи» («Atlas shrugged»)
Об авторе: Айн Рэнд (урожденная Алиса Розенбаум) — американская писательница, философ и зануда.
О чем книга: «Атлант…» – это не роман, это лекция об анти-этатизме длиною в 1500 страниц, зачем-то населенная персонажами.
При всем уважении к Айн Рэнд – ее герои легко делятся на два типа: добрый и глупый. Первый настолько добр, что, скорее всего, умеет ходить по воде, а второй – настолько глуп, что, наверно, даже банку с солеными огурцами не сможет открыть без инструкции.
И дело вовсе не в том, что персонажи Рэнд плохо прописаны – наоборот, даже слишком прописаны – проблема в другом: огромные блоки текста, посвященные character development, выглядят механистично и совсем не делают их живыми – героям Рэнд попросту не хватает психологической глубины; они прямолинейны, как железнодорожные рельсы. Все эти Дагни, Хэнки и Джоны Галты после прочтения так и остаются бестелесными (даже несмотря на постельные сцены), смутными аллегориями – возвышенные и великодушные борются с жадными и глупыми. В этом смысле «Атлант…» – самая длинная и многословная басня в истории литературы.
И – ни одной шутки. Ни одной. Полторы тысячи страниц – без единой ноты иронии. Настоящая пытка серьезностью.
Справедливости ради стоит сказать, что Рэнд действительно пытается выстроить на основе текста свою философско-экономическую систему. Ее мотивы благородны, ее наблюдения – точны. Ее философия – криптоанархизм – борьба с гегемонией государства вообще и с марксизмом-коммунизмом в частности; защита прав творца; утверждение, что любовь к своему делу — ключевой фактор духовного роста личности; а так же: что каждый отдельный человек в толпе важнее толпы в целом – все это, несомненно, заслуживает внимания. Тут много необычных обобщений, тут есть над чем задуматься. Правда. Но – этого ведь недостаточно для хорошего романа, не так ли?
В книге нет конфликтов и дилемм: идеи, неугодные автору, здесь никак не раскрываются — потому что защищают их самые слабые, мелочные и мерзкие персонажи. Стоит ли говорить, насколько это неконструктивно? Читателю не оставляют выбора — «ты — или с нами, или вот с этими, бесхребетными».
«Атлант…» позиционирует себя как философский роман, но при этом эмоциональная вовлеченность автора настолько сильна, что любой разговор о «романе идей» теряет свою легитимность. Это не «роман идей», это, увы, роман лишь одной идеи — той, что так мила сердцу Айн Рэнд — идеи Капитализма С Человеческим Лицом (ха-ха-ха; *саркастический смех*). А все остальные — нужны лишь для того, чтобы раздать их дуракам и посмотреть, как они их изуродуют. Очень мило, да.
***
И наконец «Атлант…», наверно, единственная в истории литературы антиутопия со счастливым концом. Злодеи наказаны, дураки – обучены, влюбленные – влюблены (при том, что любовная линия брошена на пол пути – автору, очевидно, стало скучно).
Скажите, как это вообще возможно – хэппи-энд в мире, населенном чудовищами?
Это как если бы роман «1984» закончился свадьбой главных героев, и Старший Брат оказался бы старшим братом Уинстона Смита, и они, обнявшись, плакали бы от счастья на фоне заката, прямо напротив огромного белого трехэтажного торта с фигурками молодоженов на верхушке…
Что сказал бы об этом Оруэлл?
*тут должна была быть фотография с фэйспалмом Джорджа Оруэлла, но ее, к сожалению, не существует; так что – используйте воображение*
Айн Рэнд – биография, фото, личная жизнь, книги, смерть
Биография
Айн Рэнд – американская писательница родом из России.
Ее настоящее имя Алиса Зиновьевна Розенбаум. Читателю известна по романам «Атлант расправил плечи», «Источник», «Мы – живые». Женщина является создателем философского учения объективизма. Когда-то она приехала в Америку с пятьюдесятью долларами в кармане и печатной машинкой в чемодане, а сегодня в мире ежегодно издается более 500 тысяч экземпляров ее книг, а общий их тираж уже давно превысил 30 млн.
Детство и юность
Родилась Алиса в еврейской семье в Петербурге. Ее отец Залман-Вольф (Зиновий Захарович) Розенбаум работал фармацевтом. Мать Хана Берковна (Анна Борисовна) Каплан была зубным техником. У Алисы были две родные сестры – Наталья и Нора. Бабушка и дедушка по материнской линии были крайне состоятельными людьми в городе. Берка Ицкович Каплан владел крупной компанией по пошиву одежды для военных, а Розалия Павловна трудилась в сфере фармацевтики.
Айн РэндСначала отец девочки был администратором аптеки, но в 1914 году стал ее совладельцем. Семья жила в просторной квартире прямо над этой аптекой.
Алиса воспитывалась в достатке, училась в престижной женской гимназии имени Стоюниной. В 4 года она научилась читать, в школьные годы девочка начала писать свои первые рассказы. В 9 лет она поняла, что в будущем мечтает стать писательницей. Девочка видела воодушевление ее семьи в период Февральской революции и ощутила масштаб проблемы во время Октябрьской.
В 1917 году у ее отца отобрали аптеку, и у семьи не было выхода, кроме как переехать на это время в Крым. Алиса окончила среднюю школу в Евпатории. Но вскоре и туда добрались большевики.
Айн Рэнд в молодостиКогда девочке было 16, семья возвратилась в Петербург. Алиса поступила в Петроградский университет на факультет социальной педагогики. Обучение было рассчитано на 3 года, факультет объединял сразу три науки – историю, право и филологию. Именно тогда она познакомилась с работами Ницше, которые оказали на юную особу большое влияние. В 1924 году она закончила университет. Хотя существует версия, что девушку отчислили по причине ее буржуазного происхождения.
Неудивительно, что в произведениях Айн Рэнд тема политики проходит красной нитью. Многие ее герои боролись против деспотии царя или против коммунистической власти.
Литература
В 1925 году была напечатана первая работа Алисы Розенбаум – «Пола Негри», история творческого пути киноактрисы. В том же году девушка получила учебную американскую визу и уехала в США. Поначалу жила у родственников в Чикаго. Но уже через полгода перебралась в Лос-Анджелес.
Книга Айн Рэнд «Пола Негри»Девушка почти не говорила по-английски, из имущества у нее был небольшой чемоданчик с личными вещами и печатная машинка. Как только она вступила на американскую землю, решила взять себе псевдоним. Имя она выбрала незамысловатое – Айн, да и над фамилией долго не думала, позаимствовав наименование марки своей печатной машинки «Ремингтон Рэнд».
Ее родители остались в России, в Ленинграде. Они умерли во время блокады города во время Второй мировой войны. Ее сестра Наталья скончалась в 1945 году, а вот Нора по приглашению Айн иммигрировала в США.
Правда, вскоре женщина вернулась в Советский Союз и прожила в Ленинграде до самой смерти – вплоть до 1999 года.
В США Алиса приехала не с пустыми руками, еще в России она написала четыре полноценных киносценария. Поэтому ее целью было попасть в Голливуд. Впрочем, вскоре она стала работать в Голливуде статистом. Но вот ее сценарии были забракованы. В 1927 году киностудия, в которой трудилась Айн Рэнд, закрылась. Женщина подрабатывала официанткой, продавцом, костюмершей.
В 1932 году ей удалось продать сценарий кинокомпании «Universal Studios». Ее работа под названием «Красная пешка» была куплена за $1500. И на тот момент это была неплохая сумма. Полученные деньги позволили Айн Рэнд сконцентрироваться на написании книг.
Книги Айн РэндВ 1933 году она закончила свою первую пьесу «Чердачные легенды». Ее даже поставили на Бродвее, но успехом у зрителя она не пользовалась, поэтому вскоре была выведена из репертуара.
В 1934 году Айн завершила работу над романом «Мы – живые», в котором рассказала о советской России.
Это было не что иное, как публичное выступление писательницы против коммунизма. Издали книгу в 1936 году, за нее Рэнд заплатили $100. В год выхода роман не имел коммерческого успеха. В 1937 году книгу издали в Великобритании.
Потом Рэнд погрузилась в написание романа «Источник». Она создавала это произведение целых 4 года. Иногда писательница настолько отдавалась процессу, что сидела за печатной машинкой по 30 часов, не прерываясь ни на сон, ни на перекус.
Но результат стоил того, критики высоко оценили «Источник», книга 26 раз попадала в список национальных бестселлеров. Хотя изначально все отказывались напечатать рукопись. Некоторые говорили, что сюжет слишком противоречив, чересчур интеллектуальный и не рассчитан на широкую публику. И лишь единственное издательство «Боббс Мерил компани» согласилось издать книгу Рэнд.
Экранизация романа Айн Рэнд «Источник»В 1949 году в Голливуде сняли по «Источнику» фильм, главного героя – идеального мужчину Говарда Рорка – сыграл Гэри Купер.
Разумеется, успех этой работы подстегнул Айн Рэнд работать еще усерднее. И в 1957 году она опубликовала свой главный роман – «Атлант расправил плечи». Над произведением она трудилась 12 лет.
В книге она повествует о свободе, эгоизме и лицемерии современного общества, о нравственных ценностях. По опросам «Атлант расправил плечи» стоит на втором месте после Библии в списке книг, которые оказывают наибольшее влияние на американцев.
Книга Айн Рэнд «Атлант расправил плечи»Когда книга стала бестселлером, были переизданы ранние работы писательницы. Например, роман «Мы – живые». Правда, писательница внесла некие корректировки в текст. По ее словам, минимальные. Сегодня первое издание книги – это большая редкость и ценность.
После выхода в свет «Атланта» Айн Рэнд писала только книги публицистического содержания. Остаток жизни она посвятила своему философскому учению.
Личная жизнь
Впервые Алиса Розенбаум влюбилась еще в Петербурге. Объектом ее внимания был Лев Борисович Беккерман – выпускник Ленинградского технологического института.
Именно он стал прообразом Лео Коваленского в ее произведении «Мы – живые». Беккермана расстреляли 6 мая 1937 года.
Однажды на съемочной площадке женщина увидела актера Фрэнка О’Коннора. После она говорила, что это был ее идеал. В 1929 году они поженились. А в 1931 году Айн Рэнд получила американское гражданство. С мужем они прожили в браке вплоть до его смерти. Мужчина скончался в 1979 году.
Айн Рэнд и Натаниэль БрендонПо ее словам, супруг стал ей верным другом, редактором и компаньоном по жизни. Правда, ей это не мешало завести молодого любовника Натаниэля Брендона, он разделял ее философию и был последователем писательницы. Молодой человек был моложе Рэнд на 24 года. Примечательно, что Фрэнк знал об этой связи, ведь длилась она 13 лет.
Смерть
Скончалась Айн Рэнд 6 марта 1982 года в собственном доме в Нью-Йорке. Причиной ее смерти стала сердечная недостаточность. Похоронили женщину на кладбище Кенсико.
Могила Айн РэндТак как детей у нее не было, свое имение она завещала Леонарду Пейкоффу.
Спустя 3 года после смерти писательницы мужчина основал «Институт Айн Рэнд: центр развития объективизма».
Библиография
- 1934 – «Идеал»
- 1936 – «Мы живые»
- 1938 – «Гимн»
- 1943 – «Источник»
- 1957 – «Атлант расправил плечи»
- 1958 – «Искусство беллетристики. Руководство для писателей и читателей»
- 1964 – «Добродетель эгоизма»
- 1969 – «Романтический манифест»
- 1979 – «Введение в объективистскую эпистемологию»
Чем интересна философия эгоизма Айн Рэнд
Нас всегда учили, что альтруизм — это хорошее качество, но автор романа «Атлант расправил плечи» считала иначе. Рассказываем, как девочка из Санкт-Петербурга стала всемирно известной писательницей и философом и почему многим женщинам может быть полезна её теория.
Недавно мы публиковали отрывок из книги «Выгорание», в которой Эмили и Амелия Нагоски рассказывают о работе философа Кейт Манн.
Она описала социальную систему из двух групп: «доноров» и «индивидуумов». Суть её в том, что индивидуумы могут свободно самовыражаться, а доноры должны по своей воле и с радостью посвящать им время и внимание. Несложно догадаться, какую роль общество отдаёт женщинам.
Такое насаждение добровольной жертвенности Айн Рэнд считала неприемлемым в цивилизованном обществе. Писательница говорила, что каждый человек имеет моральное право строить личное счастье, а не услуживать другим.
Как Алиса Розенбаум из Петербурга стала Айн Рэнд
Алиса Розенбаум родилась 2 февраля 1905 года в Санкт-Петербурге в еврейской семье фармацевта Залмана-Вольфа и зубного техника Ханы Каплан. Семья жила в особняке на углу Невского проспекта и Знаменской площади. На первом этаже располагалась аптека, владельцем которой был отец Алисы.
Алиса научилась читать и писать уже в четыре года. В восемь лет она написала свой первый сценарий, а в десять — первый роман. На уроках ей часто было скучно, поэтому она садилась на заднюю парту, закрывалась учебником и писала свои произведения. Прочитать их сейчас, правда, не получится: в интервью Тому Снайдеру писательница говорила, что эти произведения не сохранились и она уже не очень хочет о них вспоминать.
В 1924 году Алиса поступила в Государственный институт кинематографических искусств — она хотела писать сценарии для кинофильмов. Через год она поняла, что её произведения в Советском Союзе обречены из-за цензуры. И эмигрировала в Соединённые Штаты.
В США Алиса Розенбаум взяла псевдоним Айн Рэнд. В 1936 году она впервые опубликовала своё произведение — роман «Мы живые». А в 1957 году вышел «Атлант расправил плечи». Роман попал в список бестселлеров The New York Times уже через три дня после выхода и оставался там почти полгода.
Айн Рэнд прожила долгую, насыщенную жизнь и скончалась на 77-м году жизни в Нью-Йорке, оставив после себя не только богатое литературное наследие, но и философское течение — объективизм.
Что такое объективизм
«Моя философия — это концепция представления человека о себе как о героическом существе, в котором его собственное счастье является нравственной целью его жизни, продуктивные достижения — его благороднейшей деятельностью, а разум — единственным абсолютом»
Из книги «Концепция эгоизма»
Впервые Айн Рэнд представила объективизм в своих романах «Источник» и «Атлант расправил плечи».
Как утверждала сама писательница, она жила по собственной философии с двух с половиной лет.
Главный герой объективизма — созидающий человек. Он отвечает за свою жизнь, познаёт мир и стремится к личному счастью. Ему не нужна помощь других, так как он обладает самым главным инструментом — разумом. Разум Рэнд считала наивысшей ценностью человечества.
С помощью разума человек может осознавать эмоции и управлять ими (но не подавлять). Это значит, что эмоции не выступают основным источником для принятия решений. А сосуществование эмоций и разума создаёт гармоничную личность, так как конфликт между сознательной и бессознательной частями психики отсутствует.
Всё это становится возможным, когда человек ценит личность. Он не позволяет использовать себя для достижения целей других людей и не использует кого-либо для своих.
«Худшее, что происходит сегодня, — это нападки на умения и таланты людей.
из интервью Тому СнайдеруЯ считаю аморальным травить человека не из-за его пороков, а из-за добродетелей. Добиться успеха в любой отрасли рациональной деятельности — это большое достоинство. Но люди могут нападать на вас за то, что вы применили свои способности, много работали, были амбициозны. Они хотят, чтобы вы чувствовали себя виноватым за это»
Я считаю аморальным травить человека не из-за его пороков, а из-за добродетелей. Добиться успеха в любой отрасли рациональной деятельности — это большое достоинство. Но люди могут нападать на вас за то, что вы применили свои способности, много работали, были амбициозны. Они хотят, чтобы вы чувствовали себя виноватым за это»Почему быть эгоистом не стыдно, а с альтруизмом что-то не так
Слыша слово «эгоист», многие представляют чёрствого человека, который действует только в угоду своим потребностям и вредит при этом другим. Нас с детства учили, что быть эгоистом — не столько обидно, сколько стыдно. И когда вы не готовы менять свои планы ради других, выполнять чужие задачи по работе и даже рожать детей — скорее всего, на вас повесят именно этот ярлык.
Айн Рэнд считала, что общество исказило понятие «эгоизм».
«Значимость эгоизма в том, что вы цените себя, живёте в согласии со своей природой и собственными суждениями.
из интервью Тому Снайдеру
Вы уважаете свой разум, свою способность делать правильные вещи. Уважаете возможность быть морально добродетельным человеком. И относитесь к себе как к ценности, которую нужно беречь»Альтруизм — готовность бескорыстно действовать на пользу других, не считаясь со своими интересами — Рэнд считала худшим из зол. И противопоставляла ему свою философию объективизма.
Когда интересы общества провозглашаются более значимыми, чем личные, получается, что человек не имеет морального права жить ради себя самого.
Обязанность жить для других порождает неудовлетворённые потребности и желания. Когда что-то не складывается, мы злимся на других и чувствуем, что они нам должны.
Мы играли по правилам, заботились о счастье других, а эти «другие» не делают того же в ответ. Кажется, нас надули.
Рэнд называла альтруизм моральным каннибализмом, который делает людей жертвенными животными.
Она осуждала само понятие, при котором счастье одного человека требует страданий другого. Писательница считала, что разумные интересы людей не станут противоречить друг другу. Но даже если возникнут споры, их можно решить переговорами или свободной конкуренцией.
«Вы можете делать людей счастливыми, если эти люди что-то значат для вас. Но вы не должны любить всех. Да вы и не сможете, это бессмысленное утверждение. Любить можно только того, кого ты ценишь»
из интервью Тому Снайдеру
Айн Рэнд считала, что каждый может быть разумным эгоистом. Нужно только понимать, что значит это слово.
С её точки зрения, эгоист — это человек, который следует своим целям, руководствуется разумом, а не сиюминутными прихотями и эмоциями. Он отвергает самопожертвование и готов усердно работать ради своего счастья. Не ждёт, когда другие сделают его счастливым. И отказывается брать на себя ответственность за каждого лентяя, который ищет спасения у других.
Это не значит, что разумный эгоист ни о ком не заботится. Объективизм не отрицает любви. Но отношения строятся исключительно на добровольных началах: партнёры вместе, потому что ценят и уважают друг друга, и ни один из них не просит другого жить ради себя.
Философия альтруизма, напротив, порождает искажённое понятие любви: что человека нужно любить за недостатки, а не за достоинства. Это считается благородной жертвой, но партнёры редко оценивают этот широкий жест. Такая любовь чаще оставляет только страдания.
«Допустим, кто-то говорит вам: „Я люблю тебя, потому что ты плохой. Я буду любить тебя и принесу себя в жертву“. Вы примете это? Я — нет. Это самые оскорбительные слова, которые только можно услышать. Но именно этого требует от нас альтруизм»
из интервью Тому Снайдеру
Как альтруизм истощает женщин
К сожалению, именно женщин в первую очередь учат альтруизму и самопожертвованию. Посвятить всю себя детям, потому что это единственная цель женской жизни.
Терпеть побои и сексуальное насилие, потому что неприлично выносить на обсуждение личную жизнь. Забыть про карьеру, потому что нужно быть хранительницей очага.
Достаточно того, что пренебрежение своими желаниями ради других имеет психологические последствия. Но помимо этого женщина начинает думать, что с ней что-то не так, если она не рада приносить себя в жертву.
Сёстры Нагоски писали в «Выгорании», что женщины с синдромом донора пребывают в хроническом стрессе. Они не могут делиться своими эмоциональными всплесками, потому что это порицается. Их психика истощена бесконечными требованиями и осуждением как от общества, так и от самих себя.
Нам представляют альтруизм в романтическом свете. Но это больше похоже на хитрый способ манипуляции. Живи для других — и только тогда ты хорошая.
Объективизм Айн Рэнд не рассматривает человека с позиции гендера. Любой имеет право думать о собственном счастье, а не о потребностях людей, которые не хотят отвечать тем же.
Что прочитать у Айн Рэнд
«Источник»
Входит в число самых известных произведений американской литературы. Главный герой — талантливый архитектор Говард Рорк. Отстаивая свободу творчества, он борется с миром, который не хочет принимать свежие решения, идеи, мечты.
«Атлант расправил плечи»
Рэнд считала этот роман своим лучшим произведением. Его идея в том, что мир держится на талантливых творцах-одиночках. Рэнд сравнивает их с титаном Атлантом, который держит на плечах небо.
«Мы живые»
Главные герои романа: аристократ Лео, коммунист и сотрудник ГПУ Андрей и Кира — девушка, которая стремится к своим целям, несмотря на голод и бедность. Каждый пытается научиться жить в России, где только что произошла революция.
«Идеал»
Произведение опубликовали посмертно в 2015 году. Рэнд написала его дважды: как повесть и как пьесу. Главная героиня — молодая актриса Кей Гонда, которую подозревают в убийстве миллионера Грантона Сайерса.
«Гимн»
Эта короткая повесть — социально-политическая антиутопия с критикой тоталитарного общества, которое подавляет творчество и личность человека.
«Добродетель эгоизма»
Сборник эссе Айн Рэнд о философии объективизма.
«Романтический манифест»
В этой книге Рэнд размышляет о творческом процессе писательства. Например, почему «Анна Каренина» — самое вредное произведение мировой литературы. Или в чём цель искусства и кто его главный враг.
Автор иллюстраций: Вика Анистратова
Атлант Расправил Плечи. Всё о книге — Найди Тут
Библиотека Конгресса США провела социологический опрос, пытаясь определить, какая книга оказывает самое значительное влияние на американцев.
Первое место заняла Библия, а второе — книга «Атлант расправил плечи», которую написала Айн Рэнд. Ежегодно в мире ее книги издаются тиражом более полумиллиона экземпляров, а общее количество достигло 25 миллионов. Но кто же такая Айн Рэнд, как ее имя оказалось в списке рядом с Библией и почему книги ее авторства имеют такое большое влияние на людей?
Детство
Айн Рэнд (настоящее имя Алиса Розенбаум) родилась в Санкт-Петербурге, в семье фармацевта Залмана-Вольфа Розенбаума и зубного врача Ханы Берковны Каплан. Алиса была старшей из трех дочерей фармацевта, который, кстати, затем стал владельцем аптеки. В детстве девочка не отличалась общительностью, но очень рано научилась читать и писать. В 9 лет она точно определилась с профессией писательницы. После революции имущество семьи было конфисковано, они вынуждены были переехать жить в Евпаторию, где Алиса окончила обычную школу. Потом семья решила вернуться в Петербург.
Юность
В 1921 году Алиса поступает на трехлетний курс социальной педагогики Петроградского университета, где изучает историю, филологию и право.
Затем она уезжает по учебной визе в Чикаго к родственникам по материнской линии и в 1926 году эмигрирует, оставив семью в Советском Союзе. Псевдоним Айн Рэнд был взят ещё перед отъездом, она не хотела подставлять оставшуюся в Петербурге семью, которая попросила Айн рассказать о том, как выглядит жизнь советских людей изнутри: «Если они спросят тебя в Америке — скажи им, что Россия — это огромное кладбище и что все мы медленно погибаем». Ее семья не переживёт блокаду Ленинграда в 1941—1943 годах.
В Америке Рэнд работает статисткой в Голливуде, а после закрытия кинокомпании берется за любую работу: официантки, продавщицы, костюмерши. В 1929 году она выходит замуж за актера кино, через два года получает американское гражданство. Ещё через год ей удается реализовать свой сценарий на Бродвее и получить деньги, которые позволили ей заняться только творчеством.
Становление
Рэнд написала первую строку романа «Атлант расправил плечи» в 1946 году.
Начался он с фразы: «Кто такой Джон Голт?», — а затем Айн потратила 12 лет на то, чтобы ответить на этот вопрос в философском диалоге. Чтобы написать знаменитую речь Джона Голта по радио, потребовалось 2 года, а длина этой речи — 500 000 слов. Героем книги стало «человеческое сознание», которое было показано сквозь призму главного героя Джона Голта, фактически являвшегося альтер эго Рэнд. Она говорила: «Каждый человек волен подняться настолько высоко, насколько позволяют ему его желания и способности; но только его собственное представление о пределах своего развития определяет эти пределы».
«Атлант расправил плечи» — роман, который объясняет философские ошибки коллективистских обществ, это наиболее ярко выражено в знаменитой фразе Джона Голта: «Я никогда не буду жить ради другого человека и никогда не попрошу другого человека жить ради меня». Рэнд наделила Джона Голта всеми чертами совершенного «сверхчеловека»: его раздражали «непримиримая рациональность», «незадетое самолюбие» и «неумолимый реализм». Рассуждая о капитализме, Голт говорит: «Нет анонимного достижения. Нет коллективного творения. Каждый шаг на пути к великому открытию носит имя своего творца… Не было коллективных достижений. Никогда не было. Никогда не будет. Никогда не может быть. Нет коллективного мозга».
Философия объективизма
В романах «Источник» и «Атлант расправил плечи» Рэнд вывела свой идеал человека-творца, живущего исключительно за счет своих креативных способностей и таланта, стремясь обрести собственное счастье в жизни.
Она писала, что объективизм включает в себя следующее:
- Реальность существует как объективный абсолют — факты остаются фактами независимо от чувств, желаний, надежд или страхов человека.
- Разум (свойство человека идентифицировать и интегрировать информацию, полученную от органов чувств) является единственным способом восприятия реальности человеком, его единственным источником знаний, единственным руководством к действию и основным средством выживания.
- Человек, каждый человек, конечен в себе и не является средством для достижения целей других людей. Он должен существовать для себя, не принося ни себя в жертву для других людей, ни других людей в жертву себе. Преследование своих разумных эгоистических интересов и стремление достичь счастья для себя являются наивысшей моральной ценностью в его жизни.
- Идеальной политико-экономической системой является капитализм, основанный на принципах свободной конкуренции. Это система, в которой люди заключают сделки друг с другом не как палачи и жертвы и не как господа и рабы, а как торговцы, которые осуществляют обмен свободно, по собственному желанию и к взаимной выгоде. Это система, в которой ни один человек не может получить от других ценности при помощи физической силы и ни один человек не может инициировать использование физической силы против других людей. Государство действует только в качестве полицейского, который защищает права личности, оно использует силу только как ответную меру и только против тех, кто инициировал её использование, например против преступников или иностранных захватчиков. В системе полного капитализма должно быть (но исторически так ещё не случилось) полное отделение государства от экономики, тем же образом и по тем же причинам, по которым церковь отделена от государства.
В системе полного капитализма должно быть (но исторически так ещё не случилось) полное отделение государства от экономики, тем же образом и по тем же причинам, по которым церковь отделена от государства.
Смерть
Айн Рэнд умерла от сердечной недостаточности 6 марта 1982 года. Похоронена на кладбище Кенсико в городе Валхалла (штат Нью-Йорк). Изучением литературного и философского наследия Рэнд занимается ряд организаций в США и других странах: Институт Айн Рэнд в Ирвайне (Калифорния) и Общество Атланта.
Атлас расправил плечи Айн Рэнд
Я был в гостях у старой подруги последние несколько дней, и она показала мне эту обложку Атлас расправил плечи , которую я сделал для нее, когда мы жили в Украине:[ошибка изображения]
Это был необходимый ремонт, но это в значительной степени доказывает, что я должен быть дизайнером обложек.
_____________________________________________
Исходный отзыв:
Я думаю, что Франсиско Д’Акония — это лодка мечты. Эта книга похожа на бла-бла-бла инженерное дело, бла-бла-бла, Джон Галт, бла-бла-бла, никаких альтруистических поступков, бла-бла-ОН-лло, Франсиско Д’Акония, ты на полторы ворчишь.Еще есть пират. Итак, на что все жалуются?
Ладно, дело не в том, что я не понимаю, на что все жалуются. Я понимаю, что Рэнд — это что-то вроде сумасшедших мелодий Гленн Бек, и некоторые люди (может быть?) Используют ее, чтобы оправдать то, что они засранцы, но мне просто не нравится выливать воду из ванны с этим ребенком. Предупреждение: я думаю, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, я должен много ссылаться на Достоевского, что я, кажется, всегда делаю, потому что он действительно является для меня своего рода пробным камнем. Смысл, который я пытаюсь сделать из всей этой болтовни, состоит в том, что дебаты по поводу Atlas Shrugged выявляют то, что я могу ненавидеть больше всего на свете (даже больше, чем свадьбы и даже кошачий туалет).
Это заставляет людей говорить, что идеи опасны. Люди со всех сторон спектра так поступают по-разному, и, каковы бы ни были аргументы, мне это не нравится. Если идея неверна, скажите, что это неверно. Но геноцид происходит не потому, что люди выдвигают слишком много идей. Это происходит потому, что люди выдвигают слишком мало идей.
Ладно, к книге:
Сначала рассказ. Третья часть этой книги очень странная. Я решил, что это определенно не настоящий финал книги, а скорее предложение по выбору самого себя.Это довольно забавно, потому что любой конец, который придумаете вы, читатель, будет лучше, чем тот, который предложил Рэнд. Моя любимая часть ее финала — это то, как Джон Галт произносит самую скучную речь из возможных, и она длится около миллиарда страниц, и вы должны пропустить ее или умереть. Затем, в конце, Рэнд сказал: «Весь мир слушал, прилепив уши к радио, потому что речь Галта была самой блестящей вещью, которую они когда-либо слышали». Нет. Нет. Хорошая попытка, лжец.
Я согласен, это очень глупо, и вам стоит пропустить третью часть.
Но люди не так злятся на эпилог в «Преступлении и наказании». Почему? Это та же ситуация, когда это убивает все удовольствие, и вы должны игнорировать то, что это произошло. Просто потому, что он короче и называется «Эпилог»? Может, этого достаточно. Но, с другой стороны, возможно, люди не прочитали «Преступление и наказание» до конца. Может быть, потому что это написал сумасшедший русский мужчина, а не сумасшедшая русская женщина, люди думают, что они будут звучать глубоко, если скажут, что им это нравится.
Секунда, написание. Люди жалуются на то, что пишет Рэнд, и я всегда думаю: «Когда в последний раз вы писали книгу на 1000 страниц на втором языке и создавали разумно перелистывающую сюжетную линию?» Женщина говорила по-русски, потому что громко плакала! Безусловно, для нее было бы лучшим выбором написать книги на русском и перевести их, но, я имею в виду, большинство носителей английского языка не могли быть такими интересными.
По крайней мере, за усилия. Я не собираюсь оправдываться за непроизносимые имена, которые она выбирает для своих персонажей, но я просто скажу Достоевский еще раз и оставлю все как есть.
Я знаю, что в то время, когда я читал эту книгу, сильно изменилось то, что в то время я жил в квартире советского блока в Лозовой, Украина, и немного забыл, как говорить по-английски. Я уверен, что многие странные фразы не показались мне странными, потому что они имеют смысл по-русски. Но, кроме того, мне кажется, что я прочитал много переводов Достоевского и других русских, которые кажутся очень странными на английском. Знаете, у всех всегда бывает какой-то эпилептический припадок или что-то еще с мистеромД. Но мы допускаем странности, потому что представляем себе, что происходит в России, где странности обычно все равно исчезают. Я скажу вам прямо сейчас, действие «Атлас расправил плечи» происходит в России. Без шуток. Она может сказать вам, что они летают над Скалистыми горами или чем-то еще, но эта книга — русская, если она когда-либо была.
Просто, чтобы было ясно, мне это нравится. Это не оскорбление, а только комплимент.
В-третьих, философия. Может быть, я уже рассказывал вам эту историю, так что пропустите ее, если вы ее уже знаете.Когда я жил на Украине, у меня был такой же разговор с тремя или четырьмя людьми старшего поколения, которые выросли в Советском Союзе. Они говорили мне: «В Советском Союзе было действительно замечательно, намного лучше, чем сейчас. У нас было бесплатное здравоохранение, бесплатное жилье, а теперь у нас ничего нет. Я имею в виду, время от времени твой сосед исчезал, но это того стоило ». Это действительно беспокоило меня, потому что это дало мне представление о людях вокруг меня — что они были теми, кто сдавал соседей, которые хотели другой жизни.Конечно, видение Рэнд узкое и иногда бесчеловечное, но я думаю, это потому, что она действительно боялась этого столь же узкого и, насколько я понимаю, бесчеловечного видения. Я очень хочу получить доступ к общественному здравоохранению, а у моего соседа есть несколько действительно надоедливых чихуахуа, но если мне придется выбирать между ними, я, вероятно, все равно выберу своего соседа.
По общему признанию, проблема с этим аргументом состоит в том, что он устанавливает дихотомию, в соответствии с которой наш единственный выбор — это евангелие процветания и Soilent Green.Однако из того, что я знаю о Рэнд, она видела, как ее соседи и семья были изгнаны из России или убиты за то, что они были богаты. Она боролась с чем-то экстремальным, проявляя крайность. К сожалению, в Америке эта риторика превращается в идею, что наличие общественных услуг = убийство вашего соседа. На мой взгляд, это происходит из-за того, что люди с обеих сторон слишком серьезно относятся к ее аргументам. У Достоевского призраки и дьяволы выходят из каждого угла, и люди принимают его рассказы за то, чего они стоят. Мы не думаем, что симпатия к его книгам делает нас мистиками, а ненависть к ним делает нас инквизиторами.Почему с Рэнд все иначе?
Четвертый, женщины. Я не собираюсь лгать и рассказывать вам, что не было других крутых женских персонажей, когда появился Дагни Таггерт.
Все, что я хочу сказать об этом, — это то, что самое ценное, что я получил из этой книги, — это идея о том, что несчастный человек не делает и не должен делать других счастливыми. Думаю, в этом смысле для меня было особенно важно, чтобы главным героем была женщина. Я вижу, как многие женщины жалуются на свою жизнь и семью, но говорят, что все это того стоит, потому что они смогли посвятить свою жизнь тому, чтобы сделать своих мужей или детей счастливыми.Я, наверное, перефразирую. Во всяком случае, такая гегемония меня действительно пугает.
Когда я читал эту книгу, я как раз осознавал, что присоединился к Корпусу мира с такой же ошибочной мотивацией. Я хотел поехать в бедные и несчастные страны мира и пожертвовать собой, чтобы спасти их. Когда я так говорю, это может показаться более отвратительным, чем было на самом деле, но я думаю, что это действительно высокомерное отношение. У нас может быть горячая вода в Америке (за что я бесконечно благодарен), но если где-то ее нет, то, вероятно, это не из-за проблемы, которую собирается решить глупый 23-летний английский специалист.
Не поймите меня неправильно, я любил Корпус мира, и, возможно, это был лучший опыт в моей жизни. Но я люблю это за то, что я получил от этого, и если кому-то еще было выгодно мое пребывание в Украине, это была глупая удача.
Я не знаю о других женщинах, но меня воспитали с убеждением, что чем более самоотверженной (читай: несчастной) я была, тем лучше было бы всем остальным. Я думаю, что это довольно типичный способ, которым женщины уговаривают себя оставаться в ситуации насилия — что их жизнь стоит меньше, чем жизнь вокруг них.Это будет персонаж Хэнка Риардена в романе. Мне нравится, что Рэнд создает персонажей, которые разрушают этот цикл злоупотреблений. Мне нравится, что ее главная героиня живет совершенно вне этого.
Итак, не для того, чтобы подорвать мою благородную феминистскую апологетику, но на самом деле Франциско просто горяч, и я думаю, что именно поэтому мне нравится эта книга. Есть много других причин, чтобы читать Рэнд, но большинство из них приводит в споры о том, что ее идеи опасны.
Я просто не думаю, что они есть или должны быть такими. Я считаю, что незнание опасно, но я думаю, что заполнить зияющие дыры в логике Рэнда будет довольно легко.Да, она удобно игнорирует очень старых, очень молодых и недееспособных, чтобы сделать конкретную и крайнюю точку зрения. Я не думаю, что ее точка зрения полностью лишена заслуг (в том смысле, что наша жизнь ценна, а не в смысле «убивать слабых!»). Я также думаю, что если мы дадим ярлык «опасность» каждой книге, которая для удобства игнорирует значительную часть населения, чтобы подчеркнуть точку зрения, то у нас мало что останется.
Все равно читайте, обсуждайте, соглашайтесь, не соглашайтесь. Позже я сделаю несколько футболок «Команда Джона», «Команда Хэнка», «Команда Франциско».Я слышал, что в сиквеле есть оборотни.
Логика любовного романа
К концу своей жизни Айн Рэнд пришла к выводу, что философия, которую она назвала объективизмом, и ее экономические теории, вероятно, опередили свое время.
Возможно, она была права: многие из ее взглядов были неправильно поняты. Остальные никогда не принимались.
Безусловно, Рэнд была блестящим мыслителем, если не особенно блестящим романистом, и идеи, которые она представила через своих персонажей в «Источнике» и «Атлант расправил плечи», среди других книг, повлияли на многих.Среди ее приверженцев в ранние годы был Алан Гринспен, ныне председатель Федеральной резервной системы.
Но спектакль Showtime «Страсть Айн Рэнд», премьера которого состоится в воскресенье в 8 часов, вызывает тревогу.
Фильм, основанный на второй половине биографии Барбары Бранден 1986 года, изображает маленькую, энергичную женщину с нервным вспыльчивым характером, которая настолько нетерпима и критична, что чуть не раздавит юную преданную, которую считала своим самым близким другом. Бранден.
Тем не менее, Бранден и по сей день говорит, что любит Рэнд и всегда любила.У вас могут возникнуть проблемы с пониманием почему.
Хелен Миррен создала свое изображение амбициозного и эгоистичного Рэнда после прочтения книги Брандена, журналов и писем Рэнда и просмотра двух интервью с Рандом о «Донахью» в конце 1970-х. Она сказала, что видела киноверсию «Источника» 1949 года.
Помимо «Источника», опубликованного в 1943 году, Рэнд также написал «Мы, живые» в 1936 году, «Гимн» в 1938 году, «Атлас расправил плечи» в 1957 году, «Для новых интеллектуалов» в 1961 году, «Капитализм. Неизвестный идеал »в 1966 году и детективный спектакль« Ночь 16 января »в 1935 году.
Миррен, британская актриса, отец которой родился в России, сказала, что не знала о Рэнд, ее книгах или ее философии до того, как взяла на себя роль.
Миррен, голубоглазая блондинка, использовала цветные контактные линзы, чтобы изменить глаза Рэнд на темно-каштановые, уложила волосы в короткую стрижку брюнетки и почти постоянно курила на протяжении всего фильма. (Рэнд умер дома от рака легких.)
Джули Дельпи играет Барбару Бранден, Эрик Штольц играет Натаниэля Брандена, а Питер Фонда — муж Рэнд, Фрэнк О’Коннор.
Барбара Бранден, 69 лет, играет эпизодическую роль своей матери в сцене, показывающей ее брак с Натаниэлем, человеком, которого Рэнд однажды назвал своим интеллектуальным наследником.
Натаниэль Бранден на двадцать пять лет младше Рэнда стал ее любовником после того, как Рэнд настоял на том, чтобы их супруги дали разрешение на роман.
Но 15 лет спустя, когда Ранд понял, что у ее красивого молодого протеже были другие дела, она яростно отвернулась от него. Она пришла к выводу, что в вопросах разногласий ошибался другой человек.
«Айн Рэнд предоставила мне бесплатное пользование своей работой и своим именем, и я не выполнил обязательств», — говорит Натаниэль Бранден в фильме. «Мои отношения с мисс Рэнд были разорваны». В 1968 году он ушел из Института Натаниэля Брандена (NBI), который был основан десятью годами ранее для распространения философии Рэнда. Барбара Бранден сказала, что она написала «Страсть Айн Рэнд» в основном для того, чтобы объяснить, что произошло.
Биография начинается в Санкт-Петербурге, Россия, в 1905 году, когда Алиса Розенбаум родилась в семье еврейского фармацевта, который добился определенного успеха и комфорта для своей семьи.
Но революция, которая кардинально изменила этот культурный город и саму Россию, уже началась.
К 1926 году Алиса, недавно окончившая университет, смогла бежать из Советской России только по приглашению родственников в Чикаго. К тому времени, как она высадилась в Нью-Йорке с пишущей машинкой и планировала стать писателем, она переименовала себя в Айн, позаимствованную у финского писателя. По словам Брандена, «Rand» будет происходить от производителя пишущих машинок Remington Rand.
Приехав из страны, недавно охваченной коммунизмом, она стала американским гражданином в 1931 году и осталась преданной своей приемной нации, благодарна за возможность заново изобрести себя, оказаться в месте, которое ценит индивидуальные достижения и, наконец, иметь возможность напишите и скажите, что она думала.
«Я радикал капитализма», — провозглашала она; в фильме она рисует знак доллара на холодной витрине магазина.
В своей моральной и экономической философии Рэнд считала первостепенным индивидуализм и личный интерес.
Для нее религия и альтруизм противоречили этим ценностям. Некоторые критики назвали это эгоистичным.
«Она обожала Америку и думала, что то, что она представляет, было абсолютным спасением человечества», — сказала Миррен. «Она была русской в огромном масштабе своей эмоциональной жизни и своей мыслительной жизни.
» Она была непривлекательной женщиной с огромным половым влечением, чрезвычайно интеллектуальной женщиной, рожденной в эпоху, когда было неприемлемо быть интеллектуальной женщиной. Она была большим эгоистом — хотела стать звездой.И на самом деле, многие вещи, за которые она выступала, осуществились ».
« Жизнь Айн Рэнд была настолько драматичной, — сказала Бранден из своего дома в Санта-Фе. так одиноко.
«Я думаю, что она была гением; я так и думал в первую ночь, когда встретил ее. Я никогда не знал, как вы определяете гениальность, но я думал, что когда вы находитесь в присутствии гения, вы это знаете. Это Одной из вещей, которые удерживали меня все те годы, когда я должен был уйти, был этот невероятный ум.
По сути, я все еще согласен с основами философии Айн Рэнд, но не со многими деталями ».
Рэнд, невысокая смуглая женщина, никогда не терявшая русского акцента, отправилась из Чикаго в Голливуд, где находился Сесил Б. Де Милль. дал ей работу в 1927 году в качестве статиста на съемочной площадке «Короля королей». Там она встретила высокого, белокурого, голубоглазого О’Коннора, молодого актера, который, как она решила, был ее воплощением идеального мужчины. женился в 1929 году, брак продлился до своей смерти в 1979 году.
Действие фильма начинается в 1982 году, когда поклонники выстраиваются в очередь у дверей, чтобы посмотреть на тело Айн Рэнд.В изголовье шкатулки большой знак доллара, к ее платью приколота брошь со знаком доллара, а на грудь положено изображение ее покойного мужа в рамке.
«Кто-то послал большой знак доллара, — сказал Бранден. «Но она не носила булавку. Она выбрала не это. Она хотела носить свое обручальное кольцо, и ей хотелось сфотографировать Фрэнка».
Хотя в фильме она изображена там, Барбара Бранден нет, сказала она.
«Я хотела быть там, — сказала она, — но Леонард Пейкофф, ее наследник, отправил обратно уведомление [мне], что у дверей будут охранники, и они меня отвергнут.«
Пейкофф, двоюродная сестра Барбары Бранден, была частью кружка, окружавшего Рэнд, и унаследовала ее финансовое состояние и гонорары, — сказал Бранден. По ее словам, двоюродные братья проживают отдельно и не виделись с 1968 года.
Барбара Вейдман и Натан Блюменталь. , который сменил имя на Натаниэль Бранден, были студентами канадского происхождения в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе в 1950 году, когда он, очарованный книгами Рэнда и желавший познакомиться с ней, написал ей письмо. В фильме Рэнд приглашает их к себе домой для обсуждения идей и философии, и ее первый личный разговор с Барбарой о сексе и Натаниэле.Ранд, облачившись в мантию наставника, говорит ей: «Я прослежу, чтобы тебе не причиняли вреда».
Пара, очарованная тем, что Ранд принял их как преданных, в конце концов женится и переезжает в Нью-Йорк.
Рэнд убеждает сопротивляющегося О’Коннора, что они тоже должны переехать в Нью-Йорк, город, который она любит. (Она считала небоскребы одним из лучших достижений человека.)
Найдя квартиру в том же здании, что и молодые Брандены, Рэнд предполагает, что роман между ней и Натаниэлем не угрожает их браку.«Низшие люди никогда не могли этого принять, — говорит она своему мужу и Барбаре Бранден в фильме, — но мы не меньшие люди. У нас другие правила. Вы не цените выше разума — разум — это то, что нас сплотило».
Фактически, сексуальные отношения, которые должны были длиться один год, но продолжались 15 раз, сказал Бранден, способствуют расторжению брака Брандена. Это также меняет всю их жизнь и приводит к тому, что Барбара Бранден страдает эмоциональным срывом, чего Рэнд, возможно, не понимает.(В фильме она говорит: «Я могу объяснить все эмоции, которые у меня когда-либо были».)
«Было ужасно больно, — вспоминала Барбара Бранден. «Это было мучительно больно. Я посмотрел фильм на кинофестивале« Сандэнс »на большом экране.
Я совсем не был отстраненным. Я заново пережил каждую его минуту. Я подумал:« Как я могу предотвратить это? » «
В фильме показан мужчина, спасающий Барбару Бранден от ее обрушения в телефонной будке, куда она позвонила Рэнду во время свидания с Натаниэлем.
На самом деле, по ее словам, «за пределами [будки] не было никого, кто мог бы мне помочь.«
Бранден снова нашел любовь с Робертом Бероле, менеджером книжной службы NBI.
« Это было начало, — сказала она. — Айн и объективизм были моим миром. А потом мы переехали в Калифорнию, и это был другой мир и другие люди. Я помню, как сказал Бобу Бероле, что я действительно не знаю, какой будет моя жизнь, но я очень приветствовал возможность начать все сначала.
«Мы провели семь замечательных лет вместе», — добавила она. «Его ноги были намного ближе к земле, чем у меня, и в тот год он действительно поддерживал меня в здравом уме.Мы по-прежнему очень близкие друзья. Мы серьезно подумали о браке ».
Но Бранден больше не выходила замуж, и она сказала, что какое-то время не общалась со своим бывшим мужем. « У нас установились довольно цивилизованные теплые отношения только недавно. Это очень мило ».
Натаниэль Бранден повторно женился, но потерял жену в результате несчастного случая, когда утонул, и снова женился. Он работает психотерапевтом в Беверли-Хиллз.
Теперь, спустя 17 лет после смерти Рэнда, Барбара Бранден может оглянуться назад. женщина с восхищением и уважением.
«В ней было такое величие, это превосходство над жизнью, и часто проявлялась огромная доброта», — сказала она. «То, чего она добилась, было невероятным. Мне так хотелось, чтобы она могла увидеть, что произошло после ее смерти. Сейчас она преподает во всех университетах; она входит в академический мир. Раньше это были в основном молодые люди, теперь это люди всех возрастов. . »
Тем не менее, Бранден также признает несоответствия Рэнда:
«Было что-то очень печальное в Айн.Я видела, что большинство писательниц, создавая героиню, выбирают для идеализации свой собственный типаж. Айн выбрала полную противоположность своему собственному типу.
Ей просто не нравилось, как она выглядела ».
Ранд тоже не понимал многих шуток.« У нее не было особого чувства юмора. Она так привыкла мыслить в соответствии с прямой логической линией ».
Скорее, Бранден сказал:« Она была полностью поглощена двумя вещами: ее написанием и развитием своих идей. Дело не в том, что она была жестокой — она не обращала внимания.Она была ужасно критичной и не могла ни перед чем себя отдаться ».
В фильме реакция Рэнд на неожиданный званый обед, устроенный для нее мужем после публикации« Атласа расправила плечи »через 12 лет, является краткой:« Я не любит сюрпризов. «Многострадальный О’Коннор, который отказался от своей карьеры ради нее, выглядит подавленным.
» Он был самым дорогим человеком в мире, — сказал Бранден. — Питер Фонда во многом похож на Питера Фонда. ему. Я немного узнал [Фонду] — у него чувствительность, не похожая на Фрэнка, и мягкость.
Каким бы трудным и противоречивым человеком она ни была, Рэнд всегда верила в романтическую любовь.
Она позвонила своему мужу Кабби; он называл ее Пух.
В конце фильма она заканчивает речь репликой «Первоисточник»: «Любовь — это повеление подняться до нашего наивысшего потенциала, самого лучшего и благородного видения самих себя. Любовь — это самая большая награда, которую мы можем заработать, дарованная нам за моральные качества, которых мы достигли в своей жизни ».
« Я всегда считал это очаровательным », — сказала Барбара Бранден.
ЗАГОЛОВОК: Хелен Миррен и Питер Фонда в роли Айн Рэнд и Фрэнка О’Коннора.
НАПИСАНИЕ: Джули Дельпи и Эрик Штольц в роли Барбары и Натаниэля Бранденов.
ЗАГОЛОВОК: Хелен Миррен в роли Айн Рэнд.
Айн Рэнд, скандальный автор «Атласа»
Автор: Нава Атлас | На | Комментарии (0)
Айн Рэнд (2 февраля 1905 — 6 марта 1982), американский писатель, родившийся в Св.Петербург, Россия. Ее настоящее имя было Алиса Розенбаум, она была ребенком-книжником, любила рассказы и начала писать свои собственные, когда была еще совсем юной.
Позже, как широко читаемый (если не признанный критиками) автор, она стала известна такими громоздкими романами, как Источник, и Атлас расправил плечи, , которые основывались на разработанных ею философских принципах объективизма.
В ее романах это была определяющая черта ее главных героев — Говарда Рорка в Источнике и Джона Голта в Атлас расправил плечи .Ее философия, как она ее определила, была такова: «Представление о человеке как о героическом существе, с его собственным счастьем как моральной целью его жизни, с продуктивными достижениями как его благороднейшей деятельностью и разумом как его единственным абсолютом».
Добродетель эгоизма , название одной из ее самых известных документальных работ, суммирует то, что двигало Рэнд. В своих романах и научно-популярной литературе она отстаивала суровый индивидуализм.
И хотя она создала сильных женских персонажей, их первые половые контакты с мужчинами граничили с изнасилованием.
Она была против того, что в то время называлось «женским развлечением», а теперь именуется феминизмом второй волны.
В начале русской революции в 1917 году 12-летняя Алиса выглянула из окна своей спальни в Санкт-Петербурге, по крайней мере, так она утверждала позже, и стала свидетельницей убийства мужчин на улице. Семья Розенбаумов бежала в Крым, российское государство.
Она рано поняла, что хочет стать писателем. В эти напряженные и хаотичные годы бизнес ее отца был национализирован.Этот ранний опыт был в основе ее презрения к коллективизму, системе владения и контроля над производством со стороны государства.
Алиса Розенбаум вернулась в Петроград (бывший Санкт-Петербург) после революции, чтобы поступить в институт, где она изучала историю, политику и право.
В 1926 году она уехала из России в Соединенные Штаты якобы, чтобы навестить родственников, и поклялась остаться. Вскоре после этого она сменила имя на Айн Рэнд.
«Айн» был после финского писателя.
Продвигаясь в Голливуд, она работала на разных работах, прежде чем наконец стала сценаристом.Когда в 1929 году у нее закончилась виза, она вышла замуж за маленького актера Фрэнка О’Коннора.
Мы живые и первоисточникВ 1936 году Рэнд опубликовала свой первый роман, Мы живые , в котором рассказывалась о ее жизни в Советском Союзе.
The Fountainhead писала ей семь лет, и после многочисленных отказов она была опубликована в 1943 году. Она стала огромным бестселлером, с миллионами копий, напечатанных по всему миру за короткое время.Критики не всегда благосклонно относились к фолианту объемом более 700 страниц, но читатели — и Голливуд — считали иначе. В 1949 году вышла киноверсия; Рэнд написал сценарий и сохранил его в соответствии с книгой.
Fountainhead — это история архитектора Ховарда Рорка, единственная цель которого — построить то, что он хочет, как сказано в типичном обзоре 1943 года:
«… не в традициях прошлого, а только в традициях Говарда Рорка.
Никакое мнение, кроме его собственного, не беспокоило и не влияло на него.Возможно, поэтому его ненавидели люди, которые знали его лучше всего — ненавидели, потому что он ни в ком не нуждался, никого не хотел. Драматическая история, основанная на бескомпромиссной вере в важность личности и на провокационной идее о том, что человеческое эго является источником прогресса ». ( News-Journal , Мэнсфилд, Огайо, 18 июля 1943 г.)
. . . . . . . . . .
Философские цитаты Айн Рэнд
. . . . . . . . . .
Рэнд хорошо известен тем, что разработал объективизм, философию, которая охватывает капитализм laissez-faire и преследование рациональных личных интересов, если вкратце. Atlas Shrugged (1957) вплетает аспекты этой философии в свой тяжелый художественный сюжет. Современное политическое движение, либертарианство, уходит корнями в объективизм.
Действие романа происходит в гипотетической версии Соединенных Штатов, где частный бизнес страдает из-за жестких правил и законов.
Дагни Таггарт и Хэнк Рирдон, магнаты и любовники, борются с мародерами, которые стремятся получить прибыль от своей производительности.
В своей битве за защиту своего бизнеса они обнаруживают, что странный человек по имени Джон Голт пытается убедить других владельцев бизнеса покинуть свои компании, чтобы нанести удар по грабителям.Ближе к концу романа забастовщики используют философию разума и индивидуализма Галта для создания нового капиталистического общества.
Атлас расправил плечи — это философский роман, в котором исследуется множество сложных вопросов. Рэнд, никогда не проявлявший скромности, заявил, что это самая важная книга из когда-либо написанных. Критики считали иначе. Но, как и в случае с другими ее книгами, читатели не согласились, и они разошлись миллионами копий по всему миру.
Несмотря на то, что многие критики в то время считали ее, как писали, «глупой и опасной книгой», позже она составила списки самых влиятельных книг двадцатого века.
. . . . . . . . .
Не феминистка
Рэнд была антифеминисткой, хотя для человека, гордившегося рациональным мышлением, ее рассуждения кажутся туманными:
«Я против женской свободы, как вы знаете… Это проблема анатомической особенности вашего пола… Я против классификации кого-либо по анатомическим, физиологическим признакам… Человеческим делает вас ваш разум, и это находится в вашем распоряжении. ; вот по чему вас должны судить «. (из интервью Newark Advocate , 16 января 1975 г.)
Современная критика
Хотя у Рэнд все еще есть и, вероятно, будут и будут приверженцы из правых политических сил, современные критики преуменьшают ее важность, маргинализируя те мысли, которые она пропагандировала.
Одним из недавних примеров является статья New Yorker , Постоянный призрак Айн Рэнд, предшественницы зомби-неолиберализма. В этой статье, которая ссылается на одну из последних книг о наследии Рэнда, Дрянная девушка: Айн Рэнд и культура жадности , Маша Гессен пишет:
«Романы Ранда обещали освободить читателя от всего, что его учили правильному и хорошему.
Она призвала своих читателей радоваться жестокости. Ее герои были превосходными существами, уверенными в своем превосходстве.Они заявили о своем праве на победу, уничтожая тех, кто не был таким умным, творческим, продуктивным, амбициозным, физически совершенным, эгоистичным и безжалостным, как они. Дагган называет настроение книг «оптимистической жестокостью».
Они подлые, и у них счастливый конец, то есть высшие существа счастливы в конце. Романы переворачивают мораль. В них нет долга перед Богом или ближним, только перед собой. Секс обильный, без последствий и грубый. Деньги и другие хорошие вещи приходят к тем, кто их берет… »
.. . . . . . . . .
Философские цитаты Айн Рэнд
. . . . . . . . . .
Наследие Айн Рэнд
Пингвин, компаньон американской литературы излагает работу Рэнда следующим образом:
«Она важна из-за мощного влияния, которое ее« объективистская »философия оказала в Америке 1950-х и 1960-х годов, особенно, хотя и не только среди студентов колледжей.
Ее взгляды, которые она активно пропагандирует, являются вариантом теории сверхчеловека: она призывает к рациональному признанию личных интересов, ограничению эмоциональных и альтруистических суждений и к использованию просветленного эгоизма.
Ее позиция имеет ярко выраженный консервативный оттенок. В ее полемических романах обычно изображены промышленные или городские герои, которые выделяются на фоне обычного стада ».
Романы и научно-популярная литература Рэнда остались классикой, несмотря на (или из-за) противоречивые взгляды, которых они придерживаются, и многие из них до сих пор печатаются и продолжают продаваться. Она и ее философия вдохновили современное либертарианство, и она героиня различных правых политических групп. Айн Рэнд умерла в 1982 году в возрасте 77 лет.
. . . . . . . . . .
Страница Айн Рэнд на Amazon
Подробнее о Айн Рэнд
На сайте
Основные произведения — романы
Основные произведения — документальная литература
- Для новой интеллектуальной (1961)
- Добродетель эгоизма (1964)
- Капитализм: неизвестный идеал (1966)
- T Романтический манифест (1969)
- Новые левые: антииндустриальная революция (1971)
- Введение в объективистскую эпистемологию (1979)
- Философия: кому она нужна (1982)
Биографии и письма
- Письма Айн Рэнд , под редакцией Майкла С. Берлинер (1997)
- Мои годы с Айн Рэнд: правда за мифами Натаниэль Бранден (1999)
- Богиня рынка: Айн Рэнд и американские права Дженнифер Бернс (2009)
- Айн Рэнд и мир, который она создала Энн Коновер Хеллер (2009)
- Страсть Айн Рэнд Барбары Бранден (обновленное издание, 2013 г.)
- Дрянная девушка: Айн Рэнд и культура жадности Лиза Дагган (2019)
Берлинер (1997)Дополнительная информация и источники
.. . . . . . . .
Ayn Rand: How is This Still A Thing (Прошлая неделя сегодня вечером с Джоном Оливером)
. . . . . . . . . .
* Этот пост содержит партнерские ссылки. Если продукт приобретается по ссылке, Literary Ladies Guide получает скромную комиссию, которая помогает поддерживать наш сайт и помогает ему продолжать расти!
Категории: Биография автора
Чтобы сказать «Я люблю тебя», вы должны научиться говорить «Я».Гештальт расправил плечи Клянусь жизнью и любовью к ней
Американская писательница родилась 2 февраля 1905 года в Санкт-Петербурге Айн Рэнд (урожденная Алиса Розенбаум). Годы ее отрочества и юности выпали на тяжелые времена: Первая мировая война, две революции, затем гражданская война, военный коммунизм … Этот период ее жизни описан в первом романе автора «Мы живем», опубликованном в 1936 г. в США, куда она эмигрировала за 10 лет до этого.
Айн Рэнд была сторонницей рационального индивидуализма, противоположного коллективизму. Свои взгляды она выразила в знаменитом романе «Атлас расправил плечи», который стал своеобразной библией объективистов. Она также написала такие книги, как «Источник», «Гимн», «Искусство фантастики. Руководство для писателей и читателей», «Идеал» и многие другие произведения, ставшие классикой.
Вот цитаты писателя, книги которого стали для многих из нас настоящим откровением. Айн Рэнд не просто говорит, она кричит голосами своих героев о самом болезненном — о разочаровании, любви, деньгах, героях и бездарности.И все это для того, чтобы мы, как и ее атлас, наконец-то расправили плечи. В нашей подборке собраны самые яркие откровения этой необычной личности.
1. Он никогда ничего от них не просил. Именно они стремились владеть им, именно они предъявляли к нему постоянные претензии. Более того, эти претензии имели форму привязанности, которую, однако, ему было труднее вынести, чем любую ненависть. По неизвестной причине эти люди полюбили его, не желая знать, почему он хотел, чтобы его любили.
2. Эти люди контролируют вас, потому что вы не пощадите себя. Они потакают своим эмоциям. Вы жертвуете своими чувствами. Они не хотят ни с чем мириться. Вы готовы терпеть все.
Они избегают ответственности. Все, что вы делаете, это берете это на себя. Но разве вы не видите, что это, по сути, та же ошибка? Отказ признать реальность всегда приводит к плачевным последствиям.
3. Знаете ли вы отличительный признак посредственности? Обида на чужой успех.Эти обидчивые заурядности дрожат от того, что их не догоняют. Они понятия не имеют, что за одиночество приходит, когда вы достигаете вершины. Им чужды это чувство меланхолии, когда они так хотят видеть человека, равного вам, ум, достойный восхищения, и достижение, которым можно восхищаться.
4. Люди не хотят думать. Чем глубже они погружаются в свои заботы, тем меньше им хочется думать. Но подсознательно они чувствуют, что должны думать, и чувствуют себя виноватыми.Поэтому они будут благословлять и следовать советам любого, кто может оправдать свое нежелание думать. Любой, кто превращается в добродетель — что он считает своим грехом, своей слабостью, своей виной.
5. Богатство — это результат способности человека мыслить.
Сами по себе деньги — только средство. Они приведут вас к любой цели, но они не заменят вас у руля. Деньги удовлетворят ваши стремления и желания, но не заменят вашу цель и мечту.
6. Кто самый низменный среди людей? Человек без цели.
7. Что чувствует человек в окружении посредственности и тупости? Ненависть? Нет, не ненависть, а скука — ужасная, безнадежная, парализующая скука. Что такое лесть и похвала людей, которых вы не уважаете?
8. Если вы попытаетесь с помощью денег окружить себя теми, кто выше и умнее вас, чтобы добиться престижа, то в конце концов вы станете жертвой тех, кто ниже. У человека не может быть меньше денег, иначе его раздавят.
9.В жизни нет ничего важнее того, как вы делаете свою работу. Ничего нет. Это самое главное. И ваша сущность проявляется именно в этом. Это единственная мера ценности человека.
10. Уверенность в себе дает моральный принцип.
11. Проклинающий деньги получил их нечестно; человек, который уважает деньги, заслуживает их.
Уходите от всех, кто говорит вам, что деньги — это зло. Эти слова — колокольчик прокаженного, звон оружия разбойника.
12. Плохих мыслей нет, зло — только отказ думать. Не пренебрегайте своими желаниями. Не жертвуйте ими. Выясните их причину.
13. Я не принимаю жертв и не приношу их. Если удовольствие одного покупается страданием другого, лучше вообще отказаться от сделки. Когда один выигрывает, а другой проигрывает, это не сделка, а афера.
14. Знаете ли вы, в чем ваша единственная настоящая вина? Вы не научились получать удовольствие, хотя у вас величайшие способности для этого.Вы слишком легко отказываетесь от собственного удовольствия. Вы готовы терпеть слишком многое.
15. Невозможно контролировать невинных людей. Единственная власть, которой обладает правительство, — это право принимать жесткие меры против преступников. Что ж, когда преступников не хватает, они создаются. Так много всего объявляется преступным, что невозможно жить, не нарушая законов.
Вы создаете состояние нарушителей закона и наживаетесь на вине. Вот игра.
16. Человека нельзя обезвредить, кроме как обвиняя его.Обвиняя его в том, в чем он мог бы признать себя виновным. Если он украл десять центов раньше, вы можете применить к нему наказание за взломщик сейфов, и он примет это. Он выдержит любые невзгоды и считает, что не заслуживает лучшего. Если причин для обвинения человека недостаточно, нужно их придумать.
17. Они говорят, что любовь слепа, секс глух к разуму и издевается над всеми философскими идеями. Но на самом деле сексуальный выбор является результатом основных убеждений человека. Скажите мне, что человек находит сексуально привлекательным, и я расскажу вам всю его жизненную философию.Покажи мне женщину, с которой он спит, и я расскажу, как он себя оценивает.
Вопреки устоявшемуся канону рецензии на пять книг, на этот раз у нас есть триптих. Но необычайно, но сенсационно. Отвергнутые и признанные много раз. Критиковали, предали анафеме, а затем возвысили до уровня новой религии и мировоззрения.
И да, по количеству страниц, превышающих любые пять книг.
Все это про Айн Рэнд, который так подробно, глубоко и просто описал отношения человека с самим собой, Богом, другими людьми и деловыми партнерами.Айн Рэнд, урожденная Алиса Розенбаум, так неловко замалчивалась в странах бывшего СССР и стала классикой в Америке, произведения которой вдохновляют миллионы людей думать головой и идти не по течению и не против него, а туда, куда они нужно. Знакомьтесь: писатель по призванию, предприниматель по убеждению, дама по жизни.
1. «Мы живы»
«А разве ваше дело — жертвовать собой ради миллионов? — Нет. Ради меня самого, веди массы миллионов туда, где мне это нужно.» Самый первый и, возможно, самый пронзительный роман Рэнда в чистоте его безнадежности и силы. Книга о 20-х годах прошлого века и о любви, балансирующей в точке неопределенности в городе, название которого даже не было четко установлено — Либо Петроград, либо Ленинград … В городе, где пропаганда безликости, коллективного добра и взаимозависимости убила людей, способность любить, думать, принимать решения, быть самим собой.
Главная героиня Кира Аргунова потеряла многое, почти все, но сохранила самое главное — веру и уверенность в своих чувствах, мыслях и убеждениях.Сегодня ее назовут стервой, будут бояться, ненавидеть и боготворить. Однако и тогда, в голодном Петрограде, ее прямая поза многим казалась издевательством, а прямой и открытый взгляд — высокомерным и оскорбительным. Резкая на язык, красивая и щёлая, она так раздражала тех, кто привык есть кильку из газет, ходя строем и называя друг друга «товарищ Соня» …
— Я боюсь за твое будущее, Кира, — сказал Виктор, — сейчас самое время примириться с жизнью такой, какая она есть.С такими мыслями далеко не уедешь.
— Это, — сказала Кира, — зависит от того, в каком направлении я хочу идти.
2. «Источник»
«Чтобы сказать:« Я люблю тебя », ты должен научиться произносить« Я »». В два раза больше страниц и сюжетных линий, которые Рэнд мастерски связывает в один узел. Молодой и талантливый архитектор Говард Рорк готов терпеть любые трудности, чтобы заниматься любимым делом в жизни, без чего его жизнь обесцветится, а он сам станет тенью.
Он готов на все — кроме компромисса с самим собой. Ховард Рорк ни к чему не скрывает своего отношения, говорит и делает только то, что ему нравится и что считает правильным. Он не меняет своих решений. А влюбиться он способен только один раз в жизни — женщину, которая по иронии судьбы станет женой его злейшего врага.
— Мой дорогой друг, кто тебе позволит?
— Не важно. Главное, кто меня остановит?
В отличие от других книг Айн Рэнд, эта совершенно недвусмысленно поднимает вопрос, можно ли рассматривать отношения между мужчиной и женщиной с тех же позиций и в соответствии с теми же принципами, что и деловые отношения.И дает однозначный ответ.
«Я вышел заявить, что я человек, который не существует для других. Об этом необходимо заявить, ибо мир гибнет в оргии самопожертвования. Я не признаю никаких обязательств перед людьми, кроме одного — уважать их свободу и не иметь ничего общего с обществом рабов. Я готов дать своей стране десять лет, которые я проведу в тюрьме, если моей страны больше не будет.
Я подарю их в память о ней и с благодарностью ей такой, какой она была.Это будет актом лояльности по отношению к моей стране и актом отказа жить и работать в стране, которая ее сменила. ”3. «Атлас расправил плечи»
«Клянусь своей жизнью и любовью к ней, я никогда не буду жить ради другого человека, и я никогда не буду просить или заставлять другого человека жить для меня». 1500 страниц для расширенных средств визуализации. Но если вы читали два предыдущих романа, вы обречены на этот. Это как код, как Библия, как Google.Единственная разница в том, что он даст вам ответ на вопрос, на который не способны ни Кодекс, ни Библия, ни Google — кто такой Джон Голт?
В Атланте Айн Рэнд последовательно и вдохновляюще рассказывает о том, что значит быть человеком, как стать и как остаться. Это история о жизненной необходимости индивидуализма и о цене, которую придется за это заплатить. Роман прошит идеей о неизбежности краха любых отношений — политических, экономических, межличностных, если они основаны на взаимных обязательствах, а не на сугубо личных интересах.
«Были времена, когда люди боялись, что кто-то раскроет секреты, неизвестные их соседям. Сегодня они боятся, что кто-то вслух скажет то, о чем все знают. «
Дагни Таггарт, хрупкая и в то же время стальная женщина, готова отдать свою жизнь, чтобы бизнес ее семьи — крупнейшей железнодорожной компании страны — перестал стремительно приближаться к банкротству, неся огромные материальные убытки из-за ухудшения состояния. железных дорог и серию аварий его поездов.Поэтому она решает использовать новый металл, который придумал другой сумасшедший и волевой человек — такой же, как она. Здесь начинается история долгого пути друг к другу двух людей, одержимых страстным желанием жить во имя тех целей и ценностей, которые они считают достойными своей жизни.
— Мистер Риарден, — сказал Франциско торжественно спокойным тоном, — если вы видели атланта, держащего мир на своих плечах, вы видели кровь, стекающую по его груди, его ноги подгибаются, а руки дрожат, и он старается изо всех сил.
— не знаю.Что он может сделать? Что бы вы ему предложили?
— Расправьте плечи.
его сила удерживать мир, и чем мощнее усилие, тем сильнее мир давит на его плечи — что бы вы ему посоветовали?По результатам опроса 1991 года, проведенного Библиотекой Конгресса и Клубом «Книга месяца», «Атлас расправил плечи в Америке» стал второй после Библии книгой, изменившей жизнь американских читателей.
В целом, я не знаю другой книги, которая была бы более вдохновляющей.
Такое отношение кажется красной линией на протяжении всей трилогии, в которой наша бывшая соотечественница Айн Рэнд представляет мир, который ушел от законов здравого смысла.Мир, нарушивший только один закон, совершил Первородный грех и тем самым обрек себя на гибель.
«Кто такой Джон Голт?»
Эта книга меня потрясла, я читал ее жадно, не мог оторваться. Жалко, что все закончилось. Его удивительно легко читать, он настолько логически правильно написан, что его можно использовать для изучения психологии.
Более того, с его помощью можно научить психологию!
«У человека есть только один основной выбор — думать или нет, и это мера его добродетели»…
Сколько раз мы слышали:
— что де Иванов Иван Иванович изобрел такой-то прибор и всю оставшуюся жизнь почивает на лаврах … еврей;
— этот, Сидоров, уже объездил весь мир, где бы он ни был, аншлаг наполнен роскошью, ты думаешь, теннисист. Не нужно много размахивать ракеткой. А мой Васечка нашел бы работу, лишь бы на хорошую работу не пил, а еще все для дома скупал.Но где только сейчас можно найти хорошую работу. А у Васечки нет образования — учиться не интересовало;
— Буржуазия проголодалась, что бы все отнять и поделить — было бы счастье!
Мечты сбываются! Все были отобраны и разделены! Только счастья нет, мир рухнул, и возврата в прошлое быть не может. Что случилось?
… «Любые знания, которые получает человек, приобретаются его волей и усилиями, и это его отличительная черта во Вселенной».
..Зачем думать, можно ли пользоваться продуктом интеллектуального труда соседа? Зачем самому зарабатывать деньги, если вы можете отнять у того, кто пашет 24 часа в сутки, только на том основании, что вы не хотите столько работать, а хотите иметь столько же.
Деньги — зло! Но как деньги могут быть злом, если вы отдаете за них единственную ценность, которая принадлежит лично вам, — свои способности.
Свернуть. Когда моральный кодекс человека и человечности позволяет вам принять то, что вы не заработали, присвоить то, что вы не производили, разделить незаслуженное — все рушится.
И в таком мире, где стыдно быть умным, где интеллект «непрактичен», где способности одного должны принадлежать другому по праву «слабого», где закон поддерживает грабеж умных и Сильный в пользу ленивых и глупых автор погружает нас.
«Праздники должны быть для тех, кому есть что праздновать».
Эта трилогия — настоящий праздник, обязательно перечитаю.
У меня уже есть очень любимое произведение, к которому я периодически возвращаюсь, перечитываю, каждый раз открывая для себя что-то новое — это «Мастер и Маргарита».Теперь будет еще один — «Атлас расправил плечи».
1. Мысль — это оружие, которое человек использует, чтобы действовать.
2. Многие люди будут пытаться обидеть вас за то хорошее, что они видят в вас, зная, что это хорошо, завидовать ему и наказывать вас за это.
3. Мужчина ищет отражение в женщине. Мужчину всегда привлекает женщина, отражающая его глубочайшее видение самого себя, женщина, завоевание которой позволит ему испытать — или притвориться, что чувствует — чувство собственного достоинства.Человек, уверенный в себе, захочет иметь женщину высшего типа, женщину, которую он обожает, самую сильную и недоступную, потому что только наличие героини принесет ему чувство удовлетворения. Простая проститутка ничего не даст.
4. Все очень просто. Если вы скажете красивой женщине, что она красива, что вы ей дадите? Это не более чем факт, и он вам ничего не стоит.
Любить женщину ради ее достоинства бессмысленно. Она это заслужила. Это плата, а не подарок.Но любить женщину за ее пороки — настоящий подарок, потому что она этого не заслуживает. Любить ее за ее пороки — значит осквернять все концепции добродетели ради нее, и это настоящая дань любви, потому что вы жертвуете своей совестью, своим разумом, своей честностью и своим бесценным самоуважением.
5. Чтобы жить, человек должен рассматривать три вещи как высшие и решающие ценности: Разум, Цель, Самоуважение. Разум как единственный инструмент познания, Цель как выбор счастья, которого должен достичь этот инструмент, Самоуважение как нерушимая уверенность в том, что он способен мыслить и что его личность достойна счастья, а значит, достойна жизни.Эти три ценности требуют всех достоинств человека, и все его добродетели связаны с отношениями существования и сознания: рациональность, независимость, чистота, честность, справедливость, работоспособность, гордость.
6.
Они говорят, что любовь слепа, секс глух к разуму и издевается над всеми философскими идеями. Но на самом деле сексуальный выбор является результатом основных убеждений человека. Скажите мне, что человек находит сексуально привлекательным, и я расскажу вам всю его жизненную философию.Покажи мне женщину, с которой он спит, и я расскажу, как он себя ценит.7. Уверенность в себе внушает моральный принцип.
8. Ценность — это то, что человек получает и сохраняет своими действиями, добродетель — это действие, посредством которого он получает и сохраняет ценность. Ценность предполагает критерий — цель и необходимость действия перед лицом выбора. Там, где нет выбора, невозможно существование ценностей.
9. Нет ничего важнее в жизни, чем то, как вы делаете свою работу.Ничего нет. Это самое главное. И ваша сущность проявляется именно в этом. Это единственная мера ценности человека.
10 Знаете ли вы, в чем ваша единственная настоящая вина? Вы не научились получать удовольствие, хотя у вас величайшие способности для этого.
Вы слишком легко отказываетесь от собственного удовольствия. Вы готовы терпеть слишком много.
11. Богатство — это результат способности человека мыслить. Сами по себе деньги — только средство.Они приведут вас к любой цели, но они не заменят вас у руля. Деньги удовлетворят ваши стремления и желания, но не заменят вашу цель и мечту.
12. Эти люди господствуют над вами, потому что вы не пощадите себя. Они потакают своим эмоциям. Вы жертвуете своими чувствами. Они не хотят ни с чем мириться. Вы готовы терпеть все. Они избегают ответственности. Все, что вы делаете, это берете это на себя. Но разве вы не видите, что это, по сути, та же ошибка? Отказ признать реальность всегда приводит к плачевным последствиям.
13. Я клянусь своей жизнью и любовью к ней, что я никогда не буду жить ради другого человека, и я никогда не буду просить, и я не буду заставлять другого человека жить для меня.
14. Иногда случались такие моменты, как сегодня, когда она вдруг ощущала невыносимую пустоту, даже не пустоту, а тишину, не отчаяние, а неподвижность, как будто все остановилось в ней без особых проблем.
Затем она почувствовала желание получить кратковременную радость извне, желание быть сторонним наблюдателем за чужой работой или величием.Не владеть, а только подчиняться; не действовать, а только реагировать; не творить, а восхищаться. Только тогда я смогу продолжать существовать, потому что счастье — топливо для души.
15. По-настоящему легко и непринужденно можно почувствовать себя только тогда, когда осознаешь свою важность.
Я клянусь своей жизнью и любовью к ней, что я никогда не буду жить ради другого человека, и я никогда не буду просить или заставлять другого человека жить для меня.
Айн Рэнд, Атлас пожал плечами, 1957 год
Айн Рэнд (урожденная Алиса Зиновьевна Розенбаум; 20 января (2 февраля) 1905 г., г.Санкт-Петербург — 6 марта 1982 года, Нью-Йорк) — американский писатель и философ, создатель философского направления объективизма — основанного на принципах разума, индивидуализма, разумного эгоизма и являющегося интеллектуальным обоснованием капиталистических ценностей в противовес социализму.
коллективизм, популярный в годы ее активной писательской деятельности (1936-1982). В основе объективизма лежит фундаментальный монизм, единство мира и языка, бытия и мышления. Согласно этому философскому направлению, существует только одна объективная реальность, а не две отдельные — сама реальность и ее описание.Свои философские взгляды Рэнд выразила через идеал человека-творца, живущего исключительно своими творческими способностями и талантом. В политике Айн Рэнд была сторонницей неограниченного капитализма и минимального государства, она считала единственной законной функцией государства по защите прав человека (включая права собственности). Сама Рэнд считала своей главной книгой «Атлас расправил плечи».
Купить книгу Атлас расправил плечи онлайн по низким ценам в Индии | Атлас пожал плечами, обзоры и рейтинги
Об авторе
Об авторе: Родилась 2 января 1905 года Алиса Зиновьевна Розенбаум или Айн Рэнд, американская писательница, драматург, сценарист и философ. Она родилась и выросла в России, но переехала в США, чтобы продолжить свою карьеру. После двух неудачных романов она написала получивший признание «Источник». С тех пор она написала несколько романов и закрепила за собой место одного из великих писателей.
Выдержка. © Печатается с разрешения автора. Все права защищены.
ВВЕДЕНИЕ: Айн Рэнд считала искусство воссозданием реальности в соответствии с метафизическими оценочными суждениями художника. Следовательно, по своей природе роман (как статуя или симфония) не требует и не допускает пояснительного предисловия; это замкнутая вселенная, отчужденная от комментариев, манящая читателя войти, воспринять, ответить.Айн Рэнд никогда бы не одобрила дидактическое (или хвалебное) введение в ее книгу, и я не собираюсь пренебрегать ее желаниями. Вместо этого я предоставлю ей слово. Я собираюсь рассказать вам о некоторых ее размышлениях, когда она готовилась написать «Атлас расправил плечи». Прежде чем начать роман, Айн Рэнд много писала в своих журналах о его теме, сюжете и персонажах.
Она писала не для какой-либо аудитории, а строго для себя, то есть для ясности собственного понимания. Журналы, посвященные Atlas Shrugged, являются яркими примерами ее разума в действии, уверенного, даже когда он пытается ощупью, целеустремленного, даже когда он загнан в тупик, яркого красноречия, хотя он полностью не редактировался.Эти журналы также представляют собой увлекательную запись постепенного рождения бессмертного произведения искусства. Со временем все сочинения Айн Рэнд будут опубликованы. Однако для этого 35-летнего юбилейного выпуска «Атлас расправил плечи» я выбрал в качестве авансового бонуса для ее поклонников четыре типичных дневниковых записи. Позвольте мне предупредить новых читателей, что отрывки раскрывают сюжет и испортят книгу для любого, кто прочитает их, прежде чем узнает историю. Насколько я помню, «Атлас расправил плечи» не стал названием романа до тех пор, пока муж мисс Рэнд не внес предложение в 1956 году.Рабочее название на протяжении всего написания было «Забастовка».
Самые ранние записи мисс Рэнд для «Забастовки» датированы 1 января 1945 года, примерно через год после публикации «Источника». Естественно, она думала о том, как отличить настоящий роман от его предшественника. Тема. Что происходит с миром, когда Первичные Двигатели бастуют. Это означает картину мира с отключенным мотором. Показать: что, как, почему. Конкретные шаги и инциденты с точки зрения людей, их духа, мотивов, психологии и действий и, во-вторых, исходящие от людей с точки зрения истории, общества и мира.Тема требует: показать, кто является первопроходцем и почему, как они функционируют. Кто их враги и почему, каковы мотивы ненависти к первопроходцам и их порабощения; характер препятствий, стоящих на их пути, и их причины. Этот последний абзац полностью содержится в «Источнике». Рорк и Тухи — полное изложение этого. Следовательно, это не прямая тема «Забастовки», но это часть темы, и о ней нужно помнить, повторяя (хотя и вкратце), чтобы тема была ясной и полной.В первую очередь необходимо решить, на кого следует сделать упор: на паразитов или на мир.
Ответ: мир. История должна быть, прежде всего, картиной целого. В этом смысле «Забастовка» должна быть скорее социальным романом, чем «Источник». «Источник» был об индивидуализме и коллективизме в душе человека; он показал природу и функцию творца и помощника. В первую очередь беспокоило то, что Рорк и Тухи показали, что они собой представляют. Остальные персонажи были вариациями темы отношения эго к другим, смесью двух крайностей, двух полюсов: Рорка и Тухи.Главной заботой истории были персонажи, люди как таковые, их природа. Их отношения друг к другу, то есть общество, мужчины по отношению к мужчинам, были вторичными, неизбежным прямым следствием восстания Рорка против Тухи. Но это была не тема. Итак, это отношение должно быть темой. Таким образом, личное становится вторичным. То есть личное необходимо только в той мере, в какой это необходимо для прояснения отношений. В «Источнике» я показал, что Рорк движет миром, что Китинги питаются им и ненавидят его за это, в то время как Тухи сознательно пытаются его уничтожить.
Но речь шла о Рорке, а не о его отношении к миру. Теперь это будет отношение. Другими словами, я должен показать, каким конкретно, конкретным образом мир движется творцами. Как же на творцах живут подручные. И в духовных вопросах, и (особенно) в конкретных, физических событиях. (Сконцентрируйтесь на конкретных, физических событиях, но не забывайте постоянно помнить, как физическое происходит от духовного). Однако для целей этой истории я не начинаю с показа того, как второстепенные люди живут за счет главных движителей в реальной повседневной реальности, и не начинаю с показа нормального мира.(Это проявляется только в необходимом ретроспективе, или ретроспективе, либо косвенно в самих событиях.) Я начинаю с фантастической предпосылки о том, что первопроходцы бастуют. Это собственно сердце и центр романа. Здесь следует внимательно следить за различием: я не собираюсь прославлять первопроходца (им был Источник). Я намеревался показать, как отчаянно мир нуждается в первопроходцах и как жестоко он обращается с ними.
И я показываю на гипотетическом примере, что происходит с миром без них.В «Источнике» я не показал, насколько отчаянно мир нуждался в Рорке, кроме как косвенно. Я показал, как злобно мир к нему относился и почему. Я показал в основном, что он такое. Это была история Рорка. Это, должно быть, мировая история по отношению к ее главным движителям. (Почти история тела по отношению к своему сердцу, тела, умирающего от анемии.) Я не показываю прямо, что делают основные движущие силы, это показано только косвенно. Я показываю, что происходит, когда они этого не делают. (Благодаря этому вы видите картину того, что они делают, их место и роль.) (Это важное руководство для построения истории.) Чтобы проработать историю, Айн Рэнд должна была полностью понять, почему основные движущие силы позволили вторым людям жить на них, почему создатели не объявили забастовку на протяжении всей истории, какие ошибки совершали даже лучшие из них, что держало их в плену самого худшего. Частично ответ драматизируется в образе Дагни Таггарт, наследницы железной дороги, которая объявляет войну забастовщикам.
Вот заметка о ее психологии от 18 апреля 1946 года: Ее ошибка и причина ее отказа присоединиться к забастовке — чрезмерный оптимизм и чрезмерная самоуверенность (особенно последняя).Чрезмерный оптимизм в том, что она думает, что мужчины лучше, чем они есть, она не понимает их на самом деле и щедро относится к этому. Чрезмерная уверенность в том, что она думает, что может сделать больше, чем человек на самом деле. Она думает, что может управлять железной дорогой (или миром) в одиночку, она может заставить людей делать то, что она хочет или нуждается, что является правильным, исключительно силой своего собственного таланта; не принуждением их, конечно, не порабощением и отдаванием приказов, а явным избытком ее собственной энергии; она покажет им, как, она может научить и убедить их, она настолько способна, что они поймут это от нее.(Это все еще вера в их рациональность, во всемогущество разума. Ошибка? Причина не автоматическая. Те, кто ее отрицает, не могут быть побеждены ею. Не рассчитывайте на них.
Оставьте их в покое.) По этим двум пунктам, Дагни совершает важную (но простительную и понятную) ошибку в мышлении, которую часто допускают индивидуалисты и творцы. Это ошибка, исходящая из лучших по своей природе и из надлежащего принципа, но этот принцип применяется неправильно. Ошибка заключается в следующем: создателю свойственно быть оптимистичным в самом глубоком, самом базовом смысле, поскольку создатель верит в доброжелательную вселенную и действует на этой основе.Но было бы ошибкой распространять этот оптимизм на других конкретных мужчин. Во-первых, это не обязательно, жизнь создателя и природа Вселенной этого не требуют, его жизнь не зависит от других. Во-вторых, человек — это существо со свободной волей; следовательно, каждый человек потенциально является добром или злом, и только ему и только ему (через его рассуждающий разум) решать, кем он хочет быть. Решение коснется только него; это не является (и не может и не должно быть) главной заботой любого другого человека.Следовательно, хотя создатель поклоняется и должен поклоняться Человеку (что означает его собственную высшую потенциальность; что является его естественным самоуважением), он не должен ошибаться, полагая, что это означает необходимость поклоняться Человечеству (как коллективу).
Это две совершенно разные концепции с совершенно (безмерно и диаметрально противоположными) последствиями. Человек в своем высшем потенциале реализуется и реализуется в каждом творце. Один ли создатель, или находит ли он лишь горстку других, подобных ему, или он находится среди большинства человечества, не имеет никакого значения или последствий; числа тут ни при чем.Он один или он и еще несколько человек, подобных ему, являются человечеством в собственном смысле того, что они являются доказательством того, что человек есть на самом деле, человеком в его лучших проявлениях, существенным человеком, человеком в его высших возможностях. (Разумное существо, которое действует в соответствии со своей природой.) Для создателя не имеет значения, не соответствуют ли кто-либо, миллион или все окружающие его люди идеалу Человека; пусть он сам будет соответствовать этому идеалу; это весь оптимизм в отношении Человека, который ему нужен. Но это сложно и сложно осознать, и для Дагни было бы естественно всегда совершать ошибку, полагая, что другие лучше, чем они есть на самом деле (или станут лучше, или она научит их становиться лучше, или, на самом деле, она так отчаянно хочет, чтобы они стали лучше) и чтобы эта надежда связала их с миром.
Создателю свойственно иметь безграничную уверенность в себе и своих способностях, быть уверенным в том, что он может получить от жизни все, что пожелает, что он может выполнить все, что он решит, и что это его дело. Это. (Он чувствует это, потому что он разумный человек. Но вот что он должен четко иметь в виду: это правда, что творец может достичь всего, что пожелает, если он действует в соответствии с природой человека, вселенной и собственными собственными силами. морали, то есть, если он не помещает свое желание в первую очередь в других и не пытается или не желает чего-либо коллективного характера, всего, что касается в первую очередь других или требует в первую очередь осуществления воли других.(Это было бы безнравственным желанием или попыткой, противоречащим его природе как творца.) Если он попытается это сделать, он окажется вне области творчества и окажется в сфере коллективизма и поборника. Следовательно, он никогда не должен чувствовать уверенность в том, что он может что-либо сделать с другими людьми или через них.
(Он не может и не должен даже хотеть попробовать это, и сама попытка неуместна.) Он не должен думать, что может. каким-то образом передать им свою энергию и свой разум и таким образом сделать их подходящими для своих целей.Он должен смотреть в лицо другим людям такими, какие они есть, признавая их по существу независимыми сущностями по своей природе и находящимися вне его основного влияния; [он должен] иметь дело с ними только на своих собственных, независимых условиях, иметь дело с такими, которые, по его мнению, могут соответствовать его целям или соответствовать его стандартам (сами по себе и по собственной воле, независимо от него) и ничего не ожидать от других . Теперь, в случае с Дагни, ее отчаянное желание — управлять Taggart Transcontinental. Она видит, что вокруг нее нет мужчин, подходящих для ее целей, нет мужчин способных, независимых и компетентных.Она думает, что может управлять этим с другими, с некомпетентными и паразитами, либо обучая их, либо просто обращаясь с ними как с роботами, которые будут выполнять ее приказы и действовать без личной инициативы или ответственности; по сути, будучи искрой инициативы, несущей ответственность за весь коллектив.
Этого нельзя сделать. Это ее главная ошибка. Вот где она терпит неудачу. Основная цель Айн Рэнд как писателя состояла в том, чтобы представить не злодеев или даже героев с ошибками, а идеального человека — последовательного, полностью интегрированного, совершенного.В «Атласе расправил плечи» это Джон Галт, высокая фигура, которая движет миром и романом, но не появляется на сцене до третьей части. По своей природе (и характеру рассказа) Галт обязательно занимает центральное место в жизни всех персонажей. В одной заметке об отношении Голта к другим, датированной 27 июня 1946 года, мисс Рэнд кратко определяет, что Голт представляет для каждого из них: для Дагни идеал. Ответ на два ее квеста: гениальный человек и мужчина, которого она любит. Первый квест выражается в ее поисках изобретателя двигателя.Во-вторых, ее растущая уверенность в том, что она никогда не полюбит друга Риардена. Понимания и признательности, которые он всегда хотел и не знал, что хочет (или он думал, что у него есть это, он пытался найти это в тех, кто его окружал, получить это от своей жены, матери, брата и сестры).
Для аристократа Франсиско д’Анкония. Единственный мужчина, который представляет собой вызов и стимулятор чуть ли не надлежащей публики, достойный потрясающей чистой радости и красок жизни. Для Даннешельда якорь.Единственный человек, олицетворяющий землю и корни для беспокойного, безрассудного странника, как цель борьбы, порт в конце жестокого морского путешествия, единственный человек, которого он может уважать. Для композитора вдохновение и идеальная публика. Для Философа воплощение его абстракций. Для отца Амадея источник его конфликта. Непростое осознание того, что Галт — это цель его стремлений, человек добродетели, совершенный человек и что его средства не подходят для этой цели (и что он разрушает этот, свой идеал ради злых).Джеймсу Таггарту вечная угроза. Тайный страх. Упрек. Вина (собственная вина). У него нет особых связей с Голтом, но у него есть постоянный, беспричинный, безымянный истерический страх. И он узнает это, когда слышит радиопередачу Галта и когда видит Галта в первый раз.
Профессору его совесть. Упрек и напоминание. Призрак, который преследует его во всем, что он делает, без минутного покоя. То, что говорит: нет всей его жизни. Некоторые примечания к вышесказанному: сестра Риардена, Стейси, была второстепенным персонажем, позже вырезанным из романа.В те ранние годы Франциско назывался Франческо, а первым именем Даннескльда на тот момент был Ивар, по-видимому, в честь Ивара Крюгера, шведского спичечного короля, который был реальной моделью Бьорна Фолкнера в «Ночи 16 января». Отец Амадей был священником Таггарта, перед которым исповедался в своих грехах. Священник должен был быть положительным персонажем, честно преданным добру, но последовательно исповедующим мораль милосердия. Мисс Рэнд бросила его, сказала она мне, когда обнаружила, что невозможно сделать такого персонажа убедительным.Профессор — Роберт Стадлер. Это подводит меня к заключительному отрывку. Из-за ее страсти к идеям мисс Рэнд часто спрашивали, была ли она в первую очередь философом или писателем.
В последующие годы ей не терпелось ответить на этот вопрос, но она дала свой собственный ответ для себя в записке от 4 мая 1946 года. Более широким контекстом была дискуссия о природе творчества. Кажется, я одновременно философ-теоретик и писатель-фантаст. Но больше всего меня интересует последнее; первое — лишь средство для последнего; абсолютно необходимые средства, но только средства; художественная история — это конец.Без понимания и утверждения правильного философского принципа я не могу создать правильную историю; но открытие принципа меня интересует только как открытие надлежащего знания, которое можно использовать для моей жизненной цели; и цель моей жизни — создание такого мира (людей и событий), который мне нравится, который представляет собой человеческое совершенство. Философские знания необходимы для определения человеческого совершенства. Но я не собираюсь останавливаться на определении. Я хочу использовать его, применить в своей работе (в моей личной жизни тоже, но ядро, центр и цель моей личной жизни, всей моей жизни — это моя работа).
Вот почему, я думаю, мне наскучила идея написать философскую научно-популярную книгу. Цель такой книги — научить других, представить им мою идею. В художественной книге цель состоит в том, чтобы создать для себя такой мир, который я хочу, и жить в нем, пока я его создаю; затем, как вторичное следствие, позволить другим наслаждаться этим миром, если и в той мере, в какой они могут. Можно сказать, что первая цель философской книги — разъяснение или утверждение ваших новых знаний для вас самих; а затем, в качестве второстепенного шага, предложить свои знания другим.Но вот разница, насколько я понимаю: я должен приобрести и изложить себе новое философское знание или принцип, который я использовал, чтобы написать художественный рассказ в качестве его воплощения и иллюстрации; Я не хочу писать рассказ на тему или тезис о старых знаниях, знаниях, заявленных или открытых кем-то еще, то есть чьей-то философии (потому что эти философии ошибочны). В этом смысле я абстрактный философ (я хочу представить идеального человека и его совершенную жизнь, и я также должен открыть свое собственное философское утверждение и определение этого совершенства).
Но когда и если я обнаружил такое новое знание, мне не интересно изложить его в абстрактной, общей форме, то есть как знание. Мне интересно использовать его, применить, то есть изложить его в конкретной форме людей и событий, в форме художественного рассказа. Это последнее — моя последняя цель, моя цель; философское знание или открытие — только средство к этому. Для меня нехудожественная форма абстрактного знания меня не интересует; последняя, прикладная форма художественной литературы — рассказа.(В любом случае я излагаю это знание самому себе; но я выбираю его окончательную форму, выражение в завершенном цикле, который ведет обратно к человеку.) Мне интересно, в какой степени я представляю в этом отношении своеобразное явление. Я думаю, что представляю правильную интеграцию полноценного человека. В любом случае, это должна быть моя главная роль в персонаже Джона Голта. Он тоже представляет собой сочетание абстрактного философа и изобретателя-практика; мыслитель и человек действия вместе.
При обучении мы извлекаем абстракцию из конкретных предметов и событий.Создавая, мы создаем наши собственные конкретные объекты и события из абстракции; мы возвращаем абстракцию к ее конкретному значению, к конкретному; но абстракция помогла нам создать бетон, который мы хотим видеть. Это помогло нам создать и изменить мир таким, каким мы хотим его видеть для наших целей. Не могу удержаться от цитирования еще одного абзаца. Это происходит несколькими страницами позже в том же обсуждении. Между прочим, в качестве побочного наблюдения: если творческое написание художественной литературы — это процесс перевода абстракции в конкретное, то есть три возможных уровня такого письма: перевод старой (известной) абстракции (темы или тезиса) с помощью средств старой художественной литературы. (то есть персонажи, события или ситуации, использованные ранее для той же цели, того же самого перевода) это большая часть популярного мусора; перевод старой абстракции через новую, оригинальную художественную литературу означает, что это большая часть хорошей литературы; создание новой оригинальной абстракции и перевод ее новыми оригинальными средствами.
Насколько я знаю, это только я, пишу беллетристику. Да простит меня Бог (Метафора!), Если это заблуждение! Насколько я могу сейчас это видеть, это не так. (Четвертая возможность перевода новой абстракции старыми средствами невозможна по определению: если абстракция новая, не может быть никаких средств, используемых кем-либо еще до ее перевода.) Является ли ее вывод ошибочным самомнением? Прошло уже сорок пять лет с тех пор, как она написала эту записку, и вы держите в руках шедевр Айн Рэнд.Вам решать. Леонард Пейкофф, сентябрь 1991 года. Глава 1: ТЕМА Кто такой Джон Голт? Свет угасал, и Эдди Виллерс не мог различить лица бомжа. Бродяга сказал это просто, без выражения. Но на закате далеко в конце улицы его глаза бросились в глаза, и глаза смотрели прямо на Эдди Виллерса, насмешливо и неподвижно, как будто вопрос был адресован беспричинному беспокойству внутри него. Почему ты это сказал? — спросил Эдди Виллерс напряженным голосом. Бродяга прислонилась к дверному проему; клин битого стекла позади него отражал металлический желтый цвет неба.
Почему это вас беспокоит? он спросил. — Нет, — отрезал Эдди Виллерс. Он поспешно полез в карман. Бродяга остановил его и попросил десять центов, а затем продолжил разговор, как будто хотел убить этот момент и отложить проблему следующего. В эти дни на улицах так часто ходили мольбы о десятицентовиках, что не было необходимости слушать объяснения, и он не желал слышать подробности особого отчаяния этого бездельника. «Иди принеси себе чашку кофе», — сказал он, передавая монетку тени, у которой не было лица.- Спасибо, сэр, — без интереса произнес голос, и лицо на мгновение наклонилось вперед. Лицо побагровело от ветра, на нем виднелись морщинки усталости и циничного смирения; глаза были умными. Эдди Виллерс пошел дальше, недоумевая, почему он всегда чувствовал это в это время дня, это чувство беспричинного страха. «Нет, — подумал он, — не страха, бояться нечего: просто безмерное расплывчатое предчувствие, без источника или объекта». Он привык к этому чувству, но не мог найти ему объяснения; однако бездельник говорил так, как будто знал, что Эдди это чувствовал, как будто он думал, что это нужно чувствовать, и даже больше: как будто он знал причину. Эдди Виллерс расправил плечи в сознательной самодисциплине. «Он должен остановить это, — подумал он. он начал воображать вещи. Он всегда это чувствовал? Ему было тридцать два года. Он попытался вспомнить. Нет, не знал; но он не мог вспомнить, когда это началось. Это чувство приходило к нему внезапно, через случайные промежутки времени, а теперь приходило чаще, чем когда-либо. «Сейчас сумерки, — подумал он. Ненавижу сумерки. Облака и валы небоскребов на их фоне становились коричневыми, как старая картина маслом, цвета увядающего шедевра.Длинные полосы грязи стекали из-под башен по тонким, пропитанным копотью стенам. Высоко на стене башни виднелась трещина в виде неподвижной молнии, длиной в десять этажей. Небо над крышами рассекал зазубренный предмет; это была половина шпиля, в которой все еще светился закат; золотой лист давно отслоился от другой половины. Свечение было красным и неподвижным, как отражение огня: не активный огонь, а угасающий, который уже слишком поздно остановить. Нет, подумал Эдди Виллерс, в этом городе не было ничего тревожного.
Это выглядело так, как всегда. Он пошел дальше, напоминая себе, что опоздал в офис. Ему не нравилась задача, которую он должен был выполнить по возвращении, но ее нужно было выполнить. Поэтому он не стал откладывать это, а заставил себя идти быстрее. Он повернул за угол. В узком пространстве между темными силуэтами двух зданий, как в щели двери, он увидел висящую в небе страницу гигантского календаря. Это был календарь, который мэр Нью-Йорка установил в прошлом году на крыше здания, чтобы граждане могли определять день месяца так же, как они назвали часы дня, взглянув на общественную башню.Белый прямоугольник висел над городом, сообщая дату мужчинам на улицах внизу. В ржавом свете вечернего заката прямоугольник говорил: 2 сентября. Эдди Виллерс отвернулся. Ему никогда не нравился вид этого календаря. Это беспокоило его так, как он не мог объяснить или определить. Это чувство, казалось, смешивалось с его чувством беспокойства; он имел такое же качество. Он внезапно подумал, что есть какая-то фраза, своего рода цитата, которая выражает то, что, казалось, предполагал календарь.
Но он не мог этого вспомнить. Он шел, нащупывая фразу, которая висела в его голове как пустая фигура. Он не мог ни заполнить его, ни выбросить. Он оглянулся. Белый прямоугольник возвышался над крышами, неподвижно говоря: 2 сентября. Эдди Виллерс перевел взгляд на улицу, на тележку для овощей на крыльце дома из коричневого камня. Он увидел груду яркой золотой моркови и свежую зелень лука. Он увидел чистую белую занавеску в открытом окне. Он увидел, как за поворотом свернул автобус, которым управляли со знанием дела.Он задавался вопросом, почему он так успокоился, а затем, почему он почувствовал внезапное, необъяснимое желание, чтобы эти вещи не остались на открытом воздухе, без защиты от пустого пространства наверху. Подойдя к Пятой авеню, он не отрывал глаз от витрин магазинов, мимо которых проходил. Он ничего не нуждался или не хотел покупать; но ему нравилось видеть выставку товаров, любых товаров, предметов, сделанных людьми для использования людьми. Ему нравился вид на процветающую улицу; не более чем каждый четвертый магазин не работал, его окна были темными и пустыми.
Он не знал, почему он внезапно подумал о дубе. Ничто об этом не вспомнило. Но он думал об этом и о своих детских летних каникулах в поместье Таггарт. Он провел большую часть своего детства с детьми Таггартов, а теперь работал на них, как его отец и дед работали на их отца и дедушку. Огромный дуб рос на холме над Гудзоном, в уединенном месте поместья Таггарт. Семилетний Эдди Виллерс любил приходить и смотреть на это дерево. Она стояла там сотни лет, и он думал, что она будет стоять всегда.Его корни вцепились в холм, как кулак с пальцами, погруженными в землю, и он подумал, что, если бы великан схватил его за вершину, он не смог бы вырвать его с корнем, но качнул бы холм и всю землю с ним, как мяч на конце веревки. Он чувствовал себя в безопасности в присутствии дуба; это было то, что ничто не могло ни изменить, ни угрожать; это был его величайший символ силы. Однажды ночью в дуб ударила молния. На следующее утро Эдди увидел это. Он лежал сломанный пополам, и он смотрел в его ствол, как в вход в черный туннель.
Ствол был всего лишь пустой оболочкой; его сердце давно сгнило; внутри ничего не было, только тонкая серая пыль, рассеиваемая легчайшим ветром. Живая сила ушла, и форма, которую она оставила, не могла устоять без нее. Спустя годы он услышал, что дети должны быть защищены от шока, от их первого знания о смерти, боли или страхе. Но они никогда не оставляли ему шрамов; его шок пришел, когда он очень тихо стоял, глядя в черную дыру сундука.Это было грандиозное предательство, тем более ужасное, что он не мог понять, что именно было предано. Он знал, что это был не он сам, ни его доверие; это было что-то другое. Он постоял там некоторое время, не издавая ни звука, затем пошел обратно в дом. Он никогда никому об этом не говорил ни тогда, ни с тех пор. Эдди Виллерс покачал головой, когда скрип ржавого механизма, меняющего светофор, остановил его на краю обочины. Он злился на себя. Не было причин, по которым он должен был вспомнить сегодня вечером о дубе.Это уже ничего не значило для него, только легкий оттенок печали и где-то внутри него капля боли ненадолго скользнула и исчезла, как капля дождя на стекле окна, ее курс в форме вопросительного знака.
Он не хотел, чтобы его детство было связано с печалью; он любил его воспоминания: каждый день, который он вспомнил, теперь казался залитым неподвижным ярким солнечным светом. Ему казалось, что в его настоящее проникают несколько лучей из нее: не лучи, а точечные прожекторы, которые на мгновение придавали блеск его работе, его одинокой квартире, спокойному, скрупулезному развитию его существования.Он вспомнил летний день, когда ему было десять лет. В тот день, на лесной поляне, единственный драгоценный товарищ его детства сказал ему, что они будут делать, когда вырастут. Слова были резкими и яркими, как солнечный свет. Он слушал с восхищением и удивлением. Когда его спросили, что он хотел бы сделать, он сразу ответил: «Все, что правильно», и добавил: «Ты должен сделать что-то великое». Я имею в виду, что мы вдвоем. Какие? она спросила. Он сказал, я не знаю. Это то, что мы должны выяснить.Не только то, что ты сказал. Не только бизнесом, но и заработком на жизнь. Такие вещи, как победа в битвах, или спасение людей из пожаров, или восхождение на горы.
Зачем? она спросила. Он сказал: Министр сказал в прошлое воскресенье, что мы всегда должны стремиться к лучшему внутри себя. Как вы думаете, что в нас самое лучшее? Я не знаю. Придется выяснить. Она не ответила; она смотрела в сторону, на железнодорожные пути. Эдди Виллерс улыбнулся. Он сказал: «Как бы то ни было, двадцать два года назад». С тех пор он не подвергает сомнению это заявление; другие вопросы исчезли в его голове; он был слишком занят, чтобы спросить их.Но он по-прежнему считал само собой разумеющимся, что нужно делать то, что правильно; он так и не узнал, как люди могут хотеть поступать иначе; он узнал только то, что они узнали. Ему все еще казалось простым и непонятным: просто, что все должно быть правильно, и непонятным, что это не так. Он знал, что это не так. Он подумал об этом, когда повернул за угол и подошел к огромному зданию Таггарт Трансконтиненталь. Здание стояло над улицей как самое высокое и самое гордое сооружение. Эдди Виллерс всегда улыбался при первом взгляде на него. В отличие от соседних окон, длинные ряды окон не были разбиты. Его восходящие линии пересекают небо без осыпающихся углов или потертых краев. Казалось, что он стоит над годами нетронутым. «Он всегда будет стоять там», — подумал Эдди Виллерс. Каждый раз, входя в здание Таггарт, он чувствовал облегчение и чувство безопасности. Это было место компетентности и власти. Полы в его коридорах были зеркалами из мрамора. Матовые прямоугольники его электрических светильников были осколками сплошного света.За листами стекла за машинками сидели ряды девушек,
Атлас расправил плечи как многие главы. Атлас пожал плечами
В мире есть некомпетентные книги, вызывающие общественный резонанс. В 60-70-е годы XIX века мыслящую Россию прочел роман Чернышевского «Что делать» — произведение, совершенно лишенное литературных заслуг, из которого, однако, черпало смысл жизни целое поколение русской интеллигенции.
Нечто подобное произошло с книгами Айн Рэнд.Сами по себе эти увесистые тома скучной прозы с неестественными героями, вымышленными сюжетами и картонными страстями не представляют художественного интереса, а ее так называемая философия объективизма сводится к простому утверждению, что эгоизм — высшая добродетель, а капитализм — лучшее.
общественный строй. Все это изложено с невинностью и прямолинейностью некоего «Пятого сна Веры Павловны» того же Чернышевского. Однако романы Айн Рэнд надежно зарегистрированы на полках книжных магазинов в бизнес-разделах.Они особенно популярны среди молодежи, которая находит в них ответы на некоторые важные для себя вопросы.
Причина такой популярности, видимо, та же, что заставляет людей ходить на тренировки по манипуляции и жестким переговорам, осваивать боевые искусства и выставлять антисоциальные статусы типа «чаще улыбайся, всех раздражает» в социальных сетях: внутривидовая конкуренция и борьба для выживания. Распад социальной ткани общества обнажил биологические механизмы естественного отбора.От общества по Марксу, которое пыталось построить общее благо, мы перешли к обществу по Дарвину, где выживают сильнейшие.
И вот жизненная философия Алисы Розенбаум (настоящее имя Айн Рэнд), которая покинула СССР в 1925 году и пробилась к успеху в США в «бурные двадцатые» и «лихие тридцатые», написала сценарии для Голливуда и сформулировала ее кредо, сказанное устами героя, пригодилось.
«Атлас пожал плечами» Джона Голта: «Я никогда не буду жить ради другого человека, и я никогда не буду просить или заставлять другого человека жить для меня.«
Ее судьбу и взгляды видят в образце миллионы менеджеров, попавших из сонной советской провинции в рыночный котел мегаполиса, ощутив на себе давление московского метро и законов офисных джунглей.
Скандальные заявления бывшего члена Общественной палаты и борца за здоровый образ жизни Максима Мищенко о том, что лучше десяти легко больным людям помочь, чем одному умирающему, — это не бред одного единоросса, а бред. проявление нарастающей идеологии социал-дарвинизма.Недавно знакомый социолог, преподаватель известного московского университета, обсуждал со студентами «закон сирот» и с ужасом обнаружил, что многие вообще не хотят видеть в обществе сирот-инвалидов, предполагая, что они «решают проблему». «путем аборта или эвтаназии, оставив только тех, кто может принести пользу обществу.
Все это можно было бы объяснить амбициями молодых менеджеров, если бы социальный дарвинизм не стал фактически идеологией власти.
Фактический отказ от бесплатного высшего образования и бесплатной медицины, ликвидация Владимиром Мединским государственных учреждений культуры, объединение школ и объединение районных поликлиник, тотальная коммерциализация ЖКХ — жесткая посадка двадцатилетнего цикла либеральных реформ вписывается в общую тенденцию «дегуманизировать» и дегуманизировать общество.
Несколько лет назад, когда Андрей Илларионов еще был советником Владимира Путина, он пригласил своего босса прочитать Айн Рэнд. Неизвестно, ознакомилась ли президент с текстами, но это не так важно: когорты ее последователей уже устраивают российскую жизнь по законам хищного индивидуализма. Время русской литературы с ее гуманистическим пафосом, чеховских «человечков с молотком» и Достоевских «детских слез» прошло. Пришло время эффективных менеджеров: их книги, их законы, их фюрер.
Текущая страница: 1 (в книге всего 101 страница) [доступный отрывок для чтения: 24 страницы]
Айн Рэнд
Атлас расправил плечи
Выбор редакции —
выбор главного редактора
Существует очень мало книг, способных кардинально изменить взгляд на мир.
Алексей Ильин, генеральный директор издательского дома «Альпина Паблишерс»
Эта книга одна из таких.Фрэнк О «Коннор
© Айн Рэнд.Обновленный. 1957
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Бизнес Букс», 2007, 2008
Опубликовано по лицензии Curtis Brown Ltd и Synopsis Literary Agency
© Дизайн обложки Арт-Студия. Лебедева
© Электронное издание. ООО «Альпина», 2011 г.
Все права защищены. Никакая часть электронной копии этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме и любыми средствами, включая размещение в Интернете и корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения правообладателя.
ЧАСТЬ I
Согласованность
ГЛАВА I. ТЕМА
— Кто такой Джон Голт?
Темнело, и Эдди Уиллерс не мог различить лица этого типа.
Бродяга произнес четыре слова просто, без выражения. Однако далекое отражение заката, еще желтевшего в конце улицы, отражалось в его глазах, и эти глаза смотрели на Эдди Уиллерса как бы с усмешкой, и в то же время спокойно, как будто вопрос были адресованы необоснованному беспокойству, которое его поглотило.
— Почему вы спрашиваете? — забеспокоился Эдди Уилерс.
Ленивец стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и огненная желтизна неба отражалась в клине битого стекла позади него.
— Почему тебя это волнует? — он спросил.
— Мне все равно, — отрезал Эдди Уилерс.
Он поспешно полез в карман. Тип остановил его и попросил одолжить десять центов, а затем завязал разговор, как будто пытался быстро избавиться от настоящего момента и примерить следующий.В последнее время на улицах было столько попрошайничества, что не было необходимости слушать объяснения, и у него не было даже ни малейшего желания вникать в причины финансовых затруднений этого бродяги.
«Вот, выпей кофе», — сказал Эдди безликому силуэту.
«Спасибо, сэр», — ответил равнодушный голос, и из темноты на мгновение появилось лицо. Его загорелое и обветренное лицо покрылось морщинами, свидетельствовавшими об усталости и полном цинизме равнодушия; глаза выдавали незаурядный ум.И Эдди Уилерс двинулся дальше, недоумевая, почему в это время дня он всегда испытывает беспричинный ужас. Однако нет, не ужаса, подумал он, ему нечего бояться: просто чрезвычайно мрачное и неопределенное предчувствие, не имеющее ни источника, ни предмета. Он сумел смириться с этим чувством, но не мог найти ему объяснения; и все же нищий произносил свои слова, как будто он знал, что чувствовал Эдди, как будто он знал, что он должен чувствовать, более того, как будто он знал причину.
Эдди Уилерс расправил плечи, надеясь привести себя в порядок.Пора это прекратить, иначе оно уже начинает появляться. С ним всегда было так? Сейчас ему тридцать два года. Эдди попытался вспомнить. Нет, не всегда; однако, когда это началось, он не смог вспомнить об этом.
Ощущение пришло к нему внезапно и случайно, но теперь приступы повторялись чаще, чем когда-либо. «Это все сумерки, — подумал он, — я ненавижу сумерки».
Облака с нависающими над ними башнями небоскребов приобрели коричневый оттенок, превратившись в подобие старинной картины, шедевра, потускневшего за века.Длинные полосы грязи бежали из-под башен по покрытым сажей стенам, а трещина в замерзшей молнии тянулась на десять этажей. Небо над крышами рассекал зазубренный предмет: с одной стороны он был окрашен закатом, с другой уже давно осыпалась солнечная позолота. Шпиль светился красным светом, как отражение огня: уже не пылающий, но умирающий, который уже слишком поздно тушить.
Нет, ничего тревожного во внешнем виде города не было, он казался совершенно обычным.
В узком пространстве между темными силуэтами двух зданий, словно в щели приоткрытой двери, Эдди Уилерс увидел светящуюся в небе страницу гигантского календаря.
Этот календарь был установлен мэром Нью-Йорка в прошлом году на крыше небоскреба, чтобы жители могли легко определить, какой сегодня день, так же легко, как время на башне с часами.
Белый прямоугольник парил над городом, сообщая текущую дату людям, заполнившим улицы. В ржавом свете заката прямоугольник обозначил 2 сентября.
Эдди Уилерс отвернулся. Ему никогда не нравился календарь, календарь раздражал Эдди, но почему, он не мог сказать. Это чувство смешалось с охватившей его тревогой; у них было что-то общее.
Он внезапно вспомнил отрывок из фразы, в которой выражалось то, на что календарь намекал своим существованием. Однако найти эту фразу не удалось. Эдди пошел, все еще пытаясь понять то, что все еще оставалось в его голове как пустой силуэт. Очертания сопротивлялись словам, но не хотели исчезать.Он обернулся. Белый прямоугольник, возвышающийся над крышей, с неоспоримой решимостью возвещал: 2 сентября.
Эдди Уилерс посмотрел вниз на тележку с овощами у дома из красного кирпича. Он увидел кучу ярко-золотистой моркови и перья свежего зеленого лука. Из открытого окна плескалась чистая белая занавеска. Автобус осторожно свернул за угол, послушавшись умелой руки. Уилерса удивило возвращение уверенности и странного, необъяснимого желания защитить этот мир от гнетущей пустоты неба.
Дойдя до Пятой авеню, он стал смотреть на витрины магазинов. Ему ничего не было нужно, он ничего не хотел покупать; но ему нравились витрины с товарами, любые товары, сделанные людьми и предназначенные для людей. Всегда приятно увидеть оживленную улицу; здесь было закрыто не более четверти магазинов, и пустовали только их темные витрины.
Не зная почему, он вспомнил дуб. Здесь ничто не напоминало это дерево, но он вспомнил летние дни в имении Таггертов.Большую часть своего детства он провел в компании детей Таггертов, а теперь он работал в их корпорации, как его дед и отец работали на деда и отца Таггертов.
Огромный дуб стоял на холме с видом на Гудзон, в укромном уголке поместья. В семь лет Эдди Уиллерс любил подходить к этому дереву. Он стоял здесь уже больше ста лет, и мальчику казалось, что так будет всегда. Корни дуба впивались в холм, как рука, схватившаяся за землю, и Эдди казалось, что даже если великан схватит дерево за вершину, он все равно не сможет его вытащить, а только встряхнет холм, а вместе с ним и вся земля, которая будет висеть на корнях дерева, как шар на веревке.
Рядом с этим дубом он чувствовал себя в безопасности: дерево не могло таить угрозы, оно олицетворяло величайший, с точки зрения мальчика, символ силы.
Но однажды ночью молния ударила в дуб. На следующее утро Эдди увидел дерево. Дуб треснул пополам, и он заглянул внутрь ствола, как вход в черный туннель. Бочка была пуста; ядро давно сгнило, внутри осталась только мелкая серая пыль, которую уносило дуновение легкого ветерка. Жизнь ушла, и оставленная ею форма не могла существовать сама по себе.
Позже он узнал, что детей нужно защищать от потрясений: от контакта со смертью, болью или страхом. Теперь это не могло ему повредить; он испытал свою меру ужаса и отчаяния, глядя в черную дыру в середине ствола. Произошедшее было похоже на невероятное предательство — тем более ужасное, что он не мог понять, что именно. И дело не в нем, не в его вере, он это знал; это было о чем-то совершенно другом. Он постоял некоторое время, не издав ни звука, а затем вернулся в дом.Ни тогда, ни после он никому об этом не сказал.
Эдди Уилерс покачал головой, когда ржавый треск механизма, переключающего свет на светофоре, остановил его на краю тротуара. Он был зол на себя. Сегодня у него не было причин вспоминать об этом дубе. Долгая история ничего не значила для него, кроме легкой нотки печали, но где-то внутри капельки боли, торопливо скользящие, словно по оконному стеклу, оставляли за собой след в виде вопросительного знака.
Он не хотел ничего грустного в своих детских воспоминаниях; он любил все, что было связано с его детством: каждый былый день был наполнен спокойствием и ослепительным солнечным светом.Ему казалось, что несколько лучей этого света еще доходят до настоящего: но скорее не лучи, а далекие огни, иногда своими отражениями освещающие его работу, его уединенную квартиру, тихую и размеренную вереницу дней.
Эдди вспомнил один из летних дней, когда ему было десять лет. Затем на лесной поляне любимый друг детства рассказал ему о том, чем они будут заниматься, когда вырастут.
Ее слова были ослепительнее солнца. Он слушал ее с восхищением и удивлением, и когда она спросила, что он хотел бы сделать, он сразу ответил:
— Что именно? Она спросила.
Он ответил:
— не знаю. Нам нужно это выяснить. Но не только то, о чем вы говорили — о своем бизнесе, о том, как зарабатывать на жизнь. Что ж, вроде как выиграть битву, спасти людей от огня или подняться на вершину горы.
— Зачем? Она спросила, и он ответил:
— В прошлое воскресенье священник сказал, что мы всегда должны искать в себе лучшее. Как вы думаете, что может быть в нас лучшим?
— не знаю.
— Нам нужно выяснить.
Она не ответила, потому что смотрела вдаль, вдоль железнодорожного полотна.
Эдди Уилерс улыбнулся. Он произнес эти слова — «с чем-то правильным» — 22 года назад, и с тех пор они остались для него аксиомой. Другие вопросы исчезли в его памяти: он был слишком занят, чтобы их задавать. Однако он считал бесспорным, что то, что вы считаете правильным, должно быть сделано; он никогда не мог понять, почему люди могут действовать по-другому, хотя знал, что они поступают именно так.
Ему все казалось одновременно простым и непонятным: простым в том смысле, что все должно быть правильно, и непонятным, потому что так не получалось. Подумав об этом, он подошел к огромному зданию « Таггарт Трансконтиненталь» .
Это был самый высокий и самый гордый на всей улице. Эдди Уилерс всегда улыбался, глядя на него. В длинных рядах окон — ни одного сломанного, в отличие от соседних домов. Контуры здания, вздымающееся вверх, врезались в небо.Здание казалось возвышающимся над годами, вневременным. «Он всегда будет стоять здесь», — подумал Эдди Уиллерс.
Каждый раз, входя в корпорацию «Таггарт» , он чувствовал облегчение и находился в безопасности. Здесь царили компетентность и порядок. Полированный мрамор пола сверкал. Матовые плафоны прямоугольной формы излучали приятный, ровный свет. По другую сторону стеклянных панелей сидели девушки за пишущими машинками, чьи пальцы, барабаня по клавишам, создавали гул проезжающего поезда в зале.И как эхо в ответ, время от времени слабый трепет пробегал по стенам здания, поднимаясь снизу, из туннелей огромной станции, откуда отправлялись поезда через континент и где они заканчивали свой обратный путь, как это было на протяжении поколений.
«От океана до океана» — это был гордый лозунг « Taggart Transcontinental », Намного более блестящий и священный, чем любая из библейских заповедей! «От океана до океана, во веки веков», — подумал Эдди Уилерс, переосмысливая эти слова, пока он шел по безупречным коридорам в кабинет президента Джеймса Таггерта. Таггарт Трансконтиненталь «.
Джеймс Таггарт сидел за столом. Он казался мужчиной уже под пятьдесят; Создавалось впечатление, что, пройдя период юности, он вступил во взрослую жизнь прямо с юности. У него был маленький капризный рот, высокий лысый лоб, покрытый тонкими волосками. В его позе была какая-то вялость и расслабленность, в отличие от контуров высокого стройного тела, элегантность которого требовала уверенности аристократа, но превращалась в неуклюжесть деревенщины.У него было мягкое бледное лицо и бледные затуманенные глаза, взгляд которых медленно блуждал по сторонам, переходя от объекта к объекту, не останавливаясь на них. Он выглядел усталым и болезненным.
Ему было тридцать девять лет.
Он досадливо огляделся на звук открывающейся двери.
«Не рви, не рви, не рви меня», — сказал Джеймс Таггарт.
Эдди Уилерс направился прямо к столу.
«Это важно, Джим», — сказал он, не повышая голоса.
— Ну ладно, ладно, что у тебя там?
Эдди Уилерс посмотрел на карту на стене своего офиса.Под стеклом ее краски казались блеклыми; Интересно узнать, сколько президентов компании « Таггарт» сидело под ней и сколько лет. Железные дороги « Taggart Transcontinental» — сеть красных линий, покрывающих бесцветную плоть страны от Нью-Йорка до Сан-Франциско, напоминала систему кровеносных сосудов. Однажды в главную артерию закачали кровь, и от избытка она стала разлетаться по стране, разветвляясь случайными потоками.Одна из красных дорожек « Taggart Transcontinental» , линия Рио-Норте, прошла из Шайенна в Вайоминге в Эль-Пасо в Техасе. Недавно была добавлена новая линия, и красная полоса направлялась на юг за Эль-Пасо, но Эдди Уилерс поспешно отвернулся, когда его глаза коснулись этой точки.
Глядя на Джеймса Таггерта, он сказал: «Проблемы на линии Рио-Норте. Новая авария ».
Взгляд Таггерта упал на край стола.
— Ж / д аварии случаются каждый день.Стоило ли заморачиваться по таким мелочам?
«Ты знаешь, о чем я говорю, Джим. Рио-Норте разваливается на глазах. Ветка полуразрушенная. Вся линия.
— Построим новые дорожки.
Эдди Уилерс продолжил, как будто не слышал ответа.
— Линия обречена, по ней нет смысла ходить поездами. Люди отказываются ездить на них.
— На мой взгляд, в стране нет ни одной железной дороги, несколько веток которой не работали бы себе в убыток.Мы здесь не одни. Государство находится в таком состоянии — временно, как мне кажется.
Эдди не сказал ни слова. Просто выглядело как … Таггерту никогда не нравилась привычка Эдди Уиллерса смотреть людям прямо в глаза. Большие голубые глаза на открытом лице Эдди вопросительно смотрели из-под легкой челки — ничем не примечательный вид, если не считать искреннего внимания и нескрываемого недоумения.
— Что вам нужно? — отрезал Таггарт.
— Я хочу сказать вам то, что должен, потому что рано или поздно вы все равно узнаете правду.
— Что у нас новая авария?
— Мы не можем оставить Рио-Норте на произвол судьбы.
Джеймс Таггарт редко поднимал глаза; глядя на людей, он просто приподнял тяжелые веки и поднял глаза из-под бровей.
— Кто закроет линию Рио-Норте? — он спросил. — Об этом никто не подумал. Обидно, что ты так говоришь. Очень жаль.
— Но вот уже полгода мы нарушаем график. У нас не бывает полета без какой-либо поломки, большой или маленькой.Мы теряем всех грузоотправителей одного за другим. Как долго мы продержимся?
«Ты пессимист, Эдди. Вам не хватает веры. Это подрывает дух фирмы.
«Вы хотите сказать, что с линией Рио-Норте ничего не будет сделано?»
— Я этого не говорил. Как только мы проложим новую колею …
— Джим, нового трека не будет. Брови Таггарта медленно поднялись. — Я только что вернулся из офиса « Associated Steel» .
.. Я говорил с Орреном Бойлом.
— А что он сказал?
— Я говорил полтора часа, но так и не дал мне прямого и ясного ответа.
— Почему ты его побеспокоил? На мой взгляд, первая партия рельсов должна прибыть только в следующем месяце.
«Она должна была приехать три месяца назад.
— Невидимые обстоятельства. Абсолютно независимо от Оррена.
— Причем первая поставка была назначена на полгода раньше. Джим, мы ждем эти рельсы от « Associated Steel» уже тринадцать месяцев.
— А что вам от меня нужно? Я не могу вмешиваться в дела Оррена Бойла.
— Я хочу, чтобы вы поняли: вы не можете больше ждать.
— А что сказала моя сестра?
«Она не вернется раньше завтра.
— Так что ты думаешь мне делать?
— решать вам.
После минутного колебания Эдди спокойно сказал:
— Хорошо, Джим. Я не буду упоминать эту компанию.
— Оррен — мой друг. — Таггарт не услышал ответа. — А меня обидела ваша позиция. Оррен Бойл доставит нам эти рельсы в ближайшее время.И пока он не сможет это сделать, никто не имеет права обвинять нас.
— Джим! О чем ты говоришь? Вы не понимаете, что линия Рио-Норте рушится, обвиняют нас в этом или нет?
«Они непременно начнут обвинять нас, даже без« Phoenix-Durango » … Он заметил, как лицо Эдди напряглось.« Никто никогда не жаловался на линию Rio Norte, пока компания не появилась на сцене ». Феникс-Дуранго «.
— « Phoenix-Durango» работает нормально.
— Представьте себе мелкую сошку вроде « Phoenix-Durango» , конкурирующую с « Taggart Transcontinental» ! Всего десять лет назад эта компания была сельским филиалом.
«Теперь они владеют почти всеми грузовыми перевозками в Аризоне, Нью-Мексико и Колорадо. — Таггарт не ответил. «Джим, мы не можем потерять Колорадо. Это наша последняя надежда. И не только наши. Если мы не соберемся вместе, мы передадим « Феникс-Дуранго» всем крупным грузоотправителям штата. Мы уже потеряли нефтяные месторождения Вятта.
«Я не понимаю, почему все говорят о нефтяных месторождениях Вятта.
— Потому что Эллис Вятт — чудо …
— К черту Эллиса Вятта!
Неужели эти месторождения нефти, — внезапно подумал Эдди, — имеют какое-то отношение к кровеносным сосудам, нарисованным на карте? И не случайно ли однажды красный ручей « Taggart Transcontinental» пересек всю страну, совершив невозможное? «Он представил, как колодцы выбрасывают потоки нефти, черные реки текут по континенту почти быстрее, чем поезда« Феникс-Дуранго »… Это месторождение занимало каменистый участок в горах Колорадо и долгое время считалось истощенным и заброшенным. Отец Эллиса Уайатта знал, как выжать из заглушенных колодцев скромный доход до конца своих дней. А теперь как будто кто-то ввел адреналин в самое сердце горы, и она забилась по-новому, гоня черную кровь. «Конечно, кровь, — думал Эдди Уилерс, — кровь питает, дает жизнь, и это было сделано с помощью масла». « Wyatt Oil» … Она дала новую жизнь безлюдным склонам, подарила территории, никогда не отмеченные ни на одной карте, новые города, новые электростанции, новые заводы.«Новые заводы в то время, когда доходы от транспортировки продукции всех ранее известных предприятий постепенно уменьшались из года в год; богатые новые месторождения, в то время как насосы известных залежей останавливались одна за другой; новый индустриальный штат, где каждый надеялся найти только несколько коров и свекольный огород. Это сделал один человек, и всего за восемь лет », — размышлял Эдди Уиллерс, вспоминая невероятные истории, которые ему приходилось читать в школьных учебниках и которым он не слишком доверял — рассказы о людях, которые жили в период становления этого страна.Он хотел бы познакомиться с Эллисом Вяттом. Об этом человеке часто говорили, но мало кто встречался с ним, так как он редко бывал в Нью-Йорке. Как будто ему тридцать три года, и у него вспыльчивый характер. Он обнаружил способ возродить истощенные нефтяные месторождения, чем и занимается по сей день.
«Эллис Вятт — жадный ублюдок, не интересующийся ничем, кроме денег, — сказал Джеймс Таггарт. — На мой взгляд, в жизни есть вещи поважнее, чем зарабатывать деньги.
— О чем ты, Джим? При чем тут…
«Кроме того, он нас подвел дважды. Мы очень хорошо обслуживаем нефтяные месторождения Wyatt в течение многих лет. При самом старом Вятте мы отправляли поезд цистерн раз в неделю.
«Сейчас не время, Джим. « Phoenix-Durango» отправляет оттуда два комплекта танков ежедневно, и они работают по расписанию.
— Если он позволит нам не отставать от него …
«Он не может тратить время зря.
— Чего он ожидает? Чтобы мы бросили всех остальных отправителей, пожертвовали интересами всей страны и снабдили его всеми нашими поездами?
— Почему на земле? Он ничего не ждет.Работает только с « Phoenix-Durango» .
«По-моему, он беспринципный, бессовестный негодяй. Я считаю его безответственным, явно переоцененным выскочкой. — Такая вспышка эмоций в безжизненном голосе Джеймса Таггерта показалась даже неестественной. «И я вовсе не уверен, что его нефтяные разработки так хороши. На мой взгляд, он вывел из равновесия экономику целой страны. Никто не ожидал, что Колорадо станет индустриальным штатом. Как можно быть в чем-то уверенным или заранее планировать, если все меняется так быстро?
— Великий Бог, Джим! Он…
— Да, знаю, знаю: он зарабатывает деньги.Но мне только кажется, что это не способ измерить пользу человека для общества. А что касается его нефти, он бы подполз к нам и дождался своей очереди вместе с другими отправителями, не требуя ничего, кроме своей справедливой доли перевозки, если бы не « Феникс — Дуранго» .
Что-то давит на его грудь и виски, подумал Эдди Уиллерс, вероятно, из-за усилий, которые он прилагал, чтобы контролировать себя. Он решил все выяснить раз и навсегда; и потребность в этом была настолько острой, что это просто не могло остаться вне понимания Таггерта, если бы только он, Эдди, мог убедительно изложить факты.Вот почему он так старался, но снова явно потерпел неудачу, как и в большинстве их аргументов: всегда казалось, что они говорят о разных вещах.
— Джим, о чем ты говоришь? Какая разница, винят они нас или нет, если дорога все равно разваливается?
Слабая холодная ухмылка появилась на лице Таггерта.
«Как мило, Эдди», — сказал он. — Как меня тронула ваша преданность « Taggart Transcontinental» … Послушайте, если не сомневаетесь, то неминуемо превратитесь в самого безропотного крепостного или раба.
«Я уже им стал, Джим.
«Но тогда позвольте мне спросить вас, имеете ли вы право обсуждать со мной такие вопросы?
— у меня нет.
— Почему вы не помните, что подобных вопроса решаются на уровне руководителей отделов? Почему бы вам не обратиться к коллегам, которые решают такие проблемы? Или не плакать на плече моей драгоценной сестры?
«Ну, Джим, я знаю, что моя должность не дает мне права обсуждать с вами эти вопросы.Но я не понимаю, что происходит. Я не знаю, что вам говорят ваши штатные консультанты или почему они не могут должным образом информировать вас, поэтому я попытался сделать это сам.
«Я ценю нашу детскую дружбу, Эдди, но ты действительно думаешь, что она позволяет тебе приходить ко мне в офис без приглашения, по твоей собственной воле? У вас есть определенный статус, но не забывайте, что президентом « Taggart Transcontinental » я все еще.
Итак, попытка не удалась.Эдди Уилерс по обыкновению даже как-то равнодушно посмотрел на него и спросил:
«Значит, вы не собираетесь ничего делать, чтобы спасти Рио-Норте?»
— Я этого не говорил. Я вообще этого не говорил. Таггарт уставился на карту — красную полосу к югу от Эль-Пасо. — Как только рудники Сан-Себастьяна заработают и наш мексиканский филиал начнет окупаться …
«Не будем об этом говорить, Джим.
Таггарт резко обернулся, удивленный неожиданно резким тоном Эдди.
— Что случилось?
— Вы знаете.Ваша сестра сказала …
— Трахни мою сестру! — воскликнул Джеймс Таггарт.
Эдди Уилерс не двинулся с места. И он не ответил. Он встал и посмотрел прямо перед собой, никого не замечая в этом офисе, не замечая больше Джеймса Таггерта.
Через мгновение он поклонился и ушел.
Сотрудники « Таггарт Трансконтиненталь» уже выключают лампы, готовятся идти домой после окончания рабочего дня. Только Поп Харпер, старший клерк, все еще сидел за своим столом, крутя рычаги наполовину разобранной пишущей машинки.По общему мнению сотрудников компании, Поп Харпер родился в этом углу офиса, за этим самым столом, и покидать его не собирается. Он был старшим клерком у отца Джеймса Таггерта.
Поп Харпер оторвался от пишущей машинки и посмотрел на Эдди Уилерса, выходящего из президентского кабинета. Мудрый и неторопливый взгляд, казалось, намекнул на то, что он знал, что посещение Эдди этой части здания означало неприятности на одной из ветвей, а также то, что это посещение было бесплодным.Но Поп Харпер не заботился обо всем вышеперечисленном. Эдди Уиллерс видел такое же циничное безразличие в глазах бродяги на перекрестке.
— Скажите, Эдди, а где сейчас можно купить шерстяное белье? — спросил Поп. «Я обыскал весь город, но нигде не нашел.
— Не знаю, — остановился Эдди. — А почему ты , мне ты об этом спрашиваешь?
— И всех прошу. Может хоть кто подскажет.
Эдди настороженно посмотрел на седые волосы Харпера и морщинистое равнодушное лицо.
«В этом магазине холодно», — сказал Поп Харпер. — А зимой будет еще холоднее.
— Что ты делаешь? — спросил Эдди, указывая на детали пишущей машинки.
«Эта чертова штука снова сломалась. Отправлять в ремонт бесполезно, в прошлый раз ушло три месяца. Вот и решил исправить сам. Ненадолго, конечно …
Его рука упала на ключи.
— Тебе пора на свалку, старик. Твои дни сочтены.
Эдди вздрогнул.Именно эту фразу он пытался вспомнить: « Дни твои сочтены» … Однако он забыл почему.
«Бесполезно, Эдди, — сказал Поп Харпер.
— Что бесполезно?
— Все. Что-либо.
— О чем ты, Поп?
— Я не собираюсь подавать заявку на новую машинку. Новые штампуются из жести. А когда умрут старые, машинописные тексты закончатся. Сегодня в метро произошла авария, не работали тормоза. Иди домой, Эдди, включи радио и послушай хорошую музыку.И забудь о делах, мальчик. Ваша беда в том, что у вас никогда не было хобби. Кто-то снова украл из моего дома все лампочки. И грудь болит. Не удалось купить сегодня утром леденцы от кашля: аптека на нашем углу на прошлой неделе обанкротилась. А железнодорожная компания « Техас-Вестерн» разорилась в прошлом месяце. Мост Куинсборо вчера был закрыт на ремонт. О чем я говорю? Кто вообще такой Джон Голт?
* * *
Она сидела в поезде у окна, запрокинув голову и поставив одну ногу на свободное место напротив.От скорости движения дрожала оконная рама, за которой висела темная пустота, и только фонари время от времени чертили по стеклу яркие полосы.
Изящество ее ног и элегантность туфель на высоком каблуке казались неуместными в пыльном вагоне поезда и странно не соответствовали ее внешнему виду. Мешковатое, когда-то дорогое пальто из верблюжьей шерсти облегало стройное тело. Ворот пальто был поднят до загнутых вниз складок шляпы. Куст каштановых волос почти касался плеч.Лицо, казалось, было составлено из ломаных линий, с четко очерченным чувственным ртом. Ее губы были плотно сжаты. Она сидела, засунув руки в карманы, и в ее позе было что-то неестественное, как будто она недовольна своей неподвижностью, и что-то неженское, будто она не чувствовала собственного тела.
Она сидела и слушала музыку. Это была симфония победы. Звуки взлетали вверх, рассказывали о восхождении и являлись его воплощением, сутью и формой движения вверх.Эта музыка олицетворяла те действия и мысли человека, смысл которых был восхождением. Это был взрыв звука, вырвавшийся из укрытия и несущийся во все стороны. Восторг от обретения свободы сочетался с напряженным стремлением к цели. Звук преодолел пространство, не оставив в нем ничего, кроме счастья неконтролируемого порыва. Лишь слабое эхо шептало о былом плену звуков, но эта музыка жила радостным удивлением до открытия: нет безобразия, нет боли и никогда не было.Звучала песня Великого Освобождения.
Всего на несколько мгновений, пока длится музыка, можно полностью отдаться ей — забыть обо всем и позволить себе погрузиться в ощущения: давай, отпускай тормоза — вот и все.
Где-то на краю сознания, за музыкой, бились колеса поезда. Они отбивают ровный ритм, подчеркивая каждую четвертую долю, как бы выражая этим осознанную цель. Она могла расслабиться, потому что слышала стук колес.Она слушала симфонии, думая: вот почему колеса должны вращаться, вот куда они нас несут.
Она никогда раньше не слышала эту симфонию, но знала, что ее написал Ричард Галлей. Она узнала и эту неистовую силу, и необычайную интенсивность звука. Она узнала его стиль: это была чистая и сложная мелодия — в то время, когда никто больше не писал мелодии … Она сидела, глядя в потолок машины, но не видела этого, потому что забыла, где находится. Она не знала, слышит ли она полный симфонический оркестр или просто тему; возможно, оркестровка была только в ее голове.
Ей казалось, что предварительные отголоски этой темы можно уловить во всех произведениях Ричарда Галлея, созданных за долгие годы его поисков, вплоть до того дня, когда на него внезапно обрушился груз славы, который и погубил его. . В этом, подумала она, слушая симфонию, и была цель его борьбы. Она вспоминала полутона его музыки, предвещавшую эти фразы, отрывки мелодий, которые начинали эту тему, но не переводились в нее; когда Ричард Галлей писал это, он… Она села прямо. Так когда же Ричард Галлей написал эту музыку?
И тут же я понял, где нахожусь, и впервые заметил, откуда идет звук.
В нескольких шагах от нее, в конце вагона, молодой светловолосый дирижер настраивал кондиционер, насвистывая тему симфонии. Она поняла, что он давно насвистывал, и она слышала именно это.
Не веря себе, она некоторое время прислушивалась, прежде чем осмелиться спросить:
— Подскажите пожалуйста, что вы насвистываете?
Молодой человек повернулся к ней.Когда она встретилась с ним взглядом, она увидела открытую, энергичную улыбку, как будто он переглянулся с другом. Ей нравилось его лицо: напряженные и твердые линии не имели ничего общего с расслабленными мускулами, отрицая какое-либо соответствие форме, которую она так привыкла видеть на лицах людей.
«Концерт Галлея», — ответил он с улыбкой.
— Какой именно?
Выдержав немного времени, она наконец заговорила медленно и очень осторожно.
— Ричард Галлей написал всего четыре концерта.
Улыбка на лице мальчика исчезла. Как будто они рывком вернули его к реальности, как она сама несколько мгновений назад. Как будто щелкнул ставень, и перед ней возникло лицо без выражения, равнодушное и пустое.
Это четвертый и последний роман Рэнда, а также самый длинный. Рэнд считала его своим главным произведением в литературной карьере.
Участок
Компания бизнесменов и политиков из Вашингтона, обладающая политической властью, пытается плановыми методами регулировать экономическую жизнь, но это только ухудшает ситуацию.Практически полностью остановлена добыча нефти, серьезно нарушены поставки угля, со временем сокращается и добыча угля. Дагни Таггарт отмечает, что ряд известных предпринимателей и творческих людей закрыли свой бизнес и исчезли. Пытаясь узнать, куда они пропали, она знакомится с философом и изобретателем по имени Джон Голт.
- Книга 1. Часть 1. Последовательность (перевод: Ю. Соколов).
- Книга 2. Часть 2. Либо-или (переводчик: В. Вебер).
- Книга 3.Часть 3. А есть А (переводчик Д. Вознякевич).
Названия частей романа соответствуют трем законам формальной логики: Часть 1 — «Непротиворечивость» (англ. Non-Contraruption ), то есть закон непротиворечивости, часть 2 — «Либо — или» ( Eng. Either-Or ), то есть закон исключенной третьей, часть 3 — «А есть А» (англ. A Is A ), то есть закон тождества.
Расшифровка названия
Атлантам в романе Айн Рэнд суждено удержать на своих плечах главные движущие силы человечества — производство, созидание и творчество.По ее мнению, именно благодаря атлантам, героям романа, возможно существование человечества. Их число невелико, но когда правительство пытается присвоить достижения атлантов, обвиняет их в социальных проблемах и разрушает построенную ими систему, атланты расправляют плечи (они перестают нести свою ношу и исчезают в безвестности один за другим. ) и общество теряет все, что обеспечивало его существование. Это приводит к гибели человечества, на которую падает небесное наказание (которое не имеет ничего общего с божественным происхождением, как предполагают отрицательные персонажи романа).
Оценки
«Атлас расправил плечи» получил множество отрицательных отзывов после публикации в 1957 году, но стал популярным в последующие десятилетия. По данным The Economist и The New York Times, продажи романа резко выросли после экономического кризиса, начавшегося в 2008 году.
Критика
Скептически настроенные критики утверждают, что книга плохо написана, скучна и является пропагандистской работой, «которая является своего рода зеркальным отражением социалистического реализма в его худших примерах», оправданием нерегулируемого капитализма и социального дарвинизма.
Дополнительные факты
- Одна из часто упоминаемых фраз:
- Ключевой раздел романа — речь Джона Голта — писался автором в течение 2 лет.
Редакции
- Издание 1998 г. — пер. Д. В. Костыгина.
- Издание 2006 г. — перевод Д. В. Костыгина. — 1504 с.
- Издание 2008 г. — переводы Ю. Соколова, В. Вебера и Д. Вознякевича. — 1398 с.
- Издание 2012 г. — переводы Ю. Соколова, В. Вебера и Д. Вознякевича. — 1122 с.
Адаптация экрана
- Продолжение фильма «Атлас расправил плечи: Часть II» было выпущено 12 октября 2012 года. Прокат франшизы начался довольно агрессивно — она была запущена одновременно в 1012 залах во всех штатах, но валовая прибыль была на уровне 1 миллион долларов — первая часть фильма показала такой же результат в апреле 2011 года, но только в 300 американских кинотеатрах.
- Релиз третьей части «Атласа расправил плечи: Часть III» был намечен на лето 2014 года, но позже был отложен. Реализовано 12 сентября 2014 года.
В культуре
Написать отзыв на статью «Атлас расправил плечи»
Примечания
Ссылки
- // Конкретные ответы Гэри Норта (англ.)
- // Анализ экранизации романа на портале Terra America
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Выписка из Атласа расправил плечи
Спасаясь бегством из Москвы, люди этой армии унесли с собой все разграбленное.Наполеон также взял с собой свой трезор [сокровище]. Увидеть обоз, захламивший армию. Наполеон был в ужасе (как говорит Тьер). Но он, со своим военным опытом, не приказал сжечь все лишние телеги, как это делал с телегами маршала, приближаясь к Москве, а посмотрел на эти экипажи и экипажи, в которых ехали солдаты, и сказал, что Было очень хорошо, что эти бригады будут использоваться для снабжения провизией больных и раненых.Положение всей армии было похоже на положение раненого животного, ощущающего его разрушение и не знающего, что оно делает.Изучение умелых маневров Наполеона и его войск и его целей с момента их вступления в Москву до разгрома этой армии похоже на изучение значения умирающих прыжков и конвульсий смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, услышав шорох, бросается на выстрел в охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. Наполеон сделал то же самое под давлением всей своей армии. Шорох Тарутинской битвы отпугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, побежал к охотнику, вернулся, снова вперед, снова назад и, наконец, как любое животное, побежал обратно по самому невыгодному, опасному пути но по знакомой, старой тропе.
Наполеон, который, как нам кажется, является лидером всего этого движения (как фигура, вырезанная на носу корабля, казалась дикой благодаря силе, управляющей кораблем), Наполеон все это время своей деятельности был как ребенок, который, держась за ленты, завязанные внутри кареты, воображает, что он правит.
6 октября рано утром Пьер вышел из будки и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной лиловой собакой на коротких кривых ногах, которая кружилась вокруг него.Эта собачка жила с ними в будке, ночевала у Каратаева, но иногда уходила куда-нибудь в город и возвращалась снова. Вероятно, он никогда никому не принадлежал, а теперь не был ничьим и не имел названия. Французы называли ее Азор, солдат, сказочник называл ее Фемгалкой, Каратаев и другие — Серая, иногда Вислы. Никому не принадлежность и отсутствие имени и даже породы, даже определенного окраса, похоже, ничуть не мешали лиловой собаке. Пушистый хвост паники стоял твердо и округло вверх, кривые ноги так хорошо служили ей, что часто, как бы пренебрегая использованием всех четырех ног, она грациозно поднимала одну заднюю и очень ловко и быстро бегала на трех ногах.Все для нее было делом удовольствия. Теперь, взвизгивая от радости, она лежала на спине, потом грелась на солнышке с задумчивым и многозначительным взглядом, потом резвилась, играя с чипсами или соломинкой.
Наряд Пьера теперь состоял из грязной рваной рубахи, единственного остатка его старого платья, солдатских штанов, завязанных для тепла завязками по щиколотку по совету Каратаева, кафтана и крестьянской шляпы. Пьер за это время сильно изменился физически. Он больше не казался толстым, хотя по-прежнему имел тот же размер и силу, унаследованные от их породы.На нижней части лица выросли борода и усы; отросшие спутанные волосы на его голове, заполненные вшами, теперь вились, как шляпа. Выражение глаз было твердым, спокойным и живым, готовым, какого никогда прежде не было у Пьера. Его прежняя распущенность, которая также выражалась во взгляде, теперь заменена энергичным, готовым к действию и сопротивлению — отбором. Его ноги были босиком.
Пьер смотрел то на поле, через которое сегодня утром проезжали повозки и всадники, то вдаль через реку, то на собачку, делая вид, что она действительно хочет его укусить, то на его босые ноги, что он с удовольствием переходил в разные позы, шевелясь грязными, толстыми, большими пальцами.И каждый раз, когда он смотрел на свои босые ноги, на его лице появлялась оживленная и самодовольная улыбка. Вид этих босых ног напомнил ему обо всем, что он испытал и понял за это время, и это воспоминание было ему приятно.
Несколько дней стояла спокойная ясная погода с небольшими морозами по утрам — так называемое бабье лето.
Было тепло на воздухе, на солнышке, и это тепло с сильной свежестью утреннего мороза, еще ощущавшейся в воздухе, было особенно приятно.
На всем, как на дальних, так и на ближних объектах, лежит тот волшебный кристальный блеск, который возникает только в это время осени. Вдали виднелись Воробьевы горы с деревней, церковью и большим белым домом. И голые деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы далекого белого дома — все это неестественно отчетливо, с тончайшими линиями, вырезанными в прозрачном воздухе. Рядом виднелись знакомые развалины полусгоревшей усадьбы, занятой французами, с еще темно-зелеными кустами сирени, растущими вдоль забора.И даже этот разрушенный и грязный дом, отвратительный своей безобразностью в пасмурную погоду, теперь в ярком, неподвижном великолепии казался чем-то успокаивающе красивым.
Французский капрал, расстегнутый дома, в фуражке, с короткой трубкой во рту, вышел из-за угла будки и, дружелюбно подмигнув, подошел к Пьеру.
— Quel soleil, hein, monsieur Кирилл? (так звали Пьера всех французов). На dirait le printemps. [Что такое солнышко, а, мистер Кирил? Как весна.] — И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что он всегда предлагал ее, а Пьер всегда отказывался.
— Si l «on marchait par un temps com celui la … [В такую погоду, в поход …] — начал он.
Пьер спросил его, что он слышал о марше, и капрал сказал, что почти все войска идут и что теперь должен быть приказ о пленниках. В будке, в которой находился Пьер, умирал один из солдат, Соколов, и Пьер сказал капралу, что этого солдата надо уничтожить.Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что для этого есть мобильная и постоянная больница, и что будет заказ для больных, и что вообще все, что может случиться, предвидено властями.
— Et puis, monsieur Kiril, vous n «avez qu» a dire un mot au capitaine, vous savez. О, c «est un… qui n» oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous … [А потом, мистер Кирил, вы должны сказать капитану несколько слов… Это так … ничего не забывает. Скажите капитану, когда он сделает обход; он сделает все за вас …]
Капитан, о котором говорил капрал, часто и долго говорил с Пьером и проявлял к нему всяческую снисходительность.
— Vois tu, St. Thomas, qu «il me disait l» autre jour: Kiril c «est un homme qui a de l», инструкция qui parle francais; c «est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c» est un homme. Et il s «y entend le … S» il demande quelque выбрал, qu «il me dis, il n» y a pas de refus.Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l «struction et les gens commil faut. C «est pour vous, que je dis cela, monsieur Кирилл. Dans l «affaire de l» autre jour si ce n «etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Здесь, клянусь святому Фоме, он однажды сказал мне: Сирил — образованный человек, он говорит по-французски; это Русский мастер, с которым было несчастье, но он человек. Он много знает … Если ему нужно то, что ему нужно, нет отказа. Когда ты учился на что, ты любишь просвещение и воспитанных людей.Я говорю о вас, господин Кирил. На днях, если бы не ты, все было бы плохо.]
И, поболтав еще немного, капрал ушел. (Случай, произошедший на днях, о котором упоминал капрал, был дракой между пленными и французами, в которой Пьеру удалось умиротворить своих товарищей.) Некоторые из заключенных слушали разговор Пьера с капралом и сразу же начали спрашивать что он сказал. Пока Пьер рассказывал товарищам, что сказал капрал о марше, к двери будки подошел худой, желтый и оборванный французский солдат.Быстрым и робким движением, подняв пальцы ко лбу в знак поклона, он повернулся к Пьеру и спросил его, не была ли это будка солдата Платоша, которому он отдал шить рубашку.
Около недели назад французы получили сапоги и белье и раздали их, чтобы сшить сапоги и рубашки пленным солдатам.
— Готово, готово, сокол! — сказал Каратаев, уходя с аккуратно сложенной рубашкой.
Каратаев по случаю тепла и для удобства работы был в черных как земля брюках и рваной рубашке.Его волосы, как и у ремесленников, были перевязаны мочалкой, а круглое лицо казалось еще круглее и красивее.
— Убеждение — брат делу. Как он сказал к пятнице, так и сделал, — сказал Платон, улыбаясь и разворачивая сшитую рубашку.
Француз беспокойно огляделся и, словно преодолевая сомнения, быстро скинул форму и надел рубашку. У француза не было рубашки под мундиром, и на его голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, украшенный цветами шелковый жилет.Француз, видимо, испугался, что пленные, взглянувшие на него, не рассмеются, и поспешно засунул голову в рубашку. Ни один из заключенных не сказал ни слова.
— Вот видите, как раз, — сказал Платон, стягивая рубашку. Француз, вскинув голову и руки, не поднимая глаз, посмотрел на свою рубашку и осмотрел шов.
— Ну, сокол, это не прыжок, и настоящего инструмента нет; но говорят: вошь без снасти не убить, — сказал Платон, широко улыбаясь и, видимо, сам радуясь своей работе.
— C «est bien, c» est bien, merci, mais vous devez evoir de la toile de reste? [Ладно, ладно, спасибо, а где полотно, что осталось?] — сказал француз.
«Будет еще приятнее, как ты наденешь на свое тело», — сказал Каратаев, продолжая радоваться своей работе. — Это будет хорошо и приятно.
— Merci, merci, mon vieux, le reste? .. — повторил француз, улыбаясь, и, вынув купюру, отдал ее Каратаеву, — mais le reste … [Спасибо, спасибо, милый, а где остальное? .. Отдай остальное. ]
Пьер увидел, что Платон не хочет понимать, что говорит француз, и, не мешая им, посмотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжил восхищаться его работой. Француз настоял на останках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
Год издания книги: 1957
Роман Айн Рэнд «Атлас расправил плечи» — одно из самых известных произведений писательницы. Писатель с русскими корнями работал над этим произведением не один год.За два года она написала одно из ключевых выступлений в книге. Согласно американским опросам 1991 года, этот роман оказался на втором месте после «» среди книг, изменивших жизнь человека. Произведение переведено на многие языки мира и даже снято в 2011 году, но не очень удачно.
Кратко о сюжете романа «Атлас расправил плечи»
В книге Айн Рэнд «Атлас расправил плечи» можно прочитать о событиях, разворачивающихся в Соединенных Штатах. В результате тотальной коррупции и монополизации рынков бизнес и производство падают.Это пытается исправить вице-президент железнодорожной компании Дагни Таггарт. Один из выходов из плачевного положения компании она видит в тотальной реконструкции и открытии новых перспективных площадей. Она выбирает в союзники стального магната Хэнка Рирдена, который изобрел новый металл, способный значительно продлить жизнь железных дорог. Но на своем пути развития они постоянно сталкиваются с сопротивлением правительственных чиновников и лоббистов из Вашингтона.
Одна из противоборствующих сторон — брат Дагни, Джеймс Таггарт, президент их компании.Он уверен, что рассчитывает на необходимые связи. Они способны приносить гораздо большую прибыль, чем вложения в производство. На протяжении всей книги героям приходится бороться с попыткой воссоздать плановую экономику в Соединенных Штатах. Это убивает промышленность страны, но кто-то не хочет принимать меры и нести ответственность. В результате наиболее одаренные промышленники, инженеры и ученые просто бросают все и исчезают в неизвестном направлении. Как позже выясняется, они бегут в Атлантиду, затерянную в одной из отдаленных долин.Здесь они живут по экономическим законам, что позволяет им развивать производство и проявлять свои таланты. Атлантиду возглавляет Джон Голт. Вскоре об этой долине узнают все граждане США. Это вызывает волну возмущения и президент, чтобы не потерять власть, решает похитить и шантажировать Голта. Но его товарищи освобождают его, и Голт планирует вернуться в мир вместе с ними.
Что касается книги Айн Рэнд «Атлас расправил плечи», то отзывы противоречивы, и их главные отличия заключаются в восприятии книги.Некоторых читателей книга настолько впечатлила, что они готовы отнести ее к числу произведений, изменивших их жизнь. В то же время многие считают индивидуализм и эгоизм, процитированные в книге, главными бедами человечества. Это принятие или отклонение идей книги привело к рецензированию. Что касается литературной составляющей «Атласа расправленных плеч» Айн Рэнд, здесь все намного проще. Образы главных героев получились емкими, но слишком нереалистичными.Они черно-белые без оттенков, и в этой работе это особенно бросается в глаза. Сюжет достаточно динамичный и увлекательный, что дает возможность прочитать книгу даже тем, кто не в восторге от представленных в ней идей. В результате можно сказать, что книгу Айн Рэнд «Атлас расправил плечами», безусловно, стоит прочитать, несмотря на ее объем. Ведь даже если вы не принимаете идеи писателя, эта книга — лучший пример идеи разумного эгоизма.
Книга «Атлас расправил плечи» на сайте Top Books
Роман Айн Рэнд «Атлас расправил плечи» становится все более популярным для чтения.Это позволило работе занять высокое место в нашей. В то же время интерес к роману достаточно устойчив. Поэтому есть вероятность, что эту книгу Айн Рэнд мы еще не раз увидим на нашем сайте.
(оценка: 1 , в среднем: 4,00 из 5)
Название: Атлас расправил плечи
Описание книги Айн Рэнд «Атлас расправил плечи»
Айн Рэнд — российская писательница, уехавшая в Штаты и ставшая легендарной американкой.Автор бестселлеров и множества статей. А также создатель философской концепции, в основе которой лежит принцип свободы воли и примат рациональности.
«Атлас расправил плечи» был последним романом и самым длинным произведением писателя. Рэнд назвала это самым важным творением за всю ее литературную карьеру.
Роман, оказавший феноменальное влияние на жизнь поколений читателей, был впервые опубликован в США в 1957 году. С тех пор он публиковался много раз и был переведен почти на все языки.
По своей структуре книга разделена на 3 части: «Непротиворечивость», «Либо-или» и «А есть А». Эти имена перекликаются с тремя законами формальной логики (последовательность, закон исключенного третьего и тождество).
Название романа заключает в себе глубочайший философский смысл. Проведенная автором четкая параллель между мифическим Атласом и людьми, которые являются современными «атлантами», не может остаться незамеченной. Герои Рэнда обречены держать на своих плечах фундаментальные основы человеческого существования — производство, творчество и творчество.И только их усилиями возможна жизнь всего человечества. «Атлантов» не так много, поэтому, когда власти начинают обвинять их в проблемах современности и разрушают тщательно разработанную систему благополучной жизни, «Атланты» расправляют плечи, не желая нести эту ношу. , которая стала непомерной, и исчезнет. И человечество лишено основы основ своего существования. Это, в свою очередь, ведет к гибели человечества.
«Атлас расправил плечи» — невероятно реалистичное повествование о том, что происходит, когда правительство США вслед за социалистами начинает угнетать большой бизнес и свободный рынок.Америка уверенно движется в кризис и полный хаос. Главные герои романа Хэнк Риарден и Дагни Таггарт намеревались противостоять этому. Но группа бизнесменов и политиков, обладающих огромной политической властью, которые также хотят остановить кризис, только ухудшает ситуацию. Таггарт отмечает, что многие известные личности и известные бизнесмены ушли из своего бизнеса и просто исчезли. Пытаясь выяснить где, он, вероятно, видит единственный способ спастись.
Книга — это своего рода антидепрессант.Страница за страницей начинаешь понимать, что нужно двигаться, нужно стремиться, нужно действовать. Если этого не произойдет, все рухнет. Конечно, нельзя сказать, что писательница в свое время бежала в Америку из Советской России, поэтому это не могло не наложить отпечаток на ее величайшее произведение.
Айн Рэнд умело «разыграна» персонажами. Причем все они делятся на два типа — очень хорошие и очень плохие. И сейчас между ними противостояние. Но при этом в работе есть своя особая атмосфера, где все кажется серым, но очень реалистичным.
Книга — антиутопия, но это правда. Если провести параллели, то в нашем мире есть много общего с тем, о чем писала Айн Рэнд в свое время. Прочитав это произведение, вы сможете кардинально пересмотреть свои приоритеты и взгляды на многие вещи.
На нашем сайте о книгах вы можете скачать сайт бесплатно без регистрации или прочитать онлайн-книгу Айн Рэнд «Атлас расправил плечи» в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения.Вы можете купить полную версию у нашего партнера. Также здесь вы найдете самые свежие новости из литературного мира, узнаете биографии любимых авторов. Для начинающих писателей есть отдельный раздел с полезными советами и приемами, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Скачать бесплатно книгу Айн Рэнд «Атлас расправил плечи»
(Фрагмент)
В формате fb2 : Скачать
В формате rtf : Скачать
В формате epub : Скачать
В формате txt :
Атлас Айн Рэнд — Редкие книги Баумана
«Кто такой Джон Галт?»
Этим вопросом Айн Рэнд начала свой последний роман, Атлас расправил плечи , одну из самых противоречивых, влиятельных и пользующихся спросом книг 20-го века.Это средство для переворачивания страниц, сочетающее (по словам самого Рэнда) «метафизику, мораль, экономику, политику и секс», а также «загадочную историю не об убийстве человеческого тела, а об убийстве — и возрождении — человеческого духа ».
Популярность книги Atlas Shrugged только продолжала расти с момента ее публикации в 1957 году, поскольку новые поколения открывают ее, а известные политики, экономисты и руководители называют ее своей любимой книгой, которая изменила их жизнь или сформировала их философию.
Письменное первое издание Атласа расправил плечи (BRB # 100725)
История жизни Айн Рэнд столь же неправдоподобна, как и сюжеты старых голливудских фильмов, которые она любила. Алиса (или Алиса) Розенбаум, родившаяся в Санкт-Петербурге в 1905 году в семье евреев, и ее семья пережили серьезные лишения после русской революции 1917 года. В старшей школе она стала атеисткой, а в университете изучала историю и философию, где читала произведения писателей, оказавших на нее большое влияние, включая Аристотеля, Платона, Фридриха Ницше, Виктора Гюго и Федора Достоевского.
Она была полна решимости сбежать из Советской России, переехать в Соединенные Штаты и стать сценаристом, что она и сделала. Вскоре после приезда в Америку в 1926 году она сменила имя (вдохновившись пишущей машинкой Remington-Rand) и уехала в Голливуд. Случайная встреча с Сесил Б. Демилль получила работу статистом в его фильме Король королей и младшим сценаристом в его студии. На съемочной площадке она познакомилась со своим будущим мужем Фрэнком О’Коннором. Они поженились в 1929 году до истечения срока действия ее визы, а в 1931 году она стала гражданкой США.
Этот портрет Айн Рэнд, сделанный Филлис Серф, изображен на задней обложке суперобложки «Атлас расправил плечи».
Она писала сценарии, пьесы и романы, но не добивалась настоящего успеха до тех пор, пока Источник не был опубликован Bobbs-Merrill в 1943 году после многочисленных отказов. Он стал бестселлером и фильмом с Гэри Купером и Патрисией Нил в главных ролях, для которого она написала сценарий.
Ранду понадобилось двенадцать лет, чтобы написать Атлас расправил плечи .Ее раннее название было The Strike, , поскольку этот антиутопический роман исследует, что произойдет, если все творческие «люди разума» объявят забастовку против коллективистских правительств, разрушающих их экономику и мир.
Роман — это всесторонняя защита и прославление капитализма, а его герои — бизнесмены, изобретатели и творцы. «Дагни — это я, все возможные недостатки устранены», — отметил Рэнд, но именно Джон Галт, ее идеальный герой, поддерживает философию объективизма Рэнда на протяжении всего романа, особенно в его кульминационной 60-страничной речи, которая заканчивается:
Я клянусь своей жизнью и своей любовью к ней, что я никогда не буду жить ради другого человека и не попрошу другого человека жить для меня.
Она отказалась опубликовать свою новую книгу с Боббс-Мерриллом — они считали ее слишком длинной, «непригодной для продажи и публикации». Она отказалась обсуждать изменения или сокращения и настояла на том, чтобы книга была опубликована « именно так, как есть. »После опроса многих издателей она выбрала Random House. «Это отличная книга. Назовите свои условия, — сказал ей Беннетт Серф.
Верный своему слову, Ранд отказалась вносить какие-либо изменения в рукопись. «Вы бы сократили Библию?» она спросила своего редактора, когда он хотел сократить речь Галта.В течение нескольких месяцев она работала в тесном сотрудничестве с главным редактором Random House Бертой Кранц, которая отметила: «Мы имели дело с рукописью, длина которой превышала тысячу страниц, и были дискуссии по поводу каждой запятой, каждой точки с запятой, каждого слова, которое я подвергал сомнению. Все должно было быть объяснено ей до мельчайших подробностей и, согласно ее философии, должно было быть рациональным ».
На конференции по продажам в Random House ее спросили: «Не могли бы вы передать суть своей философии, стоя на одной ноге?» Она сделала: «Метафизика — объективная реальность; Эпистемология — причина; Этика — корысть; Политика — капитализм.”
Атлас расправил плечи , все 1168 страниц, был опубликован 10 октября 1957 года с суперобложкой, разработанной Джорджем Солтером и иллюстрированной мужем Рэнд.
Первое издание в суперобложке (BRB # 100738)
Хотя многие рецензии были заведомо враждебными, книга быстро стала бестселлером и оставалась в списке New York Times в течение нескольких месяцев. За первые пять лет было продано более миллиона копий, а с момента публикации было продано более восьми миллионов копий.Он по-прежнему продается сотнями тысяч копий в год, и продажи значительно выросли во время и после нашей недавней Великой рецессии.
Из всех моих учителей Артур Бернс и Айн Рэнд оказали наибольшее влияние на мою жизнь… Айн Рэнд расширила мой интеллектуальный кругозор, заставив меня выйти за рамки экономики, чтобы понять поведение людей и общества.
— Бывший председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен в своих мемуарах 2007 года «Эпоха турбулентности»
читателя выбрали ее как книгу, оказавшую наибольшее влияние на их жизнь (после Библии) в опросе 1991 года, проведенном Библиотекой Конгресса и Клубом Книги месяца.Он занял первое место в читательском опросе «100 лучших романов ХХ века», проведенном в 1998 году.
Первое издание Атлас расправил плечи, полностью покрытое позолотой марокко (BRB # 81328)
Дженнифер Бернс объяснила необычайную и непреходящую привлекательность романа для делового мира:
Книга сделала Рэнд героем для многих владельцев бизнеса, руководителей и самоидентифицированных капиталистов, которые были вне себя от радости, обнаружив роман, в котором признавали, понимали и ценили их работу … Она представила одухотворенную версию рыночной системы Америки, создавая неотразимое видение капитализма, основанное на традициях опоры на собственные силы и индивидуализм, но также представляющее дальновидный, даже футуристический идеал того, каким могло бы быть капиталистическое общество … Защита Рэнда богатства и заслуг освободила капиталистов одновременно от личной и социальной вины … В бизнесе Рэнда нашелся защитник, голос, который мог сформулировать его претензии на выдающееся положение в американской жизни.
Подписанное ограниченное издание 10th Anniversary Edition, один из 2000 экземпляров подписан Рандом (BRB # 88251)
Ознакомьтесь с нашими первыми выпусками Ayn Rand
Источники и дополнительная литература:
- Книга Барбары Бранден 1986 года Страсть Айн Рэнд
- Книга Дженнифер Бернс 2009 г. Богиня рынка: Айн Рэнд и американские права
- Книга Энн К. Хеллер 2009 года Айн Рэнд и мир, который она сотворила
- Статья Гарриет Рубин, 2007 , New York Times, , «Литература капитализма Айн Рэнд»